Авторы:
Таэ Серая Птица и
Тай ВэрденЖанр: фэнтези
Тип: слэш
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: гаремная история! Насилие и кровища!!
Предупреждение 2: выкладывается по мере написания и правки текста.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ 3: ВСЕМ ЖЕЛАЮЩИМ ПОЗЛОБСТВОВАТЬ!
Ваши комментарии будут стираться немедленно. Не нравится - не читайте. Вас сюда не звали и общаться с вами не будут. На сторонние обсуждения авторам плевать. От авторов: Как всегда большая и настоятельная просьба - уважаемые наши ПЧ! Пожалуйста, комментируйте, обсуждайте, нам важно ваше мнение, оно помогает работать над текстом! Все найденные ляпы, ошибки и нестыковки несите нам, мы поправим! И, конечно же, заранее спасибо вам!Глава девятаяАльерао уже год был полновластным хозяином в замке Лашшан, хотя за советами и обращался к Майсару. Теперь же, после необходимых процедур, оба они валялись на широком жестком ложе ойми и обсуждали то, что необходимо приказать сделать на ближайшие несколько дней. То, что ни повелитель, ни советники, ни их эскорты не уедут еще как минимум два дня, было ясно, и следовало отправить слуг за продуктами, распорядиться приготовить гостевые комнаты, спальню для Государя, кабинет для него же, проверить купальни, казарму и конюшни, чтобы солдат тоже сытно накормили и удобно устроили.
- Я помню, как лет пятьдесят назад советники за ним на запад бегали, прихватив только запасные штаны и отчеты. Постарели мы все, постарели.
- Ты-то теперь молод и красив, - фыркнул Альерао, не удержался от соблазна немного подразнить Майсара - поцеловал его в плечо, прямо в оставленный Государем яркий след укуса.
- О бо-о-оги...
- И совершенно полноценен, - как ни в чем не бывало, продолжил ойми, проводя по обнаженной спине распорядителя кончиками пальцев, чуть задержав руку на крестце. Майсар реагировал совершенно однозначным образом, неосознанно льнул к ойми.
- Государь ведь теперь тебя точно не отпустит, - Альерао легко перевернул его на спину, прошелся короткими поцелуями по его груди, нежно и осторожно.
- Почему... ах-х-х...
- Потому что наш Государь - собственник, каких мало, - рассмеялся ойми, продолжая ласкать его, обводя следы, оставленные Скандисом, целуя и вылизывая чуть шершавым языком чистую кожу.
- У него есть ты, - Майсар сбился на стон.
- И что? Неужели ты думаешь, это ограничит Диса? Да и я не потребую от него такого никогда.
Ойми осторожно раздвинул ноги Майсара, выцеловывая его бедра, касаясь только что аккуратно лишенного волос лобка, не спеша приступать к более серьезным ласкам. Бывшая жемчужина гарема, снова воссиявшая в прежней красоте, только стонала, не понимая, как вообще поступать в таком случае - вроде как это он должен трудиться на ниве телесных наслаждений.
- Расслабься, Майсар, я не сделаю тебе больно, - обольстительно лился в уши мелодичный шепот ойми-искусителя, а потом тот прильнул к нему, вобрал в горячий рот все чудом восстановленное естество.
От стонов Майсара птицы сразу сгрудились под дверями комнаты, горя желанием узнать, с кем там ойми, если Государь в зале, а они все здесь. И голос был им незнаком, и никого нового не привозили в замок. А рабы все были лишены возможности доставить удовольствие наложникам.
Альерао не торопился, в отличие от горячего и нетерпеливого в своем желании удовольствий Государя, да и хотел он не получить, а дать его полной мерой своему любовнику. Как выяснилось, Майсар соблазнять и распалять желание умел даже стонами. А Альерао, как ведущий, был нежен и ласков, являя собой разительный контраст с повелителем. Именно от этого контраста, от обволакивающих, как теплое молоко, ласк, у Майсара окончательно сорвались все рамки.
Птицы изнывали под дверями от любопытства. И еще кое-чего. Им всем было уже от пятнадцати до восемнадцати лет, молодые, здоровые тела требовали свое. Старший, Дайрини, уже заглядывался на командира полусотни, охранявшей Лашшан, но без позволения Майсара или Альерао не смел даже подать ему знак. Нийонэ, пожалуй, был единственным, кого зов плоти пока еще обошел, но и он сегодня ощущал неясное томление, слыша стоны из комнаты ойми. Хотя уразуметь толком, что творится, так и не смог. Наконец, после особенно проникновенного, больше похожего на заглушенный ладонью крик, стона они услышали смешок ойми и вкрадчивое, нежное:
- Хорошо тебе, синеглазый?
Птицы быстро упорхнули в угол подальше и принялись шепотом обсуждать, какие тут синеглазки есть вообще.
- Это было бесчеловечно, Альерао, - Майсар рассматривал след от собственных зубов на ребре ладони и беспомощно улыбался.
- Так я и не человек, - хихикнул ойми.
- Теперь птиц сам успокаивать будешь?
- Конечно, я же взял на себя заботу о них. Не беспокойся, я справлюсь. Отдыхай, - Альерао принес миску с розовой водой, протер намоченным в ней полотном измученное ласками тело юноши и прикрыл его простыней. Помог напиться и вышел, оставляя в покое и одиночестве.
Птицы вытянулись в струнку, уставившись на него с одним вопросом в глазах: «КТО?» Ойми усмехнулся, поманил их в любимый уголок замка - крытую галерею, где на толстых коврах лежали подушки и стояли низкие столики для прохладительного питья и фруктов. Сейчас легкие плетеные из лозы ставни, закрывающие галерею от зимних ветров, были свернуты и подняты, и солнце заливало ее своими лучами, клонясь к западу.
- Рассказать вам сказку, мальчики? - разлегшись на коврах, лукаво сощурился ойми.
- Рассказать, - сразу же обрадовался самый младший.
