воскресенье, 26 января 2014
Авторы:
Таэ Серая Птица и
Тай ВэрденЖанр: фэнтези
Тип: слэш
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: гаремная история! Насилие и кровища!!
Предупреждение 2: выкладывается по мере написания и правки текста.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ 3: ВСЕМ ЖЕЛАЮЩИМ ПОЗЛОБСТВОВАТЬ!
Ваши комментарии будут стираться немедленно. Не нравится - не читайте. Вас сюда не звали и общаться с вами не будут. На сторонние обсуждения авторам плевать. От авторов: Как всегда большая и настоятельная просьба - уважаемые наши ПЧ! Пожалуйста, комментируйте, обсуждайте, нам важно ваше мнение, оно помогает работать над текстом! Все найденные ляпы, ошибки и нестыковки несите нам, мы поправим! И, конечно же, заранее спасибо вам!Глава шестаяВ зал заглянул Скандис, обвел всех задумчивым взглядом и ушел, ни слова не сказав. Отправился в гарем, прогуливаться по опустевшим комнатам. Сейчас тут было тихо и спокойно. Четверо мальчишек жили на южной половине ночного дворца, примыкавшей к купальням и большому залу, где посредине располагался фонтан, а все пространство пола было застелено дорогими коврами и завалено вышитыми подушками. На комнату ойми Государь наткнулся случайно. Она была маленькой, темной, с единственным оконцем под самым потолком, без кровати - только с несколькими толстыми перинами под газовым балдахином.
- Неужели ему здесь действительно нравится?
Возникший за спиной Майсар кивнул:
- Он сам выбрал эту комнату, хотя я предлагал покои фаворита. Сказал, что может спать «громко» и тревожить остальных.
- Что ж, надеюсь, ему здесь уютно.
- Спасибо, мне уютно, - прозвучал позади голос ойми.
- Это главное, - Скандис повернулся. - Натренировался?
- Твой меч прекрасен, - усмехнулся Альерао.
- Спасибо. Это оружие матери.
- Оно похоже на то, которым я учился драться, когда еще не был проклят.
- Сегодня от меня снова сбежишь?
- А ты не хочешь, чтобы я сбегал?
- Нет. Я хочу просыпаться и видеть тебя рядом.
Ойми подумал, глядя на него странным, тревожным взглядом.
- Хорошо. Я буду оставаться до утра.
- Я буду самым счастливым на свете.
Повелитель был уверен, что мальчишка сейчас спросит: «Почему?», и не ошибся. Тонкие брови удивленно взметнулись.
- Почьему?
- Не могу объяснить.
- Это так важно для тебя?
- Да, очень важно.
Альерао задумчиво посмотрел на него, словно изучая, но спросил совсем не то, что ожидал Государь:
- Ты не будешь сердиться, если я стану тренироваться с твоими воинами?
- Нет, не буду. Тренируйся. И меч можешь забрать. Я предпочитаю другое оружие.
- Какое? - тут же полюбопытствовал ойми.
- Секиру.
Мальчишка еще раз окинул его взглядом, кивнул:
- Да, с таким телом тебе именно она подходит, - и совершенно без перехода, как он умел, спросил: - Ты разделишь со мной постель? - будто был тут, в комнате, полновластным хозяином.
- С удовольствием, - Государь окинул его жадным горячим взглядом.
Ойми аж попятился.
- А... хм.
- Что? Я с таким удовольствием ее разделю с тобой, сокровище.
- А просто поспать нье судьба? - ровно спросил ойми, не выказывая эмоций, которые в нем просто бушевали.
- Можем и просто поспать, как хочешь.
- Здесь четверо красивых, нежных, готовых на все ради твоего внимания, мальчиков, - ойми даже улыбнулся. - Майсар постарался. Почьему ты нье выберешь кого-то из них?
- Они меня не привлекают. Мне нужен ты.
- Есть ли предел у твоего терпения? - Альерао вздохнул и потянул пояс, развязывая красивый узел.
- А сколько ты намерен его испытывать?
Глаза ойми сверкнули опасными синими огоньками.
- Сколько? – он замер, задумавшись.
- Так сколько ты меня еще будешь мучить?
Альерао не ответил, просто сбросил сорочку через голову, разворачиваясь к нему спиной. Развязал штаны, позволив им упасть на пол, переступил. Скандис потянулся, хотя б прикоснуться. Ойми повернулся, и ладонь повелителя легла ему на грудь вместо спины. Он не сдержал резкив выдох, похожий на всхлип.
- Извини. Но ты повернулся, - ладони сразу перебрались на спину. - Вот так.
- Вьерни... - еле слышно попросил ойми.
Скандис аккуратно переложил ладонь на грудь Альерао, едва касаясь. Тот сам прижался сильнее, качнувшись вперед, закрыл глаза, пытаясь совладать со своим страхом. За его долгую жизнь его как только ни лапали. Но никогда еще никто не касался его так по его воле. Скандис поцеловал его, успокаивая. Ойми даже не ответил, просто запрокинул голову и приоткрыл рот, подставляя губы под ласку. Под ладонью повелителя суматошно билось сердце, как птица в клетке. Скандис целовался с ним бездумно и как-то совершенно счастливо, словно на дворе стояла весна, а они были прячущимися от взрослых подростками. Изящные и горячие, как раскаленные солнцем камни Маннузавара, ладони осторожно, почти невесомо легли на его плечи, потом прижались чуть сильнее, обжигая кожу даже сквозь одежду и зажигая внутри пламя.
- Чу-у-удо, - протянул Скандис. - Мое маленькое, ласковое, солнечное чудо.
Ойми распахнул глаза - темные, как ненастный осенний вечер над Уммият, с расширенными зрачками, тут же отразившими рассеянный свет матовых фонариков и зажегшимися синими огнями. И промолчал, только медленно повел по груди Государя ладонями, неотрывно глядя ему в глаза. Скандис увлекал его к постели, не отводя взгляда, улыбался.
- Ньет! - и тихое, умоляющее: - Нье торопи меня, астэро.
- Просто ляжем, мои кости устали за сегодня.
