Авторы:  Таэ Серая Птица и  Тай Вэрден
Жанр: АУ, псевдоисторический роман, мистика
Тип: слэш
Рейтинг: R
Предупреждение: здесь инквизиция соседствует с вампирами, охотники на нечисть - с монахами и нефилимами, а еще здесь есть демон-святой, да-да. Не ищите привязки к определенным временам и местности. ТЕКСТ НЕ ИМЕЕТ ЦЕЛЬЮ РАЗЖИГАНИЕ РЕЛИГИОЗНОЙ РОЗНИ!
Предупреждение 2: Римская Католическая Церковь здесь имеет прямое влияние на Греческую Католическую Церковь, как на собственную ветвь. Захвата Болгарского царства османами не произошло, и вообще здесь влияние востока невелико.
Предупреждение 3: Крещения Руси не было!
Предупреждение 4: таймлайн 15 лет после эпилога "Янтаря"

От авторов: Как всегда большая и настоятельная просьба - пожалуйста, комментируйте, обсуждайте, нам важно ваше мнение, оно помогает работать над текстом! Все найденные ляпы, ошибки и нестыковки несите нам, мы поправим! И, конечно же, заранее спасибо вам!

Глава третьяКонец лета ознаменовался полевыми работами для всех, даже для вампиреныша: монастырю принадлежали несколько садов и виноградник, и плоды земные следовало собрать и переработать, дабы не пропадали дары Господни. С раннего утра монахи и крестьяне с окрестных деревень выходили на работу, перекусывали прямо там же в обед, продолжали работу до позднего вечера и возвращались едва не по темноте. Именно тогда в сознании Лоренса произошел перелом, буквально вынудивший его сознаться самому себе в том, что испытывает.
Работа в поле, на винограднике и в садах была тяжелой и не самой чистой, так что монахи надевали холщовые штаны и полотняные рубахи, повязывали волосы косынками, не отличаясь от крестьян практически ничем. Разве что за работой пели не песни, а псалмы. Вместе со всеми на работы выходил и Костас, его отправляли на самые верхушки яблонь, как самого легкого, мальчишка с радостью забирался туда и отрясал ветки от плодов. Лоренс поглядывал на него искоса, каждый раз дергаясь, когда ему казалось, что вампиреныш вот-вот свалится наземь. Белая рубашка Костаса мелькала выше и выше, окрашивалась зеленью и коричневыми пятнами от смолы и коры, темнела от пота. Потом он спрыгивал с нижних веток, как белка-летяга, смеялся шуткам монахов, встряхивал мокрыми кудрями, с которых от прыжка слетала косынка. И случайно встречался взглядом с Лоренсом, на миг замолкая и замирая в каком-то словно подавленном порыве подойти, спросить, в чем так провинился, что охотник хмурится, будто от боли, и отводит глаза. Лоренс отворачивался, передергивая плечами, начинал с утроенным рвением собирать яблоки. После таких переглядок смех мальчишки замолкал, он старался не провоцировать неудовольствие своего благодетеля.
На третий день работ случилось все же то, чего Лоренс опасался: Костас оступился, забираясь на яблоню, сорвался и, падая, ударился спиной о нижнюю ветку, тонко вскрикнув. К нему подбежали, но трогать обеспамятевшего вампиреныша попросту побоялись, чтобы не повредить еще больше. Послали за братом Георгием, лекарем. Лоренс бросил все дела, подошел, с тревогой взглянув, однако тоже не тронул. Лекарем он отродясь не был. Мальчишка тяжело, с присвистом, дышал, на губах показалась кровь: явно сломал ребра, скорее всего, повредил легкие осколками.
- Ой, мама... мамочка, больно...
- Потерпи, скоро заживет, - Лоренс взял его за руку.
Вампиреныш распахнул черные от боли глаза, полные слез.
- Терплю...
Брат Георгий примчался, наверное, так быстро, как не бегал с молодости, откуда-то принесли широкую доску и полотно, Лоренса оттеснили, аккуратно перекладывая Костаса на доску и приматывая к ней, чтобы не потревожить сломанные кости. Унесли назад, в монастырь. Лоренс последовал за ними.
