Земля и Воздух
ОкончаниеИскать Усть-Тамань пришлось долго, это оказался даже не городок, а затерянная в степи станица. Две улицы, пять десятков дворов. На появившегося из ниоткуда журналиста смотрели настороженно: по степи в летнюю жару просто так не ходят, да и не похож был Макс на человека, отмахавшего по пыльной колее день на жарком солнце. Однако, на Ивана, кряжистого, как из валуна рубленого, тракториста, указали без расспросов. Сильф без лишних слов показал ему крылья. Полукровка кивнул, протянул широкую, как лопата, ладонь:
- Жеод. Проходи, ветреник, поговорим в доме.
Кай пожал ладонь, прошел, не отпуская одной руки от груди, прижимал что-то, завернутое в свою куртку. Иван налил ему в пузатую кружку молока, поставил блюдо с пирогами. Видимо, кормить гостя было в традиции ореад.
- Ешь, потом говорить станешь. Да имя назови, чай, раз с северным ветром примчался, то из нордов?
- Кай Север я, - сильф поставил статуэтку рядом с собой.
- Князь, значит, - усмехнулся ореад. - Ты ешь, небось, издалека летел.
Кай тянул молоко, восполняя потраченные на перелет силы, глотал, торопливо, почти не чувствуя, что пьет. Жеод же взял в ладони статуэтку, бережно и осторожно.
- Зачем припожаловал, я понял. Только не в моих силах вернуть мальчика. Далеко ушел в камень, да еще и не по своей воле.
- Как за ним вслед уйти? Я вернуть не прошу, мне сказали - дорогу можешь указать. А там я сам его приведу.
Ореад долго смотрел на него, хмурил кустистые русые брови. Он выглядел гораздо старше своих двадцати шести, взрослее. Видимо, то, что жил на земле и работал с землей, сказывалось на опыте.
- Оставайся у меня, попробую помочь. Не на час и не на день забота.
Сильф только кивнул. На что-то подобное он и рассчитывал.
- Вон там - комната, располагайся, а мне еще на работу надо. Вечером готовься, в бане париться будешь.
- В бане? - Кай несколько растерялся.
- А ты думал, так просто в каменный сон нырнуть - без подготовки? В бане отпаришься, на каменке полежишь, камни тебя за своего принять должны, - ухмыльнулся ореад. - Ну, до вечера, - и ушел, притворив дверь.
Кай поплелся раскладываться на постели и думать. О том, что он больше не отпустит Лита. Никогда.
Жеод появился уже в сумерках, пропахший дымом и чем-то неуловимо напоминающим запах раскаленных камней.
- Ну, готов, князь?
- Готов, - Кай кивнул.
Баня на заднем дворе дома была небольшая и каменная, выстроенная не из кирпича, а из округлых речных голышей, откуда только и взялись такие в степи да еще и столько? Но Каю было не до странностей ореада-полукровки. Тот открыл перед ним небольшую и низкую дверку, откуда пахнуло горячим паром, словно из долины гейзеров на Камчатке. Кай невольно зажмурился, но внутрь шагнул.
- Смирно стой, ветреник, - прогудел бас Жеода, и Кая принялись разоблачать сильные руки, вытряхивая из одежды, как котенка. - Испытание одно, но для тебя - даже не знаю, сумеешь ли пройти. Будь на твоем месте деревный дух, аль даже огневик, я б не так сомневался. Суть камня в том, что он неподвижен. Каменный сон - это сон сердца древних, давно остывших гор, холод и неподвижность. Я тебя выпарю, чтоб напитать теплом, и оставлю в бане. А ты должен будешь лечь и неподвижно лежать, пока не застынешь и не уснешь. А там сам увидишь, если позовут тебя - получилось, а нет - не обессудь.
- Понял, - шелестнул сильф.
Ветреные дети Воздуха славились своим легкомыслием, однако мало кто знал, что рожденный в далеких снегах князь Север мог постоянством поспорить и с камнем.
Жеод не пожалел сил, отхлестал Кая до горящей огнем кожи. Потом погасил печку, кивнул сильфу на каменную лавку, в изголовье которой уже стояла статуэтка Лита:
- Ложись.