Ойми кивнул, позволил опустить себя на свое аскетичное и довольно жесткое ложе. Матрасы были широкими, но не мягкими. А подушки он выбирал маленькие и жесткие. Скандис продолжил с ним целоваться, наслаждаясь. Потихоньку, медленно менял положение тела, чтобы не испугать мальчишку, перенося вес на одну руку, второй мягко придерживая ойми под затылок. И позволял себя обнимать, гладить, трогать. Его совершенно определенно изучали, вернее, изучали границы дозволенного. Ойми то и дело тревожно вскидывал на него глаза, щекоча лицо ресницами, проверяя, как далеко ему позволят зайти. Пока что он не выпускал когти, да и прикосновения были робкими, но смелели с каждой минутой. Скандис позволял все.
Альерао то ли не замечал, то ли решил не придавать значения тому, что уже почти лежит под повелителем, невольно раздвигая ноги, чтобы тому было удобно. А Скандис чувствовал через несколько слоев тонкого шелка своей одежды, что равнодушным ойми не остался. Но пугать его Повелитель не желал, продолжал целовать. Движения рук ойми постепенно становились менее упорядоченными, он больше не открывал глаза, ему не хватало дыхания. Еле слышные стонущие нотки в выдохе Скандис скорее угадал, чем услышал, как и легкое движение бедер Альерао. Шелк казался раскаленным доспехом, Скандис умудрился развязать пояс, не отрываясь от поцелуев с ойми.
- Ньет, постой... - Альерао уперся ему в плечи ладонями, пытаясь отдышаться. - Пожалуйста...
Повелитель перекатился, лег рядом, сцепив клыки. Ойми сел, прижимая руки к груди, дыхание рвалось так, будто он пробежал от Ирваштора до Уммията без отдыха. Потом потянулся к одежде Государя, медленно, дрожащими пальцами развязывая и расстегивая их, и, пожалуй, более бесчеловечной пытки еще не было придумано в подлунном мире. Скандис думал о финансовых отчетах, о приказах, о казнях, о том, как его касается Альерао… Хотя последняя мысль была лишней. Верхний танах - длинная, до колен, безрукавка, расшитая золотой нитью и жемчугом, распахнулся, ойми стянул его с повелителя, уронил на пол, медленно растеребил завязки нижней, тонкой сорочки. Горячие ладони скользнули под нее, повели от пояса вверх, задирая шелк. Скандис прерывисто вздохнул, выгнулся навстречу руками ойми. Границы его терпения были опасно близко. Очень близко. Альерао это понял, но ничего не мог с собой поделать: руки не желали двигаться быстрее, он словно тонул в вязком, как мед, воздухе, задыхался, с трудом воспринимая реальность. Стянул сорочку со Скандиса, наклонился, тронув губами его плечо. Повелитель вцепился пальцами в постель, затрещал матрас. Сухие, чуть обветренные губы ойми скользнули ниже, почти не касаясь, но обжигая горячим дыханием кожу. Вместе с ними двигались его пальцы, очерчивая рельеф мышц на боках повелителя, пока не легли на шнуровку домашних, тонких шальвар, распутывая ее вслепую. Скандис шипяще и долго выдохнул, предупреждая Альерао, что тот доиграется. Мальчишка не понимал, он вообще ничего не соображал, утопившись в собственных, совершенно невообразимых ощущениях и чувствах. Ему хотелось убрать последнюю, мешающую тряпку, и он потянул шелк вниз, стягивая шальвары прочь. Повелитель приподнялся, давая возможность стащить с себя облачение. Шелк скользнул по ногам, освобожденная, уже просто каменная от возбуждения, плоть звонко шлепнула по щеке не успевшего отпрянуть ойми, он ахнул, повернул голову, поймав ее губами.
Тут ахнул уже Скандис, застонал, цепляясь за несчастный матрас еще крепче. Каждое движение языка ойми, его губ, охватывающих его плотным кольцом, отдавались в теле повелителя все новыми волнами желания, грозящего лишить рассудка окончательно и бесповоротно. Жаркий, как недра огненных гор, рот словно выпивал из него душу. Скандис забыл речь людей, шипел. Был бы в хвостатой ипостаси - извивался бы, как безумный. Только сведенные намертво пальцы, вцепившиеся в постель, мешали ему немедленно схватить проклятого мальчишку и вбиться в его вожделенное тело, вжать собой в сбитые простыни. Однако Скандис еще помнил, что нельзя. Шипение постепенно переросло едва ли не в вой, когда Альерао отстранился, глядя на него пьяными и голодными глазами. Протянул руку и крепко взял за запястье, отдирая от разорванного в клочья покрывала. И потянул к себе. Скандис жадно облапил его. Где-то на краю сознания мелькнула мысль о масле и осторожности, и растворилась во всепоглощающем желании, когда Альерао потерся об него и тихо, просяще простонал что-то на своем странном наречии. Однако именно это желание и помогло Скандису не перейти край силы. Хотелось, чтобы хорошо было и Альерао.
Масло он все же отыскал, и даже не сомневался, что крошечный кувшинчик к постели принес незамеченный слишком занятой парой Майсар. Альерао до крови прикусил губы, чтобы сдержать рвущийся из горла крик. Вспыхнувшая было боль растаяла, как сахар в горячем чае, в переполнявшем его душу и тело желании освободиться от растекающегося внутри огня.
Майсар прислушивался к доносящимся из комнаты звукам и вздыхал - опять ведь разгонит весь гарем Повелитель. Зачем ему еще какие-то наложники, когда он получил себе такое сокровище в безраздельное владение? И останется Майсар без работы снова. На старости лет-то... Ну, как - на старости, теперь он полон сил и энергии. Но, с другой стороны, а что он еще умеет, кроме заботы о рабах? Поедет к братним детям, будет его внуков - правнуков нянчить. Глядишь, не выгонят, приютят. Коль так повернулась судьба, что младшему из их рода выпало стать сначала наложником, потом евнухом в гареме, а потом и распорядителем, не стоит плакаться на нее богам. Хорошую жизнь прожил, а тут и вторую прожить доведется. Коль повелителю еще чего в голову не вспадет.
Долгий, прерывистый, задыхающийся крик заметался по переходам и комнатам пустого Ночного Дворца, возвестив, что Государь все же сумел довести сдержанного ойми до высшей вершины наслаждения. Майсар вздохнул и поспешил в гарем, наблюдать, не вздумалось ли невольникам миловаться с посторонними.
