Как в плохих балладах - 4

[felinariy]

Авторы:  Таэ Серая Птица и  Тай Вэрден
Рейтинг: NC-17
Жанры: Романтика, Фэнтези, Повседневность, Первый раз
Предупреждения: пока нет
Размер: Миди
Статус: закончен

Краткое описание: Альбин не верит в любовь. Ему всего семнадцать, но он практичный юноша, который готов сделать все, чтобы построить в грозящем ему браке отношения, основанные хотя бы на уважении.
Легард любил и потерял любимую, оставившую ему кроху-сына, был боевым магом - но стал героем войны и калекой, не способным полноценно магичить. Он не готов к новым отношениям и не желает искать мачеху для сына.
Добрые боги или насмешница-судьба свели их на балу дебютантов.

7. Не пугайте необученного никтеро

На прогулке с сыном Легард категорически отказался разговаривать на тему какой бы то ни было магии. Поэтому Альбин терпеливо занимался ребенком, не пытаясь выспросить, но прислушиваясь к себе. И не находил совершенно никаких отличий. Ни единого! Он был все тем же семнадцатилетним младшим, что и ранее, ему не отзывалась вода, скованная толстой коркой льда, по которой Эрвил упорно тянул их обоих прокатиться, он чувствовал, конечно, огонь, но лишь потому, что был связан брачными клятвами с Легардом, а Эрвил был его сыном. Легард хмыкал и ничего не говорил. Только веселился вовсю.
В дом возвращались усталые, мокрые от растаявшего снега, но в удивительно приятном расположении духа. И Эрвил даже без возражений съел все, что приготовили для него по специальной диете повара, а потом так же покладисто позволил себя уложить на час поспать и уснул, едва коснувшись встрепанной головенкой подушки. Альбину не пришлось даже рассказывать очередную сказку.
— Идем, мыш. Посмотришься в зеркало.
Слова Легарда Альбина удивили. Он смотрелся, как раз, когда искупались оба и поспешно приводили себя в порядок, чтобы не заставлять слишком долго ждать сына.
— У меня что-то не то с внешним видом?
— Ты такой красивый сейчас, мыш. Особенно глаза.
В их покоях — когда-то они принадлежали только Легарду, у его супруги были свои, но сейчас он решил не отпускать от себя младшего, — Альбин целеустремленно прошел в гардеробную комнату, где висело огромное зеркало во весь рост. И изумленно замер, рассматривая изменившийся цвет глаз.
— Это… откуда?
— Глаза мага всегда меняют цвет после принятия своей силы. Ты должен был это читать и знать, если изучал труды Клавдия Благословенного. У алхимика всегда будут карие или черные глаза, у стихийников — сообразно их стихии, менталисты поголовно пугают прозрачно-серыми.
— Лиловые радужки были признаком только одной категории магов, существование которой академическая наука давно ставит под сомнение, — процитировал Альбин.
— Я знаю. А еще знаю, что ты у меня точно живой. И настоящий.
— Никтеро… — упавшим голосом пробормотал Альбин. — Этого не может…
Воспоминание о том, что однажды совершенно случайно нашел записки деда в архиве библиотеки, ударило внезапно, словно молния, осветив все нестыковки и недомолвки.
— Не может быть…
Легард обнял его покрепче.
— Ты знал? — Альбин стиснул отвороты его домашней бархатной куртки, поднял голову, чтобы посмотреть в глаза. — Ты знал, что я — проклятая кровь? И все равно принял меня младшим?
— Знал. А что такого? Необученный никтеро может быть обучен.
— Необученный никтеро в первую голову может быть опасен! — Альбин с трудом удерживал себя в руках: злиться сейчас ему было ни в коем случае нельзя, он мог натворить дел, за которые только на плаху. — У тебя маленький сын. У нас маленький сын! О чем ты только ду…
Заткнул Легард его простым и очень надежным способом.
Успокоился Альбин быстро, прижался, обнял. В горле стоял ком, хорошо хоть удалось не разревется, словно ему семь, а не семнадцать.
— Я обещаю… Я клянусь своей жизнью и силой никтеро, что никогда не причиню вреда тебе, Легард Огненный Змей, и тем, кого ты назовешь своими.
Лиловые искры брызнули во все стороны, впитавшись в них обоих, проявляясь на брачных татуировках новыми элементами, похожими на инкрустированные в кожу аметисты.
— И будешь раскидываться магическими клятвами аккуратнее, — Легарл поцеловал его в нос.
— Обещаю. Но эта… Ты сам понимаешь, она была необходима.
Легард кивнул.
— Дам учебники по общим дисциплинам. Изучишь.
Альбин вздохнул: время! Как выкроить время на все, что требовало его внимания?
