На черном мотоцикле в закат
Вторая серия.Очередной скандал с непосредственным участием историка затеяла, как ни странно, не завуч, надоевшая Александру хуже горькой редьки постоянной слежкой. Четверть близилась к завершению, Ладога наладил более-менее рабочие отношения со всеми своими классами, даже класс-призрак умудрился вытянуть на подобие нормального общения, хотя все равно от уроков с шестиклассниками выматывался, как тряпочка, сил хватало только выползти на улицу на перекур.
Эльвира Ильинична влетела в учительскую, живо напомнив историку знаменитый цеппелин. Женщина потрясала классным журналом, но от гневной одышки никак не могла сказать чего-то членораздельного, только надвигалась на историка, как осадная башня. Наконец, ее прорвало:
- Как вы можете! Какое право вы имеете завышать им оценки?!
Александр поднялся, со стуком захлопнув папку с бумагами, кивнул женщине:
- Давайте выйдем, Эльвира Ильинична.
- Нет, мы с вами прямо тут будем разбираться.
Завуч, хотевшая было что-то сказать, вздохнула и самоустранилась в сторону Андрея, с которым они вместе корпели над какой-то газетой для пятиклассников. Александр подавил желание прикрыть лицо ладонью в классическом жесте, досчитал про себя до десяти и отодвинул географичке стул:
- Присядьте, пожалуйста.
Журнал грохнул перед ним на столешницу.
- Как это называется?
- Это называется «журнал учета успеваемости», Эльвира Ильинична, - терпеливо пояснил историк.
- Почему у шестого «В» там стоят такие оценки?!
Андрей поспешил прикрыться завучем, сидевшая рядом англичанка - журналом своего класса, физрук - баскетбольным мячом, а француженка - второй англичанкой.
- Хмм, дайте подумать. Овсиенко вчера весьма неплохо ответил, пятерка. Гаврилова Настя реферат по Боттичелли написала, умница, тоже пятерка. Вот Николаева я, к сожалению, на четверку вряд ли вытяну, но на твердую тройку - вполне. А какие оценки там должны стоять? - он посмотрел на красную от гнева географичку и порадовался наличию в учительской аптечки и кулера с холодной водой.
- Этот класс не может учиться на пятерки! Вы завышаете им оценки! Вы.. Да вы...! Да вас..!
- Знаете, уважаемая, - голос Алексея стал еще тише и спокойнее, - я больший непрофессионализм видел только в армии, когда одна тупая тварь, присланная из столицы покрасоваться на броне боевой машины, чуть не угробила роту моих ребят.
- Да вы!.. - географичка перешла на ультразвук и обрушилась на стул, заботливо подставленный Андреем.
- Да, я. Они за два месяца научились, наконец, отвечать на уроке, не боясь криков преподавателя, они стали улыбаться, просить задания и интересоваться моим предметом, а не тупо молчать. И если вы, прошу прощения, похерите плоды моего труда, Эльвира Ильинична, я напишу на вас докладную записку о служебном несоответствии, - улыбка историка была очень ласковой и очень холодной.
- Ираида Георгиевна!
Завуч повернулась в их сторону:
- Вы чем-то недовольны, Эльвира Ильинична? Кстати, на вас написали жалобу родители учеников... А что вам говорили по данному поводу?
- Я отказываюсь от этого класса! - истерически взвизгнула географичка, швырнула журнал почему-то в Александра и схватилась за мощную грудь.
- Валерьянки? - предложил историк.
- Идите к черту!
- Вы уволены, Эльвира Ильинична, - заявила завуч.
- Ну и найдите еще одну идиотку, которая будет с этими дебилами работать!
Дверь учительской грохнула за необъятной кормой женщины так, что посыпалась штукатурка с потолка.
- Прошу прощения за досадное недоразумение, работаем, коллеги! - строго велела завуч. - Все работаем!
- Ираида Георгиевна, а кому передадут шестой «В»? - невозмутимо поинтересовался историк, перелистывая классный журнал.
- Нашему юному таланту и дарованию, которое как раз без классного руководства. И энергии многовато! АНДРЕЙ! Хватит крутить глобус!
- Рад за вас, коллега. Поздравляю, отличные дети.
Андрей понуро кивнул, возиться с детьми ему явно не хотелось. Когда расходились по кабинетам, Ладога ободряюще положил руку на плечо молодому учителю:
- Не тушуйтесь, Андрей, у вас получится. Я, вообще-то, хотел себе забрать шестиклашек, но раз уж наша завуч так распорядилась...
- Она думает, что мне это поможет...
- В чем? - удивился историк.
- Сашка уезжает. Она решила меня загрузить на работе, чтобы я не думал.
- Куда уезжает? М-да, не вариант, конечно.
- Куда-то по контракту, он мне не говорит. Он мне никогда этого не говорил, просто уезжал, приходили деньги. Я даже не знаю, волноваться мне или не надо.
- Не переживайте. Он вернется, обязательно.
Александр, в силу неистребимого профессионального любопытства успел выяснить, где и кем служит брат Андрея. Можно было позвонить и уточнить, в какую горячую точку тот намылился в очередной раз. И попросить, чтобы за парнем присмотрели свои.
- Мне теперь некогда будет переживать.
- Хотите, помогу вам с классом? Они и в самом деле хорошие детки, может, немного тяжело разгоняются, долго думают, но просто такие подобрались.
Андрей кивнул, затем блекло улыбнулся:
- Хороший способ ни о чем не думать, загрузиться сверх меры. У меня уроки кончились, мне пора домой.
- У меня еще один. Но я так понимаю, сегодня вы меня ждать не будете.
- Сегодня мне не нужно домой скорее, могу позволить себе роскошь прогулки по свежевыпавшему снегу. Да и хочется побыть в одиночестве.
Александр кивнул, помолчал и спросил:
- Можно вас пригласить на чай? У меня день рожденья завтра, но отмечать будем в воскресенье.
- Конечно. А где будем пить чай?
- Кронштадтская, сорок семь, квартира двадцать семь. К трем часам.