- Нийонэ-э-э! - простонали остальные, но перечить никто не стал, все приготовились внимать.
- В одной благословенной богами стране правил великий и могущественный маг, чья сила была сравнима с силой Маннуза. И был у него обширный гарем, и в гареме этом звездой сверкала яркая жемчужина ночи, прекраснейший из прекрасных, синеглазый наложник, купленный еще ребенком, взращенный рабами, обученный и взлелеянный ими. Государь звал его на ложе чаще всех, почти еженощно, одаривал его драгоценными подарками, осыпал милостями... - ойми замолчал, потянулся за кистью винограда.
- А да-а-а-льше? - нетерпеливо протянул Нийонэ.
- А дальше шли годы, наложник взрослел, ему исполнилось двадцать лет, затем двадцать пять, и жемчужиной гарема стал другой. А синеглазое сокровище, с которым повелитель не желал разлучаться, было подвергнуто жестокой операции, и стало евнухом, а после - распорядителем Ночного Дворца. И так снова шли годы, неспешно, как вода, пока однажды, удалив от себя гарем и его распорядителя, повелитель не узнал о том, что того постигло несчастье, и болезнь приковала его к ложу навсегда. Но мы же помним, что он был магом, этот милостивый повелитель? Он вернул человеку не только здоровье, но и молодость, и... некие еще утраченные, казалось бы, навсегда, возможности.
Птицы сообразили, уставились на ойми, потом повернули головы в сторону его комнаты.
- Майсар, любимое синеглазое сокровище Государя, - подтвердил тот, усмехаясь.
- Молодость?
- Здоровье?
- Э-э-э???
- Государь - великий маг, он может все.
- А как сейчас выглядит аштэ Майсар?
- Он очень красив, - улыбнулся ойми. - И его звание сияющей жемчужины Ночного Дворца вполне заслужено им. Когда он отдохнет и выйдет, вы сами его увидите. А теперь несите каламы и бумагу, позанимаемся, пока есть время.
Птицы расселись, готовясь внимать уроку. Ойми надиктовал им задание, наказав сидеть и заниматься, сам же унесся отдавать приказания слугам, гонять рабов, присматривать за уборкой, время от времени появляясь на галерее, чтобы проверить работу учеников, похвалить и помочь, если что-то не получалось. А не получалось у Нийонэ, он не мог ничего написать, буквы причудливо переставлялись местами в его упражнениях. Хотя читал он уже хорошо, и на память не жаловался, и в счете был едва ли не первым. Альерао такое уже встречал, и знал, что помочь здесь не получится, эта особенность неисправима. Все, что он мог, это ободрить подростка, похвалить за усердие. Нийонэ расстраивался до слез, он очень хотел уметь писать так же, как остальные.
- Будь терпелив и упорен, малыш, и еще не старайся писать быстро, лучше медленнее и внимательнее, и однажды у тебя все получится. Расслабь руку, держи калам ровнее, - Альерао склонялся над ним, обнимал, заставляя держать спину ровно, клал свою когтистую узкую кисть поверх его кисти и показывал, как правильно.
Однако ничего не выходило. А потом все прервали урок, разинули рты и уставились куда-то за спину Альерао. Тот тоже обернулся, посмотреть, что же их так удивило, что птицы даже забыли о дисциплине. Там стоял Майсар, кутающийся в одно из полупрозрачнызх покрывал, которые так нравились на его теле Государю.
- Присаживайся, - с улыбкой кивнул ему ойми, - послушаешь, как мы учимся. Я уже все закончил с приготовлениями, рабы скоро накроют обед в белом зале.
- Хорошо, - Майсар опустился на подушки.
Птицы все-таки вернулись к уроку, кроме Нийонэ, который так восхищенно таращился на Майсара, что даже покашливание товарищей игнорировал.
- Не отвлекайтесь, мальчики, - одернул их ойми. - Нийонэ, налей Майсару чаю, малыш, и подай сладости.
Если уж мальчишка очарован до полной потери соображения, не стоит на него давить, заставляя насильно делать то, что получается плохо.
Чай и сладости Майсару поднесли сразу же. Тот улыбнулся, кивком поблагодарил. Нийонэ так и замер, как зверек из дальних степей. Альерао поймал взгляд Майсара, изобразил выразительную пантомиму, значившую: «Очаровал? Вот и разбирайся теперь сам», и вернулся к уроку, диктуя птицам проверочный диктант. Майсар погладил Нийонэ по волосам и мягко посоветовал:
- Вернись к уроку, я никуда не уйду, обещаю.
- А... я... да, аштэ Майсар, хорошо, - Нийонэ вспыхнул до корней волос, плюхнулся на подушку у столика и уставился невидящим взглядом на свой лист. Потом все же встряхнулся, вслушался и кинулся записывать.
Буквы расползались, как паучки, цепляясь лапками. Не выходило ничего. Над ним склонились, мягкие черные кудри упали на плечо, а к спине прижалась твердая грудь. На руку легли холеные, украшенные массивными кольцами, пальцы.
- Не торопись, малыш, ну же, медленнее и аккуратнее. Вот так.
Майсар излучал спокойствие, невольно окуная в него и Нийоннэ, его волосы и тело пахли свежестью и розовой водой, и мальчишка совсем поплыл от этих ароматов. Хотелось сидеть так вечно. И письму это ну никак не способствовало. Калам - полая тростинка со свинцовым стержнем - выпал из разжавшихся пальцев, Нийонэ прерывисто вздохнул, словно ребенок после долгих рыданий. Майсар вздохнул.
- Пойдем, малыш.
Альерао проводил взглядом удалившуюся в комнаты парочку и усмехнулся: прекрасно, Нийонэ пристроен. Впечатлительный, ранимый, немного отстающий в развитии от сверстников ребенок в обычном мире был бы обречен на насмешки и издевательства, нищее прозябание. Но боги одарили его редкостной красотой, а ум для наложника - далеко не главное. Нийонэ повезло в этой жизни, видно, родился он под счастливой луной.
