Золотой санайг - 1

[felinariy]

Авторы:  Таэ Серая Птица и  Тай Вэрден
Жанр: Фэнтези, Мистика, Мифические существа
Тип: Слэш
Рейтинг: R
Предупреждения: Смерть второстепенного персонажа

Глава первая

— А где ма­ма? Анэ, где ма­ма? — спра­шивал у Най-Ха его ма­лень­кий сын, дер­гая зас­тывше­го в сво­ем го­ре ор­ка за ру­кав.
— Ма­ма?.. — пе­рес­пра­шивал тот и сно­ва за­мирал.
— Твою ма­му увез в Ла­зур­ные Сте­пи зо­лотой са­найг, ма­лыш, — ша­ман пле­мени под­хва­тил Иш-Ти на ру­ки, уно­ся из шат­ра. Вож­дю нуж­но бы­ло по­быть од­но­му, сми­рить­ся с по­терей.
— А они раз­ве бы­ва­ют зо­лотые? — Иш-Ти нах­му­рил­ся. — Я ни­ког­да не ви­дел та­кого. А ког­да он вер­нет мне ма­му?
— Ни­ког­да, ма­лыш. Что заб­рал зо­лотой са­найг, то уш­ло нав­сегда, так го­ворят. Обыч­ных са­най­гов мно­го, а зо­лотой один. Его ма­ло кто ви­дел, вер­нее, те, кто его ви­дел, не смо­гут рас­ска­зать, ка­ков он — всех он уво­зит в Ла­зур­ные Сте­пи. От­ту­да не воз­вра­ща­ют­ся.
— Но за­чем он заб­рал ма­му? — маль­чик рас­пла­кал­ся. — Ты ведь ша­ман, сде­лай так, что­бы она вер­ну­лась из Ла­зур­ных Сте­пей.
— Не мо­гу, Иш-Ти. Я, ко­неч­но, ша­ман, но не все­силен. Ну-ка, выт­ри сле­зы, сын Най-Ха, и пос­мотри вверх. Ви­дишь ра­дугу? Каж­дый раз, ког­да ты ее уви­дишь, знай, что это твоя ма­ма шлет те­бе при­вет, это ее вы­шитый по­яс блес­тит там, сре­ди ла­зур­но­го ко­выля.
Маль­чик пос­лушно ус­та­вил­ся на ра­дугу, вы­терев сле­зы.
— И она ме­ня ви­дит?
— И она те­бя ви­дит, ко­неч­но, как же ина­че?
Иш-Ти за­кивал, по­махал ру­кой ра­дуге, ус­по­ко­ив­шись.

