Правила оживления принцев
Предупреждение: некрофилия, намек на зоофилию, геронтофилия, педофилия, слэш
читать дальшеПринц Альвер умер. Никто не мог поверить в это - чересчур немыслимо, чересчур страшно. Прекрасный, юный, по-весеннему свежий, смешливый, настолько полный жизни, что было невозможно понять, что его больше нет. Странная и страшная болезнь унесла его буквально за неделю, сожгла цветущее тело.
Вот тогда же, наверное, король Дариан и сошел с ума: велел тело сына в хрустальный гроб положить и в ледяную пещеру спрятать. А сам по всему королевству и даже за его пределами кинул клич: кто вернет Альверу жизнь, тот получит все, что пожелает. Кроме короны, разумеется. До таких пределов сумасшествие короля не распространялось. Но, к разочарованию и ярости владыки, все некроманты королевства в один голос твердили, что зомби из покойничка сделать-то не проблема, но вернуть жизнь и в самом деле - не в их силах. Король гневался, рычал и казнил тех "шарлатанов", что не увернулись.
- Он с ума сошел, - перешептывались за веерами дамы. - Никому не под силу вернуть жизнь...
- А кому под силу - не вернет, - горько улыбался старый библиотекарь. - Не сыщете вы такого оборотня, что жизнь свою в принца вольет. Хоть золотом осыпайте.
- Неужто во всем королевстве не достанет денег? - старая герцогиня Мия, ходившая за принцем, как добрая бабушка, коснулась жемчужного ожерелья. - И осыплем ведь, хоть золотом, хоть камнями...
- На найдете вы такого оборотня.
- Да что ж за оборотень-то такой должен быть? Да хоть с головой засыплем, - горячилась герцогиня. А слуги слушали. Донесли и королю Дариану слова старика-библиотекаря. В тот же вечер седого Халана под конвоем привели в кабинет короля. Сам Дариан, так и не сняв своих королевских регалий после очередного приема послов, сидел, тяжко сгорбившись, в кресле. Увидел библиотекаря - нахмурился:
- Рассказывай, старик, все рассказывай. Попробуй только слово утаить - каленым железом пытать велю.
- По две жизни у каждого оборотня, король. И одну из них отдать он может, да только не найдешь ты такого оборотня, хоть крысой малой он будь, хоть драконом могучим - не дарят они половину себя смертным. И хоть грози, хоть на коленях стой... Не поможет.
Зря увещевал старый Халан короля - в ту же ночь полетели гонцы по королевству, разнося приказ всем лендлордам: если найдут хоть одного оборотня - немедленно его в столицу отправить. Поедет добром - дать карету, и сопровождение, и охрану. Не согласится добровольно - в цепи заковать, в сундук засунуть, дабы не сбежал, и под той же охраной - туда же в столицу.
Затаились оборотни - много их в страже, разнесли вести по своим сородичам. И принца жаль и гибнуть неохота. Не знал старый Халан, что не может по своей воле жизнь дробиться - любить надо, крепко да без памяти, чтоб с себя по живому срезать жизнь, да с ума не сойти. А как королю втолковать это?
А король сходил с ума все сильнее. Стоило только возвести на кого-то напраслину, оборотень, мол, как тот час же его забирали во дворец. А из глубоких подвалов дознавательского отдела живым не выходил никто. Единственное, что, конечно, короля удручало безмерно - это то, что никто из схваченных оборотнем в самом деле не был - умирали сразу и второй жизнью не жили.
- Не выйдет ничего так, король. Не спасти принца... - библиотекарь все пытался достучаться до разума Дариана. - Вы оборотней озлобите.
- Мне нужен мой сын! Живым! - рычал и бесновался король. Наверное, правду говорили старые сплетницы, прячась за веерами из черных перьев: король больше не мог иметь детей, да и не в том возрасте была королева Налия, чтобы выносить и родить еще сына, даже если б это было ложью. Альверу-то было почти пятнадцать, а он был не первенцем - четвертым ребенком после трех дочерей.
Вздохнул старый библиотекарь:
- Ну... Ждите. король. Ждите да надейтесь.
Мурса предупреждали, что идти ночью через перевал - смертельно опасно, да и то, что идти в страну, где на оборотней идет охота - тоже было чистым безумием. Но Мурс не мог не прийти, его ждали. И подарок он приготовил - как и обещал, настоящий клык, окованный золотом. О том, что клык этот ему выбили в пьяной драке в таверне, говорить мальчишке не обязательно, да и отросла уже потеря.