- Повезло, - эхом вздохнул кто-то рядом.
- Иррани, и тебе повезет. Вайкелу нравится, как ты играешь на китре, но еще больше ему нравится стоять под окнами и слушать, как ты отвечаешь урок по истории или географии, - усмехнулся ойми, легонько взъерошив челку среднему из оставшихся подростков. Тот зарделся и уткнулся в проверку диктанта.
Альерао, прищурившись, посмотрел на солнце, скользнувшее уже бочком за край земли, хлопнул в ладоши:
- Достаточно на сегодня, птицы мои, ступайте отдыхать. Дайрини, вымой волосы, я приду заплести тебя на ночь.
- Да, аштэ, как скажете, - пробормотал тот, не поднимая глаз.
Ойми фыркнул: надо же, дождался, теперь его стали называть аштэ, еще чего доброго, кланяться начнут? Дайрини и впрямь поклонился. Альерао придержал его за руку:
- Что случилось, малыш? С каких пор ты гнешь спину передо мной?
Дайрини посмотрел рассеянно, мысли явно витали где-то очень далеко. Ойми погладил его по щеке, усмехаясь: пожалуй, пора, пора намекнуть одному суровому, закаленному в походах и боях воину, что по нему сохнут и страдают ночами, стоя у окна и жадно следя за силуэтом на стене замка.
- Я могу идти, аштэ?
- Ступай, малыш.
Ойми и сам отправился, было, в купальню, но передумал, вернулся в комнату и принялся выбирать себе наряд. Это на Ночной половине он мог ходить, как вздумается - в длиннополой рубахе, подпоясанной тонким платком, или в одних шальварах. Сейчас он надел плотные шелковые штаны, сорочку, собрал рукава серебряными обручьями, обернул вокруг пояса широкий шарф, завязал его красивым узлом на боку, выбрал танах, расшитый по черному шелку серебряной нитью, обул мягкие туфли, украшенные перламутром. Заплел волосы в плотную косу и отправился в обеденный зал.
Государь с советниками, как и ожидалось, про обед не думали, доделывали бумаги.
- Да простится мне моя дерзос-с-сть, - у Скандиса из рук потянули свиток, причем, ему пришлось выпустить его, чтобы не порвать, потому как ойми уступать явно не собирался. - Обед накрыт, Государь, аштэ-ис. Прошу вас, - проклятущий мальчишка с поклоном указал на дверь.
Скандис шипением отвлек и советников, кивнул им следовать за собой.
- Все хорошо, сокровище?
- Более чем, ньель, - безмятежно улыбнулся Альерао. - Вам приготовлены покои, и все, что может потребоваться в купальнях, солдаты устроены и их уже накормили дважды.
Скандис провел по его щеке ладонью, наклонился, мазнул по губам раздвоенным языком. Ойми полыхнул румянцем, но не отстранился: Государь в своем праве, а ему... ему и в самом деле хотелось получить немного ласки, разве же он не заслужил ее?
- Мое сердце, моя любовь, - Скандис еще раз коротко поцеловал его.
- Идем кушать, ньель. Ты голоден весь день, а я достоин наказания за то, что не проследил.
Обед проходил в теплой обстановке - советники радовались за своего Повелителя, Повелитель был счастлив рядом с женихом, уже практически супругом. А потом в столовую ворвался гвардеец, у порога упал на одно колено, протягивая вперед свиток:
- Государь, беда! Ваша супруга скрылась вместе с детьми!
Скандис вскочил, чудом не опрокинув стол, во все стороны метнулись тени, черные, стремительные.
- Айтэ Сэлти?
- Никто не знает, что с ней. За айтэ Ингис явились инбарисцы, и среди них были, видимо, могущественные маги. Айтэ Сэлти связало чем-то, она похожа на ледяную статую.
- Вот как... Что ж... Сообщите царице, что если нога моей жены ступит на землю Инбариса, я расценю это как объявление войны.
- Вряд ли они направятся в Инбарис, - тихо прошептал ойми. - Она же не дура. И если с ними инбарисские колдуньи, твои тени их не найдут. Я отыщу их сегодня ночью, если ты поможешь мне.
Скандис кивнул:
- Да. Разыщем их.
- А теперь садись и ешь. Тебе понадобятся силы, - ойми мягко потянул Государя обратно за стол.
Скандису явно кусок больше в горло не лез.
- Нье бойся, - ойми тоже переживал, снова возникший акцент это ясно показывал. - С твоими детьми ничего нье случится плохого, в них твоя кровь, и я легко отыщу их. И оберегу, пока ты не примчишься к ним во плоти.
- Но ее колдуньи...
- Нье им мне противостоять, - тихо и зловеще рассмеялся Альерао, глаза на миг затопило синим огнем.
Скандис немного успокоился. И даже сумел заставить себя плотно поесть, подозревая, что слова ойми про силы, которые ему понадобятся, сродни его пророческим снам. Советники удалились решать вопросы уже без Государя. А Альерао повел Скандиса в свою комнату, разделся и лег.
- Возьми меня за руку, ньель, и дай мне пару глотков своей крови.
Скандис вскрыл когтем запястье, напоил Альерао, потом взял того за руку. Ойми закрыл глаза, глубоко вздохнул - и перестал дышать вовсе, постепенно холодея, а тело его, казалось, делалось все прозрачнее, как призрак, пока повелитель лишь пальцами не стал чувствовать, что еще что-то держит. Он стиснул их крепче, не выпуская. В небо взбиралась Сестра Крови, проклятая и благословенная алая Ульэль, светившаяся сегодня как-то особенно ярко. У повелителя заслезились глаза, он моргнул, и очнулся среди высоких сизых трав. Напротив него тяжело поводил боками алый демон, но глаза его смеялись:
- Отпусти уже, нье бойся, я их нашел.
