Аромат миндаля - 8

[felinariy]

Авторы: Таэ Серая Птица и Тай Вэрден
Рейтинг: NC-17
Жанры: Фэнтези, Hurt/comfort, Мифические существа, Первый раз
Предупреждения: Насилие, Смерть второстепенного персонажа, Полиамория, Групповой секс
Размер: таки Макси
Статус: в процессе

Краткое описание: Таких, как он, нерожденных, называют "детьми Госпожи" и "поцелованными Смертью". Таких, как он, считают чудовищами, способными уничтожить тысячи людей силой одного лишь желания. Его воспитателем был скелет, и до шести лет он не имел имени и знал только четыре слова. В шестнадцать он должен был умереть на алтаре некроманта.

Внимание! У романа сменилось название, добавлены предупреждения!

Читать и комментировать можно так же на Книге Фанфиков

Часть II. «Плод». Глава первая

Вот уже несколько месяцев одного из древнейших вампиров Энрата занимала одна маленькая, но весьма интересная загадка. Загадка носила имя «Арис» и обладала самыми прекрасными и самыми пугающими глазами в подзвездном мире — цвета расплавленного серебра. И самой чарующей улыбкой, увидев которую, мгновенно забываешь о некрасивом, в общем-то, личике, о слишком тонкой коже, под которой видно, кажется, все венки. И самым странным запахом, вернее, отсутствием оного. Сколько бы Никелеон не принюхивался, он различал только запах его партнера. Этого не могло быть. У каждого существа должен существовать запах. Его покровитель и партнер пах будоражаще и опасно — миндалем, и в его глазах иногда мелькали искры безумия. Никелеон уже знал, где именно провел последние годы своей жизни этот юный вампир, отчего он выглядит старше своих лет, и не удивлялся тому, что видел. Вампиры не подвержены сумасшествию, оно не может пустить корни в их разуме, но душа, пережившая страдания, искалеченная страхом и болью, исцеляется не всегда. Эанор все еще был болен — но его хрупкий избранник действовал на него исцеляюще. Он брал вампира за руку — и тот мгновенно приходил в себя.
Эту пару очень хотелось изучить повнимательнее, понаблюдать за ними в естественной, так сказать, среде. Проблема была в том, что эти двое мало кому доверяли, и, появляясь на приемах, старательно прятались под масками вежливости и холодности. Никелеон знал, что это маски — шесть дней пути в дилижансе позволили ему заглянуть чуть глубже. Может быть, стоит пригласить их к себе? Или пока что дать время лорду Леанну снова войти в ритм столичной жизни?
Вампиры никогда и никуда не торопятся. Он тоже не собирался прослыть торопыгой. Хватило трех месяцев насмешек близких друзей и советников, чтобы впредь не совершать таких ошибок. Тогда, в пути, он слишком заинтересовался необычной парой и буквально приказал Лорелю и Кирину сбросить маски и выглядеть почеловечнее. К тому же, с ними ехал новый посол Эреаты, и Нике желал навести с ним мосты попрочнее тех, что могла бы устроить его дражайшая венценосная родственница.
У Алатии нет и не может быть детей, это давно признано лекарями, и ей придется смириться с тем, что династия Ллевеньян закончится на ней, и на трон возрожденной Риадорры и Энрата взойдет он. Что не мешало королеве исподтишка устраивать мелкие уколы. Например, не приглашать на чаепития. Двор разделился на дневной — ее, и ночной — его. Никелеон посмеивался, но каждый раз приглашал королеву на те приемы, что проводил для своих. Как и лояльных ей людей. Алатия мило улыбалась, но родича испепеляла злыми взглядами. Нике отвечал на них столь же милой и клыкастой улыбкой и ждал. Не ввязывался в заговоры — ни к чему.