- Хорошо, я приду. А подарок принесу завтра.
Историк кивнул и ушел в класс.
На следующий день математик притащил, надрываясь, какой-то тяжеленный пакет, подозрительно булькающий. С утра в учительской на столе возвышался тортище, явно не магазинный. Ираида Георгиевна в углу тихо отчитывала именинника по поводу неуместности празднования сорокалетия. Тот отшучивался, тоскливо вздыхая. Однако завуч, как уже успел убедиться Александр, пилила старательно, воодушевленно и беззлобно. Просто у человека были свои принципы, за которые она запиливала насмерть ножовкой, и были убеждения, за которые она распиливала ровно пополам бензопилой, танцевала джигу на кровоточащих останках побежденного и уходила в закат. Празднование сорокалетия не было принципом или убеждением, потому кромсали историка всего лишь пилочкой для ногтей. Судя по его виду, он предпочел бы бензопилу. Наконец, бедный Александр был отпущен с миром и немедленно ретировался в свой угол, зарывшись в тетради с контрольными.
- С днем рождения, - приглушенно просипел математик, сгружая прямо на руки Александру все успешно уворованные кирпичи с ближайшей стройки. Тот охнул, приняв пакет:
- Вы с ума сошли, тащить такую тяжесть, Андрей? - и любопытно заглянул внутрь. Из пакета радостно торчало горлышко пятилитровой бутылки псевдоконьяка.
- Спасибо... - растерянно пробормотал историк. Что делать с подобным подарком, он понятия не имел: сам не пил, передаривать было бы неприлично, угощать - практически некого. Иногда заглядывающие в гости сослуживцы уважали принципы хозяина и тоже не употребляли при нем ничего крепче чаю или кофе.
- Он при выпечке тортиков для пропитки подходит замечательно. А вот настоящий подарок, - узкая маленькая коробочка легла перед Александром. На лице историка отразилось облегчение.
- Отдам сестрам, пекут всегда они.
«Настоящий» подарок был бережно упрятан в сумку:
- Я дома открою, можно?
- Можно, - Андрей кивнул. Сегодня он вырядился в стиле девятнадцатого века - кружева, шелк. Не хватало только шпаги на боку. И куста томных роз за спиной.
- Прекрасно выглядите, Андрей Игоревич. Не замерзли по дороге? - усмехнулся историк.
- У меня хороший теплый плащ. Спасибо, я старался... весь шкаф перекопал, между прочим.
Александр обвел взглядом учительскую, не обнаружил в пределах видимости завуча и чуть наклонился к математику:
- Да я просто обязан пригласить вас на романтическую прогулку... В шестой «В» сегодня, после пятого урока.
- Я согласен, - математик рассмеялся. - Это будет незабываемое свидание, я уверен.
- О, да, обещаю, вы его не забудете.
Свое слово историк сдержал: свидание оказалось и в самом деле романтическим. И, главное, наряд самого Андрея пришелся как нельзя кстати. Шестиклассники, узнав о грядущем дне рождения полюбившегося учителя, ставили сценку из «Ромео и Джульетты». По собственной инициативе.
- А вы бы могли сыграть Ромео, - смущенно поделились с Андреем.
- Ромео было четырнадцать лет, так что уж лучше вы, - отшутился математик. - Я тяну разве что на Париса.
- Эх, а я только на герцога Эскала, - делано огорчился Александр, - старый я, старый. А то и на брата Лоренцо?
- Из вас бы вышел чудесный князь Вероны.
Александр воздвигся во все свои метр девяносто пять и грозно-пафосно продекламировал, простирая руку к Андрею:
- От ваших ссор и сами мы страдаем:
Тут пролилась родная кровь моя,
И накажу за это строго я,
Так что, неся тяжелую расплату,
Оплачете вы все мою утрату.
Ко всем мольбам останусь я глухим;
Ни слезы, ни мольбы, ни извиненья
Здесь искупить не могут преступленья,
И потому - не прибегайте к ним.
Пусть поспешит Ромео удалиться,
А если нет - он с жизнию простится.
Прощать убийц! да это все равно,
Что с ними быть в убийстве заодно.
- Вне стен ее нет никакого мира;
Там мука лишь, чистилище и ад.
Изгнание отсюда есть изгнанье
Из мира, а изгнание из мира
Есть та же смерть, с названием другим,
Неправильным; и называя смерть
Изгнанием, ты голову мне рубишь
Секирою из золота, следя
С улыбкою за гибельным ударом, - не менее пафосно провещал Андрей.
- Пришел рассвет, и мир печальный с ним.
От горести и солнце не явилось;
Пойдем отсель, еще поговорим
О бедствии, что в эту ночь случилось.
Джульетта и Ромео юный с ней...
Что может быть их участи грустней? - закончил диалог историк. - Так, кто мне обещал подарок? Мы с Андреем Игоревичем обязуемся рукоплескать!
Дети мгновенно разбежались готовить сцену.
- Уф-ф, я еле вспомнил слова, - признался Андрей.
- У вас прекрасно получилось, детей впечатлило, да и меня тоже.
- Я рад, - математик шало блеснул глазами.
- А мне больше по душе «Леди Макбет», - усмехнулся историк.
- А я предпочитаю «Король Лир». Тш-ш-ш, дети уже вышли.
Сценка была, конечно, далеко не совершенство, новоявленный «Ромео», тот самый троечник Николаев забыл слова, губы и руки у него задрожали. Александр улыбнулся ему, подсказывая:
- Так пусть, моя святая, рук примеру...
- П-п-последуют уста... Склонись... к молитвам их,
От мук отчаянья ты огради в них веру, - уже увереннее закончил мальчик.
Историк одними губами выговорил: «Молодец» и беззвучно похлопал. Математик восторгался сценкой ничуть не менее, улыбался, подбадривая детей. А после спектакля самозабвенно аплодировал, вызывая робкие улыбки. Александр жестом фокусника добыл из пакета еще один торт.