А ветер завывал, норовил сбросить в пропасть... Смеялся, кричал, издевался, заметал снегом. Надвигалась вслед за ним и буря, долгая и жестокая. Мурс прибавил шагу, помня, что где-то тут должна была быть пещера. Конечно, не самый лучший вариант для ночевки - ледяная, он-то рассчитывал добраться до полуночи до первого постоялого двора у конца перевала. Но, на безбабье, как говорится, и рыбу раком. Придется ночевать на льду. Черный зев пещеры обнаружился неожиданно и весьма внезапно - Мурс поскользнулся, отчаянно мявкнул, позабыв, что в облике человека, и поехал, теряя равновесие и больно шмякаясь на лед спиной, в темноту. Меч, пристроенный поперек спины, отпечатался во всем многообразии кованого узора на ножнах, синяками на смуглой коже.
Его выкинуло на пол, закрутило, впечатало боком в нечто каменное и угловатое, похожее на постамент. А наверху... Наверху, как в идиотской старинной сказке, невесть как воплотившейся, стоял хрустальный гроб с чьим-то телом.
- Ой, твою же маааать... чтоб вам всем так же кости пересчитало, - прошипел Мурс, собирая глаза в кучку, конечности - в чуть большую кучку и пытаясь понять, что цело, а что сломано. Цело, вроде, было все, но болело зверски. Да еще и гроб этот... Мурс нервно пошевелил носом: разложением не пахло. Ну, конечно, лед кругом, в пещере-то круглый год минус, вода во флягах замерзает. Оборотень сообразил, что горячей жратвы ему не светит - топлива набрать неоткуда. И совсем приуныл. К тому же, покойник в гробу его нервировал. Мурс попрыгал, но гребаные архитекторы сделали слишком высокий постамент, просто так заглянуть в гроб не получалось. А оборотня уже обуяло любопытство. Чья-то фантазия - несомненно, больная, со здоровой такое не сотворить - еще и цепи приковала сверху к гробу, неясно было, он стоит или висит - зазор уж чересчур узок между хрусталем и камнем.
Мурс развязал пояс, с одного конца утяжеленный раскладной пружинной "кошкой"-якорьком, заскрутил его и закинул на кольцо, крепящее цепь. И принялся лезть на постамент, проклиная свое любопытство. Ну и чего ему надо-то от покойника? Не грабить же его... Хотя, Мурс поиздержался в дороге, а от трупа не убудет, если оборотень снимет с него или с одежды пару побрякушек.
В гробу возлежал парень. Спокойный, умиротворенный, красивый, как гребаная последняя эльфячья статуя, и такой же неподвижный. Длиннющие белые волосы уложены вдоль тела мало не до пяток, одет богато. Еще и корона на лбу. Очень знакомый парень. До последней гребаной эльфячьей черточки, правда, подросший с того момента, как Мурс его на плечах семилетнего катал по дворцовому саду... И мертвый. Окончательно, видно, что давно - на волосах иней застыл, красиво так, как вторая корона, как вуаль. И на ресницах, и губы ледком подернуты - белые, как снег. Мурс так на хрустальный гроб и сел. И горько - ну как так, прашивец издох, красивый же такой, жить и скакать. И больно - подарка не дождался. И обидно - не сказали, что болеет, может, спас бы. Жахнул оборотень кулаком по хрусталю - чуть пальцы из суставов не вынес. Зато мозги прояснились. Вспомнил про королевский указ. Ну, не зря же король оборотней ищет? Видать, на что-то нужны.
Ночевать Мурс расположился на гробе - благо, что тот был широким, как диван. Оборотень все гадал, нахрена его таким сделали? Никак, рядом кого положить собирались? Зато хрусталь был не таким холодным, как лед. Да и гуляли по полу пещеры сквозняки, а тут, наверху, было тихо. И сосед под боком тоже был тих и печален. Жалко паренька - сгорел так быстро, жизни не видывал толком.