Наконец, в свои права вступила зима. Снежное сверкающее великолепие укрыло землю. Длинные ночи, короткие дни — пора вампиров, полная их сила. Долгая, долгая северная зима — любимое время года. Время праздников и храмовых торжеств. И можно пригласить лорда Леанна и его избранника в гости. Зима — время, когда все условности у вампиров изрядно смягчены. Напомнить им о том путешествии, о библиотеке Трианнской Вежи, где он и обитал. Помнится, юноша был заинтересован в библиотеках.
Принц тряхнул головой, рассыпав по плечам ничем не скрепленные волосы, придвинул к себе бумагу и принялся составлять приглашение. Спустя полчаса он написал послание, в самых изысканных выражениях приглашающее лорда Леанна на кровь, а его избранника — на книги.
— Пригласил? — Лорель, восседающий в уголке за кофейным столиком, никогда не использовавшимся по назначению, вместо этого заваленный рабочими материалами советника, оторвался от чтения каких-то бумаг и внимательно взглянул на своего друга и любовника.
— У меня что, на лбу написано? — усмехнулся принц.
— Чуть пониже. На очень довольной морде.
Нике поднялся из-за стола и пересел в огромное, больше похожее на маленький диван, кресло у камина.
— Ты знаешь, как я люблю загадки, а этот мальчик — самая настоящая загадка. Откуда он взялся? Рода, имя которого он носит, не существует, в тех краях, откуда его привез наш юный повеса, ни у одной благородной семьи не было детей подходящего возраста.
— И теперь ты будешь упоенно решать загадку? — Лорель рассмеялся.
— О, да! И надеяться, что это продлится достаточно долго, чтобы развеять мою скуку.
— А ты скучаешь? — лорд Малисс поднялся и подошел к принцу, опустился у его кресла на колени, на небольшую подушечку, лежавшую тут именно для того, чтобы ему было удобно занять излюбленное место у ног своего господина.
— Смертельно скучаю. Алатия даже на небольшой заговор расщедриться не может.
— Она боится, и разве она не права?
— Я бы развлекся, — хмыкнул принц.
— Может, мне устроить заговор? Развлечь вас, мой драгоценный принц. Устранить Алатию — и государственные дела не дадут вам скучать целую вечность.
— Не вздумай! Не до такой степени я скучаю.
Лорель рассмеялся снова, запрокидывая голову и дразня его видом белой кожи на горле, отмеченной бледными следами укусов. Нике сразу же притянул его к себе. Лорель устроился у него на коленях, ширина кресла позволяла сесть рядом, но ему нравилось так. Чуть откинулся назад, подцепляя и вытягивая из-за пояса сорочку принца. Нике занялся тем же самым, но на простом вытягивании сорочки не остановился, стащил ее с Лореля.
— Торопыга, — промурлыкал тот, посмеиваясь. — Убери руки за голову.
Нике повиновался, внимательно глядя на любовника. Лорель задрал его сорочку, помог вытащить из ворота голову, но оставил, спутывая ею руки. Провел кончиками когтей по груди, задев продетые в соски тонкие золотые кольца. Нике задышал чаще, сполз чуть пониже в кресле. На теле Лореля таких украшений не было, вернее, они были — когда-то очень давно, до того, как огонь и серебро превратили его грудь и живот в сплошную рану. Раны затянулись, оставив шрамы, шрамы с течением лет сгладились, но Нике знал, что делали с его любовником враги и предлагать снова украсить себя не стал. Ему нравилось и так. Лорель чуть прогнулся, приподнимаясь, позволяя поймать губами и прикусить сосок. Нике клыками касался его очень осторожно, зная, насколько дразнят Лореля такие легкие укусы, едва обозначаемые.
— Аш-ш-ш!
— Разденься. И раздень меня, раз уж не позволяешь мне действовать самому, — Нике подул на влажную кожу, вырывая из груди любовника еще один шипящий стон.
— Развлекаетесь, мальчики? — Кирин возник в кабинете, словно просочился сквозь стену. Почти так и было — он прошел потайным ходом.
— Развлекаемся, — подтвердил Нике. — Не всем же работать, как тебе.
— Присоединишься? — Лорель растеребил узел на поясе принца, смотал длинную полосу шелка с его талии, бросая ее на пол.
— Разумеется, — Кирин раздеваться предпочел сам.
К тому моменту, как он закончил, Лорель стянул с принца сапоги и штаны, и развязал собственный кушак. Остальное с него снял Кирин, включаясь в их привычную и не приедающуюся который век игру на троих. Сорочка все так же висела на руках Нике, надежно их спутывая. Освободиться ему ничего не стоило, но он и не пытался. Лорель снова устроился у него на коленях, склонил голову, подцепляя клыками колечко. Нике не сдержал довольного стона — украшения свою роль выполняли исправно, возбуждая практически моментально. Или все дело было в любовниках?
Кирин отошел к камину, где стояла шкатулка, вернулся, согревая в ладонях флакон с маслом. Провел по спине Лореля, заставляя прогнуться.
— Иди сюда, — Лорель глянул на него шальным взглядом.
Теплое масло пролилось на его крестец, капли скатились между ягодиц, заставляя его застонать и невольно податься назад.
— Сейчас.
Нике чуть сильнее сомкнул клыки, укусил Лореля в плечо. Тот застонал, потерся об него, получил шлепок по ягодице и задышал чаще, постанывая и умоляюще косясь на Кирина.
— Давай, ты знаешь, что делать, — кивнул тот.
Лорель оперся грудью на грудь принца, заводя руки назад и прогибаясь, развел ягодицы, открывая себя. Скользкие от масла пальцы буквально ворвались в него, заставляя вскрикнуть, но отнюдь не от боли. Нике наслаждался тем, как Лорель ерзает по нему, трется, пытаясь разом и не разорвать контакта с принцем и насадиться на пальцы Кирина.
— Пожалуйста!
— И кто теперь торопыга? — хрипло хохотнул Нике, сбрасывая с рук сорочку и сжимая пальцами его ягодицы, разводя их еще сильнее. — Тише, тише, скоро все тебе будет.
Лорель никогда особенным терпением не отличался, торопясь получить все и сразу.
— Кирин?
— Мы же не хотим сделать нашему драгоценному больно? — лорд Гарт добавил еще масла, опустился на ту самую подушечку на колени и провернул ладонь, растягивающую Лореля, загоняя пальцы по самое основание большого и разводя их в стороны.
Лорель буквально взвыл.
— Пожалуйста!
Кирин встретился глазами с потемневшими от желания глазами принца, кивнул и огладил его член, смазывая его и направляя. Руку при этом он убирать не собирался — успеется, чуть позже. Лорель приподнялся, цепляясь за плечи Нике, ногти оставили несколько длинных царапин.
— Кирин, прошу… Кир!
Лорд Гарт усмехнулся и прищелкнул пальцами свободной руки. Тонкая ленточка обвилась вокруг члена Лореля, затягиваясь кокетливым бантиком. Нике застонал, разглядывая это непотребство.
— Не хочу, чтобы все кончилось слишком быстро, — прошептал Кирин, ухмыляясь во все клыки.
— Поддерживаю… — слабо согласился принц.
Лорель уже непрерывно стонал, пытался двигаться, прикусив до крови губу.
— Кир, давай же.
Кирин кивнул и поднялся, высвобождая стиснутые в жарком плену пальцы, смазал и себя и медленно, растягивая момент удовольствия, вошел, заставляя обоих любовников прочувствовать каждое свое движение. Лорель закрыл глаза, запрокинул голову, приглашая себя поцеловать. Кирин слизнул с его губ капли крови, впился в подставленный рот жадным, собственническим поцелуем, неторопливо двигая бедрами. Нике не удержался при виде так безоглядно открытой шеи, сразу же укусил, подавшись вперед. Смертельно опасная ласка, позволенная лишь супругам, чувства которых доказаны временем и самой жизнью. Супругами они не были, но наличие или отсутствие супружеских браслетов сейчас и для этих троих не значило абсолютно ничего.
