Справедливость (часть вторая)

[felinariy]

Авторы:  Таэ Серая Птица и  Тай Вэрден
Жанр: фэнтези
Тип: слэш
Рейтинг: R или все же NC-17?
Предупреждение: пока нет

От авторов: Что такое Свет и Тьма? Кто придумал делить создания мира на Темных и Светлых? Чем отличается наследный принц Темного Императора от наследного принца Императора Света? И что делать, если - ничем?

Как всегда большая просьба - комментируйте, обсуждайте, нам важно ваше мнение, оно помогает работать над текстом! Все найденные ляпы, ошибки и нестыковки несите нам, мы поправим! И, конечно же, заранее спасибо вам!

Визуализация: Исмаэль

Часть вторая

Утром из Ленлиана прибыл гонец, привез письмо Императора. И страшно удивился, узрев живого и здорового Исмаэля в шатре Темного принца. Воин сидел, сложив руки на коленях, и ни на что не реагировал.
- Как я и предполагал, они согласились. Помолвка назначена на солнцестояние, то есть, через три дня.
- Это хорошо? В смысле... Что ты намереваешься делать?
- То, что и собирался. Помолвка, свадьба, мирный договор. Все равно после смерти Императора Светлая Империя перестанет существовать как данность. Ее уже нет, а он все пыжится... если бы всех земель у меня оставалось только то, что вокруг столицы - я бы задумался.
- А что ты будешь делать с Тиаль? Она же будет пытаться убить тебя.
- Если ты думаешь, что я ее убью - ты ошибаешься. Попытаюсь перевоспитать. Не выйдет - подчиню ее разум. Как помощница и подруга она мне не нужна - я не настолько наивен, чтобы верить ей. А как украшение женских покоев и самка - вполне подходит.
- Я против бессмысленных убийств, - пальцы, стиснувшие край покрывала, побелели. - Но я не хочу... чтобы смерть Шалейи и ребенка осталась безнаказанной.
- Тогда чего ты хочешь, Исмаэль? - Кариан обернулся к нему и внимательно посмотрел в лицо.
- Чтобы ей пришлось ответить за это.
- Хорошо, она ответит. Ты сам выберешь ей наказание, - кивнул Кариан. - Думаю, это будет справедливо.
- Наказание ей выберет Шалейя.
- Думаю, если твоя любимая была такой, как ты говорил, она простила бы свою убийцу.
- Она не простила бы убийцу ребенка.
Кариан пожал плечами:
- Как хочешь.
Исмаэль поднял на него взгляд, темный, как грозовые тучи:
- Решать, конечно, тебе. Она твоя невеста теперь.
- Пока еще нет. Обручение только через три дня. Свадьба - через три месяца, как положено по нашим обычаям.
Кариан встал, подошел к Исмаэлю и коснулся его щеки длинными пальцами, холодными и сухими.
- На это время ты станешь моим телохранителем.
Он что-то прошипел, и змея-удавка переползла с шеи Исмаэля на его запястье, рассеиваясь зеленоватым дымком.
- Хорошо. На всякий случай, не принимай цветов, присланных тебе из дворца Императора, не надевай рубашек, которые выткала Тиаль. И постарайся вообще ничего не поднимать из того, что она обронит.
- Тиаль может заменить мне ядом всю пищу и питье, отравить все вокруг, но не меня, - усмехнулся горгон.
- Не думаю, что трупы твоих солдат тебе понравятся.
- Ты прав, не понравятся, и очень сильно. Я учту твой совет.
Кариан вернулся к своим делам, сегодня ему предстояло написать отцу пространный и подробный отчет, а к этому делу он всегда относился серьезно и ответственно. Исмаэль затих в углу шатра, как и положено телохранителю. Он наблюдал, как Кариан общается со своими людьми. Точнее, с нелюдями - людей в армии Тьмы было мало. В палатку то и дело входили вестовые, в основном - косматые, невысокие степные орки. Пришли оружейники-дварринги, обсудили требуемый запас металла и угля для походных кузниц. К центаврионам, которые в шатер просто бы не поместились, принц вышел сам, выслушал и махнул оруженосцу:
- Седлай мне коня.
Исмаэль вопросительно взглянул, словно спрашивая, стоит ли ему сопровождать принца. И тут сбоку долетело слабое прерывистое ржание.
- Лаури? - Исмаэль вскинулся.
- Твой? - обернулся к нему Кариан, усмехаясь.