— Пока учишься, никаких домашних дел, — добавил муж.
— Но я…
— Альбин, взгляни на эти замечательные темные круги под этими прекрасными чистыми глазами, — Легард развернул его к зеркалу. — И поймешь, что я прав.
Альбину оставалось лишь повиноваться и принять с благодарностью заботу супруга. Но это не значило, что он совершенно забросил все остальные свои обязанности. Просто теперь экономка приносила список закупок и меню в библиотеку, где он все просматривал и подписывал или исправлял. Присланный спустя две недели ее светлостью отставной маг-преподаватель с кафедры Общей подготовки успевал заниматься и Эрвилом, и азами магического образования с великовозрастным учеником, который, к тому же, еще даже не принял силу. Проявлений магии никтеро, кроме того зримого после клятвы, больше не было. По крайней мере, им так казалось.

Герцогиня Рисса нервно постукивала по столу пальцами, глядя на амулет, который, после письма сына, срочно извлекла из сокровищницы и постоянно держала при себе уже пару недель. Он то вспыхивал, то гас, то переливчато сиял, словно в темной глубине камня заключена была целая галактика. Легард писал, что дар в Альбине пробуждался совершенно не так, как это было испокон веков во всех обычных магах любого направления, в конце осторожно заметив, что утверждение не голословно: он наблюдает за ним уже два месяца. Пришлось послать Ястреба проследить за сыном и его супругом. Кто, как не он, мог бы рассмотреть мельчайшие нюансы и в случае опасности утихомирить взбесившегося никтеро? Только сильный маг-менталист. Конечно, до последнего доводить не хотелось бы, выжечь разум супругу сына — это было все равно что вогнать ему нож в сердце, герцогиня видела, что за краткое время Легард успел привязаться к младшему. Но если на кону будет стоять жизнь сына и внука — лучше это. Ястреб получил четкие инструкции.

— Да!
— А я говорю — нет!
— Да, и можешь говорить все, что угодно.
— Мыш-ш-ш! — злобное шипение заставляло слуг шарахаться прочь от хозяйских покоев.
— Лежать!
Легард со стоном прикрыл лицо ладонью.
— Это, между прочим, больно…
— Терпи. Ты взрослый мужчина, ветеран магической войны…
— Ай!
— Я, в конце концов, предупреждал, что в оранжерее не закончена реконструкция! И просил, вспомни, просил туда не ходить!
— Ар-рш-ш-ш!
— Еще пара десятков заноз и колючек.
— У-у-у! Я хотел принести тебе цветов…
— Добрые боги, каких? Для роз еще не время, астерии как раз отцвели.
— Не подумал. Аш-ш-ш! Ну больно же!
— А падать с мостков в розовые кусты было не больно?
— Маленький злобный мыш…
— Все уже, все. Сейчас протру настойкой, еще чуточку потерпи, будет щипать. И все.
— Да терплю я…
Ястреб посмеивался, слушая их перепалку. Хорошо, что все у этих двоих наладилось. Когда голоса стихли, он аккуратно подобрался к смотровому глазку, но вскоре отпрянул, не слишком желая смотреть на взаимные ласки супругов. Именно взаимные и именно ласки. Осталось послушать разговоры слуг, чтобы составить полную картину происходящего.
Хватило всего лишь суток на все наблюдения. И за уроками маленького Эрвила, и за тем, как Альбин штудирует учебники и учится медитировать под руководством опытного мага. Это, конечно, не значило, что он ничего не натворит, но Ястреб по обмолвкам и кое-каким разговорам понял, что юный никтеро дал магическую клятву не вредить герцогу и его близким. Следовательно, магия сама воспрепятствует его действиям, если что-то случится. Может и выжечь дар, если он только вздумает обернуть его против тех, кому поклялся не причинять зла.
Он уже намеревался выбираться из сети потайных ходов этого древнего поместья, когда сердце словно сжало невидимой ледяной рукой. А потом одна из панелей сдвинулась, и в узкое пространство вошел огненный маг с ярким желтовато-белым сгустком магического пламени в ладони.
— Так-так-так, и кто тут у нас? — его шипящий тон не предвещал ничего хорошего, а Ястреб сидел под стеной, не в силах шевельнуться.
— О… — Легард уставился на него. — Во имя Стихий! Ты когда-нибудь научишься входить в дверь и сообщать о себе?
— Я прошу… прощения… милорд, — Ястреб задыхался, по вискам катился холодный пот, а глаза застилала смертная пелена.
— Мыш, отпусти его. Мыш… Альбин, это свой. Давай, отпусти его. Аль, ты убьешь его, — магу пришлось погасить боевое заклятье и вернуться в кабинет, осторожно закрыть ладонью пылающие лиловым огнем глаза юного никтеро.
