Кое-что о дождях и вальсах
К черту ваши дожди!
Моя заветная мечта – станцевать с кем-нибудь вальс под дождем. А что, нормальная мечта, не лучше и не хуже прочих. Хотя, главное то, что не хуже.
Звонок будильника.
-Да-да, встаю, - сообщаю я ему.
Будильник на сотовом все не унимается и не унимается. Приходится выползать в прохладу комнаты из-под своего любимого одеяла. И отрубать его.
Хочу снова под одеялко. И доспать - досмотреть прерванный адской машинкой сон. Про то, как под косыми струями ливня чьи-то уверенные руки вели меня в танце. Дождь был холодным, а руки - горячими. И губы...Да, это против правил вальса, но мой неведомый партнер меня целовал. Я б не сказал, кто это был - парень ли, девушка ли? Я и очертаний его фигуры не видел, и голоса не слышал...
Ванная, чистить зубы, матерясь на не отражающее меня зеркало. Хорошо, хоть бриться нет нужды - у вампиров щетина не растет.
Зато у некоторых вампиров имеется начальство, которое и ламбаду на сковородке станцевать заставит и вальс под дождем с табличкой «Уволен» в зубах, если вампир опоздает. Так что приходится собираться, как всегда, в дичайшей спешке. Я не человек, конечно, однако роднит меня с Младшими коллегами то, что мы совершенно одинаково вламываемся в родную редакцию, взбегаем к кабинету, торопясь и злобно пыхтя на редакционные часы, пока Изольда Павловна, секретарь шефа, неодобрительно хмурится, поджимает губы и постукивает по столу пальцами.
Иэх, жизнь моя тяжелая. Добежал.
- Дмитрий Владимирович, вы можете как-то пояснить свое тридцатисекундное опоздание? - ровный голос шефа катится по моей спине стаей ледяных мурашек. Оборачиваюсь - ну, так и есть, он снова безукоризненно одет, причесан, пахнет изысканным "Жад Алор", хмурит безупречные чернущие брови и щурит зеленые, как у кошака, глаза - знать, опять категорически не в духе. Вот кто походит на классического вампира - так это наш шеф. А я что, я так, не вампир, а одно недоразумение.
-Задумался о тяжких судьбах бездомных попугайчиков. Вот вы знаете, Святослав Игоревич, как тяжело живется волнистым зелененьким птахам, безжалостною рукой своих хозяев выкинутым на жестокие улицы нашего города?
Главное, не сбиться, тараторя хорошо поставленным голосом всю эту белиберду. А там поспевает мое спасение, вечно опаздывающая Марина.
Брови у шефа все выше, пока до его слуха не доносится торопливый перестук каблучков. И вот уже громы и молнии начальственного гнева готовы пасть на повинную голову нашей машинисточки, а я, скотина неблагодарная, проскальзываю в зал совещаний и прячусь на своем месте - за широченной спиной Васеньки, нашего корреспондента. Вообще-то, его зовут Василь Эрнандович, но ему очень не нравится, если поминать его происхождение. Этакое типичное дитя олимпиады. Эрнандо, португалец-бегун, мамашу Васеньки очаровал, да и сбег. Впрочем, я отвлекся. Из-за приоткрытой двери доносится только какое-то тихое шипение, но Мариночка вбегает в зал вся в слезах, начиная судорожно рыться в сумочке в поисках салфеток, а за ней степенно входит шеф.
Я включаю милую улыбку. Здравствуйте всем, называется.
-Сегодня у нас с вами будет, - начинает вещать шеф.
«Секс», - одновременно с Мариной думаем мы.
-Крайне важное задание. Нужно сделать фоторепортаж об одном из открывшихся ночных клубов.
Я воодушевленно киваю:
-Все будет сделано, шеф.
-Я и не сомневаюсь, Дмитрий Владимирович.
Ладно-ладно, понял, пригасаю на месте.
-Так вот, фоторепортаж. Приглашение вот… И я прошу, - шеф изображает презрение, - никаких вечных ваших футболок с очередными дурацкими надписями.
Я вздыхаю.
-И…
Невероятно, шеф смущается?
-Учитывая специфику данного заведения, я б просил вас быть как можно более толерантными.
Что-что он тут такое умное сейчас сказал?
-А в чем специфика? – осторожно спрашивает Васенька.
-Это клуб для лиц, сексуально ориентированных не совсем стандартно.
-Проще говоря, гей-клуб? – мне надоедает разводить китайские церемонии.
-Да, - совсем мило смущается шеф.
Отлиииииично, только этого мне не хватало. Если на тусовке будет кто-то из моих прежних партнеров, провал задания мне обеспечен! Придется "делать лицо" - парик, макияж, костюм...ненавижу! После косметики все жуть как чешется, да и голова от парика потеет и болит.
А что поделать, проиграл сестрице в карты желание, изволь отрабатывать. Жить в мире людей ровно три года, пахать на человеческой работе. И чтоб никаких писков и попыток использования своих способностей. Иногда я ее ненавижу, эту рыжую стерву.
-Дмитрий Владимирович, о чем это вы так задумались?
-О задании, Святослав Олегович, -с глубокой скорбью в голосе сообщаю я.
-Вы – гомофоб?
-Да что вы, нао…Нет, ничуть. А что?