Лорель застонал умоляюще, откинул голову еще сильнее:
— Оба… вместе, пожалуйста…
Кирин укусил его с другой стороны. От такого Лорель впадал в состояние, близкое к помешательству. Они никогда не позволяли себе взять больше, чем он был в силах отдать. Зализывали ранки, останавливая кровь, ласкали его в четыре руки, продолжая неторопливо двигаться, то разом, то попеременно, подводя его к грани, за которой только Тьма. Заставляя в конце концов извиваться и умолять, пока не откажет голос. Пока Кирин не отменил свое заклятие, позволяя ему излиться, заходясь в спазмах удовольствия и утягивая за собой любовников в сверкающую искрами Света Тьму.
Лорель говорил — когда голос возвращался — что это убеждает его в том, что он жив. Им же только в радость было убеждать его в этом снова и снова. Доказывать, что он любим, нужен, прекрасен, несмотря на пережитые муки, оставившие неизгладимый серебряный след в его волосах и лучики морщин у глаз.
— Ты наш, это навсегда, Лорель. Понимаешь?
— Когда ты станешь королем…
— Даже если я женюсь, неужели ты думаешь, что я откажусь от тех, кто мне не просто дорог, кто стал моей Тьмой и моей кровью? — Никелеон сжимал его в объятиях и заставлял смотреть себе в глаза. — Свадебный браслет никогда не будет значить для меня больше, чем это, — он провел кончиками пальцев по затянувшимся ранкам на шее лорда Малисса.
— Точно не откажешься?
— Никогда, клянусь.
— Как и я, — Кирин втиснулся в кресло рядом с ними, обнял обоих. — Да мне и жениться не надо, — он хохотнул.
— Почему это? — принц покосился на него. — Вот своим приказом первым же делом…
— Нике, нет! — судя по залегшей между бровями морщинке, лорд Гарт был смертельно серьезен. — Предпочту браслет избранника, если, конечно, Лорель сподобится на меня его нацепить.
— Спрашиваешь! — лорд Малисс едва не подпрыгнул.
— Скорее, ставлю в известность, — усмехнулся Кирин, — что кроме вас двоих в моей постели не будет больше никого.
— Меня устраивает, — Лорель уложил голову ему на плечо. — А Нике у нас в интриги ударился.
— Вот как? — Кирин внимательно взглянул на принца.
— Неправда, пока еще ни в какие интриги я не ударился. Мне просто интересно разгадать загадку одного человеческого мальчика.
— Того, из дилижанса?
— Ловишь на лету, Кир. Именно того. Я пригласил его с партнером в Вежу на праздничный прием.
— Будет любопытно узнать их историю, может быть, расскажут…
— Они очень осторожны, — Нике машинально поглаживал длинные, наполовину седые волосы Лореля, размышляя вслух. Ни вставать, ни одеваться ему не хотелось, в кабинете было тепло, в объятиях любимых — уютно, масло, пот и семя они стерли. — Эанор нанял охрану, всего четверых, но они бдят денно и нощно — двое вампиров, двое людей. Арис выходит из дома только в их сопровождении и в компании патрона.
— Чего они так сильно опасаются? Идеи есть? — Лорель тоже размышлял.
Кирин хмыкнул:
— Паранойя после плена?
— Сколько можно бояться? И почему не сразу, а спустя некоторое время?
— Да, это странно.
— Кирин, а что тебя так удивило тогда, в дилижансе? Что ты аж подскочил?
— Мальчик — сильный целитель, но я не понял, темный или светлый.
— Темный целитель? — удивился Лорель.
— Знаю-знаю, это невозможно, если только…
— Если только не… Хм, думаешь, у нас тут Дитя Смерти?
Нике замер, быстро обдумывая и просчитывая всю известную ему информацию.
— Если лорд Леанн намеренно прибавил год, заказывая документы для своего избранника, тогда все сходится, — спустя некоторое время торжественно провозгласил он. — В том числе и те возмущения магического фона, которые ты зафиксировал, Лорель.
— Но мы же не можем вот так прямо явиться и спросить, — тот задумчиво водил пальцем по бедру Кирина.
— И не надо. Если они примут мое приглашение, это будет значить, что Эанор ищет покровительства. Нам нужно будет только подождать.
— А сможем ли мы им чем-то помочь? — Лорель посмотрел на принца.
— Немногим, — честно признался тот. — Пока реальная власть в руках моей дражайшей родственницы.
— А я предлагал…
— Даже не думай!
— Тогда сам решай, — фыркнул Лорель.
— Информация, официальное покровительство — это пока все, что я могу им предложить. И если они согласятся…
— Дитя Смерти — это сила и страх, но Арис не внушает страха и не кажется способным обладать огромной силой, — пробормотал Кирин. — И все же там, в дилижансе, мне показалось, что в лицо дохнуло жаром и запахом ладана.
— Вот кстати о запахе!
— Он ничем не пахнет… Совершенно ничем.
— Он пахнет так же, как его патрон. Я где-то читал…
Кирин попытался встать, чтобы отыскать нужную книгу на полках, что загромождали большую часть стен кабинета, но его не пустили. Принц и Лорель в четыре руки ухватились, обнимая и начиная снова ласкать, теперь уже его.
— Это все подождет. Оставим дела на время.
— Мы ведь притягательнее пыльных книг?
Лорд Гарт даже для виду не стал сопротивляться, сдаваясь на милость своих любовников, позволяя вовлечь себя в круговорот ласк, порою несколько жестоких, но приносящих только удовольствие всем троим. До книг он добрался, только когда Нике и Лорель утомились и впали в сонное оцепенение. Несмотря на то, что они были примерными ровесниками, он обладал несколько большей выносливостью по сравнению с ними. Увидеть солнце он не мог, но дождаться рассвета — вполне. Именно поэтому, прикидываясь спящим, он заметил, что Эанор не засыпает так, как полагается молодым вампирам его возраста. Об этом принцу и Лорелю он пока не сказал. Сначала хотел сам для себя понять, что происходит. Он не знал, сказывалось ли на Эаноре его покровительство Целованному Госпожой, или так повлиял на него плен. И признавался сам себе, что тоже весьма заинтересовался этой парочкой. И в то же время был полностью согласен с Нике: пока правит Алатия, пока вся реальная власть сосредоточена в руках человека, никакой особенной помощи оказать им не получится. И так же понимал своего принца: принимать власть в результате переворота или заговора ему не выгодно. Принц не должен даже краем плаща касаться подобного, иначе снова случится раскол, и все, чего добились предки Алатии и дед, а затем и отец принца, пойдет прахом. Нужно медленно подвести Алатию к мысли, что трон лучше передавать по своей воле.
Пока человечка ищет способы зачать дитя, хотя это бесполезно: ее утроба мертвее камня. Это сказали уже десятки лучших целителей. Королева налаживает более тесное сотрудничество с нагами, надеясь, что целебные источники помогут ей. Это вряд ли. Но пока она занята внешней политикой у нагов, она не особенно лезет к Нике. Лорд Гарт знал, что и принц зря времени не тратит, очаровывая ее окружение, завязывая деловые и дружеские отношения. «Нике-Паучок» — это ласковое прозвище прилепилось к принцу еще в далекой юности. И не зря. Скоро — по меркам вампиров — Алатия намертво запутается в этой самой паутине. Десять? Пятнадцать? Двадцать лет? Это не важно. У них есть целая вечность, у нее же — скупо отмеренный человеческий век.