Только тогда ледяная лапа смерти отпустила шпиона, а Альбин обмяк в руках мужа. Легард отнес его в спальню, уложил, взял за руку. Ястреб сам исчезнет, ему не впервой. Сам виноват — напугал необученного никтеро. Пусть скажет спасибо, что не убили. Альбин почувствовал чужака, догадался без слов сообщить о нем мужу, примчавшись от детской. Наверняка Ястреб наблюдал и за Эрвилом, так что ничего странного, что Альбин испугался.
— Учить и обучать… Отвезу тебя в столицу, мыш.
— Я не убил его? — слабо спросил тот.
— Нет, не успел. Отдыхай.
— Ты сказал — свой… Кто это был?
— Ястреб. Шпион матери. Он увез твою сестру во дворец.
Альбин удивленно приподнял брови:
— Но почему он не явился официально? А если бы я все же убил?
— У него проблемы с появлением на людях.
— А у меня возникли бы с палачом, — сердито шмыгнул носом Альбин, представив, как была бы недовольна герцогиня потерей своего человека.
— Не возникли бы. Попавшийся шпион — мертвый шпион.
— Я не поеду в столицу один, — осмыслив его замечание, сказал Альбин.
— Я поеду с тобой.
— Эрвил будет очень скучать. Я вообще не хотел бы оставлять его одного.
— Его можно взять с собой. Бабушка ему обрадуется.
Альбину пришлось смириться с тем, что ехать все равно придется. И с тем, что в столице его явно крепко возьмут в оборот, никто не позволит отговориться от бесполезного занятия по какой-нибудь истории заклинаний делами поместья. Хотя вот на уроки по концентрации внимания и основы менталистики он бы походил с радостью.
— Тебе там понравится, мыш. С сестрой увидишься.
— Хорошо. Сходи к Эрвилу, я, боюсь, мог его испугать, очень резко сорвался с урока.
Легард отправился к сыну, который ничего не понял и терпеливо ждал Альбина. Пришлось объяснять, что тот немного занят сейчас, и с ним позанимается воспитатель. А вообще — они едут в столицу. Урок был сорван, Легард проклял свой длинный язык, но пришлось отвечать на бесконечные вопросы маленького почемучки. Почему уезжают? Все вместе? Правда? А что там? Что такое столица? Что такое дворец? Кто такой король? А к нему можно будет на ручки? Легард отболтал себе весь язык. Лучше бы он доверил рассказать о поездке Альбину.
Оставалось надеяться, что поездка пройдет удачно. Думать о том, на какое время придется застрять в столице, не хотелось вовсе. Альбину придется учиться. Точка. Значит, нужно собирать вещи и готовить дворцовые покои для всей семьи. Второе придется отдать на откуп матушке. Она внука еще ни разу не видела, вот и полюбуется. Вещи… он как-то ни разу в жизни не перебирался во дворец надолго. Тут бы Альбина попросить… Но было совестно: мыш ведь и без того тащит на себе все дела поместья, да и не только его уже, потихоньку и остальных ленных земель проблемы узнает. С другой стороны, жена или младший супруг как раз этим и должны заниматься. Так что совесть утихла мигом. Пусть всего опыта Альбина — два месяца, это его обязанность. И он не неженка.
Младший, словно услышав, появился в дверях детской классной комнаты. Еще бледный, но уже улыбающийся:
— Как я и думал: никакого урока без меня?
— Именно. Собери наши вещи для переезда в столицу.
— Хорошо. Сколько времени на сборы?
— До завтрашнего полудня.
Альбин коротко поклонился и исчез, а через считанные минуты забегали слуги, словно деловитые муравьи, собирая все, что могло понадобиться в столице. Тащить с собой сундуки и баулы? Не имеет смысла — все равно герцогиня снова приставит своих портных, и гардеробные комнаты всех троих наполнятся подобающими при дворе нарядами. Игрушки Эрвила? Только на первое время. Книги? Библиотеки замка и магической академии будут в их полном распоряжении. Вот и выходило, что командовал Альбин, в основном, уборкой и закрытием большей части поместья на неопределенный срок. Штат слуг здесь был невелик, все они останутся на своих местах, присматривать за порядком.
Легард писал письма. Соседей предупредить об отъезде, арендаторов — о том, что общаться они будут с управляющим. К полудню следующего дня все было готово.

Эрвил извертелся волчком уже за пять минут в экипаже, пока Альбин не взял его на руки и не приказал строгим голосом:
— Успокойтесь, молодой человек, иначе останетесь без сладкого за обедом.
Мальчик мгновенно утих, засопел слегка обиженно: ну как это — без сладкого? Нет, он не согласен! А потом мерное покачивание убаюкало его, и Альбин переложил его на сидение, укрыв своим плащом.