- Значит, с заданием вы справитесь. Учтите, не вы один будете снимать открытие клуба. Но наш репортаж должен затмить все репортажи конкурентов. Я на вас надеюсь. - шеф разворачивается, почему-то напоминая мне именно сейчас эдакий крейсер "Аврору". Сделал выстрел - и все побежали вперед. И это так злит, что я не выдерживаю и оскаливаюсь ему в спину. Он словно чует задницей - а ничего, аппетитной такой задницей. - мой взгляд, оборачивается:
- Вы что-то хотели сказать, Дмитрий Владимирович?
-Нет, ничего.
«Трахнуть бы тебя, скотина эдакая», - всплывает в мозгу. Я задумчиво рассматриваю начальника, оценивая с точки зрения сексуальной привлекательности. А ничего, оч-чень так даже ничего.
Кошусь на календарь. И в сердце начинает петь весна. Еще неделя. И срок заточения окончится. И уж тогда вы, шеф, падете жертвой вампирского обаяния в полной мере. Ой, что я с вами сделаю…
-И что же вы со мной сделаете? – ехидно-холодно спрашивает он.
-Да не с вами, а с фотографиями, - пытаюсь выкрутиться я.
- Только без этих ваших фотошопных штучек. - шеф сверлит меня ледяным взглядом. Кто сказал, что изумруды - мягкие камни? наверное, у него не глаза, а холодные камни. Мне становится не по себе. Даже мысль проскальзывает: А не умеет ли наш дражайший шеф читать мысли?
- Конечно, Святослав Игоревич, как вы могли так подумать! Я профессионал! - изображаю оскорбленное достоинство. Шеф пожимает плечами так, что я сглатываю - уж очень соблазнительно очерчивает это движение его широкие плечи и грудь. Шелковая ткань костюма только подчеркивает все достоинства фигуры.
- Идите, готовьтесь. Сегодня в редакцию можете не возвращаться, но завтра я жду вас без опозданий - он выделяет голосом это, - и с готовым отчетом.
-Разумеется, ше-е-е-еф.
Я сладко улыбаюсь ему, кажется, даже чересчур сладко.
-Вы больны?
-Не-ет, тренируюсь героев репортажей совра… искать.
- Не на мне! - отрезает шеф. Кажется, он снова смущен? Он разворачивается и быстрым шагом, делая страшно занятой вид, удаляется к себе в кабинет. Отлично, у меня есть как минимум пара часов, чтобы поспать. Потому что работать мне в клубе - как минимум до рассвета. А еще перекусить - ночка, судя по всему, будет не из легких.
Ну и малость загримироваться, само собой. Эх, вот почему всегда так? Вот за что он меня с самой нашей первой встречи шпыняет всячески? Такой мужчина... И такая сволочь.
Ладно, пострадал вдоволь, теперь надо пойти и поспать-поесть-подготовиться.
Гримироваться я не люблю, причину я уже называл: моя нежная кожа остро реагирует на косметику. Потому сначала пришлось наносить слой защитного крема. Я подвел глаза, сделав их из блекло-голубых - выразительно-синими с помощью линз. Припудрил блестящей пудрой скулы, тронул блеском губы. Натянул на свою белокурую шевелюру каштановый длинноволосый парик. Посмотрелся в зеркало...м-да...чмо...то есть, мачо. Гламурное этакое мачо - метросексуал с уклоном в небесно-голубой. Куколка!
А теперь самое главное, нужно прихватить фотоаппарат с принадлежностями. Как знак жестокого облома всех, кто мной соблазнится. Типа, работаю я, работаю.
Я люблю свою работу, вот честно. Люблю. Люблю. НЕ-НА-ВИ-ЖУ!!!
У клуба я оказываюсь, как это ни странно, без опозданий. Протягиваю охраннику приглашение. Улыбаюсь сладко. Но четко дозируя сладость. Громила в строгом костюме смеривает меня тяжелым взглядом, просит показать, что в кейсе и разочарованно впускает, не обнаружив там ни наркоты, ни оружия. Но моя камера - вот мое оружие. А уж я знаю, как им пользоваться, будьте спокойны. Могу снять так, что и дурнушка покажется принцессой, могу - самую первую красавицу мира сделать уродиной, выставив на свет все ее недостатки. Но самое главное, о таких как я говорят - крадет на пленку души.
И что самое интересное, они не зря так говорят. Ну, строго говоря, души-то я не краду целиком, за это можно и получить по шее так, что потом будешь сидеть и головой трясти, пытаясь понять, что вообще такое случилось. Я забираю только небольшие кусочки. и пока что не встретил того, кто не смог бы без них прожить. Ну или хотя бы попытаться вернуть этот кусочек.
А еще у меня есть мечта - найти такого человека, которого я не сумел бы испоганить своей фотографией. Мои "жертвы" не знают, но для себя я всегда делаю один ужасный снимок каждого. Они его никогда не увидят, а мне - приятно. Именно на этих фотографиях я и сохраняю те кусочки души, что похищаю у своих моделей. Да, извращенец, ну и что? Имею право!
А клуб был...ну, средненький такой, обычный. Из чего там сенсацию раздули-то? Я наметанным глазом выхватываю из толп гламурных мальчиков и брутальных девочек своих будущих жертв, хищно усмехаясь. И вдруг натыкаюсь взглядом на...не может быть! Шееееф?