- Мой...
К ним плелся огромный золотистый единорог, жалобно ржал, тянулся мордой к Исмаэлю. Тот обнял его, ероша гриву:
- Лаури, славный мой, хороший мой. Как ты меня нашел?
- Кажется, он схватился с Громом на выпасе, - пожал плечами принц и вскочил на черного, как смоль, жеребца. Тот ударил копытом, высекая из-под стальной подковы длинную молнию. Грозовых коней было невозможно подчинить силой, хозяев они выбирали сами.
От рук Исмаэля заструилось сияние, облекло единорога, сразу же горделиво зафыркавшего и вскинувшего голову. Воин вспрыгнул на спину Лаури. Кариан кивнул и последовал за центаврионами. На Исмаэля смотрели, но ни одна рука не потянулась к оружию.
Единорог на грозового коня смотрел искоса и обфыркивал презрительно. Тот не реагировал на рогатого никак вообще, повинуясь насмешливому приказу всадника:
- Гром, не уподобляйся.
- Лаури, - Исмаэль зашипел не хуже змея. Единорог сделал вид, что он тут ни при чем.
- Люди ненавидят нас не за магию, силу или возможности, - заговорил Кариан, - а лишь за нашу непохожесть на вас. Потому мы - горгоны, орки, центаврионы, тритониды, прочие существа - Тьма, страх и ужас. Хтонические, как вы именуете нас в книгах. Хочешь посмотреть, как поступают люди с тем, кто слабее, и кого они боялись бы тронуть и пальцем, будь их много?
- Показывай.
Они выехали за пределы лагеря, проехали три кольца постов, сопровождаемые пятеркой центаврионов. Наконец, у неглубокой, заросшей кустами орешника и дикими яблонями, балки принц спешился и пошел за появившимся из балки орком.
- Мы их нашли, возвращаясь из разведки, - орк говорил глухо порыкивающим голосом, немного невнятно из-за выступающих на нижней челюсти клыков. Исмаэль тенью следовал за принцем. Лаури притерся боком к Грому, косясь на того. Гром невозмутимо щипал траву, делая вид, что не видит маневра единорога.
В балке воняло гарью, сгоревшим мясом. Посреди неглубокого овражка, который весной и осенью служил руслом ручью, а сейчас был сух, стояла железная клетка, вокруг которой недавно бушевал огонь.
- Кто-нибудь выжил? - ровно спросил принц.
- Ребенок. Но очень плох.
Орки, которых тут было шестеро, расступились, открывая Кариану и Исмаэлю разложенные на траве обгорелые останки. Это были дриады, судя по всему - семья. Выжил из четверых только младенец, которого прикрыли собой старшие.
- Что тут произошло? - воин осмотрел останки.
- Жители ближнего села напали на это семейство, когда те заехали купить молока для ребенка, а старшая дриада в благодарность за молоко благословила огород селянки. Увидели, как зазеленели пожухшие растения и испугались.
- Поднесите ребенка, - воин сложил ладони и прикрыл глаза.
Кариан кивнул, и к Исмаэлю поднесли лежащего на чистом полотне малыша, почти все тельце которого покрывали ожоги. Он едва дышал. Воин открыл глаза, светящиеся как два лучистых камня. Ребенка окутало золотистым свечением, а когда оно стихло, малыш уже радостно пищал и тянулся к светящемуся Исмаэлю
- Отдайте ребенка обозным, думаю, там найдется, кому за ним присмотреть. Остальных похоронить. Ипподистр, соберите отряд, мне нужна полусотня.
Ребенок при попытке его разлучить с Исмаэлем закатил дикий плач, успокоился только на руках у воина. Кариан возвел очи горе, хмыкнул:
- Что будешь делать, Исмаэль?
- Не знаю. Ну, тише-тише, мне надо уехать. Но я тебя потом заберу обязательно, а ты пока поспи.
Ребенок затих, зачмокал сонно сразу же. Принц Темных смотрел насмешливо и испытующе, но все чувства оставались только в его глазах, лицо же было бесстрастной маской.
- Посмотришь сегодня, как творит справедливость Темный.
Исмаэль кивнул:
- Веди.
Насмешка в глазах стала ярче, как капля яда в изумруде.
- Распоряжаешься, словно король, - негромко и спокойно.
- Чему уж учили, - Исмаэль смотрел все таким же темным взглядом, скрывающим, что творилось внутри.