— Жду не дождусь, чтоб он подрос. Хоть немного, — заметил Легард.
— Зачем торопить время? — Альбин пересел к нему, устраиваясь привычно слева, притираясь плечом к его боку. — Пусть взрослеет потихоньку.
— Очень хочется посмотреть, каким он станет.
— Потерпи еще лет пятнадцать, — тихо рассмеялся юноша. — И все увидишь. Он будет таким же самоуверенным и ядовитым, как ты, я уверен. Покорителем сердец.
— И найдет свою мышку.
— Обязательно найдет. Хотел бы я посмотреть, как ты поведешь его к алтарю.
— Посмотришь, мыш. Куда денешься?
— Говорят, никтеро долго не живут. Проклятая кровь — ударит в голову, и радуйся, если не доведет до плахи. Я вчера это ой как хорошо почувствовал.
— Что за ерунда, мыш? Обучишься. Та же магия… Думаешь, стихийникам в голову не бьет?
— Расскажешь? — тут же просительно заглянул в лицо Альбин.
— Что рассказать? Как я спалил гардеробную матушки?
— Все. Мне все интересно. Рассказывай.
Легард принялся вполголоса повествовать о том, как именно страдали от его магии вещи и родственники. Ну не был он никогда послушным, не старался стать «хорошим» для всех. Огонь же, куда ему. Первое время на любой запрет, требование, приказ вскидывался, словно укушенный. А уж статус бастарда чего стоил! Пусть и признанного, пусть и введенного в род — но ведь бастарда!
— И ты испепелил все платья матери?
— Вместе с обувью.
— Ух… Сильно досталось?
— Задница ныла долго, это точно.
Альбин безотчетно погладил его по руке, по золоту и аметистам. Лиловые «камешки» моргнули и вроде бы нагрелись, а внутри, по жилам, колко пронеслась короткая обжигающе-ледяная волна, как это бывает перед первым ударом в бою.
— Мыш? — Легард уловил всплеск.
— А? — Альбин очнулся, дернулся, запоздало соображая, что сделал опять что-то не то.
Дар, проснувшись, всплескивался в нем внезапно и бесконтрольно. И основываясь на его эмоциях. Учитывая то, что юноша он был в принципе довольно эмоциональный, хотя и старался, очень старался держать себя в строгих рамках… Нелегко придется наставникам в академии.
— Дыши. Главное — дыши, мыш. Сосредоточься на дыхании.
— Я… что? Опять? — Альбин пытался считать вдохи и выдохи, но это было нелегко, когда накатывала паника: не сделал ли он что-то ужасное с теми, кто за короткое время стал ему очень дорог?
— Просто дыши, ладно? Ни о чем не думай больше.
Можно было его отвлечь, и даже нужно, не разбудить бы только Эрвила. Впрочем, поцелуи — это же не что-то большее. И они действительно помогали в отвлечении никтеро от магии. Потом проснулся Эрвил, немного раскапризничался, проголодавшись, пришлось остановиться в первом же городке у приличного трактира, перекусить и дать малышу размять ножки. В столичные ворота въехали уже поздно ночью, сделав в пути еще две остановки. Эрвил спал на руках у Альбина, тот и сам зевал, отворачивая голову к плечу.

Погода в столице и окрестностях в первый месяц весны не баловала: здесь выл ледяной ветер с Остранского залива и нес колючую крупу. До тепла было еще далеко.
— Потерпите, — Легард обнимал обоих. — Скоро будем в теплой комнате, в мягкой постели.
— Никаких детских, пока Эри не привыкнет, — сдавленно от прорывающихся зевков пробормотал Альбин. — Поспит с нами, хоро-о-о… ох, чуть челюсть не вывихнул… Хорошо?
— Хорошо, мыш. Давай, собери силы. Уже почти у дворца.
Альбин только кивнул, медленно поднимаясь по широкой, пологой и ужасно длинной лестнице. Хорошо хоть не скользко было — мраморные ступени согревала и очищала от ледяной крупки магия, она же защищала идущих, словно купол. Но от тепла только больше хотелось спать.
В комнате Легард кивнул на кровать.
— Укладывайтесь, мышата.
Сил на умывание и все такое уже попросту не осталось. Альбин переодел сына в длинную теплую ночную сорочку, натянул такую же сам и упал, засыпая еще прежде, чем коснулся постели. Легард решил, что общаться с родственниками будет попозже, тоже рухнул рядом. Их никто не потревожил ни ночью, ни ранним утром.