- Как дети? Все в порядке?
- Да, я оставил с ними двух рабынь-нянек, они вполне нормальны, хотя и перепуганы. Поспеши, твой путь лежит к порту Дагаскан, но не Ирвашторским трактом, а через Стаблис. Они в трех днях пути от столицы, неподалеку от какого-то селения, но людей рядом нет. И, Дис... - демон виновато улыбнулся, вздохнул: - прости меня.
- За что? Что ты сделал?
- Боюсь, я слишком щедро отмерил твоей супруге страхов.
- Неужели бедняжка сошла с ума?
- Увы мне, ньель, это так.
- Несчастная. Запру ее в башне. Буйно сошла или тихо?
- Она теперь безобидна и тиха, как мышь под кошачьей лапой.
- Это хорошо. Может быть, я даже не стану отсылать ее к царице.
- А теперь проснись и поспеши, - демон толкнул нага в грудь ладонью, мгновенно вышибая его из сна.
Скандис вскочил, вылетел из дворца, на ходу свистнул коня, верней, обоих. Гвардейцы догнали своего бешеного Государя только через полчаса, нещадно подгоняя лошадей.
- А вас куда понесло?
- А мы с вами, Государь, - коротко ответил командир эскорта, давая понять, что в одиночку в неведомое рвутся только идиоты.
- Тогда вперед.
Как ни хотелось Скандису скакать без сна и отдыха сутки напролет, но даже его великолепным коням требовалась передышка и корм. Да и самому повелителю необходимо было спать хотя бы три часа в сутки, и в эти краткие часы отдыха к нему в сон приходил Альерао, отчитывался, как дела у малышей и их нянек.
- Смотри, чтобы Ингис ничего с собой не натворила.
- Ее сторожат мои кошмары. А у тебя замечательный сын, ньель. Он ничего не боится, и даже меня.
- Да, он чудо, - Скандис улыбался, не мог не улыбаться при мысли о сыне.
- А дочь просто красавица, лет через десять придется принимать толпы жаждущих посвататься к ней.
- Да рановато как-то... Лет пятнадцать хотя бы.
Демон хохотал:
- Она взяла красоту от матери, но упрямство в ней твое. И если она что-то вобьет в свою хорошенькую головку, даже ты ее не переспоришь, ньелла мэ астэро!
- Нет, надеюсь, она будет играть в куклы в этом возрасте. Пора просыпаться, скоро уже увижу детей.
Альерао фыркал и прогонял его из сна легким взмахом руки. Пророческий дар чем-то сродни безумию, и чем дальше, тем сильнее он разгорался в ойми. Одиннадцать лет - не так уж и мало, думал он. И маленькая Государыня, увидев своего избранника, будет ждать его, пока не переупрямит отца.
Скандис перед встречей с детьми все-таки немного отоспался, не желая их пугать. Впрочем, дети вовсе не казались напуганными, в отличие от взрослых - двух рабынь-кормилиц и трех селян, которых Альерао заставил прийти на место трагедии, нагнав страху во сне. Рабыни наотрез отказались покидать лагерь, в котором оставались еще четверо совершенно безумных, тихих и безмолвных людей, в том числе и Ингис, остальных, умерших от ужаса, селяне похоронили в безымянных могилах.
- Папа!!!
Скандис нежно обнял детей, сразу же прижавшихся к нему. Можно было возвращаться домой. И приказать вернуться Майсару и остальным, начать уже подготовку к свадьбе и расторжению брака с Ингис. Повелитель подумал, сколько крови из него выпьет, в фигуральном смысле, конечно же, советник по внешней политике, согласовывая все проблемы с договорами, заключенными благодаря браку, с Инбарисом, передернулся. Но, с другой стороны, пилить своего Государя он тоже будет счастливо. Уж лучше это, чем предотвращать раз за разом покушения на него.
Обратно они не торопились, везти детей и безумную айтэ Ингис нужно было осторожно. Троих ее подельников Скандис приказал прикончить и закопать там же, где и остальных. Лишняя обуза. Ингис обнималась с тряпичной куколкой и явно была счастлива. Что бы там ни говорил Альерао, а он был все же к ней милосерден, лишив ее разума и памяти. Такую жену Скандис после развода даже согласен был оставить в живых.
Столица бурно радовалась возвращению Государя и его семьи. Оттаявшая Айтэ Сэлти встречала своего повелителя, виновато стоя на коленях у ворот дворца. После смерти колдуньи, наложившей на нее оковы, заклятье распалось, но слишком медленно, чтобы она успела помочь. В наказание ей поручили приглядывать за Ингис.
Скандис некоторое время колебался, стоит ли объявить о разводе громко, или тихо? Потом решил, что все-таки стоит погромче. Со всеми прегрешениями супруги. После этого объявления благословенный Маннузавар, да и вся Уммра гудели, как потревоженный улей, а в Янтарном дворце потихоньку готовились к свадьбе, спешно отмывали и заново обставляли Ночной Дворец, шили наряды и готовили подарки.
Повелитель спустился в сокровищницу, тяжело вздохнул: какое же кольцо выбрать его драгоценному ойми? И какие серьги? Смутное воспоминание кольнуло в груди холодком предвкушения. Шкатулка нашлась на том же самом месте. И к ювелиру он ринулся стрелой:
- Мастер, только вы можете спасти мою семейную жизнь. Сделайте серьги под кольцо.
Ювелир осмотрел перстень и изумленно покачал головой:
- Такие камни, Государь, туманные сапфиры - бо-о-о-ольшая редкость, и находят их раз в столетие в Ирвашторе.
- Но у вас же они есть? Правда ведь?
- У меня? О, нет, Государь. Но буквально неделю назад в Маннузавар приехали несколько странных чужаков, прячущие лица, привезли «горную кровь» и дивной красоты камни на продажу. У них я видел именно то, что нужно. Но цена... она непомерна.