Ес­ли бы еще так же лег­ко мож­но бы­ло уте­шить Най-Ха, как его ма­лень­ко­го сы­на, ша­ман был бы счас­тлив. Но Тай-Ша не знал, как уте­шить боль дру­га, как унять его го­ре. Най-Ха лю­бил же­ну, лю­бил так, что ра­ди вы­купа за нее пой­мал и при­ручил де­сяток са­най­гов — эль­фы на­зыва­ли этих злоб­ных тва­рей пе­гаса­ми. Вождь да­же слу­шать ни­чего не хо­тел, же­лая лишь ос­тать­ся на­еди­не со сво­им го­рем. Тай-Ша не ос­та­валось ни­чего ино­го, кро­ме как ос­та­вить его в по­кое. Го­ре что веш­няя во­да, за­топит, за­леде­нит — и схлы­нет. Нуж­но толь­ко по­дож­дать.
Его рас­чет оп­равдал­ся — че­рез две вес­ны вождь уже не так грус­тил, зас­матри­вал­ся на праз­днествах на гиб­ких кра­савиц и кра­сав­цев. Еще и Тай-Ша под­на­чивал, под­ка­лывал, по­чему ша­ман — взрос­лый орк в са­мом рас­цве­те сил — се­бе ни же­ну, ни под­ру­гу, ни дру­га сер­дечно­го не за­вел?
Ша­ман от­ма­хивал­ся:
— У ме­ня и так дел хва­та­ет, есть, чем день за­нимать, да и ночью я луч­ше пос­плю. А ты ре­шил все пле­мя пе­реб­рать в пос­те­ли?
— Мо­жет и ре­шил. Толь­ко что-то ни­кого по сер­дцу не на­шел, ни­кому ду­ша моя не улы­ба­ет­ся, — взды­хал Най-Ха.
— За­то ты сам мно­го ко­му улы­ба­ешь­ся, — не­годо­вал ша­ман.
— Ты же сам го­ворил, что не сто­ит мне со­вой в шат­ре си­деть, — по­жимал пле­чами вождь. — Те­перь чем я те­бе не уго­дил?
— Иш-Ти бе­га­ет ко мне, тре­бу­ет, что­бы я у ду­хов спра­шивал, кто те­бе под­хо­дит из тех, ко­му ты улы­ба­ешь­ся на праз­дни­ках.
Най-Ха толь­ко рас­сме­ял­ся: пять ве­сен сы­ну, пусть его по­балу­ет­ся, в чем пе­чаль-то? Ру­кой на не­годо­вание ша­мана мах­нул и от­пра­вил­ся с охот­ни­ками в степь, за бу­рыми степ­ны­ми ли­сами и се­реб­ристы­ми ко­зами.
— Ша­ман, — маль­чик сра­зу же при­бежал к Тай-Ша, — анэ выб­рал се­бе ко­го-ни­будь? У ме­ня бу­дет но­вая ма­ма? Я не хо­чу.
— А что же ты хо­чешь, Иш-Ти? Вож­дю не­гоже од­но­му ос­та­вать­ся. Дол­жна у не­го же­на быть, те­бе брать­ев-сес­тер ро­дила бы но­вая ма­ана.
— Я не хо­чу брать­ев и сес­тер, ша­ман. Я хо­чу, что­бы анэ не грус­тил.
Сно­ва приш­лось Тай-Ша ру­ками раз­во­дить: не знал он, кто его дру­гу и вож­дю по ду­ше. В пос­тель-то мно­гие с ра­достью шли, да ник­то не за­дер­жи­вал­ся.
— А ког­да вер­нется анэ, он при­везет мне шку­ры лис?
— Коль бу­дет на то уда­ча и бла­гос­ло­вение бо­гов. А что­бы бы­ло, мы с то­бой сей­час к ал­та­рю пой­дем и поп­ро­сим.
Иш-Ти ух­ва­тил его за ру­ку и пос­ка­кал ря­дом, как коз­ле­нок. Тай-Ша не одер­ги­вал — степ­ные бо­ги не тре­бу­ют стро­гого ри­ту­ала, толь­ко ис­крен­ности. Го­ворят, к тем, кто ис­крен­не про­сит о чем-то, при­ходит Бе­лая Гяй­на, а ко­го она в ли­цо лиз­нет, бу­дет счас­тлив всю жизнь и он, и де­ти его, и вну­ки. А о чем мо­жет поп­ро­сить ре­бенок в та­ком воз­расте? Шку­ры по­пушис­тей и ро­га ко­зы пок­ра­сивей в по­дарок, собс­твен­но­го щен­ка гяй­ны.
Пле­мя Най-Ха и без то­го не бедс­тво­вало, так что Тай-Ша боль­ше бла­года­рил, чем про­сил, жег аро­мат­ные тра­вы, соб­ранные сво­ими ру­ками, бро­сал на уголья вы­сушен­ное и ска­тан­ное в ша­рики еди­норожье и ко­былье мо­локо, сме­шан­ное со слад­кой пыль­цой цве­туще­го жем­чужно­го рыль­ца. Маль­чик то­же ста­ратель­но сжег нем­но­го су­шеных цве­тов, о чем-то поп­ро­сил.
— Вот и мо­лодец. Те­перь мне по­моги тра­вы пе­рете­реть. Осень ско­ро, от зем­ли хо­лодом по­тянет, сла­бые ор­ки и ста­рики каш­лять нач­нут, де­ти но­сами заш­мы­га­ют, тут-то лет­ние трав­ки и по­надо­бят­ся.
С тра­вами Иш-Ти во­зить­ся очень лю­бил, пе­реби­рал их, рас­кла­дывал. Ша­ман на­радо­вать­ся на не­го не мог. Ко­неч­но, сын вож­дя ша­маном вряд ли ста­нет, но уже то, что сам в тра­вах ра­зоб­рать­ся су­ме­ет, о бо­лез­нях ор­ков и ско­та знать бу­дет, хо­рошо. Не всег­да ша­ман всю­ду пос­петь мо­жет, всем по­мочь.
— А по­чему у те­бя нет сво­ей гяй­ны, ша­ман?
— Да вот, ког­да бы­ла воз­можность щен­ка взять, нам с мо­им дру­гом, тво­им от­цом, один и тот же приг­ля­нул­ся. Вста­ли мы ря­дом, каж­дый поз­вал. Выб­ра­ла Ор­ша тво­его от­ца, а мне ник­то боль­ше не ну­жен был. Так и выш­ло.
— А у ме­ня ког­да-ни­будь бу­дет своя гяй­на, пу­шис­тая и боль­шая.
— Бу­дет, ма­лыш, обя­затель­но. Мо­жет, Ор­ша те­бе щен­ка по­дарит, или дру­гая ка­кая гяй­на вы­берет.
Ор­шу ре­бенок лю­бил, ка­тал­ся на ней по сте­пи, гор­дый и счас­тли­вый. Гяй­на обыч­но при­вози­ла его к от­цу и пе­реда­вала пря­мо в ру­ки. Най-Ха со­бирал­ся в этом го­ду пой­мать и объ­ез­дить для не­го степ­но­го еди­норо­га, по­ра бы­ло са­дить маль­чиш­ку в сед­ло и вру­чать пер­вый его лук. А по­ка что тот во­зил­ся с тра­вами и де­лил­ся сво­ими ма­лень­ки­ми сек­ре­тами с Тай-Ша.
— Еще я на­шел очень кра­сивый ка­мешек. Он све­тит­ся.
— Све­тит­ся? — ша­ман оза­дачен­но при­под­нял бро­ви. Он не слы­шал, что­бы обыч­ные, да­же дра­гоцен­ные кам­ни све­тились.
— Ага, све­тит­ся ночью, ес­ли его под лу­ну по­ложить.
— По­кажешь?
Ре­бенок ша­ману до­верял, по­это­му при­нес кра­сивый се­реб­ристый ка­мень, глад­ко от­по­лиро­ван­ный.
— А ночью в нем тан­цу­ют ис­кры.
Тай-Ша толь­ко удив­ленно рас­смат­ри­вал ка­мень. Он, ко­неч­но, был еще мо­лод и мно­гого не знал, но та­кой ка­мень ви­дел в пер­вый раз в жиз­ни. Он не по­ходил ни на что ра­нее ви­ден­ное. Был бы он оран­же­вым или зо­лотис­тым, ша­ман при­нял бы его за ян­тарь, сол­нечный ка­мень, при­нося­щий счастье. Ян­тарь час­то на­ходи­ли в из­лу­чинах степ­ных рек. Этот ка­мешек был та­ким же лег­ким, ка­зал­ся зас­тывшей сле­зой.
— Лун­ный ян­тарь? — сам се­бя спро­сил Тай-Ша.
— На­вер­ное. Прав­да, он очень кра­сивый?
— Прав­да. И не­обыч­ный та­кой. Ни­ког­да рань­ше не ви­дел по­хоже­го. Мож­но сплес­ти из жи­лок чер­мень-тра­вы для не­го ко­лыбель и по­весить те­бе на шею.
— А ты спле­тешь? Я не умею.
— Я те­бя на­учу.
Чер­мень-тра­ва бы­ла пер­вым ма­тери­алом, ко­торый ор­ки на­учи­лись об­ра­баты­вать. И уни­вер­саль­ным: из нее жен­щи­ны де­лали пря­жу и тка­ли тка­ни, пле­ли креп­кие ве­рев­ки, ею ши­ли шат­ры, из нее де­лали ос­но­ву для зна­мени­тых орочь­их ков­ров из еди­норожь­ей, кон­ской и козь­ей шер­сти, пле­ли сан­да­лии, ко­торые про­дава­лись на ба­зарах эль­фий­ских и люд­ских го­родов влет, по­тому как из­ле­чива­ли пот­ни­цу и бо­ли в но­гах.
Иш-Ти плел, вы­сунув кон­чик язы­ка, гор­дый тем, что у не­го что-то на­чина­ет по­лучать­ся. Его имя зна­чило «Го­лос тра­вы», и ша­ман ду­мал, что имя вли­яет на ха­рак­тер и судь­бу ор­ка, слов­но бо­ги про­водят ука­зу­ющую ли­нию, по ко­торой про­бежит ру­чей жиз­ни. Чер­мень-тра­ва в его ру­ках слов­но са­ма спле­талась, по­вину­ясь при­казу.
Имя же его от­ца зна­чило «Лун­ный свет», и не­обыч­ные для ор­ка се­рые гла­за иног­да ка­зались ша­ману на­по­ен­ны­ми све­том лу­ны.
— Смот­ри, что у ме­ня по­лучи­лось, — пох­вастал­ся Иш-Ти.
Тай-Ша вы­ныр­нул из сво­их мыс­лей, слов­но из раз­ли­ва ре­ки, взгля­нул на плот­но оп­ле­та­ющие се­реб­ристый ка­мень во­лок­на чер­мень-тра­вы, при­хот­ли­во увя­зан­ные в се­точ­ку.
— Мо­лодец. А вот и шну­рок для те­бя.
Ру­ки, по­ка он ду­мал, са­ми со­бой вя­зали узел­ки и пле­ли ко­сич­ки из во­локон, шну­рок по­лучил­ся с обе­реж­ны­ми зна­ками. Прав­да, та­кие зна­ки обыч­но вып­ле­тали сво­им де­тям ор­чанки… Тай-Ша мыс­ленно по­жал пле­чами и по­вязал ук­ра­шение на шею маль­чи­ку.
— Я по­кажу, ког­да он зас­ве­тит­ся, — по­обе­щал Иш-Ти. — Бу­дет кра­сиво. А ког­да анэ вер­нется?
— Мо­жет, к но­чи вер­нется. А ес­ли нет, при­ходи ко мне в ша­тер, на­кор­млю и спать уло­жу.
— Я сам мо­гу лечь спать, — зас­ме­ял­ся маль­чик. — Я уже взрос­лый.
— Взрос­лый-то взрос­лый, но ес­ли вдруг ста­нет грус­тно — при­ходи.