В гареме царила тишина. В центральном зале Ночного Дворца, сбившись в тесную кучку, молча сидели наложники, встретившие Майсара перепуганными взглядами. Он сообразил, что отсюда отличить крик наслаждения от крика боли было проблематично, и принялся успокаивать мальчиков. Постепенно те разбрелись по своим комнатам, вернее, по своей - разлучаться бедные пташки отказывались, так и передвигались дружной стайкой. Они и похожи были, как братья, темноглазые, кудрявые, белокожие. Майсар выбирал таких, каким был прежний фаворит повелителя, Айсанги. Но, видимо, стоило выбирать других. Или вообще не выбирать. Вот что с этими делать? Ладно же, что скажет Государь, то и сделает. Одна надежда, что травить мальцов никто не станет.
- Спать ложитесь, птицы. Сегодня вас не призовут, Государь занят.
- Аштэ Майсар, - осмелился подать голос самый старший, тот, которого он самолично выхаживал, Дайрини, - а тот юноша, такой... странный, он кто? У него нет ошейника, но он живет в Ночном Дворце...
- А это, птицы, жених нашего Государя.
- Он же не человек? - пискнул Нийонэ, в его карих глазах светилось любопытство пополам со страхом.
- Жених-то? Он ойми, это народ, живущий далеко отсюда, в горах.
- У него такие уши... и когти, как у кошки, и глаза светятся... - Нийонэ испуганно прильнул к плечу Дайрини, тот погладил его по спине, усмехаясь: тот, кто был в полушаге от могилы, не боится созданий из плоти и крови.
- Ну, главное ведь то, что он по сердцу Государю?
- Аштэ Майсар, а правду бают, что наш Государь тоже не человек, а Великий Змей, повелитель всех вод Уммры?
Майсар оглянулся и понизил голос:
- И еще какой великий, как в дверях поутру застрянет, так потом его жених с час выталкивает из спальни.
- Ньеправда, нье час-с-с! - донеслось от двери возмущенное шипение.
- Ну, чуть поменьше. Не пугай птиц, и так еле дышат.
- Я нье хотел их пугать, - пожал плечами ойми, чуть прогнулся, губы едва заметно искривила гримаска боли. - Я пришел попросить... н-ну... - он смущенно опустил глаза.
- Сейчас все дам, - Майсар понял его с полуслова, заторопился.
Альерао окинул сбившихся в кучу наложников сочувственным взглядом, фыркнул:
- Государь и впрямь великий. Змей. Ага, - развернулся и поковылял следом за распорядителем.
- Очень плохо? - посочувствовал ему Майсар.
- Ньет, я... наверное, я привыкну. Он был осторожен, просто я нье был готов.
- Ничего, это тебе поможет. Как Государь?
- Спит. Майсар, - ойми не называл евнуха «аштэ», не понимая необходимости уважительных приставок, - ты думаешь, я должен согласиться и стать его женихом?
- Думаю, да. Он впервые на моей памяти влюблен в кого-то, а память у меня долгая, как для человека.
- И это не мои проклятые чары? Майсар, - Альерао крепко схватил распорядителя за плечо, почти выпустив когти, - я боюсь. А если мое проклятье падет на него снова?
- Вряд ли это твои чары, Государя сложно зачаровать. Да и не держатся они столько времени вдали от того, кто зачаровывал, а он тебя долго искал. Попробуй дать ему шанс, вдруг, да и получится? Еще и твое проклятье развеет.
Ойми горько усмехнулся:
- Его могут снять лишь те, кто возложил этот камень на мою печень, - он аккуратно, стараясь не слишком шевелиться, лег на широкую лавку, раздвигая ноги, чтобы Майсар мог осмотреть его и смазать заживляющими бальзамами пострадавшее место. - А Государь... он, правда, искал меня?
- Искал. С нарядом твоим свадебным в обнимку спал.
- Альер, альер, ньелла мэ астэро, - тихо рассмеялся ойми и тут же охнул.
- Не дергайся ты. Вот же, одарили боги Государя...
- О-о-о, да... У-у-у, Майсар! Ты мазью мажешь или каленым железом прижигаешь? - когти ойми сняли длинные полоски стружек с дерева лавки.
- Потерпи ж ты минуту, сейчас все охладит, и полегчает сразу.
- Если бы я нье терпел, меня бы тут уже нье было. Был бы вон там, - ойми ткнул пальцем в потолок. - Висел бы и завывал.
- Не думаю, что это бы тебя от меня спасло.
Альерао рассмеялся, вздрагивавшие от боли ушки расслабленно опустились.
- Ты прав. Мне стало легче. Теперь нужно только вернуться в постель. Я обещал ему спать рядом и не убегать ночами.
- Вот, возьми с собой это. На всякий случай.
Ойми с благодарным кивком принял фарфоровую баночку с мазью, пошел назад, плавно и неторопливо.
Скандис уже во сне нетерпеливо дергал хвостом. Альерао еле слышно хихикнул:
- Великий Змей, надо же, - и скользнул на свое место, в кольца змеиного тела, блаженно вздыхая: наг был приятно прохладен, а чешуя его была чуть шершавой, переливалась и мерцала в темноте, и это нравилось ойми. Скандис нащупал его в хвосте, обнял.
- Ноэ, астэро, ана мэ а ноэ, - прошептал ойми в его плечо, и вскоре сам задышал неслышно и сонно.
Утром его принялись будить облизыванием правого уха. Ойми заворчал и попытался спрятать голову под подушку. Ухо облизывать стали еще жарче. Недовольное ворчание перешло в тихий стон, ойми заерзал, прогибая спину и безотчетно потираясь бедрами о то, что оказалось рядом - нечто упругое и теплое, в виде змеиного хвоста. Он прижал это к себе, закогтив, потерся еще энергичнее. Развесил ушки, словно предлагая еще ласкать их. Это желание немедленно удовлетворили. Ойми застонал, вздрагивая и вжимаясь в то, что оплетал ногами, выплеснулся, щедро орошая чешую семенем. И так и не проснулся: было раннее утро, и сон еще слишком крепко держал его в когтях.
- Чудо, - умилился Скандис.
Накусанные этой ночью, распухшие губы ойми так и не додумался смазать чудесной мазью, они были шершавыми и немного воспаленными там, где он прокусил их клыками до крови. На золотистой коже темнели богатые россыпи налившихся за ночь цветом синяков: хоть Государь и старался сдерживаться, но кожа у Альерао была слишком тонкая. Скандис принялся наносить мазь на синяки и следы зубов.