Неужели эта скотина решила меня проконтролировать лично? Ррр.
Ну, что ж, Святослав Игоревич, вы сами напросились. Поймать кадр, где он кажется стоящим почти в обнимку с каким-то сладеньким мальчиком - нефиг делать. И пусть потом доказывает, что не верблюд, в смысле, не голубой. Делаю снимок и гадко подхихикиваю. Ай да шеф, ай да собачий сын.
А он ищет, ищет... Шарит глазами по толпе. И хмурится. Что, потеряли своего фотокора? Ой... А как ж я ему потом докажу, что я тут был, если он меня не найдет...
А, блин, да что доказывать-то? Отчет-то я принесу. Так что - ищите-ищите, шеф. Я отправляюсь курсировать по клубу, снимаю обстановку, людей, замечаю и быстренько ловлю в кадр местную нашу знаменитость - певца. Вот уж не помню его имени - то ли Жмурик, то ли Ёрик...Бедный-бедный Ёрик! Зачем же ты целуешься с этим лысым качком? Это ж известная сволочь, Сашенька-Царь-пушка. Порвет тебя он своей пушкой, как пить дать, порвет. Хотя, при должном количестве смазки и предварительных ласк...
Да уж, такой фототчет шефа порадует. К вопросу о шефе, с кем он нынче в углу зажимается уже? И вообще, что он тут делает? И с кем это он обнимается? И куда это я иду? И мне, что, больше всех надо, нарываться на Святослава Игоревича?
И, дьявол меня раздери, какого же хрена я стою и пялюсь на то, как какой-то слюнявый мальчишка с ним лижется?! И что это за странное и абсолютно нелогичное чувство...оооой...
- Доброй ночи, Дмитрий Владимирович. - а почему это у него такие злые глаза? И как он меня узнал??!!
-Здрасте, - тихонько пищу я.
-Да вы не стесняйтесь, фотографируйте, я попозирую.
Я стискиваю камеру, судорожно мотая головой. По позвоночнику пробивает льдом страх, совершенно нелогичный и нерациональный.
-Вижу, задание вы выполняете успешно.
-И-ик.
- Работайте-работайте. - это уже просто прямой приказ - жесткий, меня аж разворачивает на месте. Спешу затеряться в толпе. Настрой на работу сбит. Я теперь сам постоянно судорожно высматриваю его, и, замечая, ныряю в гущу народа. Кажется, задание я провалил...
Собраться удается только к закрытию. Лихорадочно нащелкиваю массу кадров, стараясь хоть как-то компенсировать свою растерянность. Покидаю клуб в полном раздрае. Светает. Старательно давлю зевоту - а мне ведь сейчас еще проявлять и печатать фотографии, нестись в редакцию, да и потом поспать вряд ли отпустят...
Хорошо хоть, фотографии нормально вышли, а то точно получил бы я по шее от любимого шефа так, что головой повернуть не смог бы. Особенно хорошо вышли его фотографии. загляденье просто. Ну, нет, Святослав Игоревич, не видать вам этого компромата. Эти картиночки я оставлю себе. И не в том альбомчике с уродцами, а припрячу отдельно, подальше.
- Итак, господа, подведем итоги. - Дьявол, он так тихо вошел...то-то все вдруг заткнулись! - Из тех, кому было поручено работать на вчерашнем открытии, с заданием не справился ни один. Кроме... - шеф тянет паузу и наши нервы.
Я рассматриваю хмуро полированную столешницу.
-Дмитрия.
И все. Без отчества.
Вскидываю глаза и встречаю его взгляд. Впервые замечаю, что шеф, оказывается, умеет улыбаться! А так как все без исключения сейчас глазеют на меня, то его улыбка - она только мне. И я мимоволи расплываюсь в ответной. А шеф...В его глазах что-то гаснет, как будто задули свечу, и они снова - холодные камни. Это просто народу надоело глазеть на меня.
- Собрание окончено. Надеюсь, вы сделаете выводы. А вы, Дмитрий, задержитесь.
Народ сочувствующе на меня косится, всячески гримасничает, подмигивая. Типа, держись, дружище. Сейчас тебя прямо здесь, на столе, без смазки...
Черт, и что ж ему надо? Ну, сейчас узнаем. Мы остаемся одни, и шеф закрывает дверь на ключ. О, а вот это уже интересно...И почему-то таак страшно!
- Фоторепортаж и в самом деле, чудный. Однако, Дмитрий, кажется, центровые фотографии вы мне не предоставили. Я жду объяснений.
-А у меня они не получились, - вдохновенно лгу я. - все смазанные какие-то. То ли руки дрожали от счастья лицезреть ваше лицо, воодушевляющее меня на трудовые подвиги... То ли камеру менять пора. Слу-у-ушайте, шеф, а, может, вы - вампир? Они, говорят, на фотографиях никогда не получаются.
А он в один шаг преодолевает разделяющие нас какие-то два метра и его палец с ухоженным ногтем упирается мне в грудь напротив сердца. Ощущение такое, что он сейчас пропорет меня им насквозь. Сглатываю вдруг пересохшим горлом.