Ве­чером Иш-Ти при­бежал. Ему хо­телось пох­вастать­ся сво­им кам­нем. А еще ша­ман обе­щал на­кор­мить. Пер­вым де­лом Тай-Ша имен­но этим и за­нял­ся: на­сыпал ему в мис­ку пох­лебки, су­нул в од­ну ру­ку еще теп­лую ле­пеш­ку, во вто­рую — кос­тя­ную лож­ку.
— Ты вкус­но го­товишь, — пох­ва­лил Иш-Ти. — Как анэ, толь­ко луч­ше.
— Ес­ли б я пло­хо го­товил, хо­дил бы го­лод­ным, — рас­сме­ял­ся ша­ман. — Ешь, ма­лыш, на­бирай­ся сил.
Ка­мень на шее ре­бен­ка слег­ка мер­цал, приг­лу­шен­но и мяг­ко. Иш-Ти до­ел и спро­сил:
— А лу­на ско­ро?
— Пой­дем, пос­мотрим, как Лун­ная бо­гиня вы­ез­жа­ет в Ла­зур­ную степь на сво­ем чер­ном еди­норо­ге.
Иш-Ти по­бежал из шат­ра в ночь.
— Смот­ри, ша­ман!
Ка­мень брыз­нул ис­кра­ми, на­чав­ши­ми ве­селый та­нец. Тай-Ша кив­нул, поч­ти за­воро­жен­но гля­дя на это кру­жение кро­хот­ных свет­лячков в кап­ле проз­рачной ро­сы. По­том встрях­нулся: как бы уз­нать, к доб­ру ли Иш-Ти на­шел дар степ­ных бо­гов?
— Они каж­дую ночь тан­цу­ют для ме­ня. Лун­ные ис­кры. Те­бе нра­вит­ся?
— Нра­вит­ся. Очень кра­сиво, как свет­лячки в лун­ном лу­че, — сог­ла­сил­ся Тай-Ша.
— А анэ я так по­казать и не ус­пел, но как толь­ко он вер­нется, сра­зу пох­васта­юсь. И шнур­ком, ко­торый ты сплел, то­же.
— Пох­васта­ешь­ся, Иш-Ти, обя­затель­но. А те­перь, идем-ка, я те­бе мяг­кие шку­ры пос­те­лю и по­душ­ку вы­шитую дам. На ней спит­ся, зна­ешь, как хо­рошо?
— Я не хо­чу спать, — зев­нул маль­чик. — Я хо­чу дож­дать­ся анэ. Он ско­ро при­едет, при­везет мне по­дарок.
— Вот как толь­ко при­едет, я сра­зу те­бя раз­бу­жу, ко­лосок. Идем, спать де­тям, да­же та­ким взрос­лым, как ты, на­до неп­ре­мен­но хо­рошо.
Иш-Ти боль­ше не стал про­тес­то­вать, по­шел в ша­тер, свер­нулся там на шку­рах как до­воль­ный ще­нок гяй­ны, ко­торый на­бегал­ся, на­ел­ся и те­перь от­ды­ха­ет. Тай-Ша ук­рыл его са­мым мяг­ким оде­ялом из шер­сти се­реб­ристой ко­зы, что бы­ло в его шат­ре, вы­шел к кос­тру, раз­ве­ден­но­му пе­ред ним. Вско­ре к не­му про­шар­ка­ла ста­рая Ка­яль, триж­ды пра­баб­ка Иш-Ти по от­цу.
— Уго­монил­ся маль­чон­ка?
— Уго­монил­ся, дрем­лет как гяй­не­нок, — улыб­нулся ша­ман.
— Вот и хо­рошо, вот и слав­но. Ты, ша­ман, над ним сам, слов­но гяй­на, вь­ешь­ся, же­нить­ся ког­да на­дума­ешь?
— Да по­ка не на­дума­лось, тэ­нэ Ка­яль. Что-то все не до же­нить­бы.
Ста­руха пог­ро­зила ему су­кова­той клю­кой:
— Знаю я, что те­бе Тем­риль по сер­дцу бы­ла, же­на вож­дя.
Тай-Ша чуть не рас­хо­хотал­ся.
— Что го­воришь-то, тэ­нэ Ка­яль! Неп­равда это.
— А коль неп­равда, что глаз с шат­ра не сво­дил?
— Сво­дил я там или нет — не­важ­но все. Да­же ес­ли б Тем­риль мне и по сер­дцу бы­ла, меж нею и дру­гом не встал бы я ни­ког­да.
— Так все-та­ки по сер­дцу…
Тай-Ша толь­ко ус­мехнул­ся, не пе­ре­убеж­дая ее. Что тол­ку-то? Ста­рики се­бе в го­лову как вобь­ют что-то, так хоть кол на го­лове те­ши, не вы­тешешь.
— Же­нить­ся те­бе на­до, — вор­ча­ла меж тем Ка­яль. — А то с чу­жими деть­ми все во­зишь­ся, по­ра б и сво­им об­за­вес­тись. Ко­го в уче­ники возь­мешь?
— Ког­да у Тен­на­ри сын под­растет — его и возь­му. Хо­роший ша­ман бу­дет, бо­ги бла­гос­ло­вили, — без­мя­теж­но от­ветс­тво­вал Тай-Ша.
Ка­яль и еще ска­зала бы что-ни­будь, но тут на фо­не звез­дно­го не­ба с нег­ромким пе­рес­ту­ком проп­лы­ли тем­ные си­лу­эты — воз­вра­щал­ся вождь.
— Иди­те спать, тэ­нэ. А я пой­ду с вож­дем по­бесе­дую да ска­жу, что сын его у ме­ня спит.