- Что с ним?
- Ничего непоправимого, - осмотрев Костаса, сказал брат-лекарь. – Сломаны три ребра, но с учетом его особенностей, заживет за пару дней.
- Вот и славно. Ну, зачем ты туда полез? - Лоренс погладил вампиреныша по руке.
Мальчишка болезненно улыбнулся:
- Там яблоки... самые красивые...
- Ага. И ветки самые тонкие.
- Вы сердитесь... на меня. За что?
- С чего ты взял? - оторопел Лоренс. - Я на тебя вовсе не сержусь.
- Вы не хотите меня... м-м-м... - со слышимым даже Лоренсу влажным хрустом на место встали сломанные ребра, Костаса выгнуло на постели, по губам снова пошли кровавые пузыри. Недоговоренное предложение повисло в воздухе, хотя охотник понимал, что мальчишка имел в виду «не хотите меня видеть», но все же...
- Чего я тебя не хочу? Очень даже хочу…
Вампиреныш сглотнул кровь, отдышался.
- Не смотрите, отворачиваетесь, будто я противен. Что я сделал не так?
- Ничего, малыш. Это мои заморочки.
Костас помолчал, потом тихо сказал:
- Когда меня отправляли в монастырь... матушка сказала: «Ты не виноват, Костас, просто так будет лучше». А я просто ей мешал. Наверное, вы сейчас жалеете... что забрали меня? Хотите, я вернусь туда?
- Нет, этого я точно не хочу, - Лоренс погладил его по щеке, отдернул руку.
- Я вам противен, потому что вампир? - продолжал допытываться мальчишка, видно, тоже устал от недомолвок и неизвестности. В монастыре Святого Петра он питался не мышами: брат Георгий показал ему, как без вреда для животного отворять кровь лошадям или козам и потом залечивать ранки, а много крови Костас никогда не пил, ему хватало двух-трех глотков раз в пять дней.
- Это вообще ни при чем, вампир ты или человек - это неважно. Ты - это ты.
Судя по беспомощному взгляду, мальчишка не понимал, за что же тогда его лишили возможности общаться с тем, кто был ему ближе всех остальных в этом месте.
- Просто... Нет, я не смогу объяснить...
- А вы попробуйте, брат Лоренс. Пожалуйста, - на запястье охотника снова легли тонкие пальцы.
- Это грех, малыш.
Костас удивленно вскинул тонко очерченные брови, не понимая.
- Мысли, что меня преследуют - грех.
- Из-за меня?
Лоренс кивнул. Костас промолчал, то ли понял, то ли нет - по лицу было не ясно. А через два дня Лоренса к себе вызвал настоятель.
- Вы хотели меня видеть?
- Хотел, - старик тяжело вздохнул и указал охотнику на кресло: - Присядь.
Лоренс опустился в кресло.
- Сегодня утром ко мне пришел Костас. Просил назначить ему долгую епитимью и запереть в келье. «Чтобы не вводить во искушение», как он сказал. Ты что-то знаешь об этом?
Лоренс нахмурился, покачал головой:
- Нет, не знаю.
- Что ж... Как продвигаются тренировки? Уже выбрал кого-нибудь?
- Пока что нет, присматриваюсь.
- Брат Савл прислал письмо. Пишет, что в Италии неспокойно, венецийские дожи снова мутят воду, в Риме тоже наметилась какая-то возня. Ох, боюсь, грядут перемены.
- Боюсь того же самого. Но сейчас мы все равно ничего не сможем сделать.
- Братья-Инквизиторы затребовали инспекторских полномочий, - добавил настоятель. - Если Папа подпишет, к весне здесь будут римские легаты. Ты же знаешь, что нас считают неблагонадежными.
- Что ж, пора забирать мальчишку и уходить.
- Но не в осень же. К тому же, пока это еще не окончательное решение. Время есть, немного, но есть.
- Этим славным братьям ничто не помешает примчаться по первым проталинам. Лучше уйти, пока есть время скрыться.
- Хорошо, - брат Амврос пожевал сухими тонкими губами и кивнул, - через месяц я благословлю вас в путь.