Кай опустился на лавку, закрыл глаза, чувствуя, как плавится от окружающего жара. Казалось, кожа сейчас сольется с каменной поверхностью, чуть шероховатой, почти обжигающей. Как на сковороде. Однако, жар постепенно спадал, первым остыл воздух, камни еще долго отдавали тепло его телу. Но и они охладились. Было тихо, темно, влажно, только слышалось мерное "кап-кап" - со стен капал конденсат, как в настоящей пещере. Кай открыл глаза, оглядываясь. Это уже была не баня, а пещера, и слабое свечение в ней исходило только от изумрудной воды небольшого круглого озерка посредине. Границы пещеры терялись во мгле, но, судя по звукам капель, она была огромна. Если у нее вообще были границы, конечно.
- Лит? - сильф поднялся, расправив крылья. Его голос отразился эхом, многократно повторяясь, усилился, словно камни сами позвали ореада. И в ответ пришло тихое, почти безжизненное, слабым отголоском:
"Кай..."
Сильф ринулся на зов, пронесся пару шагов, остановился, оглядываясь.
- Лит... Лит, маленький, говори со мной. Я не понимаю, где ты. Не прекращай звать, хороший мой.
Молчание было долгим, видимо, сил у ореада оставалось совсем немного. Но все же прозвучало:
- Кай... любимый...
Вспыхнули неярким, призрачным светом кристаллы на высоких колоннах сталактитов. Сильф метнулся вперед, крылья щелкнули, удлиняясь, зашуршали, неся его вперед, к слабо мерцающей искорке воздушной магии, оставшейся на Лите.
Ореад полусидел у скальной стены, опустив голову. Глаза его были закрыты, и даже здесь он начал каменеть, теряя самое себя. Кай обнял его, принялся тормошить:
- Не уходи. Лит, ласковый мой, не уходи. Смотри на меня. Я тебя вытащу. И заберу с собой.
- Я думал... ты мне снишься, - Лит с трудом приподнял голову. Здесь у него снова были длинные волосы, они вросли в стену, как игольчатые кристаллики хрусталя, жалобно захрустели, обламываясь от его движения. Ореад приоткрыл глаза, тускло светящиеся синими огоньками. - Это, правда, ты, Кай?
- Это правда я, маленький мой, - сильф целовал его. - Я пришел за тобой.
- А я не могу встать, - грустно улыбнулся Лит, с трудом приподняв и снова уронив руку. - Не смогу вернуться, мой князь, возвращайся один.
- Сможешь, любимый, ты сможешь, я верю. Поднимайся, пойдем.
Лит снова поднял руку, дотронулся непривычно-холодными пальцами до щеки Кая, погладил.
- Я люблю тебя, Кай.
- Я люблю тебя, Лит, - губы сильфа тронули пальцы ореада.
- Здесь так холодно, улетай, а то простынешь, - Лит улыбался, в уголках глаз крохотными кристалликами стыли слезы.
- Буду чихать, кашлять и капризничать, - Кай снова его поцеловал. - Идем.
- Тогда я буду поить тебя молоком с медом... И медом же натру. Знаешь, как это противно? - Лит повел плечами, взявшаяся каменной коркой одежда пошла трещинами, осыпаясь с живого тела.
- Нет, не на-адо.
- Надо, княже, надо. Но, конечно, только если ты простынешь, - Лит оперся о стену рукой, пытаясь подняться. Синие глаза горели уже ярче, живым светом, а не призрачными болотными огоньками.
- А мне надо простыть?
- Могу и так медом вымазать, - ореад сделал еще одно усилие и все-таки разогнул колени, лишаясь последнего клочка окаменевшей одежды. Правда, его немилосердно шатало, как пьяного. Кай подпер его плечом. Лит повернул голову, тронул еще холодными губами его щеку.
- Удивительно, какой ты теплый... Всегда наоборот было. Помнишь, как мы знакомились? - и усмехнулся.
Кай засмеялся:
- Икра бешеных огурцов.
- Не-е-ет. У нас поводом для знакомства стал секс, - напомнил Лит, потихоньку переставляя ноги, оживая с каждым движением. - А поводом признаться в любви оказалась смерть.
- Ужасно, правда?
- Все, не как у людей, как говорит моя тетушка, - фыркнул ореад.
Кай остановился, поцеловал его. Лит ответил, обнял сильфа за плечи.
- Кай, пообещай мне кое-что?
- Обещаю, Лит.
- Ну вот, опять ты обещаешь наобум, - проворчал ореад, улыбаясь. - Значит, если меня отсюда не выпустят, ты уйдешь один.