Най-Ха был до­волен, уда­лось взять бо­гатую до­бычу, степь рас­щедри­лась да­рами.
— Все не спит­ся, го­воря­щий с ду­хами? — поп­ри­ветс­тво­вал он дру­га.
— Где уж мне спать, по­ка те­бя ду­хи по сте­пи но­сят, вождь. Сын твой в мо­ем шат­ре ус­нул, не тре­вожь­ся, Най-Ха.
Вождь пох­ло­пал его по пле­чу:
— Бла­года­рю, друг мой, что приг­ля­дыва­ешь за Иш-Ти. Обе­щаю, что бу­ду уде­лять ему боль­ше вре­мени, что­бы он те­бя не тре­вожил.
— Не зли ме­ня, Най-Ха, — сер­ди­то вы­гово­рил ему Тай-Ша. — Ког­да это твой сын был мне в тя­гость?! Да он мне по­мощ­ник по­луч­ше про­чих!
Маль­чик, ви­димо, сер­дцем по­чу­яв, что отец вер­нулся, выб­рался из шат­ра, сон­ный, час­то мор­га­ющий.
— Анэ! Смот­ри, что мне ша­ман сплел.
Най-Ха под­хва­тил его на ру­ки, по­нес в свой ша­тер, по пу­ти рас­смат­ри­вая пле­теную обе­реж­ную лен­точку. У вхо­да по­мед­лил, гля­дя на за­мер­ше­го у кос­тра ша­мана.
— А еще я на­шел в сте­пи ка­мень, смот­ри, как он све­тит­ся, — Иш-Ти ра­довал­ся все­му вок­руг: воз­вра­щению от­ца, кра­сиво­му ка­меш­ку, но­вой лен­те.
— А ша­ману по­казы­вал? Хо­тя, что это я, ко­неч­но, по­казы­вал…
Су­дя по то­му, что ка­мешек уви­вала пле­тен­ка из чер­мень-тра­вы, Тай-Ша не смог оп­ре­делить од­нознач­но, к ху­ду или к доб­ру на­ход­ка, но ре­шил по­ос­те­речь­ся. Не­даром же и лен­точку сы­ну сплел та­кую, и ка­мень в вы­мочен­ные в еди­норожь­ем мо­локе во­лок­на зак­лю­чил. Хо­тя… не ша­мана ру­ка ко­лыбель пле­ла.
— Он сплел лен­ту, а я все ос­таль­ное. А ты при­вез мне по­иг­рать шку­ру? А где Ор­ша, пусть она со мной пос­пит.
— Бу­дет те­бе и шку­ра лисья, толь­ко вы­делаю и ка­меш­ки ага­товые вмес­то глаз встав­лю.
Ор­ша уже вош­ла в ша­тер, за­няла чуть ли не весь его, улег­шись у края низ­ко­го ши­роко­го ло­жа, где те­перь спа­ли вождь и его сын, а не суп­ру­ги. Вождь уло­жил сы­на, Иш-Ти сра­зу же пе­реб­рался к Ор­ше, ко­торая лиз­ну­ла его в лоб.
— Нэ­на Ор­ша, — сон­но про­бор­мо­тал маль­чик. — Я хо­чу, что­бы моя но­вая ма­ма бы­ла по­хожа на Ор­шу, анэ.
Най-Ха толь­ко вздох­нул: иног­да сын ста­вил его сво­ими выс­ка­зыва­ни­ями в ту­пик. Вот как по­нимать: «хо­чу, чтоб ма­ма бы­ла по­хожа на Ор­шу»?
— И что­бы она еще бы­ла как ша­ман, — «до­бил» его сын.
Орк сел на край пос­те­ли, оза­дачен­но хмы­кая: сов­сем не­понят­но, ка­кую та­кую ма­му ему ис­кать, ка­кой она быть дол­жна? Иш-Ти расс­про­сить не уда­лось, он уже зас­нул, об­ни­мая гяй­ну. А на­зав­тра Най-Ха и ду­мать об этом за­был, дел у вож­дя мно­го, не до дет­ских за­гадок ему. Нуж­но ра­зоб­рать­ся со шку­рами, нуж­но вру­чить сы­ну его пер­вое ору­жие, да и на­чать его обу­чение вер­хо­вой ез­де то­же по­ра. И еда са­ма се­бя не за­гото­вит, это то­же за­бота вож­дя: ор­га­низо­вать до­быт­чи­ков, рас­пре­делить от­ря­ды. Ка­кая тут же­нить­ба?
Да и не же­нят­ся ор­ки ле­том, не­ког­да. Свадь­бы орочьи иг­ра­ют­ся поз­дней осенью или вес­ной, пос­ле то­го как пле­мя от­ко­чу­ет на лет­ние или зим­ние угодья, обус­тро­ит­ся там, рас­ки­нет шат­ры. Вот тог­да и при­ходит по­ра сва­деб. А ле­том и зи­мой слиш­ком мно­го ра­боты. Жен­щи­ны со­бира­ют чер­мень и дру­гие тра­вы, кто и ого­роды вска­пыва­ет, шерсть зим­нюю сос­три­га­ют, че­шут да пря­дут. Зи­мой из вы­чесан­ной и при­готов­ленной шер­сти ков­ры да тка­ни бу­дут ткать, вы­шивать и шить, плес­ти да вя­зать.