Скандис развернулся на хвосте и отправился к гостям, выяснять, насколько там непомерна цена. Это были ойми, он узнал их почти моментально, не нужно было видеть и их лица, достаточно заметить узкие зрачки и когтистые пальцы. Они тоже узнали Государя, с поклонами проводили в широкий, темный шатер, освещенный лишь тем светом, что падал снаружи через входной проем.
- Туманные сапфиры? - переспросил третий, сидевший в глубине шатра, надтреснутым старческим голосом. - Они есть, всего два камня, равных во всем. Я отдам их тебе даром, господин степей, если поможешь узнать нам, что случилось с одним из наших соплеменников, пропавшем без вести где-то здесь, четыре года назад.
- И что же за соплеменник пропал у вас?
- Это долгая и печальная история, господин, мы весьма виноваты перед мальчиком, и прибыли, чтобы загладить свою вину, или хотя бы попытаться вымолить его прощение.
- Как зовут вашего соплеменника?
- Когда-то его звали Аньидае, но теперь он носит другое имя. Альерао.
- Не думаю, что мой супруг желает встречи с вами.
Ойми потрясенно уставились на него, потом как по команде рухнули на колени.
- Господин, умоляю, - старший из них сложил руки знакомым жестом, так Альерао складывал их, когда уходил глубоко в свои мысли, - помоги!
- Хорошо. Я постараюсь разузнать, так ли он тоскует по своей родине. А теперь отдайте камни, мастеру еще предстоит изготовить серьги, а времени до свадьбы мало.
Ему вынесли камни в драгоценной шкатулке из ароматного дерева, растущего только в долинах Ирваштора. Серые, с синими звездами внутри, мягко мерцали туманные сапфиры на черной замше. Скандис представил их оправленными в белое золото, в легчайшую филигрань, и украшающими нежные ушки его ойми.
- О да, это достойно его...
Он захлопнул шкатулку и собрался, было, уползти, но потом обернулся:
- Скажите мне, а что значит его имя?
- Оно означает «Безумие».
Бедные горцы! Они так и не поняли, почему так хохотал Государь, уползая во дворец по странной, зигзагообразной траектории. А Скандис думал, что, наконец, понял, отчего так изменился его прекрасный дикареныш: три тысячи лет он нес на себе груз страха, но теперь, кажется, сумел победить его, и, мало того, стал его господином, полностью оправдывая свое имя. Альерао - бог ночных кошмаров и безумия, приходящий во сне.
- Мастер, - он выложил перед ювелиром камни. - Я надеюсь только на вас.
Серьги были готовы в срок. Именно такие, как он и представлял, легкие, филигранные, нежные, точь-в-точь повторяющие узор оправы перстня. И серебряный наряд, но уже не по старинному обычаю скроенный, а более свободный, не стесняющий движений и не кутающий жениха в десяток слоев ткани.
Во двор Янтарного Дворца ойми въехал верхом на посланном за ним золотистом Алайдане, гордо подняв отягощенную толстой косой голову. Остальные наложники ехали в крытом возке, как и полагается обитателям Ночного Дворца. Слуги приветствовали его радостно, за счастье Повелителя радовались все - теперь-то Государь перестанет ночами ползать. Альерао соскользнул с седла в объятия Скандиса, прижался к его груди на долгий миг.
- Все хорошо, ньель? Дети в порядке? Твой гонец приказал спешно собираться и вернуться в Маннузавар, но он ничего не сказал о малышах.
- Все отлично, а я приготовил тебе сюрприз. Верней, сюрприз размягчил мое каменное сердце. Подойдите.
Альерао уловил шаги, чуткие ушки дрогнули и гневно прижались к голове, и повернулся он к приблизившимся соплеменникам уже во всеоружии: скаля клыки и выпустив когти на всю длину. Скандис положил руки ему на плечи:
- Тише, сокровище. Они прибыли извиняться.
- Из-с-с-свинятьс-с-ся? - прошипел ойми, несколько раз тяжело выдохнул, со свистом втягивая воздух сквозь зубы, а потом резко успокоился, прогоняя из глаз синий огонь своей силы. - Пусть успокоятся, я не стану мстить тем, чьими стараниями оказался в рабском ошейнике в этот раз. Просто не желаю видеть в долине Атэ никого из них, когда приеду навестить могилы родителей.
- Вы слышали слова моего супруга, - кивнул Государь.
Ойми низко, до земли, поклонились.
- Идем же, ньель, я хочу посмотреть на малышей вживую, не только на их души.
- Идем, сокровище, - Скандис увел его в детскую.
Дети с радостными визгами потянулись к новому лицу, совершенно не опасаясь Альерао. Сын и в самом деле очень походил на Скандиса, а вот дочь была вылитая Ингис, только глаза не зеленые, материнские, а янтарные, как у нага.
- А ты им нравишься, - повелитель умиленно смотрел на семью.
- Дети лучше взрослых ощущают магию, Дис. А меня они просто узнали, неважно, в каком обличье я перед ними стою, да, Ксандрис?
Мальчик степенно кивнул:
- Я тебя знаю.
Скандис еще немного полюбовался на них, затем все-таки отправился завершать приготовления к свадьбе. Без зазрения совести и малейшего внутреннего сопротивления оставив ойми с детьми. Ни с кем другим он не мог оставить своих змеенышей вот так легко, приходилось преодолевать себя, напоминать, что детей охраняют тени.
- Государь, все готово. Храм убран, одежды для вас и вашего возлюбленного приготовлены.
- Охрана?
- Тройной периметр, стрелки на крышах по всему пути от Янтарного Дворца до храма Уммият.
- Хорошо, - одобрил Скандис.
Он раздумывал, разрешить Альерао проехать верхом до храма, рука об руку с ним, или же приказать нести свое сокровище в паланкине, пряча от чужих глаз? Первый вариант победил, во многом потому, что сам Скандис стал более открыт для своего народа. Люди знали, кто он, так почему же они не должны узнать, кто станет супругом Темнейшего Государя Уммры?