- Наташа, Женя, Илья, сбегайте в столовую за чашками. Андрей Игоревич, вот вам ключ, марш за чайником и чаем. Дима и Паша помогут мне столы расставить. Та-а-ак, что случилось? Мариночка, ты замечательно играла, откуда слезы?
- Я слова забы-ы-ыла.
- Это не беда, твой экспромт был достоин пера Шекспира. Поверь мне, я не отличил его от оригинала. Ну, все-все, вытерли глаза, пока Андрей Игоревич мне не открутил голову. Ох, ребята, да вы что... Цветы? Мне? Спасибо! - растрогался историк, принимая чахлый букетик гвоздик.
Вернулся Андрей, принес чайник и коробку с чаем.
- А родителей все предупредили, что задержатся? Антон! Антон Замятин, ты бабушке сказал? Ага, ладно, сейчас я позвоню. Андрей Игоревич, помогите ребятам с чаем, я на секунду, - Александр вышел, на ходу набирая номер. Из коридора донесся его голос: - Анастасия Петровна? Да, Ладога. А? Вам родители Маши позвонили? Ну, конечно. Спасибо большое. Да-да, я прослежу. До свидания.
Андрей разливал чай по чашкам, переговаривался с детьми.
- А нам потом от Эльвиры Ильиничны влетит за чаепитие...
- Не влетит, я договорился, - отозвался историк. - Пол головы седых волос.
- И вообще, Эльвира Ильинична у вас больше не преподает.
- А кто у нас классный руководитель?
- Я, - носом математика можно было царапать потолок. Пол класса тут же с тихими писками восторга сгрудилось вокруг него. Остальные слегка подрастерялись. Активистка Наташа Панова рискнула задать вопрос, которого историк, честно сказать, побаивался:
- А почему не Александр Вениаминович?
- А... - теперь уже растерялся Андрей.
- Я не настолько опытный учитель, ребята, чтобы мне доверили целый класс, - развел руками Александр. - Но с Андреем Игоревичем вам будет интересно, честное слово.
- Обещаете?
Историк переглянулся с математиком и подмигнул ошарашенному Андрею:
- Клятвенно клянусь.
Математик кивнул и поспешил заняться разливанием чая дальше. Чаепитие прошло тихо, мирно и даже весело, Александр постарался, чтобы никто за сдвинутыми партами не остался обделен тортом и чаем.
- А с вами так здорово, - призналась Наташа.
- Ну, а вы узнайте, когда у вашего классного руководителя день рожденья, мы ему тоже устроим праздник. И на новый год обязательно.
- Андрей Игоревич, а когда у вас день рождения?
- В августе.
- У-у-у!
- Ну почему же сразу у-у-у? - рассмеялся историк. - Такой предлог отпраздновать не первое сентября, а другое событие!
У Наташи зазвонил сотовый.
- Да, мамочка. Хорошо. Да, иду. А мне пора.
- Все чай допили? Кто может остаться нам помочь убрать в классе? Антон, бабушка просила тебя проводить через проспект, подождешь меня, - Александр чуть потормошил вечно сонного мальчишку. Тот встрепенулся, робко улыбаясь.
Остаться смогли только трое: Антон, Ира и Костя. Андрей поручил им выкинуть мусор, сам растащил чай и чайник с чашками. Александр вернул парты на места, расставил стулья и принялся намывать полы.
- Неплохо посидели, - Андрей задергивал шторы, закрывал форточки.
- С боевым крещением вас, Андрей Игоревич, - усмехнулся историк, выполаскивая тряпку. Убрал швабру и подхватил ведро. - Собирайтесь, провожу вас всех по домам, темнеет уже.
На улице поблескивал в свете фонарей снег, присыпавший пожухлые листья, серебрился, намекая на скорый приход зимы.
- Как-то в этом году рановато... - заметил Андрей, засовывая руки в карманы.
Детей они уже успели проводить по домам и сейчас просто прогуливались по дорожкам.
- Не люблю зиму, только новый год, - печально вздохнул историк. - А что же вы, Андрей, без перчаток? Руки заморозите. Ну-ка, дайте, - он остановился, выдернул руку математика из кармана, поцокал языком, глядя на покрасневшие пальцы, и взялся растирать их. Андрей смущался, отводил глаза, но руки не отнимал.
- У вас пальцы не теплее. Может, вам горячего чаю? Я же живу вон в том доме, можем зайти.
- Лучше уж кофе, - усмехнулся историк, - мне сегодня четвертные контрольные проверять.
- Могу сварить кофе, - покладисто согласился Андрей.
- Тогда считайте, что я напросился в гости.
Андрей засмеялся и пошагал к подъезду.
В квартире было пусто. В прихожей стояла полочка для обуви, в кухонной двери виднелся холодильник и уголок кухонного стола, в дверь гостиной ничего не виднелось, кроме ковра. Александр ожидал увидеть несколько иную картину, но свои мысли оставил при себе. Разулся, повесил куртку на вбитый в стену гвоздь.
- Андрей, вам помочь?
- Руки мойте, коллега, и проходите на кухню.
В ванной одиноко тосковала зубная щетка в стаканчике, шампунь на полке и одно полотенце на двери.
Александр пригнулся, чтоб пройти на кухню, аккуратно примостился на скрипнувшую табуретку в уголок, чтобы не мешать Андрею. Кухня была крохотной. И обставленной так же просто - холодильник, мойка, плита, два шкафчика, стол и две табуретки.
- А сейчас будет кофе.
- Это просто замечательно. А то у меня уже глаза закрываются. А завтра поработать племяшки не дадут. С утра сестры придут, готовкой заниматься, - мужчина прислонился к стене и прикрыл глаза. - Никогда не думал, что могу устать от детей, а только первая четверть.
- Дальше будет легче, вы втянетесь. Вот ваш кофе, а я пойду, переоденусь.
Перед Ладогой поставили огромную, на пол-литра, кружку дымящегося кофе.
- О, божественный нектар! Так, я перечитал Шекспира... Спасибо, он замечательно пахнет! - Александр обхватил кружку, грея руки.