- Хочешь, уведу войска? Отступим за Эграсс, мне хватит, чтобы основать свое королевство. Тебе останется достаточно, чтобы править.
- Потом посмотрим. Страна истощена, нет ресурсов на восстановление.
- Ресурсы есть всегда. В городах, которые открывали нам ворота, были деньги в казне, зерно в зернохранилищах, - у Темного усмешка уже даже на губах отразилась. - Они остались при своем, сменилась только власть. Но простым горожанам от этого ни холодно, ни жарко. Я не деру налоги в три шкуры, не требую золотых гор. Страна истощена, говоришь? Завтра поедешь со мной, порталом на границу до Эграсса. Самое бедное баронство Империи, помнишь? Посмотришь сам, насколько оно бедное.
- Посмотрим, принц, посмотрим, - кивнул Исмаэль. - Сперва... Есть другие дела, более важные.
Центаврионы сообщили, что отряд готов, и принц Кариан вернулся к коням.
- Выезжаем.
Лаури успел обсопеть Грому ухо, попробовать на вкус его гриву и всячески выразить приязнь.
- Это у тебя кобыла? - Исмаэль потрепал единорога по шее.
- Хм... Судя по половым признакам - далеко не.
- Лаури... Это - жеребец, как и ты.
Единорог томно вздохнул и влюбленно укусил Грома. Гром возмущенно ржанул и брыкнулся, отскакивая от озабоченного единорога. Лаури вздохнул, получил от хозяина по морде и переключился на осмотр дороги. Кариан рассмеялся:
- А говорят, единороги чувствуют настроение хозяина.
- Говорят, что чувствуют. Но я точно не испытываю влечения к вашему коню, принц.
- Верю, - Темный сжал бока Грома коленями, посылая его вперед, во главу отряда. Вскоре показалась деревенька, ощетинившаяся частоколом. Над ним мелькали головы поселян, с ужасом взиравших на приближающихся Темных. Исмаэль среди всего отряда выделялся заметно. Что порождало волны ужаса еще больше.
Они въехали на небольшую площадь посреди деревни в полном молчании.
- Ипподистр, пошли своих, пусть соберут всех жителей. До единого. С детьми.
Собрали их быстро, прятаться никто не посмел, смотрели на Темных с немым ужасом. Принц привстал на стременах, обводя толпу взглядом, в котором не было ничего человеческого:
- Сегодня утром вы убили четверых существ, которые ничего вам не сделали злого.
Все молчали, таращились на него.
- Кто ответит жизнью за жизнь? Один мужчина, не старик и не калека. Одна женщина детородного возраста. Один ребенок лет семи. И младенец. Выбирайте.
Они отхлынули прочь, женщины прятали детей за спины или прижимали к груди.
- Даю час. Время пошло. После я сожгу здесь все.
Исмаэль молчал, только лицо каменело. В нем узнали Светлого, бросились с мольбой о защите.
- А они тоже просили? - в пространство перед собой спросил Исмаэль.
- Свет должен быть милосерден!
- Если Свет что-то вам должен, он защитит вас, - кивнул воин.
Темный сжимал красивые губы в тонкую полоску, борясь с тошнотой. Ему было противно, почти невозможно смотреть на этих людей. На людей, которые выпихнули под ноги Грому оборванную тощую девочку, явно сироту, и женщину, судя по ее лицу - блаженную, она и сейчас улыбалась, безмятежно, как ребенок, из приоткрытого рта тянулась ниточка слюны.
- Как-то правосудие Темных не срабатывает, - заметил Исмаэль. - Карать нужно виновных. Ту, что натравила. Тех, что сжигали.
- Это не правосудие, Исмаэль. Это демонстрация. Ты, - палец Кариана ткнул в дородную тетку в ярком платке с растительным узором. - Ты, и ты, и вы, двое. И ты, - он указал на мужчин, кое у кого были подпалены волосы, двое щеголяли царапинами на лицах и руках. - Ипподистр, выведи их из деревни.
От раздавшихся воплей Исмаэль только поморщился, после чего опять превратился в подобие каменной статуи.
- Останься с центаврионами. Это приказ, - глухо сказал принц, спешиваясь и на ходу меняя ипостась. Огромный медно-черный змей в короне из шипов и тонких перепонок меж ними на человеческой голове потек в сторону осужденных. Исмаэль остался. Никакого желания видеть то, что там произойдет, он не имел. Полыхнуло зеленым, словно солнечный луч отразился от огромной изумрудной линзы. И принц, уже в человеческом обличье, вернулся назад.