Ойми сонно вздохнул:
- Астэро... - но не проснулся. Ему было хорошо и спокойно.
- Знать бы, что это значит.
Об этом повелитель чуть позже, после утреннего туалета и облачения, спросил у Майсара. Евнух только развел руками:
- О том не ведаю, Государь, но, может быть, знают горцы, живущие в нижних долинах Ирваштора? Рабы, ходившие вчера на рынок, говорили, что их целый отряд приехал в столицу.
- Хорошо, спрошу у них.
Выкроить время между приемом послов от соседей из Инбариса, заседанием Совета и бурными обсуждениями реформы налогообложения морских портов, удалось лишь ближе к вечеру. Посланные в город глашатаи пригласили горцев к Государю, и те, польщенные его вниманием, явились. Скандис с истинно змеиной велеречивостью завел разговор, после чего все-таки поинтересовался, что вообще это странное слово значит. Горцы темпераментно заспорили, размахивая руками и нервируя охрану Государя. Потом их старший поклонился:
- Йэсли это из говора ойми, то можэт значить многойэ, «господин», «тот, кто вышэ», или «владыка». Или «старший». Или «супруг».
- О, вот как, - Скандис опешил на долю секунды, после чего принялся горцев засыпать вопросами о торговле, ремеслах и прочем. Они были горды тем, что повелитель обратил внимание на них, рассказывали все, что он хотел узнать. Только об ойми мало что могли сказать. Старший горец разводил руками:
- Странныэ, Государь, нэ наши, к нам приходят нэвэст просить, дорогиэ подаркэ дарят.
Скандис распрощался с ними поздним вечером, уверил в том, что ждет их караваны на ближайший королевский торг. После вечернего перезвона отправился искать ойми. Тот обнаружился в большом зале Ночного Дворца, в компании младших наложников и рабов. Мальчишки обсели Альерао, устроившегося с ногами на широком диване, рабы, кто не был занят, устроились кружком на полу. Ойми читал книгу легенд, полуприкрыв глаза и водя по строкам пальцем.
- Было у вдовы три дочери, красавицы и умницы были они, ньежные, как лепесток горного мака, красивые, как радуга над водопадом солнечным днем, матери помощницы. Но трех дочерей выдать замуж ньелегко, за каждой оммат дать - одной вдове никак не выходило. Дать оммат за старшую - две младшие бесприданницами останутся, кто возьмет? Горевала вдова, на ручей в горы ходила, горе свое выплакивать. Подхватило горное эхо плач ее, унесло высоко, где в долинах травы и снег соседями бывают. Услышал плач вдовы молодой охотник Каньемаи, что значит «зоркий, как сокол», собрал он большой выкуп - сорок сороков куниц настрелял, да три шкуры медвежьих взял, да кабаргу пожирнее застрелил и мясо ее тонкими полосками завялил с травами горными. И пошел свататься.
Скандис встал за дверями, слушая сказку и улыбаясь.
- Вечером глубоким к дому вдовы он пришел, трижды в двери ее постучал и речь свадебную завел. Вышла женщина, в темноте нье разобрала, кто перед ней, человек ли? Или дух горный явился? Но когда увидала выкуп, нье раздумывая, старшую дочь вывела за двери, охотнику Каньемаи руку ее вручила, шитым поясом перевязала. Зазывала на угощение, но Каньемаи отказался, жену на руки подхватил и бегом в горы бежать пустился, - напевным речитативом выводил ойми, завораживая своих слушателей.
Скандис улегся на свои кольца, слушать сказку далее. Интересно было, куда вдова девала оставшихся двух дочерей. Ойми не разочаровал его, продолжая читать:
- Год прошел, зимние бури пролетели, ручьи весенние отзвенели, лето настало, пора среднюю дочь замуж выдавать, да заговорили в деревне, что отдала вдова старшую горным духам, на верную смерть отправила. Никто с вдовой знаться нье хочет, никто сватов нье шлет. Запечалилась женщина, снова к ручью горному отправилась, над водой рыдать о горе своем. Донесло эхо плач ее до горных пещер, услыхал его молодой проходчик Инкельраи, что значит «камни ведающий», собрал богатый выкуп: бериллы, что как вода горных озер, чисты, аметисты, цветом, как первоцветы на снегу, серебро самородное, да карбункул, что в ночи сияет, как звезда, приложил, да золотого песку толику малую.
Скандис заслушался, разлегся на кольцах. Ойми продолжал, а перед глазами слушателей словно воочию разворачивалось все действо:
- К восходу старшей луны, Ньиэль, пришел Инкельраи к дому вдовы, свадебную речь завел. А когда Ульэль на небо путь торить стала, увел из селения среднюю дочь вдовы, свадебным поясом рука об руку с нею связанный. Пуще прежнего народ шуметь начал, да вдове и горя ньет, с младшей дочерью в богатстве, как сыр в масле купаются.
Поделились охотник и рудознатец своей удачей в горном селении своем, невестами похвалились. Услышал то Саньедаи, бедный лекарь, чье имя значило «шепот трав». Но нечего было ему собирать в выкуп, кроме «горной крови», волшебной смолы, коей камни врачуют свои трещины, а люди - раны. И все же решил Саньедаи спуститься к селению и посмотреть хоть издалека на младшую дочь вдовы. Шел он, шел, и услыхал вдруг плач девичий в стороне от тропы. За обрыв заглянул - а там девушка едва за корень держится, над пропастью вися, вот-вот уже руки усталые разожмутся. Вытащил ее Саньедаи, царапины и ушибы «горной кровью» смазал, вывихнутые руки вправил. До дому ее проводил. А она его в награду в щеку поцеловала. Запала ему в душу девица, стал он каждую ночь с гор спускаться, цветы ей дивные носить, сказки странные сказывать.
- А дальш-ш-ш-ше? - Государь все-таки не утерпел.
Никто не шелохнулся даже, не отреагировал на голос Скандиса. Только ойми улыбнулся, глянул ему в глаза и продолжил рассказывать. Теперь-то стало ясно, что он не читал эту легенду, вряд ли в собрании сказок были и те, что сложили ойми, а рассказывал ее по памяти, одновременно своим странным способом читая другую книгу.