Андрей ушел в комнату, стукнула дверь шкафа, потом грохнула и раздался дивный эльфийский напев:
- Ититвоювбогадушумать!!
Историк подорвался, чуть не расплескав на себя кофе, возник в дверях комнаты:
- Э-э-э... вы в порядке?
Дверца шкафа валялась на полу, Андрей, бледный, как смерть, стоял чуть поодаль, одетый только в трусы, и держал в руках серую футболку.
- Андрей, ау, очнитесь. Отвертка в доме есть? Я починю, - Александр тактично отвел глаза.
- Да, конечно, вон, на стеллаже чемоданчик с инструментом.
В комнате из мебели был старый двустворчатый шкаф, стеллаж с книгами. И больше ничего. Александр поднял дверь, покачал головой, глядя на вырвавшиеся из ветхого ДСП петли. Распотрошил инструменты и принялся навешивать дверь обратно, переставляя крепежи. Судя по следам предыдущих попыток, шкаф было проще выкинуть, чем починить, но он был упорен, и вскоре дверь висела.
- Это ненадолго, надо покупать новый, а то так и убьетесь однажды дверцей.
- Ну, когда-нибудь куплю новый, пока мне и этого хватает, - Андрей уже натягивал старые камуфляжные штаны.
Александр сложил инструменты, неловко потоптался в комнате и вздохнул.
- Спасибо за кофе, Андрей. Я пойду.
- Уже? - математик явно расстроился.
- Ну... если хотите, могу задержаться. Но вам бы отдохнуть, а не меня развлекать.
- Но я не устал. И я совсем не против, чтобы вы остались. Я могу сварить еще кофе. Или сделать нормальный ужин.
Александр смотрел на него, чуть улыбаясь, потом кивнул:
- Уговорили. И, Андрей, мы все-таки не в школе, давайте перейдем на «ты»? А то мне и так тоскливо, пятый десяток разменял, еще и выкают все, как старику.
- Н-ну, ладно, - Андрей отвел глаза и скользнул мимо Александра на кухню. - Уговорил.
Историк фыркнул, двинулся следом. И не выдержал-таки двухмесячного искуса, поймал парня за хвост и слегка потянул.
- А-ай? - отреагировал Андрей.
- Извини, не сдержался. С пятиклашками переобщался, видимо, - покаянно опустил глаза Александр.
- Бывает, - Андрей принялся перетягивать хвост, косясь на Александра с каким-то странным выражением в глазах.
- Мягкие... У меня в институте были такие же, - мужчина хмыкнул и провел по коротко стриженому затылку ладонью. - В армии отвык.
- А почему теперь не отращиваешь?
- Возни много, да и... для чего мне?
- Ну, не знаю, - Андрей открыл холодильник. - Могу разогреть утренний суп, будешь? Осталось еще много.
- А сам есть будешь? Я, в принципе, торта налопался, есть особо не хочу.
- Наверное, немножко съем чего-нибудь, - Андрей вытащил кастрюлю, поставил на стол, потянулся за тарелками в шкафчик, не достал.
- Тебе брат шкафы так высоко вешал? - фыркнул историк. Встал, чуть сдвинул бедром Андрея, доставая тарелки.
- Ага, он. Сашка долговязый, жуть.
- Видимо, магия имени, - почти серьезно покивал Александр. - Все мы долговязые.
Андрей рассмеялся, потом притих, видимо, вспомнил брата, отвернулся.
- Эй, выше нос, - мужчина развернул его к себе за плечи. - Он в Северодвинск уехал, там сейчас тихо. Через месяц вернется, живой и здоровый.
- Ага. Я его за последние пять лет видел только четыре раза... вернется он, как же...
- Странно, у него постоянное место службы здесь, я узнавал... - Александр прикусил губу.
- Ну не знаю, - Андрей вздохнул, поставил суп на плиту.
- Расскажешь о себе? А то я о твоем брате уже больше знаю, чем о тебе.
- А что рассказывать? Мама умерла, сдали в приют. В приюте было хорошо, только голодно и скучно.
- А отец, родственники?
- Отца не знаю. Бабушка взять меня хотела, но ей не разрешили из-за жилищных условий. Сашка сразу сбежал в армию, как мама умерла.
- Ясно. Извини, не хотел напоминать.
Андрей солнечно улыбнулся:
- Ничего страшного, ты ж не знал.
Александр смотрел на его улыбку и думал, сколько раз он ее видел уже? А сколько раз парень прятал за ней состояние, когда хочется пойти и удавиться? Улыбка-то яркая. И как-то не разглядеть из-за нее глаз, в которых плещется через край тоска и усталость.
- Хочешь, останусь у тебя сегодня? - ляпнул и чуть не стукнулся башкой о стену, запоздало сообразив, что сказал.
- Хочу. Но спать придется на надувном матрасе.
- Да хоть на полу, мне не привыкать, - пожал плечами Александр. - У тебя суп закипает.
Андрей ойкнул, выключил конфорку, разлил суп по тарелкам. Пахло одуряюще.
- Черт... соблазнитель, у меня аж слюнки потекли! - восхитился Ладога, берясь за ложку.
- Я еще и не такое умею. О-о-о, что я умею…
- М-м-м? - Александр заинтересованно приподнял бровь, наворачивая суп еще горячим - не любил остывшее.
- Я вообще хорошо готовлю, - пояснил Андрей.
- Верю. Безоговорочно. Суп просто обалденный.
Андрей улыбнулся, быстро доел, подчистил тарелку куском хлеба.
- Хм-м-м, ладно, по морскому закону моет посуду тот, кто доел последним, - усмехнулся Александр, у которого на дне еще оставалась гуща. - Так что, мыть мне.
- А я пока в ванную, - Андрей быстро исчез с кухни.
Александр доел, помыл посуду и убрал ее в шкаф на сушилку. Протер стол, отставил кастрюлю на окно, чтоб остыла, и принес из коридора свою сумку с тетрадями. Достал, выронив коробочку с подарком от Андрея, подобрал, хмыкнул и открыл ее. Внутри лежала зажигалка. Не абы какая, Zippo Blu.