- В лагерь.
Исмаэль похлопал Лаури по шее, единорог пошел рядом с Громом, призывно косясь. Грозовой конь укусил его. Кариан изумленно поднял брови: он знал, как кусается боевой жеребец - вырывая куски мяса и шкуры, перемалывая мощными челюстями кости. Гром не оставил на шкуре единорога и следа. Исмаэль только вздохнул:
- Лаури, жаль тебя разочаровывать, но ты вернешься обратно в стойла.
- Зачем? Если ему так нравится Гром...
- Они оба жеребцы.
- И что? Они сами разберутся, кому под кем быть.
Лаури закивал, мол, мы разберемся.
- Только без брачных ляганий партнера.
Кариан наклонился к уху жеребца, зашептал ему что-то, бесовски ухмыляясь. Гром фыркнул, из-под копыт зазмеились короткие молнии. Единорог опять протяжно вздохнул, покосился мечтательно на Грома. Исмаэль взял его за рог и тоже что-то зашептал на ухо. Долетали только отдельные слова:
-... тебе в... а потом... через...
Гром и Лаури фыркнули в один голос, явно намекая, что справятся без советчиков. Воин выпрямился, снова погрузившись в тяжелое молчание. Помочь ему Кариан не мог ничем, в лагере отправил в шатер.
- Отдыхай, - и отправился обходить посты.
Исмаэлю же принесли колыбельку с ребенком, который очень настойчиво требовал присутствия именно Светлого рядом, затихнув только, когда Исмаэль принялся его качать. Маленький дриад выглядел бы совершенно обычным человеческим младенцем, если бы его глаза не меняли все оттенки зелени, а на головенке росли волосики, а не какие-то зеленые травяные нити с крошечными золотистыми бутончиками. Исмаэль качал колыбельку, ребенок умиротворенно сопел и чихал.
Принц вернулся в шатер, завернутый в чистое полотно - успел искупаться.
- За палаткой котел, вода теплая, ступай, - кивнул Светлому.
- Посидишь с Лэйми?
- Ты его назвал? - усмехнулся Кариан. - Посижу, куда же мне деваться, коль собственный шатер заняли.
- Ребенку нельзя без имени.
Исмаэль ушел купаться. Лэйми тут же разрыдался так, словно его навсегда бросили. Принц склонился над колыбелью, улыбнулся, зажигая над ладонью крохотный золотистый огонек.
- Тише, малыш, Лэйми-колокольчик.
Лэйми принялся огонек ловить. Светлячок вроде бы давался в его ладошки и снова ускользал, осыпая его золотой пыльцой, от которой малыш вскоре зазевал. К возвращению Исмаэля он уже сладко спал. Светлый умиленно улыбнулся и устроился на краю кровати. Колыбель унесли - слуги принца еще не сошли с ума, чтобы потакать прихотям его нынешней игрушки и оставлять младенца, который явно не единожды проснется за ночь. И не даст выспаться господину. Кариан расчесывал волосы, сидя на стуле, мерными и плавными движениями, словно проводил еженощный ритуал. Исмаэлю расчесываться было не нужно. Волосы были коротко острижены и сейчас топорщились забавными колючками, как у ежа.
- Разве наследнику короны не положено растить косы? - спросил его Темный, откладывая гребень и разматывая полотно. Спал он всегда полностью обнаженным. Даже на войне.
- Неудобно шлем надевать.
Кариан улегся в постель, придвинулся прохладным телом к Исмаэлю. Тот обнял его. Сейчас на Исмаэле не было удавки. И Темный лежал так удобно, только резко передвинуть руку, беря тонкое жилистое горло в мертвый захват... Исмаэль притянул Кариана поближе, накинул на него покрывало.
- Спи.
Принц сонно вздохнул, расслабляясь, задышал ровно и медленно.
Исмаэль всю ночь опять провел почти без сна. Наутро принц только покачал головой, глядя на его покрасневшие глаза.
- Не спится?
- Не особо. Ничего, я переживу это, однажды.
- Я обещал показать тебе Эграсс, но мы никуда не поедем. Отдыхай. Тебе принесут сонный отвар.
- Я в порядке, правда. Мне приходилось не спать куда большее время. Лучше покажи мне статую своего возлюбленного, я посмотрю, сколько времени придется распутывать все заклинание.
- Это далеко, дома. Но, хорошо, идем, - горгон протянул ему руку. Исмаэль вложил руку ему в ладонь.