- Лето и весну, и осень Саньедаи к девице своей захаживал, что мог - то дарил: то мазь чудодейственную целебную для матушки, то масло из горного шиповника, для нее самой, ароматнейшее. Венки из трав нездешних плел. Зимой ягоды моченые да орехи каленые таскал, будто бурундук полосатый. А весной решился: собрал в туес лучшие травы да коренья, за которые на равнине лекари полновесным золотом платили, «горную кровь» в отдельную тряпицу сложил, чистую рубаху надел и пошел свататься.
Наг внимательно слушал. Ему стало ясно, что ничем хорошим история третьей дочери вдовы и лекаря-травника кончиться не может. Было интересно лишь: расскажет жестокосердный ойми ее птицам до конца, или пожалеет мальчишек?
- Вышла к нему вдова, на подарки только глянула - рассмеялась, пообещала злого пса с цепи на «женишка» спустить. И дочь не послушалась, хотя та плакала-просила ее с травником отпустить. Заперла она девушку в высокой горнице, на три засова и замок медный. Сватался уже к ее младшенькой староста деревенский, на богатства вдовы глаз положивший. Зачем же за нищего нелюдя дочь отдавать? Да только девушка, дождавшись, когда мать уснет, через окошко вылезла, пояса и рушники в веревку связавши, и кинулась за любимым своим вослед.
Скандис, казалось, слушал не столько саму сказку, сколько голос Альерао.
- А дальше, Аль, дальше? - младший наложник подергал задумавшегося и приумолкшего ойми за рукав. Тот встрепенулся.
- Дальше? - он мог бы рассказать правду, что девушка сорвалась ночью, в обманчивом лунном свете, с тропы и разбилась, а ее возлюбленный ойми, отыскав ее на рассвете, от горя отравился рядом с ней. Их похоронили там же, у крохотного водопада, который сейчас зовется Слезами Влюбленных. Но сказал совсем другое:
- Они встретились на рассвете, и жили долго и счастливо.
- Какая красивая сказка, - наложники пришли в искренний восторг.
- А теперь марш по постелям. Весь язык с вами отболтал, - Альерао легким шлепком отправил Нийонэ в сторону ведущего в спальни перехода, поднялся, улыбаясь Государю.
- Ч-ш-што, реш-ш-шил лично з-с-санятьс-ся гаремом для меня? - поддразнил его наг, обвивая Альерао хвостом.
- Им скучно, они еще дети, - ойми фыркнул, - мне легко с ними.
Скандис нежно поцеловал его.
- Идем в сокровищницу? Мне надо выбрать вещи для торга.
- С оннирэ? Я видел, как они шли во дворец. Только нье вздумай сказать им обо мне.
- И не подумаю. Идем, раз я обещал с ними поторговать, надо исполнять обещания. Они сказали, что хотели б сторговать украшений для жен и невест.
Ойми кивнул и вдруг привстал на цыпочки и поцеловал его в уголок губ. А потом резко развернулся и зашагал вперед. Скандис расплылся в счастливой улыбке и поспешил следом.
Альерао не знал, что заставило его сделать то, что он сделал. И потому он злился на себя, мысленно ругаясь самыми черными словами, которые знал. Мало того, что он добровольно, ну, почти добровольно отдается Государю, так еще и лизаться к нему лезть вздумал! Неужто проклятье и на него подействовало?
Скандис о его мыслях не знал, потому безмятежно улыбался.
- А вот и сокровищница. Рядом с тобой это всего лишь мертвые камни и тусклый металл, но тебя превзойти в красоте не могут все краски мира.
- Смеешься надо мной? - нахмурился ойми. - Нье надо так. Я нье красив, любой твой наложник прекраснее меня в сотню раз.
- Я говорю искренне.
Мальчишка вскинул голову, посмотрел ему в глаза так, что Государю на миг показалось, что он падает в них, как в сияющие синие окна в сером тумане.
- Да, ты нье лжешь... И это странно.
- Почему странно? Ты очень красив.
Альерао усмехнулся:
- Когда-то очень давно меня дразнили огнеперкой.
- А что в этом такого?
- А ты видел когда-нибудь эту рыбку? У нее большой рот, растопыренные плавники, - он развернул уши и подергал ими, как рыбьими плавниками, - и она цветом, как мои волосы. У нас считается, что такой цвет подобает женщине, а не мужчине.
- А как по мне, ты самое прекрасное, что есть в этом мире.
- Давно ли ты так думаешь? - скептически повел бровью ойми.
- Последние полгода, Альерао.
Мальчишка не нашелся, что сказать, повернулся и побрел вдоль стен и выставленных рядами сундуков, рассматривая королевскую казну. Это могло показаться странным, но он до сих пор не ориентировался в денежной системе Уммры. В горах ему были не нужны деньги, а здесь... в гареме они тоже были без надобности, а когда сбежал, воровал лишь еду. Он поднял золотую монету, ощупал ее, царапнул коготком. С аверса на него надменно смотрело лицо, похожее на Скандиса, каким тот должен бы стать в зрелости.
- Как оно называется?
- Золотой саат.
- А кто это?
- Это отец. Я не стал чеканить монеты со своим профилем.
- Он жив? - ойми вернул монету на место, подобрал серебряную, с женским профилем, увенчанным короной из цветов. - А это?
- А это матушка. Они оба умерли...
- Да не будет на их лунном пути камней и снегов, - Альерао прижал сцепленные в замок руки к груди, потом к губам.
Скандис кивнул, посмотрел на монету, бросил ее в сундук. Ойми присел у небольшого, но вместительного сундука с жемчугом, лунно-голубым и крупным, как вишни. Запустил в него пальцы, усмехаясь.
- Вот столько мой отец заплатил за матушку выкупа. Он долго добывал «улыбку моря», пока не собрал столько, чтобы наполнить большую миску.
- Он любил ее?
- Я не знаю. Мне было четырнадцать, когда боги прокляли, в таком возрасте обычно не особенно задумываются о любви между родителями. Но он носил ее на руках, пел ей песни и дарил цветы.
- Наверное, любил.
Ойми наклонил голову, выбирая из кучи жемчуга не самые крупные. Он старался дышать ровно и не шмыгать носом, и вообще загнать разворошенные воспоминания назад, в клетку своей памяти.
- Горцы любят жемчуг. У тебя есть украшения с ним? - голос прозвучал спокойно и тихо, как и требовалось.