Обычно Альбин просыпался на рассвете, особенно, если ночью они с Легардом не были близки. В противном случае солнце успевало все же взойти. Но сейчас дорога с беспокойным и пока еще слишком маленьким для такого ребенком порядком вымотала, и он проспал почти до полудня. Его извиняло то, что и остальные спали, словно сурки зимой. Даже обычно поднимающийся не намного позже Альбина Эрвил. Он и сейчас, стоило младшему герцогу покинуть постель, немедленно открыл глаза и принялся потягиваться, словно котенок. Приведя себя в порядок, Альбин помог ему встать, умыться и одеться.
— Только тихо, Эри, тихо, пусть папа спит, не будем его будить. Сейчас вызовем слуг, пусть принесут нам завтрак.
— А где бабуска? — поинтересовался ребенок.
— Не знаю пока. Но мы прикажем, чтобы ей передали наше желание увидеться с ней. Ее светлость может быть занята делами, поэтому придется немного подождать. Согласен?
Эрвил закивал и затребовал погулять по дворцу.
— Завтрак. И ты съешь все до крошечки. А потом я покажу тебе дворец и все, что захочешь.
Эрвил на такую сделку согласился сразу, он очень хотел увидеть дворец. Слуги, явившиеся на зов магического колокольчика, беспрекословно принесли завтрак. Альбин не сомневался, что о нем герцогиня Рисса распорядилась сама: Эрвилу подали именно то, что следовало подавать такому маленькому огненному магу, чтобы достало подпитать его силы, но не перекормить. Ну и любимые блюда самого Альбина, конечно же.
— Завтрак для его светлости подадите, когда он проснется. Не будить, не тревожить. Сообщите мне, когда мой супруг встанет.
— Да, милорд, все будет исполнено.
— Идем, Эри. Погуляем. Познакомимся с братом Антонием. Это твой дядя, — Альбин поднял мальчика на руки, подумав, что скоро придется просить мужа хоть как-то разминать ему плечи одной рукой — Эрвил был довольно увесистым, а еще предпочитал лезть на руки, а не топать своими ногами. Но сейчас, в незнакомом ребенку месте, Альбин был согласен на это.
— Дядя? — уточнил Эрвил.
Он в силу возраста некоторые родственные связи не понимал.
— Брат твоего папы. Еще один сын бабушки. Впрочем, не суть, он просто очень хороший человек. Очень умный, — Альбин на секунду приостановился и лукаво усмехнулся, прежде чем продолжить: — И, наверняка, он знает очень много сказок.
Глаза Эрвила вспыхнули — много сказок. Сказки он очень любил. А Альбин внутренне смеялся, представляя, как будет мальчик теребить невозмутимого мага-жреца, который боялся только фрейлин своей матушки, не оставлявших попыток заполучить столь выдающийся экземпляр мужчины в постель. Впрочем, может, Антонию понравится пересказывать все прочитанные истории?
Дворец Эрвила не впечатлил. Большой, красивый дом, да, но слишком много людей, которые так и смотрели на него, а ко всеобщему вниманию мальчик не слишком привык. Заглянули они и в приготовленную для Эрвила детскую, где ему не слишком понравилось. Он привык к своей просторной и светлой комнате в поместье, здесь же было слишком много всего: мебели, украшений, позолоты.
— Папа, сколо сказки?
— Скоро, милый. Мы почти пришли. Это библиотека, как у нас дома.
— Книзки, много книзек?
— Именно, много-много интересных книжек. Пойдешь ножками? Все руки папе оттянул, сокровище мое.
— Нозками? Не хоцу.
— Хочешь превратиться в шарик? Если не будешь ходить сам, станешь толстеньким, как осенний сурок, и будешь перекатываться. Это нехорошо.
— Сулок? Сулок класивый!
— А ты ленивый, — Альбин рассмеялся, но снова поднял Эрвила на руки. — Ладно уж, идем, сурчонок.
В библиотеке, как всегда, царила тишина, прохлада и сероватые сумерки: за цветными витражами окон мела пурга, так что день превращался в безрадостный вечер. Но в уютном уголке для чтения потрескивал камин, и горели магические светильники.
— Добрый день, брат Антоний, — с улыбкой поприветствовал жреца, устроившегося в кресле с книгой, Альбин.
— Добрый день, Альбин, — мужчина поднял голову от книги и улыбнулся в ответ. — О, неужели это мой племянник?
— Позвольте представить вам, Эрвил Тамир, наследник Зарберг, — Альбин все-таки поставил мальчика на пол, тот немедленно отодвинулся за него, крепко вцепившись в штанину. — Эрвил, это брат Антоний, твой дядя.
— Котолый знает много сказок? — уточнил Эрвил.
Антоний негромко рассмеялся.
— Самая лучшая характеристика, да?
— Я бы сказал — идеальная, — согласно склонил голову Альбин. — Ну же, Эри, не бойся.
Мальчик, подумав, все же шагнул к брату Антонию.
— На луцки?