Мурс валялся на теплом меховом плаще, поглядывал через хрусталь на принца и вспоминал, как почти с рождения нянчился с ним. Охранником-телохранителем приставили его к мальчишке, а на деле оказалось - нянькой. Мурсу тогда едва за двадцать пять самому перевалило, по меркам оборотней - и вовсе ребенок, но он возмущался до глубины души: его - и в няньки разжаловали. Возмущался до того дня, как мелкий, проснувшись и увидев насупленную рожу охранника, потянулся к нему с улыбкой и непонятным лепетом. И дружил он с ним крепко - смеялся, играл, дергал за хвост, чесал морду, трепал шерсть.
- Мулсик, кысо, Мулсик.
Оборотень ажно всхлипнул от воспоминаний. Но зато припомнил, как король, увидев их в саду, шипел и брызгал слюной:
- Извращенец, сука, тварь, убирайся!
А все потому, что принц, влезши на колени телохранителю, уговаривал его почитать сказку. Поцелуями. Боги, да то ж разве поцелуи были? Так, игры. В колючие щеки тыкался мальчуган, смеялся, а Мурс уворачивался. Но выгнали, времени попрощаться не дали толком. И принц долго вслед ревел. А теперь и не попрощаешься. Разве что вот подарок оставить обещанный. Да разве снимешь тяжеленную крышку с гроба? Эх.
Наутро, дождавшись, когда ветер и снегопад утихнут, Мурс ушел из пещеры, оставив таки на гробе кулончик - оправленный в золото клык на тонкой цепочке. А тем же вечером, раскрылся в пещере телепорт, и король пришел повидать сына.
- Что? Клык...
- Ваше величество, - библиотекарь закашлялся тяжело. - Прикажите крышку с гроба снять. И идемте обратно.
Владыка охренел, но таки приказал - еще не совсем понимая, зачем. Однако, то, что сыну кто-то на день рожденья подарок принес, да еще и клык оборотня, наводило свихнувшегося короля на радужные мысли. И во дворце он долго тряс библиотекаря за грудки, вопя:
- А! Не найти? Говоришь, не найти того оборотня, что б за моего сына отдал одну жизнь? Старый болван! - а потом тяжко напивался в одиночестве.
- Если тот, о ком я думаю... Ой, король, зря ты Мурса прогнал тогда, ой зря. А ну как испугается твоего гнева, да и не вернет принца? - подзуживал библиотекарь. Пьяный король уловил только имя.
- Пусть приходит, не трону. Ик! И даже в каталажку законопачивать не стану... Ик! И в цепи не закую. Пусть только явится!
Мурс о том ни слухом, ни духом не знал. Он спокойно спустился с перевала, пообедал в таверне и направился в ближний город - искать работенку для наемного охранника. Подбежал к нему мальчишка, сунул записку в руки. "Явись в полночь к западным воротам".
Оборотень озадачился, изучил записку, обнюхал ее и расцвел в улыбке: старик Халан, надо же. Ну, строго говоря, он и стариком-то еще не был, просто болезнь силы подточила, вот и ушел наставник воинов в книги. Но раз вспомнил о нем, нельзя не явиться. Так что в полночь Мурс в истинном виде уже был у западных ворот столицы и затаился в ближних кустах. А вскоре мягкой походкой подошел к кустам тигр, крупный, полуседой.
- Явился, бродяга? - и лапой по кустам поддал так, что те сотряслись. Молодой барс выполз, прикрывая морду лапами, умильно прижав уши:
- Да вот, спешил на день рожденья принца, а вышло... Как же так? И меня никто не известил.
- А куда тебе писать-то было? Вот что, Мурс, слушай сюда. Можно принца к жизни вернуть, коль сам не побоишься и захочешь, только тяжело это. Жизнь свою отдать придется.
Мурс зашипел:
- Нихерасе! Вот так просто взять и отдать? - но перед глазами снова вставали воспоминания: как мелкий ему радовался, как беспрекословно слушался всегда, каким ласковым был. И становилось до слез жаль, что сейчас он валяется в ледяной своей гробнице один-одинешенек. "Мертв-мертвешенек" - напомнил себе Мурс и почесал за ухом задумчиво.
- Ладно, чего надо делать-то?
Тигр склонил к нему крупную лобастую башку и шепотом поведал способ возвращения принца к жизни, вычитанный в древнем свитке. У Мурса глаза полезли на лоб, а потом - плавненько так - на загривок:
- Чегооооооо? - он аж на собственный хвост наступил. Халан наступил ему на хвост следом, дал затрещину.
- Повторить?