- Да, сейчас посмотрю, - Скандис перебрал сундуки, высыпал из одного гору украшений.
Альерао выбрал с десяток височных колец, украшенных филигранью и подвесками с жемчугом, пару шейных украшений, поясняя:
- Одно себе заберет старший, так положено по обычаю. А второе он привезет деревенскому Голове. А остальные украшения можно подобрать подешевле. Только не кольца, астэро, можно браслеты, серьги, кулоны.
- А в каком значении ты меня так называешь? - Скандис ссыпал кольца обратно в сундук.
Ойми в замешательстве несколько секунд смотрел на него, постепенно заливаясь краской, потом развернулся и умчался прочь из сокровищницы, так и не ответив. Скандис сложил товары в небольшой сундук, прихватил его наружу. Выставил мастерам, наказав продавать, за сколько дадут. И пополз искать Альерао. Ни в библиотеке, ни в Ночном Дворце, ни в комнате ойми его не было, Майсар сказал, что он не появлялся, как ушел с Государем. Скандис отправил теней. Верные слуги отыскали пропажу в тренировочном зале. Мальчишка почти всерьез дрался с одним из гвардейцев. Вернее, дрался тот, а ойми танцевал, порхал, как легкоперая птичка, время от времени ловил на лезвие удары человека, спускал их, не пытаясь противопоставить свои невеликие силы силам тренированного бойца.
Скандис немного успокоился, отправился навещать придворных, возникая у тех за плечом, как призрак укоризненной совести. Едва не довел до сердечного приступа советника по финансам, что можно было бы расценить, как признание в нечистой совести.
- Воруем? - душевно поинтересовался Государь. - Казну понемногу растаскиваем?
Советник только возмущенно сверкнул на него глазами. Кристальной честности был человек, один из немногих, а шутка Государя была уже традиционна. Беда только в том, что советник был глуховат, а Скандис постоянно забывал об этом.
- Работайте, аштэ Кирхиз, работайте, - наг похлопал его по плечу и отправился проверять моральную устойчивость подданных дальше.
После гонга во дворце мало кто оставался занят, слуги расходились по комнатам, рабов запирали в отведенных им помещениях, придворные, если и задерживались, то старались или затаиться, или делать вид, что проводить банкет ополночь - самое естественное для них занятие.
- Вы, наверное, очень хотите покормить своего Повелителя? - вкрадчиво интересовался Скандис от дверей. Ответа обычно не дожидался, да и смотреть на окаменевших от ужаса подданных становилось неинтересно. Вовремя отреагировал только закаленный уже всем на свете Найхар, сразу поднес повелителю кубок, супруга советника тоже визжать и падать в обморок не стала, от растерянности предложила Государю пирожное. Он отдал должное угощению, пожелал спокойной ночи и отправился туда, куда тянуло со страшной силой, и вокруг какого места он наматывал сужающуюся спираль по дворцовым переходам.
Наконец, он устроился ждать ойми на выходе из тренировочного зала. В проем ему было видно, как мальчишка дерется, и вживую, а не через тени, смотреть на это было куда занятнее. Коса растрепалась, как мочало, лоб блестит от пота, уши воинственно прижаты, клыки оскалены, в глазах огонь. Рубашка уже промокла от пота насквозь, но ойми ее не снял, и Скандис знал, почему: не хотел выставлять на всеобщее обозрение следы проведенной с Государем ночи.
Наконец, гвардеец опустил меч, давая отмашку на конец поединка.
- Достаточно, аштэ Альерао, - он кивнул ойми, усмехаясь тепло и понимающе. - Идите в купальню. Но сначала вот, - гвардеец поднял с лавки короткий плащ, закутал в него тяжело дышащего ушастого, - это чтоб вас не протянуло сквозняком, пока идти будете, зимние ночи обманчиво-теплые, - и подтолкнул к выходу.
Альерао обернулся, кивнул ему:
- Намаль, Кеймар.
- Намаль, аштэ Альерао, - улыбнулся человек.
Скандис сам скользнул внутрь, усмехнулся:
- Ну что, Кеймар, загоняли тебя?
Гвардеец вытянулся в струнку, отсалютовал тренировочным клинком:
- Да, Государь.
Ойми замер на полушаге, опустив глаза.
- Ступай в купальню, Кеймар дело говорит, - Скандис поправил на нем плащ. - А я пока сам разомнусь.
Альерао молча метнулся прочь из тренировочного зала. Кеймар, вытерев пот со лба, взмахнул рукой:
- Прислать вам Оттайра? Он недурно управляется с секирой, составит вам пару в тренировке.
- Да, было бы неплохо. Хоть вспомню, с какой стороны оружие держат.
Десятник послал за своим гвардейцем прислуживающего раба, усмехнулся:
- Все вы помните, Государь. В прошлом году на тренировках по весне нас только так гоняли. А позвольте, спрошу?
- С-с-спра-ш-ш-ивай, - согласился наг.
- Мальчика вашего кто тренировал? Уж больно стиль у него редкий, я такой только однажды встречал.
- А где встречал? Может, тот и тренировал...
- Да, дома, - десятник Кеймар развел руками, - и вряд ли старик Маштэ мог его тренировать, умер он, я еще мальчишкой был.
- Ну, этот «мальчик» меня старше, так что мог.
Кеймар аж побледнел:
- Быть не может, Государь... Это что же, тот самый Проклятый, о котором у нас легенды ходили?
А Скандис вспомнил, откуда родом этот человек - из предгорий Ирваштора.
- А расскажи-ка мне эту легенду, - задушевно просвистел наг, приобнимая гвардейца за плечи мертвой хваткой. - Нашепчи на ухо своему Государю.
Кеймар вздохнул:
- Да... там столько легенд о нем, что я все и не упомню, хотя у нас самая страшилка для детей - Проклятый ойми. Говорят, что родился он в Алое троелуние, когда Ульэль восходит первой, и горе тем, кто позволит новорожденному увидеть Сестру Крови, затмевающую разум. Говорят еще, что по недосмотру матери ребенок вдоволь нагляделся на Ульэль. Ойми, они же не люди, - десятник осторожно посмотрел на Государя, сказал: - питаются они... иначе.
- Да в курсе я, в курсе, чем он питается, ты мне расскажи про условия проклятия.