— Ты слишком тяжелый для такого старика, как я, малыш. Садись вот сюда, на скамейку. И я расскажу тебе сказку.
Эрвил подозрительно оглядел библиотекаря:
— Сэл, какой зе вы сталик? У сталика волосы белые! — но все же сел, и даже попытался придать себе благопристойный вид, сложив руки на коленках.
— Слушай, — Антоний отложил книгу. — Давным-давно…
Альбин с облегчением устроился в соседнем кресле и даже чуть прикрыл глаза. Кажется, ему выпала честь тоже послушать сказку? Ему-то их рассказывали только в совсем раннем детстве, кормилица-няня, а потом не стал никто. Все, что он знал — он прочел сам. Антоний рассказывал сказку о принцессе, которая уснула на сотню лет из-за проклятия. Эрвил завороженно внимал рассказу. Как раз к моменту, когда глашатаи объявили, что принцессу может спасти поцелуй истинной любви, а Альбин мысленно хмыкнул, так же мысленно скорчив гримасу, в библиотеку вошла герцогиня.
Антоний поспешил представить ей Эрвила. На ручки к герцогине ребенок не просился, просто рассматривал ее во все глаза.
— Бабуска? — нерешительно протянул он, когда рассматривать ее строгое траурное платье и тяжелые украшения ему надоело.
— Здравствуй, дорогой, — Рисса даже улыбнулась внуку.
— Здлавствуйте… — обращение Эрвил не помнил и в панике обернулся к Альбину.
— Миледи, — тихонько подсказал тот.
— Миледи, — ребенок широко улыбнулся.
— Как тебе нравится во дворце?
Альбин уступил леди Риссе свое кресло, встав за спиной сына и опустив руку ему на плечико, по себе помня, как даже в более старшем возрасте хотелось поддержки и одобрения отца.
— Класиво, — сказал Эрвил.
— Тебе не понравились твои покои?
— Блестят, — пожаловался ребенок.
— Хорошо, я прикажу убрать все, что блестит. А что понравилось?
Альбин видел, что ей хочется позвать мальчика на руки, но она… боится отказа? Он пока не мог понять причин нерешительности герцогини. А потому наклонился к сыну и тихонько шепнул ему на ушко:
— Хочешь к бабушке на ручки, Эри? Иди, не бойся.
— Бабуска понлавилась. На луцки хоцу! — радостно заявил тот.
В темных глазах Риссы на мгновение промелькнуло что-то, чего Альбин не успел понять, и она усмехнулась, протянув внуку руки:
— Ну, иди на ручки, огонечек, иди.
Эрвил забрался ей на руки и принялся рассказывать, какая она красивая. Дверь в библиотеку хлопнула, по наборному паркету неровно прогрохотали шаги, и Альбин встрепенулся: вот и супруг пожаловал. Почти вся семья в сборе, не хватает его величества и сестры.
— Матушка… Брат… Супруг… Эрвил, ты опять на ручках?
— Я не муцаю папу, я у бабуски на луцках! — сделал попытку оправдаться ребенок.
Альбин тихо рассмеялся, прикрываясь ладонью.
— Ты тяжелый, Эрви.
— Свое сокровище не тяжело, сын мой, — усмехнулась герцогиня. — И, раз уж мы все здесь собрались, обсудим семейные вопросы. Антоний, распорядись принести еще кресел.
Брат Антоний поклонился, отошел куда-то за стеллажи. Через минуту в библиотеку вошли слуги, несущие тяжелые мягкие кресла с бархатной обивкой, такие же, как те, в которых размещались герцогиня и немедленно занявший «теплое» место Легард.
— А что именно мы будем обсуждать, матушка?
— Для начала то, отчего ты так поздно сообщил мне о проснувшемся даре твоего супруга, — Рисса испепелила сына взглядом.
— Не был уверен, что он не уснет снова.
— Что же мне со всем этим делать? — она на миг запнулась и продолжила: — Альбина придется проверить, на каком уровне его магия, к какому виду и роду она тяготеет. Завтра его будут ждать в академии.
Альбин напряженно замер, переводя взгляд с нее на супруга.
— Хорошо. Завтра все сделаем, — спокойно согласился Легард.
— Об Эрвиле не беспокойтесь, с ним побуду я или Антоний. Не так ли, сын мой?
Антоний несколько торопливо кивнул: спорить с матерью он осмеливался только в одном вопросе, а Эрвил ему и самому понравился, смышленый мальчуган. Очень похожий на брата.
— Что ж, Эрвил, не побоишься остаться?
Мальчик подумал, посмотрел на всех, деловито слез с бабушкиных колен и столь же деловито забрался на колени подхватившего его Альбина.
— Нет. С дядей Тони.
— Хорошо, малыш, — согласился Легард. — С дядей Тони.