- Да-да, а то я, кажись, не все услышал... - ошалело помотал башкой барс. - И это... на пальцах, а то меня недавно по голове дубиной съездили. Недогоняю.
- Ну на пальцах не получится... - тигр уже пристраивался сзади. - Хвост убери.
Барс кое-как отодвинул хвост, прищемленный сразу в двух местах. И взвыл, когда тигр, довольно урча, принялся ему объяснять:
- Мне чего, это с ним делать? А? А! Аааааррррршшшш!
Халан придерживал его клыками за загривок, то покусывая, то вылизывая. И продолжал объяснять, упоенно и воодушевленно. Мурс, постепенно расслабляясь, даже начал получать удовольствие и вилять задом, поерзывая. Ему подумалось, что все не так уж и плохо. Только вот сначала принца надо будет оттаять. А то замороженное мяско и грызть-то трудно, не то что...
- Только принца в человеческом облике... Того... Но принцип такой же. Хотя могу и во втором облике объяснить.
- Не-не, я понял, - поспешно согласился Мурс, принимаясь вылизываться. О том, как ему волочь замороженную тушку принца из пещеры хоть до ближайшего постоялого двора, он как-то не подумал. Зато начал думать об этом, уже вернувшись в пещеру, снова скатившись по ледяной горке и долбанувшись о постамент.
- Твою же мать...
Принц, как всегда, был тих и немногословен, и потому уточнить, что имеет в виду Мурс, и зачем ему внезапно королева понадобилась, не мог.
Тушка принца оказалась на диво тяжелой. Да еще и негнущейся. Упихать его в мешок вышло только до половины - а задница и ноги торчали из горловины. Мурс тяжко вздохнул, пристроил мешок на спину и поволокся из пещеры. На четвереньках - иначе никак не получалось на гладком спуске. Принц, с присущим ему и при жизни изяществом, вильнул на спине в сторону. И увлек Мурса вниз кубарем.
Короче, внизу, наскоро ощупав себя и убедившись, что все на месте, Мурс аж похолодел, представив, что у замороженного Альвера отвалится от удара чего-нибудь важное. Вытряхнул принца из мешка и быстро раздел, разрывая дорогие одежды - ни руки, ни ноги-то у тела не сгибались. По счастью, и у принца все осталось на месте. И такой он был весь... Несчастный и замерзший, как раньше, когда зимой летал по снегу, а потом с размаху напрыгивал на теплого Мурса и совал лапки ему в мех, отогревать. Мурсу даже захотелось вылизать его, как и тогда, чтоб согреть. Но он напомнил себе, что заниматься этим лучше в комнате на постоялом дворе, снова упихал принца в мешок, только теперь ноги и голую, сверкающую нежной белой кожей и инеем, задницу укутал в обрывки его одежд. И похромал в сторону деревушки.
К счастью, невозмутимый хозяин таверны комнату выделил без проблем - ну вот к нему каждый день являлись типы с мешком, из которого торчат ноги.
Мурс потребовал горячей воды и бадью, в которую и запихал, насколько смог, кукольно-негнущееся тело. Но от тепла тушка принца постепенно оттаивала, и вскоре Мурс уже смог осторожно развести ему руки и ноги. Потыкал в живот, подумал, что еще рано - внутри еще чувствовался лед. Должно быть, это будет не совсем приятно - совать нежными частями тела в холодное нутро. Мурс почесал в затылке, долил в бадью горячей воды и отправился в лавку лекаря. За клизмой.
Оттаявший принц стал еще красивее, теперь он будто бы спал, придремав на мгновение. Вот тепла только было все равно не очень много.
- Ну, ничего, малыш, я тебя погрею, - бурчал Мурс, наполняя клизму - литровую взял, чтоб не мелочиться - горячей водой. Подумал - и разбавил таки холодной. Вдруг оживший принц обожжется? Кажется, упрыгать прочь Альверу помешало только то, что он был слегка мертвым. Мурс задумчиво сунул в него палец, пробуя - согрелось ли? Палец вошел туговато - наконечник клизмы был все-таки меньше него в диаметре раза в три. Оборотень почесал в затылке, окинул комнату взглядом и наткнулся на масляную лампадку в углу перед ликами богов. Лицо его просияло.
- Ну, вам это все равно ни к чему, - бормотал он. - А нам пригодится. Опять же, это все во имя святого дела и нашего принца.