Он отложил фолиант, который листал последние полчаса, решив поискать нужное завтрашней ночью, на свежую голову. Поднялся и чуть сильнее придвинул к камину кресло, на котором клубком уснули его возлюбленные, отжал рычажок в изголовье, опуская спинку и подлокотники на специальных механизмах, трансформируя кресло в небольшую, но уютную софу, вынул из потайного шкафа подушки и широкий пушистый плед, подкинул в камин еще дров и устроился рядом с любовниками, укрывая их.
За крепко запертыми ставнями и наглухо задернутыми шторами занимался поздний зимний рассвет.

Глава вторая

На следующий вечер проснулись они трое достаточно рано, первым Лорель, за ним и остальные двое. Вернее, неугомонный лорд Малисс разбудил их привычным, но все еще очень приятным способом, заставившим обоих сонных вампиров сперва застонать, подставляясь под ласкающие губы и руки, а потом только открыть глаза.
— О каких делах речь, если меня разнежили как желе? — проурчал Нике.
— Можете встать частично, мой принц, я не против, — рассмеялся Лорель, а после занял рот более приятным делом, чем разговоры.
Такое начало дня, вернее, ночи, радовало несказанно. Не так уж часто получалось заснуть и проснуться всем вместе, понежиться в постели, ну, или на кресле, раз уж вымотались перед рассветом так, что до покоев принца никто не добрался.
— Что ж, я почитаю книги, — решил Кирин. — Поищу, что полезного мы можем узнать.
Умытые и уже тщательно одетые Нике и Лорель, согласившись с ним, занялись своими делами, отдав приказ готовиться к празднику. Еще три ночи — и они снова увидят такую заманчивую загадку.
— Не терпится, — восторгался Лорель. — Хочу расспросить их обоих обо всем.
— Звезда моя, да ты перепугаешь их своим напором, — посмеивался Нике, не отрываясь от документов. — Угомонись, исследователь.
— Я буду очень вежлив и аккуратен…
— Не пугай мальчиков, они, видно, уже довольно запуганы — слишком много легенд о детях Смерти ходит в народе.
Лорель вздохнул.
— Я буду вежлив и мягок, как лапа кота.
— Дай им первыми сделать шаг. А теперь, если тебе нечем заняться, ты не мог бы проследить, чтобы для Первого зимнего раута приготовили традиционный для людей, нагов и львиногривов стол? Да, и пусть наймут побольше доноров, на оплату мы не поскупимся, даже если не пригодятся.
— По поводу львиногривов… — встрепенулся Лорель.
— Да, драгоценный? — Никелеон отложил взятую, было, бумагу, приготовился внимать.
— Помнишь того посла?
— Риэр Шеррис? Конечно, мы уже не раз встречались с ним после.
— Он ведь приглашен?
— Разумеется, и со всем семейством. Очень полезное знакомство, очень опасный и хитрый кошак, — Нике прижмурился от удовольствия.
— Но-но… Не увлекайся.
— Ревнуешь, звезда моя? — ухмыльнулся принц.
— Пффф! К какому-то кошаку? — Лорель оскорбленно глянул на него.
— Тогда что же?
— Он львиногрив, они непредсказуемы и себе на уме.
— Он будет ценным приобретением. Не волнуйся, Лорель, я знаю, на что способны львиногривы, и как не стоит их дразнить.
Лорель кивнул.
— Что ж, тогда я все подготовлю к приему.
Лорд Гарт, как и вчера, прошел потайным ходом, только сейчас они оба заметили, как бесшумно сдвинулся один из книжных шкафов, выпуская его, и встал на место.
— Еще одно доказательство к тому, что перед нами Дитя Смерти, — торжественно провозгласил лорд, опуская на стол какой-то свиток в драгоценном корпусе из слоновой кости с лунными камнями. — Отсутствие собственного запаха для всех, кроме супруга или Храмовой Стражи. Кстати, последней уже около полутысячелетия не существует.
— Значит, вот как оно. И что нам делать с этим?
— Вроде бы, мы собирались оказывать им поддержку, или ты передумал, Нике?
— Ни в коем случае. Кир, а что это за Храмовая Стража?
— Воины, посвященные Госпоже. Последние были истреблены вместе с Прекраснейшим Науром, защищали его от толпы.
— Как думаете, лорд Леанн Страж или все же будущий супруг? — задумчиво протянул Лорель.
— А это тоже как-то определяется? — заинтересовался принц.
— Этот вопрос в свитке не прояснен, — пожал плечами Кирин. — Я бы поставил на то, что они — будущие супруги. Лорд Леанн, при всем его дуэльном искусстве, всего лишь светский повеса, а Страж должен быть воином.
— А Страж при жреце непременно должен быть?
— Не знаю, здесь этого не сказано, а это самый полный документ той эпохи. Не думаю, что у тех Детей Смерти, что рождались уже после, были Стражи.
— В любом случае, для нас разницы нет. Мы же не предложим себя в Стражи.
Кирин заметил, как опасно блеснули глаза принца, предостерегающе сжал его запястье:
— Нике, даже не думай. Клятва Стража обратной силы не имеет, а ты — будущий король.
— Я же ничего не сказал, Кир, правда?
— Я слишком долго и хорошо знаю тебя, — усмехнулся лорд Гарт. — При нас ты не носишь масок.
— Обещаю — ничего такого делать не стану.
— Спасибо.
Облегчение, прозвучавшее в голосе Кирина, заставило принца испытать очередной укол стыда. Он знал за собой способность слишком увлекаться и не просчитывать все последствия, что однажды привело их троих на грань гибели. Тогда он поклялся всегда прислушиваться к словам Кира и Лореля.
— Давайте проверим, что там с нарядами. Мой на мне висел в прошлый раз, — Лорель сменил тему.
— Мне уволить портного? — в притворном негодовании заметил Никелеон.
Лорель запротестовал, смущенно отводя взгляд: он попросту сбегал с примерок, так что портному пришлось шить наряд на свой страх и риск.
— Идем. Примерим. И если что — колоть булавками начнут сразу.
Лорель передернулся, и его тут же обняли с обеих сторон, сжали, успокаивая.
— Все будет хорошо, звездочка. Мы никому не дадим тебя в обиду.
— Даже мэтру Дальону.
— Особенно мэтру Дальону!
Лорель неуверенно рассмеялся, встряхнул головой.
— Спасибо. Идем?
— Идем, — его потащили в сторону гостиной.