- Да ни за что на свете.
- Кай, ты пообещал. Пожалуйста, - Лит посмотрел на него как-то беспомощно, кусая губы. - Ты пойми, на мне свет клином не сошелся. И меня нет...
- Сошелся, маленький.
Лит прижался к нему, и в самом деле чувствуя себя тем девятнадцатилетним пацаном.
- Ладно, загадывать не стану, идем. Может быть, и отпустит стихия.
Кай шел, обнимая, прижимал к себе. К зеленому озерцу вышли уже довольно бодро, и Лит даже поверил, что сможет уйти из каменного сна. Вот только, стоило ему приблизиться к воде, как она отступила от берега, обнажив голое дно, мгновенно высохшее.
- Попробуй ты, Кай. Чтобы вернуться, надо войти в озеро.
Сильф подхватил его на руки.
- Войдем.
Ореад был тяжелым, как будто из камня. Но когда Кай погрузился в воду до пояса, Лит даже не смог опустить в нее руку - его попросту выталкивало наверх. Он встал, вывернувшись из рук сильфа, на воду, как на твердь.
- Иди, любимый.
- Без тебя не уйду, - сильф взлетел.
- Кай, пожалуйста, - Лит закусил губу, - тебе нельзя здесь оставаться, Земля - не твоя стихия, ты погибнешь.
- Зато с тобой рядом. А там, где тебя не будет, все равно, не жизнь.
Ореад шагнул к нему, обнял, до боли, хоть и нечему было здесь болеть, дух - не тело. Прижал к спине прозрачные крылья Кая, не позволяя ему лететь. Крепко поцеловал, вкладывая в этот поцелуй все, что чувствовал. И коротким движением отправил в воду, пока сильф не опомнился.
- Ли-и-ит!
Он смотрел, как погружается в густую, светящуюся воду тело сильфа, не исчезая, как должно, в переходе меж миром духов и земным, пока не понял, что Кай просто тонет. И тогда зарычал, подпрыгнул, переворачиваясь, ясно представив себя каменным клинком, уходящим под воду. И пробил ее, ухнул в стылую вязкую гадость, обхватил Кая за талию, рванулся вверх, отталкиваясь от дна...
В бане было темно и жутко холодно, а еще пол оказался очень твердым при встрече с копчиком, спиной и затылком Лита. Зато Кай свалился на него сверху. Правда, это было не намного мягче.
- Ли-и-ит! Я не умею плавать!
- Ох... Я помню. О, Стихии, почему у тебя такие острые колени и локти, Кай? - простонал ореад, трогая пальцами затылок и морщась от вполне реальной боли.
Сильф возмущенно булькнул. В бане зажегся свет - вполне себе обычная лампочка-свеча, упрятанная в хрустальную друзу, как в абажур. Открылась дверь, и вошел Жеод с двумя шерстяными солдатскими одеялами в руках.
- Ага, вернулись, значит.
Сноровисто поднял обоих, кутая в теплую толстую ткань.
- Сейчас снова баню растоплю, смертный холод из костей повыгнать. И накормлю вас, небось, животы подвело?
Сильф только что-то слабо простонал, не в силах шевельнуться от накатившей дурной слабости.
- Давай, вынесу тебя на воздух, - Лит поднялся, его самого шатало, но Кая он упрямо поднял на руки, а Жеод придержал за плечи, помогая выйти обоим на улицу. Двор заливало розовым сиянием рассвета, и полукровка пояснил:
- Трое суток бродил, ветреник.
Сильф вдохнул ветер, задышал свободней, повеселел.
- Вывел...
- Упрямый, как я не знаю, кто. Спасибо, любимый, - Лит уселся прямо на траву у стены бани, откинулся на камни спиной, обнимая Кая, словно опасался, что если отпустит - окажется опять в своем каменном сне.
- Как осел? - слабо ухмыльнулся Кай.
- Хуже, как горный архар. Видел таких? Рогами в камень упрется - и все, или сам погибнет, или камень сдвинет.
- Ну, сдвинул же? А ты точно больше не уйдешь?
- Куда? Если уж меня сама Стихия отпустила, и плату не взяла - никуда не уйду. Тем более, от тебя.
Жеод принес им жбан молока, услышал про плату и как-то странно усмехнулся:
- Земля свою плату всегда берет, и у тебя тоже. Аль зеркало принести?