- А вот лгать мне не надо, Дмитрий. Сегодня можете быть свободны - я понимаю, что бессонная ночь - не лучший стимулятор для продуктивной работы. Завтра же я жду эти самые "смазанные" фотографии. И негативы к ним.
Он открывает дверь и выходит из конференц-зала. Сюда тотчас же заглядывает Марина с озабоченно-встревоженным выражением на личике:
- Сильно он тебя? - мне аж смешно - как будто он меня действительно отымел или побил! Неужели у меня такой вид? А жаль, что в зеркало я не могу посмотреться...
Я развиваю дома бурную деятельность, печатая себе на память фотографии шефа. Негативы придется отдать, чтоб не вылететь с работы. Но вот только пройдут эти шесть... Пять? Ура, все же пять дней... заберу все обратно.
- Отлично. - шеф хмурится и даже кусает губы, рассматривая фотографии. Придвигает к себе пепельницу - он курит, не часто, но курит, а потому у него нет дымовой сигнализации, рвет фотографии на мелкие клочки, пристально глядя на меня. Я не смотрю, я чувствую его взгляд кожей, кидает туда же негативы - и поджигает. А мне почему-то больно...
- Шеф, зачем же? Простите, Святослав Игоревич, ведь хорошие же были. - Горькая, какая-то детская обида поднимается из глубины души.
-Они мне не понравились, - отрезает он.
Я молчу, не глядя на него. Обидно, как обидно. Я же старался.
-Идите, Дмитрий.
Мне кажется, или тон его похож на извиняющийся?
День проходит в стандартной угарной суете: презентации, репортажи, интервью. У нас глянцевый журнал, а то, что его редактор - мужчина, ничуть не мешает ему быть гламурно-рекламным. И раскупаться, как горячие пирожки. Потому что наш Святославушка умеет так пнуть, что мы и кан-кан, и танец маленьких лебедей спляшем, если понадобится. Ничего, мне осталось всего пять дней.
С этой мыслью я и выхожу из редакции, на ходу накидывая на плечи куртку. Нестерпимо хочется кого-нибудь покусать. Не потому, что мне нужна кровь. Просто потому, что в душе столько злобы, что я сам себе напоминаю хрупкий стеклянный сосуд, переполненный кипящей огненной лавой.
Злобы только прибавляется, когда какой-то лихач окатывает меня грязной водой из лужи. Стою - мокрый, по замше куртки стекают грязные потоки, придется выбросить, а она мне нравилась, и просто ногти впиваются в ладони, хочется заорать и взлететь, круша все вокруг!
- Дмитрий, не расстраивайтесь. - шеф, дьявол его заешь! Разворачиваюсь и зло шиплю на него, плевать, что скажет:
- Ах, не расстраивайтесь?! Ах, какие пустяки?! Подумаешь, забрызгали - не сбили же! Да идите вы...лесом со своим сочувствием! - сдерживаюсь в последний момент. Шеф, кажется, ошарашен. А я чувствую толику облегчения. Разворачиваюсь и шагаю в сторону метро. С гордо поднятой головой.
-Дмитрий…
Идите лесом, я что, неясно выразился?
-Давайте, я вас хоть подвезу, - бормочет он. – Что вы на метро…
Я уже почти собираюсь сказать «да», как снова вспоминаю корчащиеся в пламени негативы. Мою работу, между прочим. И молча ныряю в переход. Вот никак не вписывается в мой скромный бюджет покупка новой куртки. Мне еще кредит выплачивать за телевизор.
Стоп, стоп, стоп. Что я несу? Какой бюджет? Какое «не вписывается»? Да я через пять дней смогу себе хоть магазин этих курток прикупить, если возникнет желание. А пять дней можно и в плаще проходить, тоже хороший. Черный, кожаный, длинный.
В вагоне, как всегда. Пытаются одновременно отдавить ногу, продавить ребра внутрь организма и выволочь все деньги. Ну-ну, давайте…. Шарьте по карманам. Там все равно, только конфетные бумажки.
А о том, что я утром за каким-то дьяволом положил еще и ключи в карман, я вспоминаю слишком поздно. Разумеется, когда моя помятая тушка вываливается из метро наверх, к дому, ключей я недосчитался. Агрррр… И запасных у меня тоже нет, их я еще раньше потерял.
-Дмитрий…
Ше-е-еф?
- Святослав Игоревич. - предельно вежливо говорю я, стараясь, чтобы голос не сорвался на крик. - Вы меня что, преследуете? Я вам как нравлюсь - как человек хороший, или как смазливая мордашка и аппетитная задница? - убьет, ей-богу, убьет. Уволит и прикончит. Плевать. - Так я вам сразу скажу - я не хороший человек, я сволочь, эгоист и циник. А задница моя не продается ни за пояс, ни за шапку, ни за...как там далее по классику? И сочувствие, как я уже сказал, мне не нужно, и внимания вашего я не требовал. и вообще, отстаньте от меня, будьте так сказочно любезны! - перевожу взгляд на него и успеваю уловить момент, когда в зеленых глазах захлопывается дверца в теплый золотистый свет. Он берет мою руку, и вкладывает в нее... мои же ключи.
- Если это все, что вы хотели мне сказать, то - до свидания. Не опаздывайте на работу. - он разворачивается и уходит обратно в метро.