Мэтр Дальон с армией помощников уже ждал их, разложив ткани и кружева. За долгие годы работы с принцем — по людским меркам, конечно, — он, как и его отец, дед и прадед, уже прекрасно знал, какую цветовую гамму предпочитает он сам и его советники, какие украшения, прически и прочее. Люди поклонились, приветствуя вампиров.
— Итак, мэтр. Вот вам ваша жертва, — Нике вытолкнул Лореля.
— Ну, наконец-то! — портной оскалился не хуже вампира. — Прошу, лорд Малисс, прошу отдаться в нежные ручки моих помощников.
— Нет! — Лорель аж застонал. — На глаз сшейте?
— О, я, конечно, могу сшить вам повязку на глаз. Правый? Левый? — мэтр говорил совершенно серьезно, только в глубине глаз таился смех. — Но это будет очень… хм… революционно.
— Мэтр, ну вы же шили мне костюмы столько раз, вы помните мои мерки…
— В прошлый раз вы остались недовольны, — тактично заметил человек.
— Что ж, — Лорель уступил. — Давайте. Но без булавок и игл.
— Хорошо, милорд, без булавок и иголок можно обойтись, — вздохнув, согласился портной. — Приступим.
Ничего такого страшного не произошло, с него просто сняли мерки.
— Видите, милорд, вы несколько постройнели, — заметил мэтр Дальон.
— Исхудал, это называется «исхудал», — Лорель оглядел себя.
Мэтр тактично промолчал, заставив принца и лорда Гарта слегка устыдиться тому, что загоняли несчастного ученого.
— Ваш костюм будет готов через два дня.
— И меня не потащат на примерку?
— Желательно бы завтра, — мэтр пожевал губами и кивнул. — Да, милорды, завтра примерка. Прошу, ваше высочество. Советник, вас тоже.
— Да, мэтр Дальон, все будет сделано.
Помощники портного уже сняли мерки и с них, пригласили выбрать ткани и фурнитуру. За Лореля выбирал Кирин, ему в подобных вопросах тот доверял всецело. Так выходило, что выбирал лорд Гарт костюмы, которые идеально сочетались между собой. У принца выбор был невелик, ему приходилось носить те цвета, что соответствовали его статусу: королевский пурпур или все оттенки черного. Пурпур в последнее время он носил редко — не стоило лишний раз злить Алатию. Так что черный бархат с вышивкой золотой нитью — вот и весь выбор. А вот Лореля Кирин обрядил в винный цвет. Тому очень шли подобные оттенки. Его собственный костюм должен был быть на два-три тона темнее, хотя темные цвета подчеркивали его возраст и полностью седые волосы. Но Лорелю было так важно, что Кирин дает заметить их изменившийся статус.
— Нике, мне нужно отлучиться, — после завершения «пытки» сообщил он принцу. — Надеюсь, ненадолго.
— Возвращайся поскорее, — согласился тот.
— Может быть, я тебя провожу? — предложил Кирин.
— Нет, спасибо, Кир, но я сам, — как-то чересчур поспешно отказался лорд Малисс и умчался прочь.
— И все же я…
— Кир, — все прекрасно уразумевший Никелеон положил руку ему на плечо. — Лорель — уже большой мальчик. Он вполне способен посетить лавку писчих принадлежностей, или куда он там собрался, в одиночестве.
— Хорошо.
В каких-то вопросах Кирин Гарт был совершенно наивен. Мысленно Нике посмеивался: Лорель, их прекрасная звезда, кажется, решил немного форсировать события и отправился выбирать статусный браслет. А, впрочем, зная этого сумасброда, браслет может быть и вовсе даже брачным. Надо пока что отвлекать Кирина, чтобы тому в голову ничего не пришло. Именно этим он и занялся, утащив советника в кабинет, штудировать все доступные записи о Детях Смерти и их возможностях.

Лорд Малисс прекрасно знал, какие лавки в столице работают ночью, обслуживая вампирскую часть населения. И знал, в какой из ювелирных мастерских он может заказать то, что ему требуется. Его Кирин достоин всего самого красивого и лучшего. Чтоб сразу видно было, кто кому принадлежит. Сапфиры, родовые камни Малиссов, будут украшать его браслет наравне с зелеными гранатами Гартов, складываясь в рисунок дракона, который кусает себя за хвост — символ вечности и нерушимых клятв. Брачный браслет — и никак иначе. Лорель приказал себе успокоиться. В искомую лавку, совмещенную с мастерской, он входил уже полностью держащим себя в руках.
— Доброй ночи, мастер Жоли.
— О, милорд, какая приятная неожиданность, — вампир, гораздо моложе самого древнейшего, но при этом уже не выглядевший юнцом, почтительно склонился перед ним. — Рад приветствовать вас, рад безмерно. Что я могу вам предложить?
— Мне нужен брачный браслет. Да. Брачный.
— О, вас можно поздравить? Кто же эта счастливица, что сумела завоевать сердце одного из самых недоступных и желанных холостяков Трианна? — улыбнулся мастер, приглашая гостя присесть за стол и придвигая к себе стопку листов и коробку с цветными грифелями для набросков.
— Это лорд Кирин Гарт, мастер.
— Ах, какой пассаж! — восхищенно цокнул языком тот. — Дамы будут в ярости — вы лишаете их и второго завиднейшего жениха. Белое золото и сапфиры?
— И зеленые гранаты. И рисунок, — Лорель слегка приободрился.
Спустя час удовлетворяющий его вкус эскиз был сделан, и мастер пригласил его пройти в мастерскую, чтобы отобрать камни, которыми будет выложен рисунок. Лорель погрузился в отбор камней, тщательно подбирая каждый, проверяя на отсутствие малейшего изъяна. Звездчатый сапфир для глаза дракона, мягко переливающиеся всеми оттенками оливково-зеленого гранаты, лучшие «шелковые» сапфиры, чтобы оттенить их. Небольшие камни будут огранены особым образом: мастер разрежет их на пластинки, и на каждую нанесет тонкие грани, создавая неповторимый рисунок чешуи. Это будет красиво. И достойно Кирина.
— Вы справитесь за две ночи, мастер Жоли?
— Отложу все прочие заказы. Желаете сделать жениху подарок на первом зимнем балу? — понимающе усмехнулся ювелир.
— Да, мы очень давно шли к этому, — Лорель слегка смутился.
— А когда же его высочество выберет себе будущую супругу?
— Этого, мастер, я не ведаю, к моему прискорбию.
«А если бы знал… Нет, я бы ее не убил, конечно, я просто сделал бы все, чтобы они не были вместе так, как мы втроем, — думал он, выписывая чек ювелиру и прощаясь до завтра — „до предварительной оценки“. — Я проклятый собственник, хочу себе обоих, никогда не расставаться и не делить ни с кем вообще. Но Нике… он принц, будущий король, которому нужно продолжать династию».
Есть свои неудобства в том, чтобы любить принца. Он станет королем. Королю нужна королева. Лорель тоскливо вздохнул.