Лит непонимающе вскинул на него взгляд.
- А что не так?
Кай тоже уставился на Лита, поразглядывать. Ореад, вернувшийся с другого плана бытия, казалось, вернулся и из другого времени. Даже в горах он не казался таким взрослым, и, пожалуй, дело было не в белоснежных, как кристаллы молочного хрусталя, волосах, а в глазах - потемневших до полуночной синевы. Будто тьма каменного сна разбавила собой их летнюю синь. Кай погладил его по щеке, рассматривая глаза.
- А так... ты даже красивее стал.
Лит вскинул брови, пожал плечами:
- Тебе виднее. Что будем делать теперь, Кай? Я же, вроде как, вернуться должен, капитану влетит за потерю бойца.
- Я тебя отнесу, - пообещал сильф.
- Большая, сильная птица, - фыркнул парень, уткнувшись ему в голое плечо, с которого сползло одеяло. - Ох, точно, ты большая, сильная птица... - он явно пытался сдержать смех и не продолжить фразу.
- Но глупая, да, - сильф расправил крылья. - И вообще, я не птица, я стрекозел.
- Я тебе их хоть не помял? - Лит осторожно провел пальцами по кромке крыла.
- Их сложно помять, звездочка моя.
- Теплые... Знаешь, как страшно, когда не можешь почувствовать тепло, только каменный холод? - ореад погладил ладонью спину Кая снизу вверх, прошелся пальцами по коротким каштановым волосам на затылке, ероша переливающийся золотистыми искрами ежик.
- Только больше не геройствуй, ладно? - шепотом попросил сильф.
- Мне до конца контрактного срока оставалось три месяца. Отслужу и вернусь домой, в Феодосию. Поедешь со мной?
- Поеду, - кивнул Кай.
- У меня за год куча денег скопилась, куплю родственникам квартиру и выставлю из дома. И доучиться хочется, два года потерял, как с куста. А ты? Я тебя в "горячие точки" больше не пущу.
- А что я? Я журналист... Работаю... летаю... неуязвим и бессмертен.
Лит тронул пальцем отметину у него на ребрах, под грудью.
- Я уж вижу, как неуязвим. Ничего, заговорю тебя, чтоб пули отскакивали...
И вдруг пригнул его голову, впился в губы властным поцелуем, враз потеплев, словно в теле заполыхал внутренний огонь. Кай ответил таким же жарким поцелуем, прижал к себе крепче.
- Не пущу никуда... мой, - Лит сдернул с него одеяло, приподнялся, бросил толстую шерстяную ткань поверх своего одеяла. Земля была теплой, словно и не выстыла за ночь, хотя на траве поблескивала уже сохнущая роса. Ореад бережно, чтоб не помять "немнущиеся" крылья, уложил на одеяла своего князя, прижал к земле его руки, целуя беспорядочно-быстро, оставляя на белой коже краснеющие следы.
- Да никто и не забирает, - между поцелуями только и успел пробормотать Кай.
Лит чувствовал себя нормально, только когда касался сильфа. А когда взялся ласкать его, снова и снова проходя губами, руками, опять губами по каждому шраму, по каждому сантиметру прохладной, пахнущей ветром и снегом, кожи, почувствовал себя полностью и окончательно живым. А вот Кай шевелился довольно вяло, хотя и пытался реагировать.
- Говорил же тебе, что в каменном сне опасно, выпила Стихия из тебя все силы, да? - Лит лег рядом, уверившись, что Кай - его Кай - цел и в полном комплекте, обнял его, накидывая на сильфа край одеяла.
- Ну, все-таки это немного не моя Стихия, ничего, очнусь на ветре, - Кай повернулся, обнял его, затихая.
Через полчаса Жеод, тактично оставивший их наедине, заглянул в закуток за баней, хмыкнул, глядя на спящих.
- Бедовые головушки... не поевши, не попарившись - спят. Ладно, - и ушел в дом.
Лит разметался на одеялах, раскинул руки, пальцы вплетались в траву. Легкий прохладный ветер обдувал вольно разлегшегося поверх него Кая, ласково гладил его волосы.
- Я тебя люблю, - шепнул ветер Литу на ухо. Ответно шелестнула высокая трава:
- Люблю.
Ветер впутался в траву, улегся там, свернувшись. И задремал.