Э-э-э? Так он… Э-э-э-э… А подвезти… А… Если на метро. А ключи?
-Святослав Игореви-ич.
Он оборачивается. Я мнусь на месте, совершенно не зная, что сказать. Хочется одновременно извиниться за срыв. Наорать еще больше. Позвать в гости.
-С-спасибо…
- Не за что. Будьте внимательны в следующий раз. - И голос...просто лед за шиворот, кипяток на штаны. Не простит. Не уволит - но и улыбки для меня больше не будет. Ну, почему же меня это ранит? Ранит? Да я с ума сошел? Ну кто он - и кто я? Он же простой смертный, куколка - бабочка - смерть, а я - вампир. Теоретически - бессмертный! Вечно юный, сильный, обаятельный...одинокий. Ага. Ключевое слово. Так, Димиан, соберись. Ты вампир. Ты высший вампир. Принц вампиров. А он - всего лишь...нужен мне.
-Хотите чаю?
Да, нелогично. Да, тупо. Да, глупо.
- Дмитрий, - и пауза. Рискую поднять глаза. А он смотрит и смеется. Не только губами - глазами тоже. - Дмитрий, я пью только "Эрл Грей".
-Надо же, какое совпадение, у меня как раз только он и остался...
Я иду к подъезду, чувствуя, как он шагает следом. И улыбаюсь какой-то шальной совершенно улыбкой, тыча магнитным ключом в домофон.
Поднимаемся на пятый этаж. Воняет кошками, стены - в облупленной синей краске, загаженные надписями и рисунками по самое не хочу. Дверь в мою квартирку - простенькая, железная, громыхает, когда открываю. Аааа...забыыыл! У меня ж бардак! Черт! Дьявол и преисподняя! Мамочкаааа...
Мечусь по комнате, запихивая вещи в шкаф, запинывая домашние джинсы под диван, сметая со стола всякие мятые бумажки в ящик. Ааааа! А в ванной же лаборатория!
- Святослав Игоревич, только руки мыть на кухне! - ору я, и готов провалиться от стыда под метрополитен.
Он негромко смеется откуда-то из того района. Наверное, любуется кучей немытой посуды. А-а-а-а-а-а. Все, что я могу сказать цензурного.
Скачу на кухню и вижу...от того, что вижу, отваливается челюсть. Мой шеф моет посуду. Пиджак снят и висит на спинке стула, рукава светло-серого джемпера и белой рубашки закатаны по локти, в руке - губка и тарелка...А я смотрю, как он проводит этой губкой по тарелке и мечтаю оказаться на месте тарелки!
- А-а-а...э-э-э...Святослав Игоревич...
- Святослав.
- О...а..ага...Святослав, что вы...
- Ты.
- ....
- Мою посуду. Иначе помыть руки не получалось.
Я сейчас сгорю на месте, развеюсь пеплом... Как хорошо, что покраснеть я не смогу по физиологическим причинам.
-Чайник поставь, - весело командует Святослав.
Я бросаюсь исполнять просьбу-приказ.
- У тебя к чаю есть сливки? - спрашивает он, ставя на сушилку последнюю тарелку и вытирая руки полотенцем. Мотаю головой. - Печально. А сахар? - ответ отрицательный. Он хмыкает. - Совсем хорошо. В коридоре пакет. Принеси, разбери.
Плетусь выполнять. Приношу тяжеленький такой пакетик на кухню. Открываю. Глаза лезут на лоб. Сахар. Пачка сливок. Печенье бисквитное. Масло. Джем. Все в лучших традициях английского чаепития. Чувствую себя Алисой. Ага. Той, что из Страны Чудес.
Святослав негромко смеется, глядя на мое ошарашенное лицо.
-Думал дома чаю попить приятно.
И шутливо щелкает меня по носу. Я начинаю моргать усиленно. Что-то я вообще перестаю понимать, что происходит.
Святослав негромко смеется, глядя на мое ошарашенное лицо.
-Думал дома чаю попить приятно.
И шутливо щелкает меня по носу. Я начинаю моргать усиленно. Что-то я вообще перестаю понимать, что происходит.
Чай пьем молча - заваривал его я сам, уж что-что, а заваривать чай я умею. Он пьет его, как англичанин - со сливками, с бисквитами с джемом.
- Да, я прожил пять лет в Англии. - ответ на мой невысказанный вопрос. - Привык. Да и вкусно. Это тебе не эскимосские рецепты.
Поднимаю взгляд от чашки и натыкаюсь на странный, будто бы слегка недоуменный взгляд. Он словно спрашивает сам у себя: что он тут делает? И верно, Святослав, что же ты делаешь? Тут и со мной?
Я молчу, боясь спугнуть это тихое молчание. Не хочу я знать, что ты тут делаешь.
-Ты обиделся, что я сжег негативы?
Я киваю.
-Извини.
- Зачем?
- Не хочу светиться на страницах глянцевых журналов и желтых газет.
А вот это снова удар - и подлый - под дых!
- Святослав...Игоревич, я никогда бы не позволил себе такого. Если я небогато живу, это не значит, что я - продажная тварь. - Ну вот. Кто из нас все портит? И зачем?
Он, кажется, удивился. Потом мимоходом тронул мою руку кончиками пальцев.
-Прости.
Теперь он искренне раскаивается.