Лоренс кивнул. Его это устраивало.

Следующие две недели Лоренс не видел и не слышал Костаса: настоятель внял просьбе монашка и запер его в келье, не на хлебе и воде, конечно, но сказал, что икону следует вышить до конца покаяния, и мальчишка не разгибал спины, трудясь в тишине и молчании. Лоренсу это не помогло ничуть. Ему все еще снился вампиреныш. После того, как охотник нашел в себе силу духа признаться в греховном влечении, словно дьявол управлял его снами: они становились ночь от ночи откровеннее, недалек был тот день, когда он проснется в мокрой от семени постели. Охотник молился, изнурял себя занятиями с оружием - напрасно. Ученики от него уже выли, и, хотя Лоренс оставался столь же недоволен их результатами, выделил троих особо успешных и гонял нещадно. А ночами сцеплял зубы и запрещал себе даже представлять, не то, что рукоблудить.
- Завтра экзамен, - наконец, произнес он.
Следовало бы выпустить всех троих на вампира и выжившему вручить меч. Но вампиров что-то в округе не наблюдалось давненько. Придется самому дать им взбучку на всей скорости
На экзамен собрались все, и настоятель, увы, не стал запрещать монахам «зрелища», хотя и следовало бы. Для большей достоверности соорудили препятствия и укрытия из мешков с песком, деревянных щитов и пустых бочек.
- Ваша задача - выжить, - оскалился Лоренс не хуже вампира. И экзамен начался.

Костас старательно расправил вышивку и провел по ней ладонями, улыбаясь: у Георгия-Змееборца было в меру мужественное, в меру одухотворенное лицо, Змий не казался дохлой ящерицей, как на фресках, а был вполне себе опасным, но уже поверженным существом, даже конь был похож на коня! Воистину, эта вышивка была лучшей его работой с момента, как взял в руки иглу. Вот теперь осторожно отстирать уголь с канвы, отгладить вальком, натянуть на подрамник и расшить бисером нимб, украшения на доспехе святого, узор рамки...
На лестнице, ведущей в эту крохотную келью в угловой башне монастыря, прозвучали осторожные шаги. В замке повернулся ключ, и Костас удивленно обернулся: для ужина было рано, а раньше он никого не ждал. В келью вошел секретарь. Он даже улыбался, но как-то странно. Костас поднялся, откладывая на стол вышивку.
- Доброе утро, брат Никос. Если вы по поручению настоятеля, то можете передать ему, что я закончил свой труд.
- Нет, я не по его поручению.
- Вот как? Тогда чем могу быть полезен? - Костас удивился: ну, в самом деле, что этому странному человеку от него нужно? Вел себя секретарь непривычно и неприятно для вампира, и тот старался отодвинуться, да вот беда: некуда было. Келья в башенке была маленькая, четыре шага в ширину, пять в длину, места хватало лишь для узкой койки, стола и табурета.
- И еще как можете.
Костас молчал и ждал продолжения, но его не последовало, брат Никос просто сделал последние два шага, еще разделявшие их, и припер юношу к столу, едва не уронив на него. Вампиреныш перепугано дернулся, даже не вспомнив о том, что ему ничего не стоит оттолкнуть человека.
- Не бойся, - улыбался человек уже не так сладко.
- От-т-тойдите, брат Никос, - от ужаса и осознания, что сейчас случится, у Костаса отнялись ноги и руки, а голос стал совершенно детским. - Пожалуйста...
- Ну как я могу отойти от такого милого... невинного цветка?
- Это грех... брат Никос, вы же сами знаете! - Костас все же собрался и дернулся в сторону.
- Забудь про грех. Мы помолимся потом.
- А это уже лицемерие, - чужие руки, лапающие его через довольно тонкую ткань летней рясы, казалось, пачкали тело чем-то жирным и склизким, и Костаса едва не стошнило. - У-уходите, брат Никос, или я позову на помощь.
- Кого именно? Все ушли смотреть на отбор.
Вампиреныш в отчаянии рванулся снова, затрещала ткань, и ряса разорвалась от ворота до пояса.