Иш-Ти боль­ше от­цу ни­чего про дру­гую ма­му не го­ворил, слов­но за­быв свои собс­твен­ные сло­ва. Его степ­ной еди­норог, смир­ный и не­моло­дой, от­то­го и по­кор­ный, тре­бовал ухо­да, еды, лас­ко­вых слов, ко­торые он вни­матель­но слу­шал и взды­хал, буд­то по­нимая. А кро­ме еди­норо­га был еще и лук, и сколь­ко раз Иш-Ти се­бе этим ле­том паль­цы те­тивой ре­зал — не счесть, а сколь­ко раз к ша­ману за тра­вяной мазью бе­гал? Да ров­но столь­ко же. В кон­це кон­цов, Тай-Ша по­дарил ему пле­теную из тон­ких ре­меш­ков на­ручь, лад­но сев­шую по дет­ской кис­ти, чтоб за­щищать ее от уда­ров те­тивы, да пер­чатку, чтоб паль­цы не ре­зать. Иш-Ти по­вис у не­го на шее, бла­года­ря.
Тай-Ша толь­ко ус­ме­хал­ся и рас­ска­зывал, как по­наб­лю­дать за еди­норо­гом, чтоб уга­дать по­году на три дня впе­ред, как рог ему под­пи­ливать и сма­зывать, чтоб вып­ра­вить ис­крив­ленный, как ко­пыта под­ре­зать и баб­ки пе­ревя­зывать, чтоб не рас­тя­нул су­хожи­лия. Иш-Ти все боль­ше вре­мени про­водил с ним, слу­шая его рас­ска­зы, час­то за­сыпал в шат­ре у ша­мана. Най-Ха в кон­це кон­цов с кри­вой ус­мешкой ска­зал то­му, что ско­ро при­рев­ну­ет сы­на. На что ед­ва не схло­потал ко­лотуш­кой от ша­ман­ско­го буб­на в лоб.
— Сам сы­ном не за­нима­ешь­ся, ни­чему не учишь, толь­ко и дел, что за пляс­ка­ми у кос­тра гля­деть. Еще и ра­ду­ешь­ся, что ша­тер пус­ту­ет, сын не ви­дит, ко­го ты на ло­же го­тов во­лочь.
— Я взрос­лый муж­чи­на, — ог­рызнул­ся вождь, — мне без лас­ки об­хо­дить­ся, что ли? Мо­золи на ру­ках не све­ду по­том.
— А сы­ну что ска­жешь, ес­ли спро­сит?
Най-Ха толь­ко от­вернул­ся, хму­рясь. Что го­ворить-то? Лю­бить­ся хо­телось, да вот толь­ко пос­ле тос­ка еще силь­нее ког­тя­ми в сер­дце впи­валась.
— Мо­жет, те­бе кой-ка­ких трав по­пить, вождь? — со­чувс­твен­но спро­сил Тай-Ша.
— Чем мне твои тра­вы по­могут, ша­ман? Сны на­ве­ют, как с же­ной об­ни­мал­ся?
Тай-Ша толь­ко зу­бами скрип­нул и прочь по­шел, чтоб не на­гово­рить лиш­не­го. Око­ло шат­ра на­летел Иш-Ти, за­час­тил воп­ро­сами про то, ка­кая по­года бу­дет, ес­ли еди­норог триж­ды чих­нул на вос­ток, по­том за­явил, что хо­чет по­катать­ся ночью на пол­зу­чем кам­не. Ша­ман толь­ко ру­ками всплес­нул:
— Ты и ка­мень, не­бось, отыс­кал уже?!
— Ко­неч­но, ог­ромный и теп­лый.
— Хо­рошо, ночью схо­дим к не­му. А еди­норо­гу сво­ему шеп­тун-тра­вы нар­ви, что это его, ста­рич­ка, чи­хать по­тяну­ло? Как бы не прос­ту­дил­ся.
— А мож­но я у те­бя се­год­ня но­чевать бу­ду, ша­ман?
— А где ж еще, раз ночью по сте­пи на жи­вом кам­не ка­тать­ся соб­рался, — ус­мехнул­ся Тай-Ша.
— Отец опять от об­ще­го кос­тра ко­го-ни­будь при­ведет. А они все мне не нра­вят­ся. Ты мо­жешь как-ни­будь от­ва­дить их от мо­его от­ца?
— Он взрос­лый орк, Иш-Ти. Ду­ма­ешь, от­че­го на­ши муж­чи­ны ред­ко ког­да ос­та­ют­ся вдов­ца­ми, коль слу­ча­ет­ся бе­да? Да и бо­быля­ми пос­ле со­вер­шенно­летия не­дол­го хо­дят? Не мо­жет орк без те­лес­ной лас­ки, огонь внут­ри жечь бу­дет, тре­бовать. Вот и ищет твой отец се­бе то­го, кто-ли­бо кам­нем для не­го очаж­ным ста­нет, ли­бо во­дой лас­ко­вой, как ма­туш­ка твоя бы­ла, ли­бо воз­ду­хом све­жим.
— Я не хо­чу дру­гую ма­му, ша­ман, мне ник­то в пле­мени не нра­вит­ся. Они сов­сем не по­хожи на нее.
— По­тому что в на­шем пле­мени де­тей Бла­гой Ре­ки, кро­ме нее, и не бы­ло. Все сплошь огонь да ве­тер.
— Сде­лай что-ни­будь, что­бы у ме­ня не бы­ло вто­рой ма­мы, — тре­бовал Иш-Ти.
— Тя­желые за­дачи ты под­ки­дыва­ешь, ма­лыш. По­думаю, что мне по си­лам сде­лать.
— А се­год­ня пой­дем ка­тать­ся на пол­зу­чем кам­не. Они ведь доб­рые?
— Не доб­рые и не злые, прос­то кам­ни, вы­рос­шие там, где из-под зем­ли про­бива­ет­ся тон­кий ру­че­ек ма­гии зем­ли. Ожи­ли и пол­за­ют, мес­то свое ищут, где удоб­но бу­дет, где не пот­ре­вожат.
— А ты ког­да-ни­будь ви­дел Бе­лую Гяй­ну? — Иш-Ти заб­рался под бок к ша­ману.
— Ви­дел, ког­да сов­сем маль­чиш­кой был, чуть пос­тарше те­бя. Толь­ко тог­да она еще Бе­лой не зва­лась, толь­ко приз­рачной. Прош­лым ле­том ее эль­фий­ский Це­литель из ми­ра ду­хов в твар­ный мир про­вел.
— А она, прав­да, све­тит­ся? — лю­бопытс­тво маль­чиш­ки бы­ло не­ис­тре­бимо.
— А ты ус­нешь, ес­ли я рас­ска­жу? — ус­мехнул­ся Тай-Ша.
— Нет, тог­да ты ме­ня не раз­бу­дишь, я не по­ката­юсь на кам­не, а он упол­зет за ночь.
— Раз­бу­жу, ког­да Не­бес­ная Гяй­на до­тянет­ся но­сом до зе­нита.
Иш-Ти кив­нул, сполз по­ниже, улег­шись го­ловой на ко­лени ша­ману. Тот рас­пустил его во­лосы, при­нял­ся пог­ла­живать за уша­ми и по те­мени, нег­ромко рас­ска­зывая о том, как Лир-Ша Ран­нин при­вел в сте­пи эль­фа с чу­жой ду­шой, ко­торый од­ним при­кос­но­вени­ем мог ис­це­лить са­мую страш­ную хворь. И о том, как тот про­ложил Ду­ше Сте­пи тон­кую тро­пин­ку из ми­ра ду­хов в мир жи­вых, что­бы она мог­ла об­рести счастье. И о том, как Бе­лая Гяй­на об­за­велась дву­мя щен­ка­ми, а у ее сы­на вес­ной в бе­лом ме­хе за­ис­кри­лись кам­ни-се­вери­ны, сим­вол обе­щания.
Иш-Ти нем­но­го по­зевал, по­том ус­нул. Ша­ман ощу­тил, как воз­дух вок­руг на­чина­ет стран­но сгу­щать­ся, пог­ру­жая его в оце­пене­ние. Но враж­дебнос­ти не ощу­щалось, прос­то вка­тил­ся в ша­тер тол­сто­лапый бе­лый ще­нок, под­бе­жал к Иш-Ти и при­нял­ся вни­матель­но его об­ню­хивать, по­виз­ги­вая и бе­шено раз­ма­хивая хвос­том. Бе­лыми во всей Ве­ликой сте­пи бы­ли толь­ко три гяй­ны — са­ма Ду­ша Сте­пи и ее де­ти. У это­го щен­ка на бо­гатой шку­ре не све­тились чу­дес­ные кам­ни-се­вери­ны, зна­чит, это бы­ла дочь Бе­лой. Но… она и Иш-Ти? Как это по­нимать?
Иш-Ти во сне мед­ленно под­нял ру­ку, пог­ла­дил щен­ка по ма­куш­ке. Бе­лая под­прыг­ну­ла, за­ур­ча­ла.
— Вуф, — стро­го ска­зали за по­логом.
Псён­ка вып­ря­милась, по­серь­ез­не­ла и выш­ла из шат­ра, чуть ли не на пря­мых но­гах. Оце­пене­ние сра­зу же спа­ло, вре­мя по­тек­ло, как и рань­ше. А в во­лосах у Иш-Ти там, ку­да ткну­лась мор­дой дочь Бе­лой Гяй­ны, про­лег­ла снеж­ная по­лоса, слов­но за­мороз­ком при­било. Тай-Ша выс­ко­чил из шат­ра, но вок­руг ни­кого уже не бы­ло, и ни сле­да, кро­ме этой от­ме­тины, не ос­та­лось. Он до по­луно­чи ис­ку­сал се­бе все паль­цы, га­дая, что же де­лать, по­том все ж ре­шил­ся, ки­нул на во­лосы Иш-Ти мо­рок, скры­вая мет­ку. Бе­лая Гяй­на не зла и не доб­ра, а что мо­жет оз­на­чать эта от­ме­тина, од­ной лишь ей и ве­домо, но вряд ли она рас­ска­жет ша­ману.
В пол­ночь, как он и обе­щал Иш-Ти, раз­бу­дил маль­чи­ка, на­по­ил от­ва­ром трав и на­кор­мил хо­лод­ным мя­сом и ле­пеш­кой.
— Ну, что, идем? По­казы­вай свой ка­мень, ма­лыш.
— А мне прис­ни­лось, что ко мне приш­ла ка­кая-то де­воч­ка с бе­лыми во­лоса­ми. Она ска­зала, что ког­да я вы­рас­ту, она ро­дит мне трех сы­новей, — по­ведал Иш-Ти и зас­ме­ял­ся. — Но я ни­ког­да не вы­рас­ту, мне ка­жет­ся.
— От­че­го же? Вы­рас­тешь. Еще один­надцать ве­сен, и бу­дешь ис­кать по всей Сте­пи свою не­вес­ту с бе­лыми во­лоса­ми.
— И где я та­кую най­ду? — за­думал­ся Иш-Ти, но быс­тро ос­тыл и по­бежал по­казы­вать выб­ранный ка­мень, ог­ромный, с плос­кой вер­хушкой, слов­но соз­данный для то­го, что­бы на нем ка­тались лю­бопыт­ные ор­ча­та.
Тай-Ша пог­ла­дил ка­мень, про­ся его не гне­вать­ся на маль­чи­ка и по­катать. По­каза­лось да­же, что тот фыр­кнул, как раз­бу­жен­ный еж, но сог­ла­сил­ся. Пол­зал ка­мень мед­ленно, это бы­ло за­бав­но, ле­жать на нем и смот­реть на не­бо. Вро­де ни­чего и не про­ис­хо­дит, а по­том мор­га­ешь и вне­зап­но по­нима­ешь, что звез­ды по­меня­ли рас­по­ложе­ние.