Кеймар развел руками:
- Это мне неизвестно, Государь. Кто-то говорит, что он будет невольником, пока не научится смирению, так и будет возвращаться в Ирваштор, а его оттуда увозить будут в цепях. А кто-то говорит, что пока не научится сострадать его каменное сердце, будет он мучиться сам.
- То есть, какие-то условия у этого проклятия все-таки существуют?
- Да они у любого проклятия существуют, только кто ж их вспомнит, через три тысячи лет-то?
- А придется... - наг выпустил гвардейца. - Где там мой противник?
С явившимся секирщиком он тренировался, пока не устали оба, давая Альерао время привести себя в порядок и немного успокоиться. И какой злокозненный божок дернул его за язык там, в сокровищнице? Ну, узнал, что значит «астэро», ну и молчал бы, в конце концов, узнал бы и остальное.
Вернулся Скандис к себе, прямиком в купальню, плюхнулся и блаженно зашипел, прикрывая глаза и вытягивая хвост. Так странно: вот полгода назад он даже не помышлял, что будет спокойно передвигаться по Янтарному Дворцу в истинном облике, а теперь даже желания сменить ипостась на двуногую нет. Удобно же, правда, с отвычки вечно кончиком хвоста то вазу в коридоре задевает, то статую, то гвардейцу по ногам проползет. Ну ничего, зато слугам весело и лекарям скучать некогда.
- Почьему ты спросил? - безо всяких обращений, так, словно продолжали начатый разговор, прозвучал вопрос неслышно возникшего на бортике бассейна ойми.
- Мне было интересно. Иди сюда, вода замечательная.
- Я только что искупался, - ойми издал тихий смешок. - Ты, правда, Вьеликий Змей?
- А по мне не видно, что я весь такой змей? Насчет великого не скажу, отец был раза в три крупнее, но он и во дворец не заползал.
- Ньет, я не о том. Ты - бог? Ну, - ойми смутился, поерзал, - то есть, ну...
- То есть, что? - Скандис не понимал.
- Если ты - божественной природы, то, мог бы узнать, сколько еще наказания мне отмерено, - Альерао немного успокоился, но было видно, что над этим он думал долго и серьезно.
- Боги - это всего лишь сильные маги. Я проверю, настолько я силен в искусстве чар, чтобы узнать такое.
Ойми задумчиво покачал головой:
- Насколько сильным должен быть маг, чтобы наказать так?
- Может, и не очень. Главное, чтобы ты сам знал, что проклят. Ты веришь в это, проклятие усиливается. Даже я так могу, это несложно.
- Тогда почьему те, кто жаждал обладать мной и брал насильно, в ближайшее троелуние сходили с ума? Я - нье маг, Скандис, и нье в моих силах свести кого-либо с ума.
- Тебя не учили быть магом, это совершенно иное. Ты подсознательно желаешь избавиться от них, ты веришь, что проклятие подействует. На самом деле, совершенно инертных в плане магии существ нет.
Ойми вздохнул:
- И что же, если я поверю, что проклятия больше нет, оно рассеется?
- Да. Но тебе нужно в это действительно поверить, а не просто сказать себе, что его не существует.
- Слишком долго я с ним жил, чтобы просто поверить. Когда в блеске молний с неба спускается сам Маннуз, и его проклятие ложится на горло ошейником, сложно не поверить в него. Я до сих пор чую его, - ойми потер шею.
- Ничего, любое проклятие можно разрушить.
Альерао только кивнул, он не поднимал взгляд на нага, расположившегося в неглубоком бассейне. Только следил краем глаза за тем, как медленно извиваются в воде черные, переливчатые кольца. Скандис приподнялся к нему.
- Как ты красив, - ойми дотронулся до границы чешуи на бедре нага, легко проследил путь капельки воды по коже.
- Ты не представляешь, как красив ты, - его взяли на руки и увлекли в бассейн
- Ай-е! Ну что ты делаешь?! - ойми возмущенно забился, легкий шелк одежд облепил его, заколыхался в воде, всплывая пузырем. Наг смеялся, кружил его. Обвивал хвостом, казавшимся ойми просто бесконечным, а чешуя, да по мокрому шелку - совершенно бесстыдной лаской.
- С-с-сокровищ-ш-ш-ш-ше.
- Ньет... ну... Скандис же... - ойми уже не отбивался от поцелуев, хотя и пунцовели на скулах цветы румянца, но губы он подставлял охотно и безбоязненно.
- М-м-м?
- Нье здесь же...
Но возражения ойми прошли мимо сознания повелителя, наверное, потому, что сам Альерао не слишком уж и сопротивлялся, лишаясь одной за другой деталей одежды.
- А почему не здесь? - Скандис все-таки оторвался от его уха.
- Потому что это нье Ночной Дворец, здесь слишком много лишних ушей.
- Я оторву их все, - пообещал наг. - Никто не посмеет подслушивать, тени позаботятся об этом.
Ойми фыркнул и сдался на милость повелителя, с любопытством смотря, как тот склоняется над ним, и не делая попыток оттолкнуть от уязвимых груди и живота, как всегда. Скандис трогал их бережно, еле касался языком. Альерао проскрежетал когтями по мрамору бассейна, выгибаясь за прикосновениями, безмолвно раскрыв рот и крепко зажмурившись. Это было похоже на ласки ушей, но немного по-другому. И так же остро. Скандис облизывал его сосредоточенно, пытаясь заставить открыться. Он все же добился полузадушенного стона, ойми крепко впился клыками в свое же запястье, по руке поползли капельки алой крови, растворяясь в воде.
У Скандиса желание было не столько слиться в любовной горячке, сколько приласкать Альерао. Мальчишка извивался в его руках, под губами, неосознанно хватал за волосы свободной рукой, и тихо, но так нежно постанывал, что хотелось продолжать бесконечно. Наверное, так и должна была ощущаться эта самая любовь, о которой столько вздыхали в гареме ночами. А о том, что ревнует ойми, и ревнует давно, он вообще старался не задумываться. Эта ревность пока не имела ничего общего с нежными чувствами, она была ревностью Змея, чье сокровище вздумало своевольно покинуть предназначенное ему место. И с ней Скандис намеревался справляться сам.