- Какой милый... - его принялись жадно лапать.
Костаса трясло так, что дрожал стол, в который он упирался бедрами. Руки, словно плети, безвольно висели вдоль тела, дыхание перехватывало от отвращения. Он со всхлипом набрал воздуха в грудь и закричал первое, что пришло на ум:
- Лоре-е-е-енс!!!
Слабый крик растаял в воздухе - охотник не слышал. Когда руки секретаря полезли дальше, куда им вовсе не следовало опускаться, Костас растерял последние крохи соображения, но вместо обморока глаза застлало какой-то алой пеленой, и он зарычал, оскалившись прямо в лицо насильнику.
- Ты этого не сделаешь...
Зверь в облике прекрасного ангела поднял руки, уперся в грудь секретарю острыми когтями, увенчавшими тонкие пальцы, предупреждая.
- Не посмеешь, - убежденно заявил Никос.
Глаза вампира отливали глубоким гранатовым цветом. В добровольном затворничестве Костас постился и не пил крови, и зверь был голоден. Но каким-то чудом еще держал себя в руках. Никос раздраженно отвесил ему тяжелую оплеуху. И зверь сорвался. Одним прыжком пересек комнату, вжимая теперь уже человека в стену, зарычал... и отпустил. Попятился назад, словно разум Костаса оттаскивал самого себя за шкирку.
- Убирайтесь!
Никос побледнел, сглотнул и поспешил отпереть дверь и выскочить. И запереть вампира. Юноша свернулся прямо на полу - добраться до постели уже не осталось сил, укутался в разорванную рясу и прорыдал несколько часов, пока не забылся глухим сном. Разбудил его стук в дверь и голос Лоренса:
- Костас?
Вампир с трудом разогнулся, приподнимаясь.
- Я здесь...
Голос хрипел, виски ломило, словно от простуды.
- Зачем ты закрылся?
Костас перебрался на койку, укутался в тонкое одеяло. Он не хотел отвечать, не хотел никого видеть, ему вообще жить не хотелось. Только пить, но до кувшина он не доставал, а вставать тоже не хотел.
- Костас, открой.
Вампир закрыл глаза, погружаясь в какое-то оцепенение. Он не закрывал дверь... чего от него хотят?
- Ты в порядке? - не унимался Лоренс.
Нет, он не в порядке. Он едва не убил человека. А человек едва не изнасиловал его. Костас закрыл уши ладонями, зажмурился сильнее, до кругов под веками. Лоренс подергал дверь. Заперто.
- Костас, подай голос.
За дверью была тишина. Вампир снова спал, тяжелым, свинцовым сном. Охотник встревожился, пошел искать ключ. Настоятель вопросу о ключе от двери кельи на башне удивился:
- Он всегда торчал в замке, смысла вытаскивать его не было.
- Дайте его мне.
- Лоренс, у меня нет ключа, он в замке, - повторил брат Амврос.
Охотник отправился вскрывать замок ручным методом. Пришлось взломать косяк, чтобы открыть дверь. Костас на шум даже не пошевелился.
- Что с тобой? - Лоренс подошел, присел на край койки. - Костас?
В глаза бросилась разорванная ряса и постепенно сходящий синяк на щеке, болезненный вид мальчишки.
- Костас? Что произошло? Не молчи.
Вампиреныш на тормошение отозвался только сиплым стоном, потом все же открыл мутные глаза.
- А... брат Лоренс...
- Что произошло? Что с тобой?
- Ничего. Все в порядке. Я никого не укусил...
- Кто на тебя напал?
Костас колебался: стоит ли говорить? Ведь ничего не произошло, а оплеуха... Ну, он мог бы поступить по заповедям и подставить вторую щеку...
- Костас, что произошло?
- Ничего, он ничего не успел...
- Кто именно? - Лоренс был терпелив.
Мальчишка вздохнул и признался:
- Брат Никос.
- Полежи-ка тут... - Лоренс быстрым шагом вышел. Костас снова закрыл глаза и укутался в одеяло. Почти погрузился в сон, вязкий и серый, как привычные монастырские стены.