Ког­да нос Не­бес­ной Гяй­ны скло­нил­ся к Сле­ду Са­най­га, ша­ман ти­хонь­ко под­нял зад­ре­мав­ше­го на теп­лом кам­не ор­чонка, поб­ла­года­рил тот и по­тихонь­ку по­шел на­зад в стой­би­ще.
Навс­тре­чу вы­шел вождь, нах­му­рил­ся.
— Где вы бы­ли?
— Ка­тались на жи­вом кам­не, вождь, — ус­мехнул­ся Тай-Ша. — С че­го вдруг ты обес­по­ко­ил­ся?
— Это же мой сын. Я дол­жен знать, что он в по­ряд­ке. И спит ночью, а не бе­га­ет по сте­пям.
— Как ви­дишь, спит. Что же ты сам не спишь? Или не гре­ет Ван-Тай под бо­ком? Или уже не Ван-Тай, а Ра-Аш?
Вождь нах­му­рил­ся еще силь­нее.
— Я сплю один, Тай-Ша.
Ша­ман толь­ко гла­зами свер­кнул, обо­шел его и от­пра­вил­ся в свой ша­тер. Обе­щал же Иш-Ти, что тот но­чевать у не­го бу­дет.

Ут­ром Иш-Ти прос­нулся и по­бежал зав­тра­кать в свой ша­тер. От­цу по­чему-то не нра­вилось, что сын боль­ше вре­мени про­водит с ша­маном, но в чем при­чина, тот не по­нимал. Он по­нача­лу сер­ди­то вы­гово­рил сы­ну за то, что тот без спро­су в степь хо­дил, и это Иш-Ти расс­тро­ило: он же не один хо­дил!
— Со мной ведь был ша­ман.
— Ты дол­жен был спро­сить у ме­ня!
— По­чему? Ша­ман ведь раз­ре­шил.
— Ах, ша­ман? Мо­жет, он те­бе и от­цом ста­нет? — сов­сем по­терял бе­рега Най-Ха.
— А пус­кай и ста­нет! — вык­рикнул Иш-Ти. — Он сов­сем как ма­ма, он доб­рый и обо мне за­ботит­ся!
— А я, зна­чит, не за­бочусь?
— Пе­рес­тань­те! — ряв­кнул не­замет­но для спо­рящих (стар да млад, вот у ко­го-то ума не хва­та­ет!) воз­никший в шат­ре ша­ман. — Что за крик, что слу­чилось?
— Ни­чего, — хму­ро про­бур­чал Иш-Ти, ре­шив, что сы­ну вож­дя не­дос­той­но жа­ловать­ся на от­ца. — Я пой­ду к сво­ему еди­норо­гу.
— Най-Ха? Ты-то взрос­лый, мо­жешь объ­яс­нить, что с то­бой про­ис­хо­дит? Вот, дер­жи-ка, пей и рас­ска­зывай, — Тай-Ша про­тянул ему пи­алу с тра­вяным от­ва­ром.
— Прос­то ще­нок под­раста­ет и по­казы­ва­ет зу­бы, — вождь взял пи­алу.
— Да ты се­бя в его воз­расте вспом­ни, — лег­ко рас­сме­ял­ся ша­ман. — Та­ким же был, всем прик­лю­чени­ям за­води­ла. Ме­ня иное тре­вожит. Сын твой ни с кем из де­тей пле­мени друж­бы не сло­жил по­ка, сто­ронит­ся, все или у ме­ня про­пада­ет, или с еди­норо­гом сво­им, или вов­се один.
— Он с то­бой под­ру­жил­ся. А на дру­гих де­тей и не смот­рит.