- Астэро... а-а-а...астэро мэ! Дис-с-с-с!!! - ойми зашипел почти так же, как шипел Государь, выплескиваясь, и откинулся на бортик, глядя куда-то в потолок пьяно и бессмысленно, почти в обмороке. Наг унес его в бассейн, в свои кольца. Чувствовал себя он очень странно. Дисом его называла мама, и со дня ее смерти больше никто не осмеливался так звать Государя Уммры. Скандис перебирал волосы ойми, трогал его уши. И, естественно, первым, что услышал от пришедшего в себя Альерао, был неизменный вопрос:
- Почьему?
- Почему что, сокровище?
- Почьему ты не... не взял меня?
- Увлекся ласками. К тому же, я не всегда пристаю с намерением тебя поиметь там же, где пристану. Иногда я просто ласковый.
- О.
Мальчишка... а ведь он и в самом деле мальчишка, подумал Скандис. Сколько, он сказал, ему было, когда его прокляли? Четырнадцать? Ребенок, пусть и трехтысячелетный, но вряд ли повзрослевший душой хоть немного.
- Есть хочешь?
- А ты хочешь со мной на охоту? - неуверенно улыбнулся ойми.
- Пойдем. А на кого охотиться будем?
- Ну, я охочусь на птиц или прыгунов. Их потом можно поджарить на костре.
- Хорошо, давай, поохотимся.
- Переоденься, и жди меня там, где угол восточной и северной стены Ночного Дворца, - ойми выпутался из его колец, помедлил и все же снова быстро коснулся его губ мимолетным поцелуем. И убежал к себе.
Скандис метнулся в свои покои, перешел все-таки в двуногую ипостась. Он оделся в неброский охотничий наряд, пытаясь представить, как мальчишка выбирался из дворца? Не первый ведь раз! Впрочем, сейчас не это главное.
Ойми свалился на него с неба. То есть, он-то спрыгнул со стены, но она была высока и почти неприступна, потому Государю так и казалось, что ойми где-то прячет крылья. Скандис поймал его чисто машинально. Мальчишка зашипел, выдрался из его рук, оправил рубашку и кивнул:
- Идем, до рассвета еще далеко, успеем поохотиться.
- Веди меня, сокровище.
Альерао шел в степь, двигался легко и грациозно, бесшумно, как охотящийся кот. И так же прыгнул, с места, длинным, красивым прыжком, и из высокой травы уже поднялся, держа в руках толстого, пушистого прыгуна, отъевшегося за осень и еще не подрастерявшего весь жирок. Глаза ойми светились охотничьим азартом, он впился в шею зверька, поднимая его, в несколько глотков выпил из него всю кровь. Скандис поаплодировал ему.
- Ловко ты охотишься.
- Нье всегда, я нье самый лучший охотник, - фыркнул ойми, облизывая окровавленные губы и сплевывая шерстинки. И снова бесшумно умчался вперед, через несколько минут явившись с новой обескровленной тушкой.
Скандис насобирал веток в ближайшем же кустарнике, причем, лениво – с помощью теней, развел костер. Разделывал тушки ойми сам, ловко орудуя когтями. Но резать на куски отдал все же повелителю, у которого был нож.
- Я их сырыми ел, когда сбежал.
- Ну, сейчас поешь горячего.
Мясо жарили на длинных оструганных прутиках, оно, без соли и специй, почему-то показалось Скандису самым вкусным, что он ел в жизни. Может, потому, что рядом был Альерао. У мальчишки блестели от мясного сока и жира губы, сияли глаза, он открыто смеялся и рассказывал, как жил в бегах, как воровал еду, а однажды украл мешок с зерном, и не мог придумать, что с ним делать, пока не догадался приманить на него птиц. Тогда он наелся почти досыта.
- Бедные глупые птицы.
- Наверное, они тоже были голодны. Я сделал доброе дело: и их от мук избавил, и себя, - смеялся ойми, хищно скалил острые клыки. Далеко на западе закатывались за горизонт луны, почти полные, снова почти вставшие в одну линию - близилось зимнее троелуние.
- Нье боишься? - Альерао придвинулся к повелителю почти вплотную, заглянул в глаза. - Вдруг, я снова сведу тебя с ума?
- Больше, чем уже есть? Вряд ли, сокровище.
- Кто знает?
У губ Альерао был привкус крови, а клыки почему-то казались острее и царапали губы Скандиса. А потом коснулись его горла, в легком намеке на укус. Наг откинул голову назад. Это было почти не больно, и походило на неумелую ласку больше, чем на что-то еще.
- Вот так, - прошептал ему напившийся крови ойми, целуя и слизывая еще вытекающие из ранок капли, - останется след.
- Ничего, пускай, Мне нравятся следы от твоих клыков.Код для обзоров
Вопрос: Спасибо нам? И молочка-а-ау!
| 1. Спасибо, Кошачьи! |
|
191 |
(100%) |
|
|
|
| Всего: |
191 |
@темы:
слэш,
фэнтези,
закончено,
История тринадцатая,
Шестигранник
-
-
26.01.2014 в 23:11спасибо огромное за главу, она прекрасна))
-
-
27.01.2014 в 00:22Что же будет на зимнее троелуние... что-то ведь будет)
Радует, что отогревается мальчик, оживает. У того слова ведь есть и ещё как минимум одно значение, да?
-
-
27.01.2014 в 00:34Самые первые строки...
-
-
27.01.2014 в 00:34-
-
27.01.2014 в 00:46Iriadum, обязательно будет)))) В следующей главе)))) А вот иных значений у слова "астэро" нет, но ойми и сам толком не знает, в каком значении он использует его, или "господин", или "супруг".
А песенка в точку, и даже не первые строки, а целиком.
zolotko79, ну, вряд ли наг станет таким уж кроликом))))))
-
-
27.01.2014 в 01:00Ну, как-то так...
Мне кажется, что мальчику (и пофиг, что ему дофига лет) необходима твердая спина и уверенная рука
-
-
27.01.2014 в 01:16-
-
27.01.2014 в 01:19-
-
27.01.2014 в 02:46-
-
27.01.2014 в 04:21-
-
27.01.2014 в 06:23спасибо!!!
-
-
27.01.2014 в 10:50-
-
27.01.2014 в 10:55-
-
27.01.2014 в 11:01-
-
27.01.2014 в 12:42-
-
27.01.2014 в 17:25-
-
27.01.2014 в 17:58-
-
27.01.2014 в 21:04спасибо, ваши герои прекрасны)))
-
-
27.01.2014 в 23:49