-Я не должен был так думать.
- Мм...ничего. - я прощаю? Вот так просто - прощаю? Но если он искренен...и пальцы у него теплые.
- Еще чаю? - немного виноватая усмешка. А ведь ты, Святослав, не умеешь вот так просто сидеть и пить с кем-нибудь чай! Ты же не знаешь, о чем со мной говорить. Потому и молчишь.
- Да, пожалуйста. А вы...ты...можно спросить - что ты делал там, в клубе?
-Контролировал наличие своего фотографа, разумеется, что же еще? - таинственно усмехается он.
Потом, немного помолчав, сообщает:
-Владелец клуба - мой брат.
- Точно! - хлопаю себя по лбу ладонью, - Конечно же, Ярослав Игоревич Карамзин! А я-то думал, однофамилец! - Он смеется, а я вслушиваюсь в этот смех. Теплый. Не тот перезвон льда, что обычно сопровождает шутки журналистов, если он их слышит в редакции. Черт...а ведь этот смех - он тоже, только для меня!
Замечаю, что как-то резко потемнело. За окном вдруг раздается страшный грохот - начинается гроза.
Инстинктивно пригибаю голову. Страшно.
-Боишься гроз? - шепчет он.
Я не понимаю, как оказываюсь в его объятиях. Уютно. Так уютно, что даже признаваться не хочется, что не боюсь.
- Не бойся, я же здесь. - сухие теплые губы проходятся по моему виску, по скуле на щеку...Ну же, мне только повернуть голову и встретить их! Димиан, ну же! И не нужно никакое обаяние вампира - он сам пришел, он сам..."А если ты ошибся? И это - лишь утешение для ребенка, испугавшегося грозы?"
Он словно снова что-то чувствует, губы касаются чуть резче. И я, наплевав на все, поворачиваю голову. Рисковать так рисковать. Да и всего четыре дня...
Поцелуй со вкусом абрикосового джема...его запах "Аллигатор" и "Кэптан Блэк", так пьянит...Он чуть отстраняется, смотрит на меня, пытаясь разглядеть в сумерках что-то в моих глазах?
- Идем? - вопрос на грани слышимости. Я не киваю и не отвечаю - просто тяну его за собой в комнату. И там, поймав меня за талию, он прижимает меня к стене, зацеловывая резко, бешено, страстно, под аккомпанемент почти непрерывных раскатов грома и стука струй в окно.
И наплевать, что это не вальс под дождем... Это намного лучше. Намного.
И к дьяволу все ваши вальсы!
Я так счастлив. Я сегодня в кои-то веки полностью счастлив, окунаясь в море своих эмоций с головой. Ну вот, свершилось то, о чем я так долго грезил долгими бессонными ночами, глядя в потолок и ощущая неясное томление во всем теле… Я купил себе новую куртку.
Встряхиваюсь и возвращаюсь к реальности: куртка-это хорошо, но мне идти на работу. А там...А там меня ждет Святослав. Славушка...дьявол, как же выкинуть из головы, чтоб не ляпнуть случайно, то, как я его называл в угаре этой ночи? И как не вспоминать его ответное "Диииииимааааа...", от которого по всему телу мгновенно бегут такие волны жара, что просто не усидеть! Так, Димиан, а ну, соберись! Работа-работа! А ты уже....аааааа! Опаздываю!
-Дмитрий, и чем вы объясните свое сегодняшнее опоздание?
Я задумчиво так смотрю на шефа. И тяну привычным ехидным тоном:
-А вы знаете, как трудно выйти из квартиры, когда случайно залетевшая ручная сорока соседки уволокла все ключи?
Святослав открывает рот, чтоб выдать мне все, что он думает по поводу моих опозданий и нечеловеческой просто наглости, когда Марина влетает в редакцию, едва не сбивая меня с ног.
Мариночка-солнышко, мое вечное спасение. Сейчас шеф на нее наорет..гм...точнее, нашипит, как рассерженный кот, а потом я обязательно куплю ей шоколадку - в утешение.
Весь наш отдел "по тусовкам", как я его зову, сидит настороженный: кажется, все что-то знают, успели обменяться слухами, а я - нет. И от этого как-то не хорошо - зябко в желудке. Пихаю в бок Васеньку, пока не вошел шеф:
- Что?
-Ты еще не в курсе? Князь увольняется.
Я недоуменно моргаю. Нет, то, что Святослава Князем за имя-отчество честят, я в курсе. А вот о том, что он от нас увольняется…
-А почему?
-Говорят, нашел место где-то получше.
Я вообще-то через три дня тоже уволюсь, это само собой, я ж не намереваюсь провести ближайшие несколько десятков лет тут, обнимаясь ночами со Святославом и глядя, как он медленно стареет.
Сказки про обращение вампиров? Ха-ха-ха. Нет, это не совсем сказки. Но я не имею право на обращение пока что. Я же принц, наследник. И супругу мне потом подберут. Или супруга, благо, что мне наследников заводить необязательно, у меня сестра имеется.
Однако о том, что уже заявление тренируюсь писать, им знать не надо. А вот почему мне так больно в сердце…
- Вот дьявол... - бурчу тихонько, - и кого на его место? Это зло мы хоть изучили, а вот придет какая-нибудь блаааандинка глааамурная - и писец...