- Седлайте коней, - кивнул повелитель, глянув в окно. Солнце стронулось с зенита, медленно и величественно покатилось к закату, наливаясь малиновым жаром. Уммият примет их молитвы на вечерней заре, ойми, как надеялся Скандис, сочтет это добрым знаком.
Одевали его долго и старательно, Скандис весь извелся, казалось, что закат уже наступил. Но стоило бросить взгляд за окно, как становилось ясно, что сами боги решили поиграть с его нервами и испытать его терпение. Солнце все никак не касалось края великой степи, словно Маннуз решил остановить свою огненную колесницу и тоже полюбоваться на жениха Темнейшего Государя.
- Ш-ш-ш-ш!! - повелитель нервничал.
Наконец, его одели, потом завершили длинный, как сама дорога жизни, ритуал собирания волос в традиционную торжественную прическу, и он едва не взвыл, в последний момент удержавшись от того, чтобы обрезать к злобным богам их же попущением отросшую гриву. Майсар, явившийся морально его поддерживать, явно очень хотел дать Повелителю по рукам. Распорядитель, вернувший себе статус «сияющей жемчужины гарема», был сегодня одет нарочито скромно, категорически не желая затмевать своей красотой экзотическую красоту жениха повелителя. Прекрасно знал, что ойми не считает себя красивым, и не хотел давать ему лишний повод расстроиться накануне свадьбы. К Альерао для поддержки явились все четверо пташек, забалтывали растерянного и страшно нервничающего ойми.
- Все будет хорошо, аштэ.
Ойми вовсе не был в этом уверен, но ему не дали шанса просто взять, и сбежать. Наконец, последняя шпилька была воткнута в его прическу, последняя складка на свадебном наряде, сияющем лунным серебром, была поправлена дотошными слугами, и ему позволили посмотреться в зеркало. Альерао напряженно всматривался в серебряные глубины, скрывающиеся за полированным стеклом, и не узнавал в надменно щурящем глаза красавце себя.
- Вы так чудесны, аштэ. Как белый жемчуг на глади серебряного шелка.
- Дайрини, нье заговаривай мне зубы, они нье болят... Боги-боги... почему я не сбежал дальше, чем видел?
- Повелитель ожидает вас, аштэ, - Дайрини был неумолим, увлекая ойми к порогу.
Вопреки своим словам и страхам, шел Альерао легкими, скользящими шагами прирожденного танцора или бойца, под тихий шелест свадебных одежд, и люди замирали вокруг, таращась на дивное видение. Остановился, приняв поводья Алайдана, напротив так же, как и все, обратившегося в соляную статую нага:
- Я готов, ньель.
- Да-а-а, - протянул Скандис, отмирая. - Едем.
Алайдан общей атмосферой не проникся, зажевал край одеяния ойми. Альерао ахнул и вдруг рассмеялся, чувствуя, как стирается давившее его напряжение, уходит, словно просо из прохудившегося мешка за плечами крестьянина.
- Едем, ньель.
В Храме их уже ждали, советники, придворные, храмовые служки – все аж светились. Наверное, искренняя радость повелителя оказалась весьма заразительна, и эта свадьба ничем не напоминала венчание трехлетней давности, с вымученными улыбками и недоумением тех, кто знал об ойми. Все собравшиеся в Храме возносили молитвы, чтобы ничего не нарушило течение этого события.
Сам обряд Альерао, да и Скандис попросту не запомнили. Стоило вступить под своды храма Уммият, как все отодвинулось и померкло, оставляя двоих наедине с богиней.
«Благодарю тебя, владычица чистых вод, за счастье, - шептал про себя ойми, вглядываясь в статую женщины, стоящей над широкой чашей, наполненной водой. - Окажи милость, освяти наш союз, чтобы он никогда не распался».
Скандис тоже кому-то молился. Или просто таращился на ойми. Альерао показалось, что по каменным губам богини скользнула улыбка. Но, наверное, это был всего лишь блик, отраженный чашей. На ее широком ободе, выложенном пластинками янтаря, возникли два кольца, и тут уж пришел черед Скандиса судорожно сглатывать, глядя на широкий, украшенный сканью и желтым топазом, перстень, блеснувший рядом с перстнем, предназначенным ойми. Храм наполнил шепот тысяч капелек воды, и люди недоуменно оглядывались на распахнутые двери, где, в косых закатных солнечных лучах сверкали и переливались дождевые струи. Дождь - редкостное явление в жаркие летние месяцы - накрыл весь благословенный Маннузавар, словно сияющая волшебная сеть, приглушив все звуки. И это, несомненно, было ответом на все молитвы. Уммият благословила.
Скандис смотрел на мужа и сиял улыбкой. Старенький священник, который в день венчания Государя с царевной Ингис был в отъезде, с умилением посмотрел на пару, не отрывающую глаз друг от друга. Ну и что, что выбрал Государь себе мужчину в супруги? Наследники есть, а остальное - для радости души и тела. Он окунул руки в чашу и поднял их вверх, показывая народу в храме, что вода с них стекает чистая, и он имеет право, данное богиней, закрепить этот брак. Взял кольца, безошибочно протянув золотое - Альерао, белое - повелителю. Скандис надел кольцо на палец супругу. Оно село, как влитое, сапфир вспыхнул яркой синей звездой, словно подмигивал медлящему ойми. Тот глубоко вздохнул, надел топазовый перстень на палец Государю, в глубине души совершенно не уверенный в том, что правильно выбрал кольцо. Хотя у него и выбора особого не было, когда во сне встречаешь огромного, крупнее твоей демонской ипостаси, нага, который берет тебя за шкирку, как котенка, обнюхивает со всех сторон, а потом снимает с себя свое кольцо, сует тебе в руку и пропадает - какой уж тут выбор? А кольцо по пробуждении оказалось в его ладони, вот такие дела. Скандис отчего-то смотрел круглыми глазами. Ну, да, наверное, узнал кольцо. Отцовское, как никак. Топаз полыхнул солнечным светом, отвечая на игру сапфира.