- Убиться... Всю жизнь о такой мечтал.
При виде зажигалки захотелось курить, Александр взял подарок, сигареты, обулся и вышел на лестничную площадку между этажами, где по пути заметил пепельницу из консервной банки.
В подъезде было тихо, из-за дверей доносилось бормотание телевизоров, кое-где раздавались детские крики, счастливые и восторженные. В квартире Андрея слышался еще шум воды. Мужчина докурил сигарету, подумал и выбил из пачки еще одну, чтоб до утра не хотелось. Дома он проверял тетради на кухне, мог позволить себе открыть окно и периодически курить. Он не знал, как бы на такое самоуправство отреагировал Андрей, и рисковать его расположением, проверяя, не хотел.
- Александр? Ты в подъезде? – выглянул тот из приоткрытой двери.
- Сейчас приду, уже докурил, - Ладога затушил окурок, поднялся в квартиру.
Андрей успел принять душ и сейчас красовался в одних штанах, просушивая полотенцем голову.
- В душ пойдешь?
- Если можно. А потом часа два еще поработаю, иначе завтра точно завал будет, - мужчина улыбнулся, разглядывая лохматого Андрея, протянул с необидной усмешкой: - Вороненок.
- Сейчас выдам полотенце. И халат.
Александр подумал, что в халат Андрея не влезет при всем желании, но вовремя вспомнил о его брате. «Наверное, Сашкин даст», - подумал и пошел раздеваться в ванную. Андрей приоткрыл дверь, протянул темно-синий махровый халат и пушистое огромное полотенце.
- Спасибо.
Вымылся Александр быстро, растерся полотенцем, в который раз с некоторым изумлением отмечая свою невероятную везучесть: осколки мины, разорвавшейся в трех метрах от него, не попали ни в один жизненно-важный орган, хотя и посекли знатно. Следы от них еще не сгладившимися рубцами покрывали грудь, руки и ноги. А лицо не задел ни один.
Андрей уже успел накачать большой двуспальный матрас, застелил его и теперь сидел на краешке, разбирая пальцами волосы. Александр развесил полотенце сушиться на змеевик в ванной, ушел на кухню, чтобы не мешать парню укладываться.
- Можешь в маленькой комнате расположиться, там удобней будет.
Комнатка, верней, каморка, была занята двумя столами, компьютерным и письменным, на которые приходился один стул. Больше в комнате не было ничего, да ничего бы больше и не влезло.
- Да я уже привык на кухне работать, у меня квартира однокомнатная, - отозвался историк. Он вчитывался в детские перлы, негромко фыркал, что-то черкал красной ручкой. В комнате пофыркали, потом все стихло, видимо, Андрей улегся спать.
Александр глянул на часы, отложив в сторону последнюю тетрадь. Фосфоресцирующие стрелки офицерских «курантов» показывали половину первого ночи. Он потер уставшие глаза, собрал тетради в сумку, выключил свет и неслышно прошел в комнату. Постоял у двери, привыкая к темноте, рассмотрел, с какого боку можно лечь. Андрей оставил ему две трети матраса, вжавшись в холодную стену плечом и боком. Мужчина только головой покачал. Улегся, надеясь не разбудить своей возней Андрея. Затих, прислушиваясь. И хмыкнул:
- Ты почему не спишь, а? Время - первый час.
- Не знаю, бессонница, - голос был совершенно не сонный.
- Угу, ты ж в стенку всем телом влезь, замерзни до пупырышек, еще и простуду подхватишь. Я не кусаюсь, двигайся ближе.
Андрей подвинулся, ледяным плечом коснулся Александра.
- Бррр, совсем замерз, - мужчина развернулся к нему лицом, натянул одеяло, укутывая Андрея чуть ли не по самый нос.
- А так теплее, спасибо. Спи уже, вставать через семь часов.
- Завтра воскресенье, забыл? Или тебе в выходные не спится по закону подлости? - фыркнул парню в макушку Александр.
Андрей повернулся к нему:
- Можно тебя обнять?
- Ну, обними, скорее согреешься.
Андрей прижался к нему всем телом, напоминая ледяную статуэтку.
- Нет, ты не вороненок, - задумчиво констатировал мужчина, обхватывая холодные плечи руками, - ты лягушонок. Маугли.
- Почему лягушонок?
- Потому что холодный. Как осенний лягушонок, - широкая ладонь осторожно погладила Андрея по спине промеж лопаток. - И тощий.
- Я не тощий, я стройный.
- Ладно, согласен. Стройный лягушонок, - Александр чуть усмехнулся, поцеловал его в лоб, не задумываясь, что делает. - Грейся и засыпай, Андрей. Добрых снов.
- Добрых снов, Александр.
Андрей долго выдохнул и расслабился. А у самого Александра сон пропал напрочь. Он лежал, не двигаясь, тихо дышал, пытался считать про себя, но сбивался. Мысли как-то суматошно проскакивали, не давая себя рассмотреть. Глухо и тяжело билось сердце, отдавая в виски. Андрей повозился под боком, развернулся, прижался спиной. Александр стиснул зубы и приказал себе успокоиться. В конце концов, он старше и ответственнее. И должен контролировать себя лучше. Почему-то мысленный приказ не возымел привычного действия, пришлось немного развернуться, чтобы касаться Андрея только боком. Тот преспокойно спал, прижимаясь к соседу, еще и ерзал время от времени.
«Господи, седина в бороду - бес в ребро... Козел ты старый, Ладога. Куда руки тянешь, мальчишке и так тяжко!» - выругался на себя Александр. Снова развернулся, осторожно обнял Андрея, прижал к груди. Зарылся носом в пахнущие шампунем волосы. Андрей тут же повернулся, обнял его в ответ. Мужчина чуть крепче сжал руки, всмотрелся в его лицо, безмятежное и счастливое.