Портал принца был не похож ни на что, доселе виденное Исмаэлем. Не было ни свечения, ни видимого разрыва пространства. Он просто моргнул - и вместо шатра оказался в тенистом саду среди необычно выглядящих растений всех оттенков алого и золота.
- Так, - Исмаэль проморгался. - Красота сказочная. Где статуя?
- Иди за мной, - кивнул Кариан, и пошел, раздвигая ветви, напрямик, без тропинок. Вскоре они выбрались к небольшому закрытому павильону, двери которого распахнулись, только когда Темный капнул на ручку своей кровью. Посредине павильона стояла статуя хрупкого тонкокостного юноши, замершего на полудвижении, будто обнимал кого-то, отводя с лица волосы.
- Свет Истинный, заклинаю тебя своим Посвящением, даруй мне силу изменить сотворенное и сотворить изменение, - Исмаэль протянул руку, коснулся лба статуи, сразу же скрывшейся в солнечном блеске, из которого вскоре донесся недоуменный вскрик.
- Найэли! - Кариан бросился к юноше, обнимая его, заглядывая в глаза. - Как ты? Родной мой... любовь моя!
- А... Что-то случилось? - его обняли, завершив движение.
- Уже нет, нет, счастье мое, уже все хорошо, - принц укутал его в свой плащ, укрывая полуобнаженное тело. Повернулся к Светлому, склоняя голову:
- Я у тебя в долгу, Исмаэль.
Воин качнул головой:
- Ничего, заклинание было не самым сложным, василиски хуже.
- А кто это? - Найэли прижался к Кариану.
- Теперь твой взгляд такого воздействия оказывать не должен. Но можно проверить, пока моя сила при мне.
- Нет, не хочу больше и на миг терять. Двадцати лет мне хватило. Найэли, это Исмаэль. Мой... побратим, если примет это имя.
Воин склонил голову:
- С честью и радостью.
Кариан протянул ему руку, на которой еще кровоточила царапина. Исмаэль протянул свою, расцарапанную о ветку, пожал. Их сцепленные ладони облекло теплое алое сияние, завершая обряд. И Кариан привлек Светлого к себе, обнимая.
- Добро пожаловать в семью, брат.
Исмаэль только и смог, что кивнуть, обняв его в ответ. Кариан отстранился, посмотрел в глаза рыцарю с мольбой и затаенной жаждой:
- Дай мне немного времени, Исмаэль. Хоть... десять минут.
- Я могу пройтись по саду, - предложил Светлый. - Думаю, пара часов еще есть.
- Здесь тебя никто не тронет, сад заперт от посторонних, а слуги-дриады не показываются на глаза. Спасибо, спасибо, брат! - принц сжал его руку в крепком, отчаянном пожатии и обернулся к своему возлюбленному, который начал догадываться, что прошло несколько больше времени, чем ему показалось.
Исмаэль исчез в зелени листвы. Найэли вопросительно посмотрел:
- Кариан... Сколько меня не было?
- Двадцать лет, мое сердце, - Кариан виновато улыбнулся, опускаясь перед ним на колени, целуя тонкие ладошки с длинными пальцами музыканта. - Я не жил без тебя все эти годы.
Найэли ахнул, принялся гладить его лицо. Принц уткнулся лицом в его живот, обнимая и не в силах разжать руки. Замер на пару мгновений и поднялся, целуя юношу, жарко, жадно, ласково. Он даже не подозревал, насколько на самом деле соскучился по любимому. Найэли, живой и теплый Найэли, целовал его не менее пылко, прижимался всем телом, отвечая на ласки. Кариан не заметил и сам, как открыл портал в свои покои, в шаге от постели. Только осторожно опустил любовника на атласные подушки, давая вздохнуть, и снова накрыл его губы, пьянея от их вкуса.
Найэли прижимался, нетерпеливо стаскивал с себя одежду, норовя скорей избавиться от всего, что мешало слиться с любимым полнее. А Кариан сдирал черный траурный шелк с себя, не в силах оторваться от ласк, хоть на миг отстраниться.
- Люблю тебя, люблю...
- Звезда моя, душа моя, любимый...