Иш-Ти, по­ка взрос­лые раз­го­вари­вали, осед­лал еди­норо­га и пом­чался в степь, сам не зная, ку­да. Еще и по­лови­на дня не ми­нова­ла, заб­лу­дить­ся нель­зя, вся степь как один ко­вер. Хоть и на­де­ял­ся он, что ша­ман от­цу ра­зум вер­нет, по­гово­рит, но оби­да гна­ла его впе­ред, даль­ше, по­ка стой­би­ще пле­мени не скры­лось за око­емом. На­до бы­ло вер­нуть­ся, но еди­норог так уве­рен­но ры­сил впе­ред, слов­но знал, что там даль­ше. Иш-Ти ре­шил, что к ве­черу вер­нуть­ся всег­да ус­пе­ет.
Он прив­стал на стре­менах, по­том и вов­се выс­во­бодил но­ги в мяг­ких са­пож­ках из ре­мен­ных пе­тель и вско­чил на сед­ло, при­ложив ру­ку ко лбу. Ог­ля­дел­ся, но ни стой­би­ща, ни че­го-то ино­го, осо­бен­но­го не при­метил. А еди­норог, слов­но не за­метив ак­ро­бати­ки сво­его ма­лень­ко­го всад­ни­ка, тру­сил и тру­сил впе­ред.
— Стой, Ай­ши, мы заб­лу­дились. На­до воз­вра­щать­ся.
Еди­норог толь­ко уко­риз­ненно всхрап­нул, мол, для то­го ли я столь­ко бил свои ста­рые ко­пыта, что­бы вер­нуть­ся ни с чем? И пе­решел с нес­пешной трус­цы на рысь, не слу­шая по­водь­ев ма­лень­ко­го ор­чонка.
— Да ку­да же ты, Ай­ши? Стой…
Но не тут-то бы­ло. Еди­норог при­пус­тил еще ско­рее, хо­тя ему, ста­рику, бы­ло уже весь­ма не­лег­ко бе­жать. Еди­норо­ги не жи­вут доль­ше по­лусот­ни лет, а он был бел уже не от то­го, что ро­дил­ся та­ким, а от се­дины. Иш-Ти ре­шил до­верить­ся сво­ему еди­норо­гу, на­вер­ня­ка тот зна­ет, ку­да бе­жит. Мо­жет быть, удас­тся уз­нать еще од­ну тай­ну сте­пи.
Еще че­рез ка­кое-то вре­мя, ког­да ста­рый ро­гач уже на­чал за­дыхать­ся, ро­няя с трен­зе­лей клочья пе­ны, но уп­ря­мо не ос­та­нав­ли­вал­ся, слов­но из-под си­зо-го­лубо­го ко­выля вы­ныр­нул трех­гран­ный ка­мен­ный ос­ко­лок от се­киры Бо­га Гро­зы — так на­зыва­ли этот ос­та­нец ор­ки. На день пу­ти ок­рест не бы­ло ни од­но­го кам­ня та­кого на­сыщен­но-ало­го цве­та, ка­жуще­гося об­ли­тым стек­лом или во­дой. В час ве­сен­них гроз мол­нии лу­пили в не­го, слов­но он их при­тяги­вал.
— За­чем ты при­вез ме­ня сю­да, Ай­ши? — Иш-Ти опас­ли­во пог­ля­дывал на ка­мень.
Еди­норог ос­та­новил­ся, тя­жело по­водя бо­ками, по­нурил го­лову. Иш-Ти спох­ва­тил­ся, что его на­до бы вы­водить, чтоб ос­тыл, а по­том на­по­ить. Го­вори­ли, что у под­но­жия Се­киры есть род­ник, но во­да там нев­кусная. Да и лад­но, глав­ное, что во­да. Ай­ши по­кор­но по­шел за ним, все еще тя­жело ды­ша. Иш-Ти толь­ко ра­довал­ся то­му, что у не­го та­кой пос­лушный пер­вый еди­норог. Хо­тя за­чем он при­вез Иш-Ти сю­да, все еще бы­ло не­понят­но.

Род­ник ока­зал­ся имен­но там, где и го­вори­ли стар­шие ор­ки. И ког­да Ай­ши ус­по­ко­ил­ся и пе­рес­тал хри­петь, Иш-Ти на­по­ил его и об­тер пуч­ка­ми тра­вы, по­том на­пил­ся и сам, чувс­твуя, что сглу­пил не­веро­ят­но, у­ез­жая из до­му без ни­чего. Хо­тя… вер­ный лук с со­бой? Зна­чит, мож­но поп­ро­бовать до­быть сус­ли­ка или степ­но­го зай­ца. А кре­мень и ог­ни­во и ша­ман, и отец учи­ли всег­да но­сить в по­яс­ном кар­машке, они и сей­час там. Без еды не ос­та­нет­ся.
— Так за­чем ты при­вез ме­ня сю­да? Тут ка­кое-то па­мят­ное для те­бя мес­то?
Еди­норог толь­ко пос­мотрел на не­го доб­ры­ми ка­рими гла­зами, с ка­кой-то хит­ринкой в них. Ко­неч­но, ни­чего не ска­зал — еди­норо­ги не уме­ют го­ворить. Приш­лось Иш-Ти от­пра­вить­ся на охо­ту, до­бывать се­бе обед. И он ока­зал­ся удач­лив — подс­тре­лил степ­ную ку­ропат­ку и мел­ко­го сус­ли­ка. А ког­да на­шел и на­ломал дос­та­точ­но су­хих кус­тов ка­мен­ни­ка, чтоб за­жарить хо­тя бы что-то од­но, обод­рал шкур­ку с сус­ли­ка и на­низал его на па­лоч­ку, к его кос­терку выш­ла ог­ромная бе­лая гяй­на.
Иш-Ти сра­зу под­ско­чил и пок­ло­нил­ся Ду­ше Сте­пей, оро­бев и не зная, что ска­зать. Су­дорож­но пы­тал­ся при­пом­нить, что го­ворил ша­ман, по­том, со­об­ра­зив, схва­тил пе­репел­ку и про­тянул пси­це:
— При­ми мой дар, Ду­ша Сте­пи, не ос­тавь ми­лостью сво­ей мой род.
Гяй­на ак­ку­рат­но взя­ла под­но­шение с его ла­дош­ки, не за­дев стра­шен­ны­ми клы­ками, и сже­вала. Толь­ко кос­точки хрус­тну­ли. По­том фыр­кну­ла, нак­ло­нив го­лову: ма­лень­кий ор­чо­нок дос­та­вал ей ед­ва до гру­ди, вы­дох­ну­ла ему в ли­цо, тро­нула кон­чи­ком язы­ка лоб, ра­зом сни­мая мо­рок ша­мана с бе­лой пряд­ки. Иш-Ти за­воро­жен­но смот­рел на ог­ромную со­баку, по­том наб­рался сме­лос­ти и пог­ла­дил ее по бо­ку. Под его ла­дош­кой бе­лос­нежная шерсть пе­ретек­ла в яр­кую шер­стя­ную ткань на­ряд­но­го орочь­его убо­ра.
— Рас­ска­зывай, ма­лыш, что слу­чилось, что пог­на­ло те­бя в та­кую даль?
— Анэ был не­дово­лен тем, что я но­чую у ша­мана. Но ша­ман доб­рый, кор­мит ме­ня, рас­ска­зыва­ет ин­те­рес­ные ве­щи, по­казы­ва­ет звез­ды и учит все­му.
— А, Кость Сте­пи. Знаю его, хо­роший ша­ман. Мо­лод еще, не слиш­ком си­лен, но это поп­ра­вимо. Что ж тво­его анэ злит?
— Я не знаю. Ког­да умер­ла ма­ма, анэ стал всем пос­то­ян­но не­дово­лен.
Ор­чанка фыр­кну­ла:
— Ко­неч­но, не­дово­лен. Ес­ли огонь бу­дет сы­рые дро­ва жрать, то­же ис­кра­ми ис­плю­ет­ся. Очаг ему ну­жен, чтоб ров­но го­реть. Смот­ри, ма­лыш, ви­дишь ска­лу? Это кость зем­ли. Не­бес­ный огонь без вре­да для се­бя при­нима­ет, лишь силь­нее ста­новит­ся. Огонь же в ней ус­по­ка­ива­ет­ся. По­нял ли? Ну, не бе­да, сей­час не по­нял, под­растешь — пой­мешь.
— А где взять очаг для анэ? Мне ник­то не нра­вит­ся в пле­мени, не хо­чу вто­рую ма­му.
Она толь­ко пот­ре­пала его по во­лосам и рас­та­яла. Иш-Ти при­нял­ся до­жари­вать се­бе еду, ре­шив, что на­до под­кре­пить­ся, а по­том уже от­прав­лять­ся об­ратно до­мой. И что та­кое Ду­ша Сте­пей про кос­ти зем­ли го­вори­ла? При чем тут ска­ла эта? Иш-Ти по­ел и по­лез раз­гля­дывать ка­мень, га­дая, при чем он тут. Жаль, что ша­мана нет ря­дом, он бы точ­но по­нял и все разъ­яс­нил.