- Искушение спящее, - пробормотал Александр, медленно выдохнул и тронул его губы, отмечая, что они вовсе не такие мягкие, как казалось с виду. Твердые и прохладные губы были. И целовался Андрей умело.
- Лучше бы ты спал, честное слово, - на секунду отстранился Александр. И снова втянул его в поцелуй, запустив пальцы в рассыпавшиеся волосы, слегка поглаживая затылок.
- М-м-м? - судя по всему, Андрей и не просыпался.
Александр осторожно выпутался из его объятий. Встал, укрыл парня и умелся в ванную, прихватив халат. Потом тихо выбрался на лестницу покурить. Когда он вернулся, Андрей так и дрых, как его оставили, разлегшись по диагонали. Александр, наконец, сумел улечься, приподняв длинные тощие ноги парня и уложив их поверх своих ног. И уснуть с чистой совестью.
Утром Андрей как-то подозрительно быстро выпутался из его рук и рванул по направлению к ванной. Ладога только хмыкнул. Спать хотелось неимоверно, все-таки проволынился он аж до трех ночи, а Андрей вскочил ни свет ни заря - в семь утра. Александр вздохнул, заставил себя встать и натянуть брюки, и ушел на кухню варить кофе. В ванной шумела вода, слышался плеск. Вскоре с кухни по всей квартире разнесся аромат свежесваренного кофе. Александр нарезал хлеб и поджарил в удачно найденной сковороде гренки.
- Ух ты, завтрак?
- Ну, если это можно так назвать. Свободной зубной щетки у тебя нет? А бритвы? - мужчина выложил последнюю порцию гренок в тарелку и выключил газ.
- Сейчас разыщу. А чего ты так рано встал? Спал бы еще.
- А сам-то чего вскочил? Глаза еще сонные, - подначил Александр. - А я не могу спать, если кто-то уже встал в доме.
- Ну... Эээ.... - Андрей скромно покраснел. - Мне пришлось.
- Угу. Мне вчера тоже, - кивнул Ладога и быстро проскользнул мимо него к ванной.
- Н-ну, мог бы меня разбудить, - смущение Андрея уже зашкаливало за все мыслимые и немыслимые пределы.
- Да ты и во сне неплохо целуешься, - перекричал шум воды Александр. Через пять минут Андрей притащил ему упакованную зубную щетку и пакет одноразовых бритвенных станков.
- Все остальное найдешь в шкафчике. Э... Вот... - коситься на Александра он старался не слишком. Тот, не поворачиваясь, ровно заметил:
- Пока зубы не почищу, целовать тебя не стану. А когда почищу - как сам пожелаешь. Если тебе неприятно, могу уйти.
- Почему неприятно, у меня хорошая зубная паста... Клубничная.
- Обалдеть.
Александр разглядывал его в зеркало, усмехаясь. Андрей посматривал на него, стараясь этого не показывать особо.
- Страшный? - Александр намылил щеки, достал бритву и принялся тщательно сбривать темную щетину.
- Почему? Красивый...
- Мгм... ну-ну.
На спине, под левой лопаткой, тянулся розоватый шрам - первый из многих. Еще несколько свежих, более ярких, виднелись на боку, пересекая рельеф мускул. Еще один длинный, страшноватый, уходил под пояс брюк, змеясь вдоль живота. Сколько таких отметин было на груди, Александр даже считать не брался.
- Нет, ну, правда же... - Андрей, подождав, пока Александр уберет бритву от лица, чмокнул его под левую лопатку и улетел из ванной в ужасе от содеянного. Из комнаты донесся грохот, писк и мат.
- Ты там жив? - Александр смыл пену и выглянул в коридор.
- Я да, а вторая дверца шкафа не очень.
- Понял, сейчас приду.
Мужчина быстро почистил зубы, умылся и глянул на себя в зеркало.
- Блядь, Ладога, кобель ты. Ко-бе-ли-на.
Накинул рубашку и отправился реанимировать шкаф. Через пять минут «предварительных ласк» он был вынужден констатировать, что поднять этот труп может только некромант хрен знает какого левла.
- Амба котенку. Тут некуда перекручивать петли.
Андрей печально вздохнул, пытаясь застегнуть рубашку одной рукой.
- А что с рукой? - Александр отставил к стене дверцу и подошел к нему.
- Дверцу ловил.
- Показывай, ловец.
Андрей протянул руку, на запястье уже наливался синяк. Мужчина осторожно прощупал кости.
- Вроде бы, ничего не сломал, - поднес к губам и поцеловал в ушибленную косточку, - я одного не понимаю - как ты еще не убился с такой удачливостью?
- Ну, я стараюсь, но не получается.
- Тьфу, типун тебе на язык, дурной! - внезапно разозлился Александр. - Не смей так говорить. И думать не смей. Жизнь одна, ты ж не кот.
Андрей обнял его, потерся щекой о плечо. Ладога поднял его голову, наклонился и поцеловал. Крепко и жадно, как мечталось ночью. Андрей тут же отозвался, словно решил вытянуть поцелуем душу из Александра. Тот поднял его под мышки, пронес два шага и отпустил, мягко подсекая под колени и роняя на матрас. Оперся руками по бокам от него, прижимая собой к пружинистому ложу.
- Не боишься?
- Нет, это же с тобой...
- А я, значит, не страшный. Эх, Андрей, Андрюшка... - Александр заткнулся, снова целуя его. Губы у парня и впрямь были с привкусом клубничной зубной пасты. Как и у самого Ладоги. А кожа пахла теплой полынью. И на вкус была чуть солоноватой. Андрей целовался с ним, улыбался солнечной своей улыбкой.
Матрас пружинил, упираться в него одной рукой было неудобно, но Александр как-то все же умудрился расстегнуть две застегнутые пуговки на рубашке Андрея. Провел ладонью по его худой груди, по животу, где таки чувствовался пресс, дернул хлястик брюк, расстегнул с горем пополам, раздернул молнию, запустил внутрь ладонь, оглаживая пальцами через тонкую ткань трусов. Отреагировал Андрей долгим вздохом, выгнулся под руку. Мужчина поднялся, сел рядом, сдернул с него штаны одним движением, вместе с трусами. Пару секунд полюбовался на восхитительно-бесстыдное зрелище. Скинул собственную рубашку, наклоняясь и целуя Андрея в живот рядом с выпирающей из-под кожи бедренной косточкой.