Верещал Никос недолго, Лоренс приволок его за шиворот к настоятелю, не задушив лишь чудом.
- Он напал на меня сам! Чуть не загрыз!
Настоятель, нахмурившись, жестом велел ему замолчать.
- Брат Лоренс, что произошло?
- Он напал на Костаса. Пытался снасильничать.
- Никос, как ты мог? - судя по виду брата Амвроса, тот не удивился. Секретарь что-то залепетал, Лоренс потянул меч из ножен.
- Никакого кровопролития в этом кабинете, - остановил его настоятель. - Мальчик пострадал?
- Только морально.
- Отведи Никоса в подвал и запри там. И возвращайся сюда, надо поговорить.
Лоренс поволок Никоса за собой, отправил в полет до стены подвала и запер дверь. И отправился к настоятелю. Брат Амврос мерил шагами ковер в кабинете, хмурился. Вернувшемуся Лоренсу кивнул на кресло и продолжил свое хождение. Потом заговорил:
- Никоса прислали сюда полгода назад из Рима, ты же понимаешь, что я не могу ничего с ним сделать, чтобы там не узнали. К воспитанникам он не лез, боялся, что попортят смазливое личико.
- Ничего, я его личиком пару раз обтер стену, теперь он менее смазливый.
- Я получил письмо от кардинала Антония. Сюда направляются братья-Инквизиторы, до осенних бурь они хотят пересечь море. Вам нужно уезжать.
- Завтра на рассвете отправимся. Я пойду пока к Костасу.
- Думаю, его нужно... накормить. Две недели без крови, я не удивлен тем, что он напал, скорее тем, что он сумел удержаться и не укусить Никоса.
- Я покормлю.
Настоятель странно посмотрел на него, но только кивнул.
- Ступай. Я прикажу готовить вам в дорогу припасы.
Лоренс ушел к вампиру. Костаса пришлось снова будить. Он пытался отбрыкаться и заползти под одеяло с головой.
- Я поесть принес.
- Не хочу, - вампиреныш сел, покачиваясь, только потом открыл глаза. - Ой, брат Лоренс! - и торопливо принялся стягивать разорванную рясу, прикрывая тощую грудь.
- Да, я. Нам пора уезжать, так что я пришел покормить тебя и сказать собирать вещи.
- Мне нечего собирать, брат Лоренс. А кормить... я не голоден... вернее... - Костас смутился еще сильнее, опустил голову.
- Я собираюсь напоить. Сам укусишь?
- Я только... ну, мышей сам...
- Это несложно, на запястье кожа тонкая. Примеривайся, ты должен видеть кровоток.
Вампиреныш осторожно погладил протянутую ему руку кончиками пальцев, сглотнул набежавшую слюну и склонился к запястью. Провел губами по нему, словно не кусать собрался, а приласкать.
- Кусай уже, - севшим голосом бормотнул охотник.
- М-м-м... да, сейчас...
Следом за губами по теплой коже прошелся прохладный узкий язычок, потом ее коснулись тонкие острия клыков... Боли Лоренс так и не ощутил. То ли слюна вампира обладала анестезирующим эффектом, то ли просто Костас был так аккуратен. Зато охотник в полной мере ощутил коснувшуюся разума эйфорию. Он слышал раньше, что вампиры своих жертв одурманивают. А сейчас понял, каково это. Правда, было неясно, то ли это так у дневных вампиров, то ли у всех, но сейчас он словно погрузился в нежное облако, будто осененное благодатью Всевышнего, и совершенно не желал, чтобы это кончалось. Однако эйфория схлынула, и он ощутил небольшую саднящую боль в запястье, словно от неглубокой царапины. На месте укуса красовался синяк и четыре крохотные ранки, которые Костас старательно пытался зализать.
- Заживет, - пробормотал Лоренс.
Вампиреныш вскинул голову, прижал пальцы к шее охотника, слушая сердцебиение. Кивнул:
- Хвала Мадонне, я не увлекся. Теперь гораздо лучше понимаю ночных. Никакая кровь не сравнится по вкусу с человеческой.
Он и выглядел совсем иначе, словно не чах тут совсем недавно.