- Доброе утро, господа и дамы. - А я и не заметил...он при полном параде - белая рубашка, строгий серый костюм, галстук. Запонки и зажим для галстука с изумрудами - гармонируют с его глазами. Ледяными глазами. И весь он такой застывший, просто статуя ожившая. - Сегодня, как многие наверняка уже знают, последний мой день в должности вашего мучителя и тирана. Завтра вы вздохнете свободнее, я надеюсь. Позвольте вам представить: Изольда Сергеевна Рассати, ваш новый редактор. - в зал совещаний как раз впархивает, как я и думал, гламурное блондинко - розовенько-стразовое, распространяя облако приторно-сладкого аромата "Валентино"
-Ой, позвольте от имени всего коллектива вас поприветствовать, - начинаю щебетать я в лучших традициях неземного счастья при виде девушки.
Она хлопает ресницами в мою сторону, порывом ветра меня чуть с ног не сносит. Да нет, шучу я, конечно.
-Мы более чем уверены, что с вами сработаемся, Изольда Сергеевна. И первое, что вы сразу же можете сделать на посту редактора…
Я хлопаю перед ней на стол заявление.
-Подпишите вот тут. На память.
Она расписывается.
-А что это?
-Всего лишь заявление на мое увольнение, - сообщаю я.
И выпрыгиваю прочь из редакции.
Резкий рывок за руку почти разворачивает меня на месте уже в коридоре. Ну, кто бы мог подумать? Наше ледяное чудо!
- Святослав Игоревич, чччто...
- Какого хрена, Дмитрий Владимирович? - а в зеленых глазах бушует такое пламя...
- Вам что-то не нравится? - наглею я. Все равно, я тут больше не работаю, да и он тоже, так что мы больше не шеф-подчиненный, а два вполне взрослых человека. - И отпустите меня, пожалуйста, мне неудобно.
- А вот так - тоже неудобно? - у него резко меняется голос, и, прежде чем успеваю пискнуть, его губы накрывают мои, тело - горячее, сильное, прижимает к стене, руки стискивают запястья, не вырваться...При всем честном народе! В полном ядовитых гадин-журналюг коридоре!!! Что ты творишь, Слава! Ты ж светиться...не...хотеееел...- мысли тают, как и мои мозги.
Несколько вспышек. Я мысленно ухмыляюсь, любой кадр с моим участием заранее обречен на провал. И больше сил нет ни на что. Он целует меня так… Ноги подкашиваются. Я в панике соображаю, что, если сейчас Святослав отойдет от меня, я красивым таким мешком свалюсь к его ногам.
-Я просто хочу, чтобы ты был рядом.
Как же горько...Рядом...До твоей смерти, да? Смотреть, как медленно увядает твоя красота, как ты стареешь, оставаясь вечно юным? Давлю судорожный вздох-всхлип:
- Одна ночь со мной произвела на вас такое впечатление, Святослав Игоревич? - если уж рвать ниточки, то сразу и без жалости. А только у меня такое впечатление, что я вырываю из своего сердца вросшие в него канаты...
-Она явилась закономерным итогом трех лет, - лукаво шепчет он.
-Ммм?
Святослав не собирается мне рассказывать ничего больше, это видно. Только смеется загадочно.
-Потом узнаешь.
Когда - потом? Когда до тебя дойдет, что у тебя проявилась седина в волосах, а у меня все та же смеющаяся юность на лице?
- Идем. Эти стервятники получили достаточно падали на сегодня. - он тянет меня на улицу, запихивает в машину - черный БМВ, как банально! - и рвет с места в карьер, плюя на знаки и ограничения скорости. И я инстинктивно вжимаюсь в кресло, хотя такая скорость для меня давно уже не есть что-то из ряда вон.
- Не бойся, не разобьемся. - смеется он, заметив мое движение. Киваю.
Останавливаемся мы у "Столыпина". Ну, блин, конечно, куда ж он мог меня привезти? Вспоминаю сразу и далеко не парадные джинсы, и потертые гриндерсы, только то, что куртка новая, как-то греет.
- Надеюсь, ты голоден, потому что я - сожрал бы и слона. Эти гламурные барышни так выматывают.
Я что-то тихонько пищу... Дьявол, да я же принц. Я вампир, который его старше в несколько раз. Но теряюсь, как впервые влюбившийся мальчишка. Ладно, посмотрим правде в красные, горящие голодной яростью глаза - я и есть впервые влюбившийся мальчишка. Но так ронять престиж вампиров перед Младшим.
-Расслабься.
- Ага, расслабься тут! - но меня чуть отпускает. Вот умеет же голосом так сыграть, что и поддержит, и в грязь втопчет, и чуть не до оргазма доведет. Профи однако. Садимся за столик. Смотрю на цены в меню и чувствую, что слишком вжился в шкуру простого парня: от цифр брови ползут куда-то в область затылка.
-Не смотри на цены, - небрежно роняет он. - Смотри на блюда.
Отлично. Мне-то что, сегодня платишь ты, Слава. Я делаю заказ, быстро и небрежно. ой, кажется, даже слишком быстро.
-Ты раньше бывал в заведениях такого класса?
-Нет.