- Ты такой улетный... И ласковый...
- Ага. Улетный. Точно, крыша у меня уже улетела, - хрипло согласился Александр. - У тебя хоть презервативы имеются, чудо синеглазое?
- Дай подумать. Кажется, имеются. Аптечка в шкафу.
Аптечку Ладога разыскал за минуту. Выгреб из коробки пару фольгированных пакетиков. Поискал там же хоть что-то, похожее на смазку, не нашел и махнул рукой. И вернулся, расстегивая на ходу свои брюки. Лег рядом, не спеша раздеваться совсем.
- Не передумал еще?
- Не дождешься. Я же тебя целых два месяца ждал.
- Почему меня, Вороненок? - Александр подгреб его под себя, снова целуя в шею, в плечи, пробуя языком податливость и твердость острых сосков.
- Я не знаю, - выдохнул Андрей.
Ладога не стал больше тратить время на разговоры, рот у него оказался занят, сначала исследуя на точки отклика грудь и живот, потом - костистые бедра и жеребячьи длинные ноги, с изумительными, по-детски круглыми коленками, аккуратными узкими ступнями и тонкими гибкими пальцами. Андрей вздергивался, выдыхал, остро реагируя даже на малейшее прикосновение, даже немного постанывать начал. Александр сполз с матраса на пол, сдернул парня поближе к краю, разводя его ноги и выглаживая их ладонями. Встал между ними на колени и снова взялся зацеловывать, уже по внутренней стороне, все выше к паху. Андрей следил за ним потемневшими глазами, часто дышал и жмурился. Мужчина коротко глянул на него, шало улыбнулся и сжал ладонью, наклоняясь и целуя. Слизал с губ солоноватую влагу, обхватил ими, чуть подразнил языком. Создавалось впечатление, что он уже очень давно ни с кем такого не делал, хотя опыт есть.
По Андрею можно было с уверенностью сказать только одно - нравилось ему происходящее безумно. Хотя это проще было услышать по хриплым выдохам, то длинным, то резким и прерывистым. Александр еще чуть сдвинул его на край, прервался на минуту, облизал пальцы и снова взялся ласкать парня, теперь уже сразу с двух сторон, одинаково осторожно. Андрей всхлипнул, задергался, что-то жалобно и бессвязно бормоча. Ладога тут же убрал руку.
- Что такое, Андрюш?
- П-продолжай...
- Ты хоть раз с кем-то пробовал? - «догадался» спросить Александр.
- Ага. Но давно. Года полтора назад.
- Расслабься. Я буду осторожен, - он продолжил, только еще аккуратнее. Андрей снова завсхлипывал, зажмурился, однако слово «КАЙФ» на лице читалось огромными буквами.
Александр снова на секунду прервался, выпуская на пальцы слюну. За неимением другой смазки, приходилось довольствоваться этим. Мокрый палец протолкнулся в горячее, сжатое тугими мышцами отверстие легче. Александр наклонился, почти коснулся носом довольно аккуратного островка черных кудряшек, забирая Андрея в самое горло. Пожалел, что не разделся – собственный член упирался в ткань до боли. Стонал Андрей негромко, еле слышно, словно где-то за стенкой плакал котенок. Ладога пытался понять, что нравится Андрею больше: движение внутри, снаружи? Какое чувство сильнее, когда он просто ласкает его, или движется? Он старался отрешиться от собственного желания, чтобы удовлетворить его. Андрей же или пока не определился, или просто еще не разобрался, но реагировал на все одинаково, не меняя ни продолжительности писка, ни интонаций.
Александр сложил указательный и средний пальцы вместе, попробовал так, медленно, стараясь, чтобы парень вообще не заметил перемены. Руки подрагивали.
- М-м-м... а... о-о-оу-у-у... - мысль донести не получилось.
- Больно? - Александр не узнал собственный голос, до того хрипло и диковато он звучал. Андрей замотал головой, волосы разлетелись. Если бы он не сказал сам, что уже пробовал такое, Александр не поверил бы. Хотя, полтора-то года? Андрей уже, вроде бы, перестал зажиматься, но легче не стало. Он был безумно узок, и мужчине пришлось долго и осторожно, мелкими движениями, пытаться протолкнуть в него два пальца. А ведь он сам - не маленький. Затея была явно трудновыполнима.
- Алекс-с-сандр-р?
- М-м? - он поднял глаза, не прекращая ласк.
Андрей смотрел на него почти черными от расширенных зрачков глазами, быстро облизывал губы, язык так и мелькал, как у кота, лакающего воду из блюдца. Ладога застонал от невозможности разорваться надвое-натрое, чтобы мочь ласкать его везде - и эти губы, и руки, беспокойно комкающие простыни, и вздрагивающий живот, и все-все-все целиком. Андрей снова всхлипнул, вцепившись в несчастный матрас покрепче. Александр двинул кистью, вгоняя в него пальцы до упора, развел их, уже не понимая, что делает. В голове все плыло, хотелось просто взять и втрахать это безумно притягательное существо в матрас, в пол, куда угодно. Просто взять его. Андрей, судя по дерганиям и выгибаниям, был совершенно не против.
Одной рукой стягивать с себя штаны, когда собственное тело предает, было тяжело. Александр просто стянул их до колен, схватил с пола один из презервативов, разорвал упаковку зубами, не прекращая трахать Андрея пальцами. Когда их внутри парня стало три - он бы не вспомнил и под страхом смертной казни. Тот реагировал благосклонно, правда, подвывал уже немного угрожающе, с намеком на то, что лучше бы кое-кому тут поторопиться, пока роли не поменялись.
- Сейчас, Вороненок.