- Отныне, и пока отмерено им богами, да будут супругами Темнейший Государь Скандис и ойми Альерао, - звучным, хорошо поставленным голосом объявил священник. Дождь шелестнул усилившимся порывом и стих.
Скандис поднял Альерао на руки и вынес из Храма. Народ, собравшийся на площади перед храмом, приветственно взревел. Скандис не мог не отметить, что были там не только приветственные крики, но сейчас ему было не до этого.
- Поставь меня на землю, ньель, я же не женщина, - тихо попросил ойми.
Скандис поставил, однако обнимать не перестал.
- Помаши рукой народу.
Ойми поднял руку с обручальным кольцом, махнул, мимоходом заметив в толпе и своих соплеменников. И разочарование на их лицах: они не увидели на нем свадебных серег. Но сейчас это почему-то так мало волновало его, что вызвало только усмешку.
- Едем. У меня есть еще один дар для тебя.
- Разве ты мало мне подарил? - удивился Альерао, следуя за супругом, взлетая в седло Алайдана, который внезапно осознал всю важность своей миссии и заплясал, высоко задирая ноги и голову, украшенную посеребренной уздечкой, с крупными жемчужинами на розетках и кистями из мелкого жемчуга на поводьях.
Скандис тоже забрался в седло. На мужа покосился с улыбкой.
- Что? - насторожился ойми, - ты так смотришь, словно задумал пакость!
- Прикидываю, как проколоть твои ушки.
Альерао покраснел, беспокойно задергал вышеупомянутыми частями тела. Но все же показал кончиком когтя:
- Вот здесь обычно.
- А как же ты будешь их складывать?
- Серьги не помешают, если не слишком тяжелые, - пояснил ойми, краснея еще гуще. Ушки прижались к голове, выдавая его чувства. Он не мог бы сказать, какое преобладало: страх, волнение, радость или что-то еще.
- Ну, вроде не очень. Мастер старался, я тоже.
Ойми беспокойно затеребил кисти на поводьях, оборвал одну. Жемчуг градом брызнул на землю, дети из толпы кинулись подбирать.
- Милый, почему ты так нервничаешь?
- Может, потому, что мне никогда нье дарили серьги? - огрызнулся ойми. Еще одна кисть рассыпалась на жемчужинки. Он заерзал в седле, пытаясь заставить себя втянуть когти и успокоиться.
- Сокровище мое, - Скандис подъехал к нему. - Успокойся. Посмотри на меня.
Альерао поднял на него глаза, в начинающихся сумерках они отсвечивали звериной бирюзой в расширенных зрачках.
- Я боюсь, ньель. Боюсь, что проснусь в ошейнике в чьем-нибудь гареме, а все, что было, окажется лишь моим сном.
- Нет уж, это точно не сон.
- И как это доказать?
- Я докажу тебе в спальне.
Альерао фыркнул так, что его золотой аж заплясал.
- Это нье доказательство! Вот если выиграешь у меня в чекомат... тогда я поверю, - и провокационно усмехнулся.
- О-о-о, ты требуешь невозможного!
Ойми рассмеялся, чувствуя, как постепенно уходит напряжение. Расправил плечи, гордо поднял голову.
- Ну, если ты будешь прилежно тренироваться, рано или поздно мы сразимся на равных. И я тебе расскажу, кто научил меня этой игре.
- Хорошо. О, а вот и дворец. Ну что, твои ушки готовы?
- Мои уши готовы довериться только твоим рукам, - почти беззвучно сказал ойми, зная, что его все равно услышат. Скандис снова сгреб его на руки. Альерао расслабился и обнял его за шею, вспомнив, как отец носил мать на руках. Ну, ладно, он-то не женщина, но пару раз потерпеть, если уж повелителю запала в голову такая идея, можно.
Скандис притащил свое сокровище в спальню, уложил на постель, на которой заботливо заменили мягкие матрасы на более жесткие и тонкие. Ойми заметил изменения, благодарно улыбнулся, но заострять внимание не стал. Сейчас его глаза были прикованы к повелителю, который взял со столика шкатулку, пузырек с крепким вином и длинную, довольно толстую иглу.
- Не бойся, это не больно. Зато потом будет красиво.
В ответ ему прозвучал только смешок, и ойми сел, разворачивая уши и замирая. Смоченная в вине игла легко сделала проколы, в которые тут же были вдеты серьги.
- Не больно?
Альерао осторожно сложил ушки, пошевелил ими, серьги покачивались, переливаясь в отблесках свеч. Было немного больно, но совсем чуть-чуть. И странно. Откуда-то изнутри медленно, как грозовой вал, поднималось осознание необратимости того, что случилось сегодня. Кольцо... его всегда можно снять, серьги, впрочем, тоже, но вот шрамики от проколов останутся навсегда, как бы ты не старался о них забыть. Но он не хотел снимать эти серьги. Никогда, даже если от этого будет зависеть его жизнь.
Скандис принес зеркало:
- Взгляни.
Ойми отвел его руку с зеркалом, привстал, заглядывая в глаза, погружая Государя в серый туман своего взгляда, как в омут.
- Я лучше увижу это в тебе, ньелла мэ астэро.
Скандис согласно кивнул. Альерао осторожно провел по его щекам кончиками пальцев, прижался, коснулся губами твердых губ повелителя, мягко, но настойчиво. И мир за дверями покоев Скандиса перестал существовать для них на долгие часы.
- Аштэ Майсар...
- Называй меня по имени, Нийонэ.
Подросток стушевался, но любопытство все же победило.
- Майсар, а наш Государь, правда, любит аштэ Альерао?
- Да, очень любит. А почему ты спрашиваешь?
- А тебя?