Между прочим, чистейшая правда. Там, куда я обычно ходил ужинать, все так поставлено... "Столыпин" - просто жалкая забегаловка по сравнению с теми местами. куда я привык ходить, так что я в подобных этому ресторанах никогда не бывал.
- Хммм. - он делает заказ, не торопясь, словно в противовес мне. Однако я понимаю, что он заказал то, что сочетается одно с другим просто идеально, тогда как я заказал...просто то, что хотел. А еще он выбрал не вино, а шампанское. Странно, что будем праздновать? Повторяю вопрос вслух:
-Именно так. Выполнение обязательств.
Я улыбаюсь, чуть грустно. Знал бы ты, Слава, какие обязательства я выполнял тут. За такое не шампанское, за такое надо поминальное вино пить.
-Что-то случилось?
Я всего лишь послезавтра навсегда расстанусь с тобой. И сейчас не знаю, как именно это у меня должно получиться и кому мне молиться… То ли удержать, то ли поскорее бросить…
-Это все будет потом.
Он накрывает мою руку ладонью. Я поднимаю глаза. И тону в его взгляде.
- Дим, я сейчас просто неприлично голоден. - а тон такой, что меня бросает в жар. И не поймешь, на что намек? Или и впрямь голоден, или в другом смысле... Впрочем, глядя на то, как он ест - быстро, но очень аккуратно, похожий в этот момент на крупного хищника из породы кошачьих, понимаю, что и я тоже голоден. Не отстаю, вспоминая почти забытые за три года светские манеры. А ведь скоро придется их действительно вспоминать! Дьявол и преисподняя, приемы-обеды-ужины! Неееееет, и я хотел вернуться?!
Я приступаю к еде. Вбитые манеры просыпаются быстро. Чем ближе к возвращению, тем больше мой разум и тело вспоминают, что... Ой, про тело я совсем зря вспомнил. Так что приходится поневоле сосредоточиться на еде.
Обед заканчиваем в молчании. Между нами уже такое напряжение, что проскальзывают искры. И то, что он словно невзначай касается моей ноги под скатертью своей - не способствует спокойствию.
- Святослав Игоревич! - шиплю еле слышно, когда он делает это в очередной раз. - Как вам не стыдно! Как я выходить буду?!
-О, - он делает вид, что смущен. - Прости.
В глазах его танцуют золотистые искорки.
-Я что-нибудь придумаю.
И он придумывает. Дьяяяяяяяявол! Лучше б я промолчал! Расплачивается, дожидается, пока я встаю из-за стола и подхватывает на руки. А я в шоке - так, что только хватаю ртом воздух и молчу.
Он уносит меня на руках прочь. До машины. Бросает на заднее сиденье.
-Святослав?
Хорошо, что стекла тонированные...
Он грациозно опускается рядом, захлопывает дверцу и наклоняется надо мной, поцелуем заставляя забыть, где я, кто я, на каком мы свете...А губы, измучив лаской мои губы, спускаются ниже, на горло, каким-то образом я оказываюсь почти раздет - куртка расстегнута, рубашка тоже, а его проворные пальцы уже справились с ремнем джинс и нетерпеливо пытаются расстегнуть пуговицу на них.
- Погоди...Слава...мммм...даааааааа... - это его губы и зубы и язык проходятся по обоим моим соскам, и меня выгибает дугой.
-Какой же ты...
Я готов быть любым ради тебя. Даже смертным.
-Вот как.
Он точно читает мои мысли. Кто же ты такой, Святослав?
-Неважно. Сейчас - все неважно.
Ладно. Даже, если он читает мои мысли, теперь ему читать точно нечего.
Чтобы не кричать - звукоизоляция в машине явно же не лучшая, я прикусываю ладонь, впиваясь в нее клыками, и все равно мычу, когда горячие губы накрывают меня, вбирают, язык, я помню, какой он бывает - жесткий и требовательный, мягкий и нежный - обвивает, поглаживает...Сдерживаться нет сил, особенно когда пальцы касаются меня там, чуть проникая внутрь. Только обозначая ласку - а мне хватает для взрыва.
И в этот миг я понимаю, что я его люблю. И что я просто не смогу вернуться обратно, оставив здесь Святослава и перечеркнув все, что меж нами было.
А он облизывается, заглядывая мне в глаза и чуть усмехается:
- Сладкий мой. - и главное слово тут вовсе не "сладкий". Это чувствуется по интонации. И, черт побери, мне это нравится. Мне хочется верить в это. Что буду его. Навсегда.
-И забудь все эти глупости насчет седины, каэллен.
Я застываю на месте. Каэллен. Так нас называют только оборотни.
Вот теперь мне полагается вопить, выпускать клыки и драться не на жизнь, а на смерть. Потому что - враг, кровный, смертельный...А я прижимаюсь к нему и, все еще вздрагивая от пережитого оргазма, шепчу:
- Поганец, рриш! - потому что догадался, что он именно кот - не зря ж в глазах зрачки сузились и светятся золотом.
-И что мне с тобой делать? - негромко и насмешливо спрашивает он.
-Любить, - безмятежно отзываюсь я.
-Любить...- повторяет он.
Я киваю. Потягиваюсь с наслаждением. Выпускаю клыки и когти, позволяя себе стать самим собой. А рыжую - к дьяволу. Так уж и быть, отдам я ей свою порцию десерта на следующем семейном ужине.