Он влюбился в Нике, когда ему было от силы двадцать. Влюбился в вампира, который совсем не выглядел на сорок пять, скорей уж, на восемнадцать. Нике был способен очаровать кого угодно, его улыбка завораживала, на его смех нельзя было не откликнуться, он сверкал и манил к себе, словно огонь манит глупое насекомое, словно солнце. Лорель подманился, так быстро и с такой охотой, сразу и навсегда.
Нет, любовниками они стали гораздо позже, когда Лорель перешагнул рубеж второго совершеннолетия, в пятьдесят. А до того пришлось пройти через многое — научиться мириться с тем, что вокруг принца таких бабочек, как он — много, и Нике выбирает тех, кто станет ему ближе, по каким-то своим, особенным критериям. Лорель даже ни на что особенно не рассчитывал. Урвать бы пару ночей с принцем, ничего взамен не прося. И за попытку отдариться каким-то украшением Нике получил футляром прямо в зубы. Опешил, прикрывая разбитую в кровь губу ладонью, только смотрел — долго-долго, или так только казалось Лорелю? Сам Лорель развернулся и помчался прочь из комнаты, чтобы не оскорбить принца еще и словесно. Только потом, успокоившись, он понял, что сделал. И пришел в ужас: он пустил кровь самому принцу! И не важно, за что — это оскорбление его высочества. А когда в дверь его убежища постучали крепким кулаком, уверился, что сейчас его уволокут в казематы дворца и… Додумать, что именно «и», он не успел — дверь вынесло, а его подхватили крепкие руки, вжали в пахнущий остро и сладко шелк сорочки.
— Прости, звездочка, — хрипло пробормотал знакомый голос над ухом.
— Н-нике? — Лорель поднял голову, не веря тому, что принц действительно лично пришел.
— Я не хотел тебя обидеть, — Никелеон коснулся его губ своими, еще хранящими привкус крови. — Тебе не нравятся рубины?
— Мне не нравится, когда меня считают шлюхой, которой стоит платить, — снова разозлился Лорель.
— Дурачок ты. Я просто хотел сделать подарок. Ты даже не посмотрел, что в футляре.
— Подарок? Да с такими футлярами полдворца из твоей спальни выползало!
— Такое я никому еще не дарил, и вряд ли подарю, — вздохнул Нике. — Но если ты не хочешь…
— А что там? — любопытство у Лореля было развито сильнее всех прочих чувств.
Принц усмехнулся и вынул бархатную коробочку, на которой засохли капли его крови, открыл ее. На черном бархате мягко мерцали два простеньких золотых колечка со странной, необычной застежкой и рубиновыми капельками-подвесками.
— О… — Лорель даже слегка растерялся.
— Примешь?
До Лореля не сразу дошло, что это не серьги, а когда он понял, где именно видел почти такие же украшения, только без подвесок, перехватило дыхание. Он только и смог, что закивать. Ну почему так не вовремя слова закончились?
— Пойдем. Я сам сделаю проколы, ты доверишься мне? — Нике заставил его поднять голову — тогда Лорель был чуть ниже него, посмотреть в глаза.
— Конечно, — юный вампир смотрел на него, во взгляде так и плескалось счастье.
Короткая боль от иглы выветрилась из памяти сразу: принц вставил в дырочки украшения и принялся зализывать ранки. Лорель внимательно разглядывал украшения, язык Нике, трогающий их. И не понимал, что сейчас чувствует, вообще. Его словно не стало — он растворился, растаял, превратился в живой кусочек Тьмы. Тьмы, которая есть жизнь, в сердце которой Свет — его любовь.
— Я так люблю тебя, — сказал он. — Так… Не знаю. Слов мало.
— Не надо больше никаких слов, — Нике улыбнулся и принялся развязывать его пояс, раздевая так, словно разворачивал долгожданный подарок. А потом просто опустил голову — и мир прекратил свое существование на долгие часы.