Антоний смешливо прищурился, глядя на брата.
— Не разнесите академию по камешку!
— Это вы не разнесите библиотеку и дворец.
— Думаешь, есть предпосылки? — глаза Антония расширились, а Альбин уже откровенно смеялся, прикрываясь ладонью.
— Это огненный маг.
Теперь смеялась и герцогиня.

День прошел прекрасно, правда, немного омрачало его то, что Альбин не смог увидеться с сестрой и ожидание завтрашней проверки. Он понятия не имел, что там выявят маги в академии. И ему было страшно. Легард утешал мужа, как только мог.
— Это просто проверка, ничего более.
Держаться и держать лицо за два месяца, особенно, после того, как едва не убил Ястреба, Альбин кошмарно устал. Но все равно старался улыбаться мужу, не показывая своего страха. Хотя и знал, что это бесполезно: Легард видит его насквозь.
— Не переживай, Альбин. Тебя всему научат… Ну же. Это просто магия, ничего больше.
— Если это просто магия, отчего же тогда все так ее боятся? Боятся никтеро? Это так неприятно чувствовать — как липкую мерзость, холодную и склизкую! — не сумел сдержаться Альбин, обнимая мужа и пряча лицо в его плече.
— Потому что никтеро было мало. И основа вашей магии все еще не совсем понятна, — Легард обнял его.
Должно быть, утраченный самоконтроль и то, что за Эрвилом в этот день присматривала герцогиня Кларисса и брат Антоний, сыграли свою роль. Нервозность переросла в желание отыскать защиту у того, кому Альбин уже научился доверять, а то — в желание близости. Он приподнялся на цыпочки, чтобы дотянуться до губ супруга, цепляясь за него, словно за единственную твердую опору в хаосе жизненных перипетий. Легард поцеловал его.
— Все будет хорошо, мыш.
Альбин взялся расстегивать булавку на его шейном платке, изрядно удивив и даже обрадовав его: до сих пор инициатива в постели все же исходила от старшего, Альбин лишь принимал ее. Но сейчас, хоть его пальцы и дрожали чуть заметно, хоть он и кусал губу, свое занятие не прекращал. Платок капитулировал, заняв место на рабочем столе, сейчас пустом. Следом за ним туда же отправился расшитый шелком камзол. Легард с интересом следил за действиями супруга. Было интересно, насколько хватит решимости того. Жилет, сорочка, пояс — все полетело следом за камзолом. Альбин поднял голову. В его глазах лиловые лучики занимали все больше места, вытесняя зелень, сейчас же от ставшей почти полностью лиловой радужки разливалось мерцающее сияние, заполняя глазницы. И тонкие кисти окутывались таким же сиянием, безостановочно лаская плечи, вызывая острое, но на удивление не приносящее неприятных ощущений, покалывание в шрамах. Даже не покалывание — Легарду казалось, что каждое движение ладони по бугристой глянцево-багровой коже что-то вытягивает из нее. Однако анализировать происходящее сейчас не хотелось. Хотелось любоваться мужем.
Альбин прикрыл глаза и поцеловал его в плечо, лизнул, словно пытаясь ощутить вкус. А в следующую минуту укусил, легко и почти нежно.
— Зубастый мыш, — умилился Легард.
Зубки мужа он на себе испытал пока только однажды. Но и в этот раз ощущения оказались сходными — и очень острыми. Штаны и прочие предметы гардероба, еще остававшиеся надетыми на нем, стали раздражающими элементами. Альбин словно учуял это, его руки потянулись к завязкам штанов, распустили узел. Легард попытался снять их. Одной рукой получалось плохо. Альбин опустился перед ним на колени, помогая, заставив зашипеть от одного только вида. Из штанов, спущенных шоссов и сапог, которые помог снять муж, Легард вышагнул с желанием немедленно сделать хоть что-то.
До постели они все-таки добрались прежде, чем Альбин принялся снова его оглаживать и покусывать. Легард мысленно смеялся над тем, что слугам придется собирать предметы гардероба с пола: Альбин вопреки своей извечной аккуратности в этот раз не задумывался, где оставляет сорочку или туфли. Просто в кровать оба рухнули уже обнаженными, не прекращая ласк. Легард, как мог, успокаивал мужа, ото всего отвлекая. Тот должен был выбирать сам, что ему делать и как вести себя. И Легарду нравилось то, что происходило. Его собственная огненная сила под руками никтеро мурлыкала и ластилась, превращая любое прикосновение в нечто невообразимое. Альбин ласкал его немного неумело, все еще не полностью привыкший проявлять в постели то милое бесстыдство, отличающее любовные ласки от простого соития. Но радовало уже и это, и проявленная инициатива, и без робости касавшиеся кожи губы. И даже то, что он не попросил свои полчаса на подготовку. Альбин и без того был чрезвычайно чистоплотен, Легард упивался нежным запахом его кожи и волос.