Майсар засмеялся:
- Это иное, Нийонэ.
- А что? - наложник прижался к нему, обвился, как лоза, отказываясь отцепляться.
- Не знаю, гордость красивой вещью, наверное.
- Но ты не вещь, ты... ты... такой! - Нийонэ зажмурился и ткнулся ему в щеку губами. - Я тебя люблю, вот, - совсем тихо прошептал, боясь открыть глаза и разжать руки. Боялся, что сейчас его строго отчитают, указав на его место. Майсар погладил его по спине, обнял. Ему было и смешно, и грустно. Когда-то он хотел так же прижиматься к сильному телу государя, горячечно шептать ему о своей любви. Потом повзрослел, многое понял.
Но этот мальчик, действительно, как ручная птица, льнет, прячется у него на груди. Ранимый, ласковый ребенок в неумолимо взрослеющем теле, которому требуется защита и любовь, а вскоре объятий ему хватать перестанет. Майсар невесело усмехнулся, легонько целуя Нийонэ в висок: что же, разве у него когда-то недоставало любви на всех пташек гарема?
Нийонэ прижался еще теснее, потерся щекой о его грудь. Майсар подхватил его под мышки и повалил на свое ложе, принялся щекотать, отвлекая. Мальчик рассмеялся, забарахтался, как щенок, потом утих под боком у старшего товарища и тихо засопел. Пригрелся и уснул, да уж. Майсар укрыл его покрывалом, бесшумно встал и побрел по переходам и залам Ночного Дворца.
Неслышно миновал высокое окно, забранное частой фигурной решеткой, у которого замер Дайрини, ожидающий своего полусотника. Заглянул в комнату к Иррани и Аймири, полюбовался, как они склоняют головы, разбирая новый трактат об устроении небес, проще говоря, астрономии. Дошел до своей старой комнаты и толкнул дверь. Сейчас ему недвусмысленно указали на комнату фаворита, широкую, светлую, с отдельным выходом в сад и купальней. Она навевала ностальгические воспоминания о днях давно минувших. Было слегка грустно, от того, что больше не наполнится птицами-наложниками этот прекрасный павильон. И в то же время было как-то по-особенному весело - новая прекрасная жизнь. Фаворит Государя. Снова. Опять.
Он рассмеялся, закрыл дверь и отправился в сад.
Над Янтарным Дворцом выстроились в ряд три луны, смешивая свет и тени. Шумел город, которому позволено было не спать всю ночь до утра, празднуя истинную свадьбу Государя. Сонно шелестела под налетающим с озера Уммият ветерком листва. Время текло, раскручивая гигантскую спираль Великого Змея, Повелителя Вод Жизни.Код для Обзоров
Вопрос: Понравилось? (пришел Котенок и исправил голосование)
| 1. Да. |
|
225 |
(98.25%) |
| 2. Все мутно. |
|
4 |
(1.75%) |
|
|
|
| Всего: |
229 |
@темы:
слэш,
фэнтези,
закончено,
История тринадцатая,
Шестигранник
-
-
30.01.2014 в 10:59-
-
30.01.2014 в 11:29-
-
30.01.2014 в 11:37-
-
30.01.2014 в 11:54-
-
30.01.2014 в 12:10-
-
30.01.2014 в 12:47-
-
30.01.2014 в 13:52-
-
30.01.2014 в 13:52-
-
30.01.2014 в 14:19-
-
30.01.2014 в 14:37-
-
30.01.2014 в 15:11И еще я не догнала, что там с проклятьем-то? Его сняли или нет? Ну, дундук я.
А если серьезно, вы молодцы. Такие кружева выплели. Здорово))) Спасибо!
-
-
30.01.2014 в 15:30-
-
30.01.2014 в 15:42mssPElena, ну, по порядку: проклятье ойми перестало быть таковым, он перестал бегать от своих страхов и сумел обуздать их силу. И стал богом ночных кошмаров и безумия. Альерао - значит Безумие. Когда-то он носил другое имя.
Скандис тоже проклят не был, ему подсунули артефакт, настроенный именно на него. Этот артефакт заставил его забыть все свои самые крепкие сердечные привязанности, именно поэтому ойми начисто стерся из его памяти, но Скандис был все же магом, и поэтому его душа, внутренняя сущность, сохранила память, но ее просто выбило из тела в план кошмаров. Он сумел пробиться обратно, а кровь Альерао не дала ему вернуться в небытие.
-
-
30.01.2014 в 15:44это было прекрасно.
-
-
30.01.2014 в 16:53-
-
30.01.2014 в 17:56-
-
30.01.2014 в 18:05-
-
30.01.2014 в 18:11-
-
30.01.2014 в 18:36-
-
30.01.2014 в 19:10-
-
30.01.2014 в 20:18-
-
30.01.2014 в 21:47-
-
30.01.2014 в 22:53-
-
30.01.2014 в 23:55преклоняюсь перед вашей силой духа и стойкими Музами)))
-
-
31.01.2014 в 00:10А если честно, то Кот был уверен, что нас с Котенком попинают за то, что пара ГГ не осталась традиционно ВДВОЕМ, за Майсара и остальных птиц))) И потому то, что вы поняли и приняли концовку, ДОЛЖЕНСТВУЮЩУЮ быть именно такой, нас весьма радует. Спасибо вам всем!
-
-
31.01.2014 в 00:16-
-
31.01.2014 в 00:59попинают за то, что пара ГГ не осталась традиционно ВДВОЕМ, за Майсара и остальных птиц))), а зачем пинать? Ведь так честнее, жизненнее, согласно гаремным традициям.
-
-
31.01.2014 в 01:58-
-
31.01.2014 в 06:37-
-
31.01.2014 в 16:29мне кажется, да! они еще и тройничок устроить могут.
если что, у Альерао хватит аргументов о необходимости посешения ем гарема, еще и уговорить провести эксперимент "у кого громче будет кричать Майсара"