Исмаэль шел, трогая стволы деревьев, пытаясь разобраться в сумбуре охвативших душу чувств. Вспомнились собственные мысли о том, что хотел бы себе такого брата, как Кариан. Что ж, хотел - получи, Свет не оставляет без внимания ни единого помысла своего Посвященного воина. Осталось лишь возблагодарить Свет, что дал такого родича. И дал силу спасти окаменевшего мальчика. Воин печально улыбнулся - даже сына вернула ему судьба. Только любимую не возвратить уже. Шалейя, маленькая светлая Шалейя, ясная звездочка, любившая Исмаэля. Будет светить ему звездой в ночи, указующей путь. Чистая ее душа уйдет ввысь. А там, быть может, волею Света, обретет новое воплощение...
- Шалейя... - Исмаэль взглянул вверх. А из листвы на него глянули яркие синие глазищи, перепуганные до смерти.
- Кто ты? - ласково спросил Исмаэль. - И зачем прячешься?
Синеглазое создание было укутано в прозрачную вуаль, уже порванную в паре мест, и одето, как богатый мальчишка. Но когда соскользнуло с дерева на землю, гордо выпрямляясь и пряча страх за гневным:
- Я не прячусь, чужак, я здесь гуляю! А кто ты, и как посмел войти в запретный сад брата? - стало ясно видно, что девушка, совсем еще юная.
- Брата? - несказанно изумился Исмаэль.
- Мой брат - принц Кариан! - казалось, выпрямиться еще более гордо невозможно, но ей удалось.
- А мне он побратим, - воин усмехнулся. - Как тебя зовут, стрекозка?
- Сначала назовись сам, - упрямо задрала подбородок девушка, и вуаль, и без того державшаяся на честном слове, слетела, открывая медную гриву, заплетенную в добрую сотню косичек, и миловидное личико, и впрямь схожее с лицом Кариана, только тоньше и нежнее в разы.
- Исмаэль, - воин улыбнулся. - А ты, стрекозка?
- Шайни... принцесса Шайнара.
- Шайнара, значит. Рад знакомству, принцесса.
Она протянула ему ладошку, причем, вовсе не так, как протягивают ее для поцелуя. Исмаэль ее руку пожал, бережно держа тонкие пальцы.
- Ты сказал, что побратим Кариана? А где он сам?
- С Найэли милуется.
- Ты смеешься надо мной? - она топнула ножкой, обутой в мягкий сапожок, - Найэли уже двадцать лет, как камень!
- Я вернул его к жизни.
Сапфировые глазищи стали еще больше, полыхнули радостью.
- Правда? Ты не обманываешь? Вижу, что нет... Надо сказать папе! - развернулась и ускакала проворной рыжей белочкой, только змеи-косы по спине хлестнули. Исмаэль удивленно посмотрел ей вслед, пожал плечами. Милая стрекозка. Сколько ж ей лет? Выглядит ребенком совсем... Но если она, как и ее брат, горгона, то может быть и пятнадцать, и сорок пять.
Исмаэль продолжил прогулку по саду, любуясь изысканными цветами. На свисающие с дерева с золотой листвой небесно-синие орхидеи он наткнулся случайно. Или они ему упали на голову, если точнее, одна из упругих плетей свесилась, чиркнув по лицу ароматными цветами. Воин залюбовался ими, снова вспомнил цвет глаз Шайнары-стрекозки. Стало интересно - какая она в своем змеином воплощении? Кариан был ужасен. Красив до умопомрачения в своей черно-бронзовой чешуе и рогатой короне, и внушал ужас. А она? Светлая, как солнечный лучик сквозь осеннюю листву.
Исмаэль глубоко вздохнул - о чем он вообще задумывается? Но молитвы не шли на ум, словно он был околдован. Окутан сетью чужой Силы, ласковой, нежной, но опасной. Воин провел по лицу ладонью, пытаясь стряхнуть этот дурман. От пальцев пахло чем-то неуловимо-сладким и горьким одновременно.
- Что это?
Потом вспомнил - он пожимал руку принцессе. Должно быть, так пахли ее духи, девушки же обыкновенно наносят их на запястья. Исмаэль еще раз принюхался. Аромат понравился, осенний и будоражащий душу. Что ж... Дурман? Пусть будет дурман. Он верил Кариану, почему-то верил, что этот Темный, такой странный и непонятный, не причинит ему вреда. И верил - стоило задуматься, и понимание всплыло само собой - с того момента, как очнулся исцеленным в его шатре.
Свет не отвернулся от Посвященного. Значит, он все правильно делает, не запятнал честь, не осквернил своего имени. Осталось лишь разобраться с Тиаль... И остатками Империи Света.