Его мыш. Такой очаровательный. Такой открытый. Альбин устроился на нем и не желал прекратить целоваться. Это Легарда совершенно устраивало. Альбин не протестовал, когда на его кожу пролилось согретое магией масло, только выгнул спину, прижавшись еще теснее. Из-под полуприкрытых век вырывалось лиловое сияние, никтеро явно наслаждался всем происходящим.
— Оседлать змея хочешь? — шепнул Легард.
— Никогда не катался на змеях… — зацелованные губы изогнулись в лукавой улыбке. — Согласен попробовать.
— Только держись крепче. Я зверь своенравный.
Альбин рассмеялся и вцепился в его плечи до подстегнувшей все желания боли. Его магия смешивалась с огнем, как два смертельно-опасных яда в чистейшем хрустале алхимика.
— Давай…
Легард надеялся, что в этой позе Альбину будет удобнее все контролировать. Пусть мыш сам решит, какой темп хочет. И еще теперь он мог ласкать его хотя бы одной рукой. Он не остался разочарован. Слишком прекрасным был вид раскрасневшегося, отпустившего себя Альбина. И удовольствия было еще больше. Отчего-то он совсем не удивился, когда магия никтеро окутала их коконом в тот момент, когда Альбин излился, и впиталась в их тела бесследно.
— Как ты, мыш?
Тот только что-то тихо пробормотал, распластавшись по его груди. Не стоило и тормошить: скоро придет в себя. Легард пока отдыхал и улыбался. Его счастье, мелкое и белое. Правда, уже не такое мелкое, Альбин немного отъелся и перестал щеголять выпирающими ребрами, а постоянное таскание увесистого ребенка сделало его еще и крепче. Но по сравнению с самим Легардом… Все равно — маленький, хрупкий и нежный. Легард обнял его, принялся поглаживать по спине.
Минут через пять юноша вынырнул из своей дремы, чуть потянулся, распахнул глаза, свечения в которых больше не было и смущенно заалел, осознав, где он и в каком виде.
— Мыш, тебе не кажется, что краснеть поздновато?
— Управлять этим я как-то не научился, — парировал уже совершенно пришедший в себя Альбин.
— Ты был великолепен, — Легард улыбался, гримасничая.
— Только сегодня?
— Всегда. Но сегодня… О, как ты был прекрасен.
— Мне кажется, или восхищаешься ты чем-то иным, нежели моими альковными подвигами?
— Ими в том числе. Ты так мил в своем возбуждении.
Альбин снова покраснел и не нашел ничего лучшего, чем заткнуть фонтан сомнительных комплиментов поцелуем. Больше в тот вечер они не разговаривали — было категорически некогда. Без силы никтеро, без ее волнующей раскрепощенности Альбин был тем, кого Легарду нравилось учить. И он не жалел ни своего опыта, ни ласки, чтобы в итоге оказаться в выигрыше, когда Альбин решится попробовать изученное.

Лишь поздним вечером, приводя себя в порядок, Легард очутился перед зеркалом и замер, не донеся полотенце до лица. Шрамы, весь последний год так резко и страшно выделявшиеся на его лице и теле из-за наполнявшей их чуждой магии, поблекли. Теперь это были очень давние на вид рубцы, почти сравнявшиеся цветом с остальной кожей.
— Но этого не может быть… — пробормотал он.
Приходилось или не верить своим глазами, или верить им и… радоваться? Но одного Легард не понимал: как? Как магия никтеро могла загладить их. Или мыш разрушил остатки магии, питавшие шрамы? Припомнилось и то ощущение — словно кто-то что-то вытягивал из его тела. Значит, вот она, еще одна сторона таинственного дара проклятой крови. Очень опасная, надо признать, сторона, в первую очередь для самого Альбина: маги любой силы будут небезосновательно опасаться его. Но если взглянуть объективно, Альбин каким-то образом изгнал из его тела не огненную силу, а чужеродную магию, природу которой лучшие умы королевства не могли постичь. Значило ли это, что на службе у королевы Плента состоят такие же никтеро? Если это так, то… То что им противопоставить? Альбина? Нет, внутри все переворачивалось только от одной мысли о том, что Альбин, его маленький белый мышонок, может попасть в ад передовой. Нужно изучить донесения шпионов. Собрать сплетни, в них может быть крупица правды. Если он не может быть полноценным боевиком, никто не в силах помешать ему стать консультантом и аналитиком. Хотя с этой ролью всегда отлично справлялись менталисты, с ними, пожалуй, и стоит объединиться. И начать с… пожалуй, с Ястреба.