Александр убрал руку, вцепился ему в бедра пальцами и толкнулся в обжигающе-горячую тесноту тела. Андрей задержал дыхание, потом выдохнул, расслабившись. Ладога потихоньку гладил его, не двигаясь пока - ему стоило труда не кончить сразу. Трогал кончиками пальцев горло, плечи, соски, бока, потом поднял ноги Андрея, забрасывая их себе на плечи, вжимаясь в них грудью. И размашисто двинулся глубже внутрь - и наружу, почти до конца. И снова внутрь, до упора. Андрей застонал громче, заскреб пальцами по матрасу, вздрагивая. Александр снова обхватил его член пальцами, лаская жесткими, выверенными движениями, в такт толчкам бедер. Чуть быстрее, еще быстрее и еще жестче. И целовал его колени, прикусывал кожу. Андрей смотрел ему прямо в глаза, улыбался, не замечая своих слез. Мелькнула мысль, что его зверская рожа сейчас - не самое позитивное зрелище. Александр не додумал ее до конца, чуть сдвинулся, наклонился, заставляя любовника изогнуться. Слегка сжал свободной рукой его соски поочередно, не до боли. Андрей что-то еле слышно пробормотал.
- Что, Вороненок? - прозвище выходило удивительно нежно, на выдохе.
- Я... Я сейчас...
- Да-а-а, да...
И быстрее и жестче, короче рывки, хотя куда уж еще? Но так, чтобы Андрей сорвался, в четкой уверенности, что именно это и надо. И он сорвался, запрокидывая голову с тихим криком, переходящим на хрип. Александр замер, вцепился зубами в ладонь, прижавшись к его колену виском... и не сумел сдержаться, такой болью и наслаждением полоснуло по нервам, что он на секунду почти отключился.
Андрей тяжело дышал, приходя в себя. Александр осторожно освободил его, стянул презерватив, завязал его на узел, кинув куда-то под свою рубашку, спинал с ног штаны и упал с ним рядом, подтягивая к себе и целуя. Губы парня были горько-соленые, как и щеки, мокрые от слез.
- Так хорошо... Спасибо...
- И мне, Вороненок. Это было просто замечательно...
- Правда?
- Да. Я б даже сказал - охрененно.
Андрей умолк, улыбаясь.
- С тобой просто чудесно, - начал Александр и замолчал, пытаясь сообразить, который час.
- Но...
- Без «но».
- Я даже «но» не заслуживаю? – голос Андрея странно завибрировал.
- Прости? - Александр приподнялся на локте, вглядываясь в лицо любовника.
- Все клёво, но сейчас ты уходишь?
- Нихрена себе... То есть, это вот так ты обо мне думаешь? - мужчина сощурил блеснувшие сталью глаза, навис над Андреем. - Значит, по-твоему, все, что мне надо было - потрахаться и разбежаться? Да?
- Ну, раз тебе понравилось, то это хорошо, - ушел от ответа Андрей.
- Э, нет, мой хороший. Тебе так хочется услышать «но»? Хорошо. С тобой чудесно, замечательно, обалденно, невъебенно, улетно, но... сегодня мы празднуем мой день рожденья, и ты идешь со мной, чтобы познакомиться с моей семьей. Устраивает?
Андрей, во время его отповеди напрягшийся струной, расслабился и засветился:
- А это удобно? Ну...
- Танька после развода со своим козлом уже три года встречается с девушкой. Никто ее не осуждал и не собирается. Никто не скажет и даже не подумает ничего плохого обо мне или о тебе, когда увидят нас ВМЕСТЕ. Ясно? - Александр выдохнул, успокаивая внезапно вспыхнувшую злость.
Андрей все равно слегка хмурился:
- Но как-то... Странно... И что ты скажешь?
- Услышишь. Тебя в ванную отнести, или попробуешь сам?
Парень привстал, рухнул обратно:
- Неси.
- Птенец, - беззлобно подначил Александр, снова улыбаясь.
- Почему птенец? Почему Вороненок?
- У тебя мокрые волосы топорщатся, как перышки у только-только оперившегося вороненка. Такие... у них они еще в трубочках, а кончики растрепанные. Как мокрые прядки.
Андрей завороженно слушал:
- А я маленьких только кошек видел.
- Я летом тебе покажу. У моей давней подруги питомник врановых. Съездим и посмотрим. А еще ты легкий, как птенец, - Александр подхватил его на руки, поднялся с матраса и понес в ванную. А когда они оттуда выбрались, у Ладоги зазвонил мобильный. Мужчина чуть виновато усмехнулся:
- Сейчас меня будут убивать. Это кто-то из сестер звонит.
- Скажи, что тебя придавило свалившейся ответственностью.
Александр послушно кивнул, нажал кнопку и рявкнул:
- На меня свалилось счастье! Скоро будем!
Андрей расхохотался.
- Знаешь, - абсолютно серьезно сказал мужчина, глядя на него и пряча мобильный в сумку, - мне сейчас очень хочется плюнуть на все, схватить тебя в охапку, сесть на мотоцикл и умчаться в закат, как ковбою в вестерне. И чтоб надпись: «El Fin» во весь экран, и титры.
- Увы, наша мелодрама только начинается.
- В этом-то вся и прелесть. Так, Ромео, одевайся... стой!!! Я сам открою шкаф.
Андрей хихикнул, но послушно отошел. И дверь отошла. Александр поймал ее, приглушенно выматерился, извинился и убрал к первой, к стенке.
- Андрюш, ты квартиру снимаешь?
- Не-а. Это моя.
- Хмм... А я хотел предложить тебе переехать ко мне.
- Что, вот так сразу? Ой, бабушка нас прибьет.
- Если б в нашей дурацкой стране регистрировали однополые браки, потащил бы в ЗАГС.
- И бабушка нас запилила б насмерть. Советами. В первую брачную.
- Слушай, у тебя бабушка, случайно, не Ираида Георгиевна? - подозрительно сощурился Александр.
- Она самая. Правда, милая?
- Железный Феликс в юбке. Обожаю.