Принц молчал, не протестуя, но и не соглашаясь. Впрочем, его мнения тут никто не спрашивал. Мурс поставил его на четвереньки, но оттаявшие ноги и руки безвольно расползлись.
- Хм... - сказал оборотень и перевернул принца. Осталась одна проблемка. Но тут уж Мурс вспомнил, как Халан его учил, и проблемка решилась сама собой. Молодецки хакнув, Мурс приступил.
Дело шло как-то не очень удобно, но и не так паршиво, как предполагалось - принц не мешал, по крайней мере. И не протестовал особо. Мурс закрыл глаза, представляя его не таким вот - застывшим и безучастным, а живым. Дело пошло на лад. Он даже принялся урчать и вылизывать его лицо. Альвер не отвечал, но чувствовался под языком таким... Теплым и неживым. Мурс даже приостановился. Чего-то явно не хватало. Что там наставник говорил? Отдать жизнь? Ох, ну и как же это сделать? Вот об этом Халан ничего не сказал, то ли не знал, то ли это было так очевидно, что он и не подумал уточнять. Мурс плюнул на все и удвоил усилия. Кажется, от его настойчивых движений принц даже разогрелся. По крайней мере, внутри у него было уже не просто тепло, а даже горячо. Ну и приятнее от этого стало. В конце концов, оборотень настолько разохотился, что прихватил клыками белое тонкое плечико, втрахивая безвольное тело Альвера в скрипучую кровать. Принц уже и ответить был готов, кажется - вот-вот откроет глаза, обнимет, прильнет. Мурс до того забылся, что стал его целовать, урча в раскрывшиеся бледные губки:
- Маленький мой, любимый.
А уж как кончил Мурс... Так на месте едва и не поседел - Альвер глаза открыл, глянул на него и мяукнул. Правда, потом оживший мальчишка, голый, спотыкаясь на еще не совсем вернувших чувствительность ногах, долго гонял Мурса по комнате, швыряя в него все, что видел:
- Сволочь! Кошак драный! Некрофил гребаный! - где только таких слов набрался? Устав, потратив все невеликие силы, упал на разволоченную постель и заплакал: - Ты где так долго быыыыл? Я ждал, ждал!
- А я подарок искал, - покаянно мяукал Мурс, лежа рядом и обнимая его. - А ты зачем умер, глупый? Я ж обещал, что вернусь. Ну не плачь, давай поцелую. Вот тут. И здесь. И вот тут то-оже...
Процедуру воскрешения пришлось повторить. И не раз, Мурс старался, чтоб уж наверняка. Так что к столице они добрались только через неделю. А там уже во дворце - дым коромыслом, король рвет и мечет: какой-то извращенец спер тело принца из гробницы. И увещеваний старого библиотекаря не слышит - того вообще едва в подземелье не засадил за совет открыть гроб.
Только библиотекарь милости не оценил, накатал королю письмо: "Я тебя, скотину, любил двадцать лет, а ты меня то железом попотчевать, то в подземелье кинуть грозился. Живи теперь своим умом, коль моему не веришь". И пропал, как не бывало. А наутро принц во дворец вернулся. С Мурсом.
На радостях король изволил напиться. В подметку. И заплетающимся языком потребовал от оборотня решить, что тот возьмет в награду. Мурс хмыкнул, почесал в затылке и приобнял смущенно алеющего Альвера:
- Да я уже взял. Его вот.
- Ну, раз так - забирай свою награду. Только далеко не утаскивай - ему еще трон наследовать.
Дотошный Мурс, подученный Альвером, поймал писца и заставил его слова короля записать и печатью запечатать. Так что наутро, похмельному государю и возразить на это было нечего. Король и не торопился - страдал похмельем и требовал позвать библиотекаря, чтобы поинтересоваться, какой сукин кот подучил Мурса. Явившийся к вечеру Халан, уединившись с королем в кабинете, долго и вдумчиво разъяснял, что не кот, а тигр, не сукин, а вполне себе высокого рода дамы сын, и что не все так страшно, как кажется. Король согласился. По крайней мере, звуки из кабинета неслись вполне себе благосклонные.
- Ну вот, а ты боялся, - Мурс лизнул своего принца в щеку и надел на шею тот самый оправленный в золото клык. - Все твой батя понимает. А теперь пошли, пожрем? Вторые сутки из спальни не вылезаем - так и снова умереть можно. А мне ты живой больше нравишься.