Лорель от этой любви летал, не разворачивая крыльев. Приземляться оказалось больно. Это даже не падением было — ударом с разлету о бритвенно-острую кромку скалы. Скалу звали Кирин Гарт, и он уже был лордом, носил белое в знак траура по безвременно ушедшим родителям. Лорель увидел его в саду, сперва просто мазнул взглядом. Потом Кирин повернул голову, они встретились глазами… И Малисс застыл на месте, не обращая внимания ни на что вокруг — даже на то, как глупо выглядит, остолбенев с рукой Нике на талии. Принц проследил направление его взгляда, кивнул каким-то своим мыслям и чуть подтолкнул Лореля вперед.
— Мои соболезнования, лорд Гарт.
Тот склонил голову. Не отрывая взгляда от Лореля. Нике исчез незаметно, оставив его наедине с Кирином. Он всегда все понимал без лишних слов.
— Лорель Малисс, — Лорель даже не догадался поклониться, так и стоял столбом и смотрел на Кирина.
— Кирин, лорд Гарт, — голос вампира оказался низким и хрипловатым, вызывающим полчища мурашек.
— Рад знакомству, — Лорель помотал головой. — Простите, я…
После чего он развернулся и сбежал. Подальше от дворца,. Не хотелось объясняться с Нике, тем более, Лорель сам не понимал, что же с ним такое вообще случилось. К себе домой он не полетел, там его точно разыщут. К счастью, в одном из лучших борделей столицы вопросов никогда не задавали — клиент желает забраться с головой под одеяло и никого из персонала не видеть? Любой каприз за его деньги, одеялом укрыли, дверь заперли.
Нике разыскал его сутки спустя. Вошел, присел на край постели, не говоря ни слова, принялся мерно, успокаивающе поглаживать одеяльный кокон. Лорель наружу не показывался, лежал и думал, что ему теперь делать.
— Он красивый, правда? — голос принца звучал беспечно и легко, как всегда. — Кирин. И имя красивое.
— Но я же тебя люблю, — жалобно протянул Лорель.
— А я тебя. Но разве это препятствие? — судя по голосу, Нике улыбался. — Ему нужен сейчас кто-то рядом.
— Я с ним рядом даже сказать ничего не могу…
— Иногда слова не нужны, помнишь? Вставай, звезда моя. Пойдем отогревать юного лорда.
Лорель выбрался из одеяла.
— Мне надо умыться…
— Я подожду, — Нике притянул его к себе, поцеловал заплаканные глаза и припухшие от постоянных укусов губы. И подтолкнул к умывальному тазу, улыбнувшись.
Лорель привел себя в порядок, насколько было возможно, причесался. Он совсем не был уверен в том, что они делают. В том, что это правильно. В том, что не сделает Нике больно. Но принц умел относиться к происходящему в его жизни легко, встречая любое событие с улыбкой.
— Может, мне там вино в голову дало… — пытался оправдаться Лорель.
Нике не помогал ему найти оправдание, просто взял за руку и поцеловал кончики пальцев.
— Идем, звездочка.
Стоило им с Кирином увидеть друг друга, они снова замерли. Принц подождал немного, хмыкнул и, ворча, что в его саду станет двумя статуями больше до рассвета, если он ничего не сделает, цапнул обоих за руки и потянул за собой, в свои покои. Приказал не беспокоить, даже если небо начнет падать на землю по воле Изначальных, втолкнул вампиров в комнату и захлопнул дверь.
— Доброй ночи, лорд Гарт, — очнулся Лорель.
— Д-доброй… Ваше высочество? Лорд Малисс? — Кирин тоже пришел в себя и поклонился.
Лорель растерянно мял в пальцах несчастную розу из сада и то бледнел, то шел пятнами.
— Называйте его просто по имени, — усмехнулся Нике. — Да и меня тоже. Как вы?
— Уже лучше, ваше вы… Принц Никелеон.
— Просто Нике, — мягко, но непреклонно потребовал тот. — Не стойте столбами, в моих покоях довольно мест, чтобы устроиться с комфортом.
Лорель уселся в кресло, чинно сложив руки на коленях. Полчаса спустя Кирин втянулся в беседу, отвечая на вопросы принца, потом и сам стал рассказывать, незаметно, исподволь Нике вытягивал из него, насколько юному вампиру, еще не перешагнувшему столетний рубеж, тяжело принимать дела, справляться с внезапно возникающими проблемами. Лорель слушал их, прикрыв глаза, понемногу задремывая. Никогда прежде он не засыпал так легко и спокойно в присутствии кого-то, кроме принца. Вообще не засыпал — пересиливал себя, держался до последнего, пока чужаки не покинут покои или кабинет, и только тогда позволял себе сомкнуть веки, устроив голову на коленях своего принца. Но сейчас… Его подняли на руки. Лорель сонно вздохнул.
— Извини. В борделе не спалось.
— Больше ты туда не пойдешь, — шепнул Нике. — Никогда не уходи от меня.
— Прости. Я расстроился… Так глупо себя вел в саду.
— Спи, — приказал принц, укладывая любовника в собственную постель.
И вернулся в гостиную, к Кирину, извиняясь за любовника, развел руками. Тот не смог сдержать улыбки, пока что мимолетной и призрачной.