То­пот бо­евых еди­норо­гов он ус­лы­шал за­годя, по­том и уви­дел — от­цов­ско­го, ры­же-ка­уро­го, и ша­ман­ско­го, со­лово­го. Вождь и ша­ман, слов­но и не ссо­рились, ска­кали бок о бок. Иш-Ти уди­вил­ся: ку­да это они по­еха­ли? Ор­ки за­мети­ли тон­ко зар­жавше­го бе­лого еди­норо­га маль­чи­ка, по­вер­ну­ли к ска­ле.
— А что вы тут де­ла­ете? — уди­вил­ся Иш-Ти. — Вы то­же вы­еха­ли на про­гул­ку?
— Те­бя, глу­пый, ис­кать вы­еха­ли! — нах­му­рил­ся, но слов­но бы не всерь­ез, отец.
— А за­чем? Я бы вер­нулся к ве­черу, — Иш-Ти ре­шил, что ру­гать вро­де не за что.
— Ты хоть зна­ешь, ку­да ска­кать?
— Знаю, ша­ман рас­ска­зывал, что от Се­киры на­ше стой­би­ще — точ­но на вос­ток.
Тай-Ша ре­шил за­дать дру­гой воп­рос.
— А за­чем ты у­ехал так да­леко от стой­би­ща?
— Я не со­бирал­ся так да­леко. Ай­ши ме­ня сю­да при­вез.
Толь­ко тут Най-Ха уви­дел в его во­лосах бе­лую прядь.
— А это…
— Ме­ня лиз­ну­ла Бе­лая Гяй­на, — пох­вастал маль­чик.
Най-Ха толь­ко смот­рел, то — пот­ря­сен­но — на сы­на, то — сер­ди­то — на Тай-Ша. В кон­це кон­цов взор­вался:
— Это все ты сво­ими ша­ман­ски­ми сказ­ка­ми го­лову ему за­моро­чил! Мой сын ша­маном не бу­дет!
Ша­ман толь­ко зло гля­нул и от­вернул­ся.
— Но она прав­да бы­ла, — до слез расс­тро­ил­ся Иш-Ти. — Я у нее и про те­бя спро­сил.
От Иш-Ти вождь от­махнул­ся: не до ска­зок ему. Тай-Ша то­же мол­чал, и на­зад воз­вра­щались слов­но бы по­рознь, на про­щание ша­ман толь­ко пот­ре­пал маль­чи­ка по пле­чу и по­вер­нул к сво­ему шат­ру. Иш-Ти по­бежал за ним, не ог­ля­дыва­ясь на от­ца.
— По­дож­ди, я же еще не рас­ска­зал, что мне от­ве­тила Бе­лая Гяй­на. А я не по­нял ни­чего.
— Ма­лыш, — орк при­сел пе­ред ним на кор­точки, — она ведь го­вори­ла те­бе, зна­чит, под­растешь и обя­затель­но пой­мешь. Иди к от­цу, а то ра­зоз­лится сов­сем и вы­гонит ме­ня из пле­мени.
— Не вы­гонит, — Иш-Ти об­хва­тил его за шею. — По­чему он злит­ся на ме­ня?
— По­тому что ты у­ехал, не спро­сив­шись, да еще и так да­леко. Мы ед­ва наш­ли те­бя. Не де­лай так боль­ше. В сте­пи для оди­ночек опас­но, а ты еще ма­лень­кий к то­му же. Втрой­не опас­но.
Маль­чик вздох­нул, от­пустил ша­мана и по­шел к от­цу, слег­ка на­дув­шись — по­чему ему не ве­рят, он же прав­да ви­дел Ду­шу Сте­пей.
Но ша­ман-то как раз и ве­рил ему. Сам Иш-Ти не смог бы снять мо­рок со сво­их во­лос, да и Бе­лую Гяй­ну Тай-Ша ви­дел и сам, по­тому и га­дал — что же та­кого ска­зала маль­чи­ку Ду­ша Сте­пей об от­це?
___________________________________________________________

Примечания:
Анэ – отец (орк.)
Маана – мачеха (орк.)
Тэнэ – бабушка (орк.) да и вообще обращение к любой пожилой орчанке.
Нэна – мама (орк.)
Гяйна - орочья пастушеская порода собак, отличающаяся огромными размерами, обычно рождаются сплошь меланисты - чисто черные гяйны.
Все травы - чистая выдумка авторов.

Код для Обзоров

— «Золотой санайг», <a href="http://felinariy.diary.ru/p209012544.htm"> Глава 1</a> ( слэш) от [L]Кот-и-Котенок[/L]