Отношения между ними строились небыстро, несмотря на ярко вспыхнувшую влюбленность Кирина и Лореля. Нике не торопил, но и не отпускал Малисса, исподволь опутывая тонкими ниточками расположения Кирина, заставляя восхищаться собой, вовлекая в свои авантюрные эскапады, помогая с делами, бумагами, кредиторами, должниками. Лорель метался между ними, раздираемый чувствами, спал плохо, нервничал. Похудел.
Все случилось… Да, все случилось как раз накануне первого зимнего бала. Сейчас, по прошествии многих сотен лет, это видится так ясно: Нике специально, а вовсе не случайно запер их в своей спальне, да еще и зажег перед этим свечи с добавленным в воск афродизиаком. Обоим постепенно становилось жарко. Лорд Гарт крепился, а вот Лорель сперва разделся до рубашки, потом и ее расстегнул, извинившись.
— Какие красивые… — Кирин оказался рядом так быстро, что он не успел отреагировать, коснулся кончиком когтя рубиновой подвески в колечке, -…и необычные украшения.
Лорель прерывисто вздохнул.
— Да… Спасибо…
— И очень тебе подходят. Рубин — камень страстных натур, — коготь подцепил колечко, чуть потянул.
Лорель застонал чуть ли не в голос, глянул потемневшими глазами на Кирина. Тот улыбнулся, наклонился и… поддразнил мигом напрягшийся сосок кончиком языка.
— Кир… — Лорель задохнулся.
Дальше было что-то невообразимое, мало запомнившееся из-за туманившей голову страсти. Оба не заметили, как в спальне появился ее хозяин, уже полураздетый. Просто в один момент Лореля целовал Кирин, а в другой в его жаждущий рот впились губы принца, чтобы, оторвавшись через минуту, подарить столь же жадный поцелуй Киру. И его руки одинаково нежно ласкали обоих. Очнулись все трое сплетенными в клубок. Стесняться было поздно. Нике собственнически пригреб любовников к себе, улыбаясь, словно сытый и разнежившийся в тепле кошак.
— Не отпущу. Мои.
— Это было не очень честно, — проворчал Лорель.
— Но действенно, не так ли? Мое бедное сердце исстрадалось, видя, как вы ходите вокруг да около, не решаясь сделать шаг навстречу.
Лорель фыркнул и сделал вид, что задремал.
— Мой принц…
— Я не меняю своих решений, Кир. Вы оба — мои, а я тот еще собственник и эгоист.
— Смирись, Кир. И убери руку из-под моей шеи, — пробормотал Лорель.
— Тебе неудобно?
— Это тебе неудобно, к ночи она занемеет напрочь.
Кирин перелег удобнее.
Это была первый их день, проведенный вместе. Закат пришел вместе с чувством неловкости, которое Нике попросту заставил их отбросить, накинувшись сразу после пробуждения с ласками. Он не чурался экспериментов в постели, не боялся шокировать любовников. Просто оседлал бедра Лореля, впуская его в себя, обернулся к замершему Кирину:
— Тебе нужно особое приглашение?
Тот встрепенулся. Оба любовника как раз и были тем самым особым приглашением.
Так, как Нике отдавался им обоим, не мог больше никто. Много позже у них с Киром были и другие любовники, принц закрывал на это глаза, позволяя им пробовать, ошибаться, понимать, что никто, кроме него, не сможет дать больше. С легкой улыбкой, прятавшей обиду, прощал их «измены», разрешал ссоры. После очередной такой эскапады Лорель пришел просить прощения и заметил, насколько усталым и каким-то погасшим выглядит принц.
— Нике? — Лорель сразу же обнял его. — Что случилось, мое солнце?
— Ничего… Ничего, с чем бы я не мог справиться, мой драгоценный.
— Что я могу сделать, Нике? — Лорель поцеловал его в шею.
— Как продвигаются твои исследования магических накопителей?
— Достаточно неплохо, удалось достичь определенного успеха, закрепить его. Если по правде, я продвинулся раза в четыре.
— Можешь сделать мне парочку?
— Разумеется. Нике… Тебе стоит отдохнуть, ты выглядишь таким уставшим.
— Звезда моя, отдыхаю я только рядом с тобой и Киром. Когда вас нет, я не могу перестать тревожиться, где вы, как вы.
— Тогда мы от тебя ни на шаг не отойдем.
— Я не имею права неволить вас и заставлять быть только со мной, — обида все-таки прорвалась завуалированной жалобой.
— Ты не заставляешь, — Лорель утащил его на диван. — Ложись, я тебе плечи разомну.
Нике покорно сбросил сорочку, устроился на жестковатом ложе, уткнувшись лицом в колени любовника.
— Мне нужно будет уехать на пару недель. Дела рода.
— Тебя сопровождать? — Лорель принялся поглаживать его по спине.
— Не думаю, что это здравое решение. Я еду в Тарт.
— Один?! — вырвалось у Лореля против воли почти гневное восклицание. — Ты сошел с ума?
— Это требование князя Урауда. Риадорре нужен мирный договор с Тартом.
— Я с тобой! Ничего слушать не хочу!
— Нет. Это приказ.
Жесткий тон не оставлял сомнений и возможности спорить. Лорель и не стал, просто последовал за своим господином и возлюбленным втайне, оставив записку Кирину Гарту. Он надеялся, что очередной загул Кира в попытке доказать, что на них с принцем клином Тьма и Свет не сошлись, закончится как можно скорее. Сердце щемило предчувствие беды. И не зря, как выяснилось…

Князь Тарта не собирался договариваться. Он собирался шантажировать правителя Риадорры жизнью его сына, рассчитывая получить изрядный кусок земли. Никелеон попал в очень тщательно спланированную ловушку. Комната, в которой ему предложили передохнуть перед аудиенцией, под тонким слоем дерева была обшита толстыми пластинами серебра. И когда Лорель примчался, принц уже почти впал в мертвенный сон. Всей магии Малисса не хватило на то, чтобы добраться до принца тихо. Его схватили: князь явно ждал чего-то такого. Серебряные сети спеленали вампира-мага, обжигая не хуже солнечного света. Единственное, что успел сделать Лорель — последним всплеском сил вышвырнуть Нике прочь из комнаты. Это был первый и последний раз, когда к вампиру применялось заклятие портала.
В Трианне Никелеон возник в таком виде, словно его пару раз пропустили между жерновами дробильной мельницы. К нему сразу же метнулись слуги и Кирин. Когда стало понятно, что принц выживет, несмотря на все повреждения, когда он смог внятно прохрипеть, что Лорель остался в руках людей в Тарте, Кирин метнулся туда. Но он никогда не действовал напролом. Молодой вампир несколько ночей готовил спасательную операцию, мечась между Тартом и Трианном на пределе сил, становясь невольным свидетелем того, что творили с его любовником обозленные потерей заложника люди. Когда замок Тарт был взят, тот кусок мяса, в который превратилось тело одного из самых красивых вампиров Риадорры, вынес из пыточных совершенно седой лорд Гарт.
— Я же сказал — не езди один, — просипел Лорель, завидев Нике.
— Прости… Простите оба…
Принц плакал, не скрываясь.
— Мне бы поесть… — Лорель не был настроен на эмоции, хотелось сперва прийти в себя. И чтобы никто не трогал.

Кирин выхаживал обоих, таскал им доноров, обмывал искалеченные тела, накладывал повязки. Он попросту опасался снова оставить этих двоих хоть на миг. Тогда же поклялся — сам себе, мысленно и тайно, — что больше никогда и ни с кем не станет изменять им.
Никелеон восстановился гораздо раньше, все-таки переломы и разрывы — это совсем не то же, что раны от раскаленной стали, серебра и огня. Лорелю понадобилось больше сотни лет, чтобы его тело снова стало таким, как до плена, чтобы стерлись шрамы. Единственными напоминаниями о пережитом остались седина в черных кудрях и тонкие лучики морщин в уголках глаз. Ну, и серебряная грива Кирина.
— А тебе так больше идет, — смеялся он, обнимая Кира.
Самый младший из них, тот выглядел теперь самым старшим. И, пожалуй, был в этой троице самым рассудительным и не склонным решать сгоряча. Лорель, наоборот, ударился в подростковую безбашенность, даже в своих магических исследованиях. Нике же остался таким, каким и был. Иногда Лорелю казалось, что они толком не знают, какой же он на самом деле, их принц. Он был, словно ограненный безумным ювелиром бриллиант с тысячами граней. Потрясающий любовник, преданный друг, хитрый политик, умелый манипулятор, безжалостный воин, хладнокровный убийца. Их принц. Их солнце.