- Не увлекайся пониманием, а то для меня свернутая вампирская шея тоже по удовольствию мало с чем сравнима.
Костас обиженно сверкнул глазами:
- Я не просил об этом! А если не доверяете - вот, сворачивайте, - и дернул разорванную рясу, открывая шею и плечи, запрокинул голову.
- Ты прекрасно знаешь, что доверяю, - Лоренс не удержался и провел ладонью по его шее. - Собирайся.
- Мне нужно полчаса, зашить одежду, - почти сразу же сник мальчишка. - И отнести вышивку настоятелю. Скоро я буду готов.
- Жду. Верней, соберу пока свои вещи, - Лоренс направился к себе. Ему не хотелось даже думать о том, что происходило в этой келье только что, и о том, почему ему сейчас затруднительно идти. И не вспоминать так доверчиво обнаженное горло, которого хотелось касаться отнюдь не руками. Нет уж, мальчишка и так напуган. Да и на признательный намек отреагировал, запершись в келье. Он, конечно, сказал, что не желает вводить в искушение... Но что поделать, он сам - ходячее искушение. Невинное дитя греха. А ведь им путешествовать вместе! Лоренс вздохнул: в «веселый дом» пора.

В монастырские ворота забарабанили увесистым кулаком или каблуком.
- Открывайте, сонные чер... братья во Христе!
Лоренс выглянул из окна кельи. Во двор под начавшимся дождем въехали двое всадников, под капюшонами плащей не было видно лиц, но по тому, как обрадовались послушники, узнал: Савл и Андре.
- И что же привело вас в этот поздний час обратно? - поинтересовался он из окна.
Савл поднял голову, усмехаясь странной и резкой улыбкой.
- А, брат Лоренцо, вы все еще здесь? Мы и не надеялись на такую удачу. Но вам лучше поспешить, если вы еще не передумали отправляться подальше от милостей святейшего трона.
- Да мне осталось взять под мышку Костаса и сбежать.
- Надо же, и мальчишку не уморили? Чудо Господне, да и только. Лоренцо, мы опередили доминиканцев всего на два дня, - сменил тон Савл, Андре подтверждающе кивнул.
- Я уже готов. Пошел за Костасом.
Настоятель все же заставил их плотно поесть перед дорогой. Лоренс получил кошель с деньгами, за обучение послушников и переданный меч, и даже маленькому вышивальщику достался десяток монет за труды, хотя такая икона, которую он вышил, стоила бы гораздо дороже. Но некогда было оспаривать цену.
- Готов, малыш?
Костас спустился в трапезную уже в исправленной одежде, серьезный и собранный, кивнул, теребя в руках мешок со своими немудреными пожитками. Все, что у него было ценного - серебряный крест на красивой витой цепочке, подарок матери к отъезду в монастырь, да четки, тоже подаренные, но уже в монастыре, одним из старых монахов. Деньги мальчишка ничтоже сумняшеся отдал на сохранение Лоренсу.
Лоренс вывел коня, усадил мальчишку в седло, сам взвился.
- Вперед.
Несмотря на дождь, пережидать его они не стали. Хотя Савл и Андре проделали долгий путь, но и они не выказали желания задержаться в монастыре на ночь.
- Вы с нами?
- Это вы с нами, - хмыкнул Савл. - Или ты предпочитаешь путешествовать по незнакомым странам в гордом одиночестве?
- Да упаси меня Мадонна. Поехали, что ли.
Савл вел их маленький караван, он за долгие годы своей жизни успел побывать не только в Европе, но и в Азии, и в Африке, и в Индии. Путешествовал и краем земель руссов, так что пообещал рассказать на ночевке все, что помнил и знал об этом странном народе, отвергшем просветительские миссии византийских монархов и упорно продолжающих верить в своих языческих богов. Костас завороженно слушал, приоткрыв рот. Лоренс только похмыкивал, но тоже прислушивался.
- Нельзя назвать руссов дикими и невежественными, это будет огромным заблуждением, - говорил Савл. - У них развита письменность, напоминающая не привычный нам алфавит, а скандинавские руны. Впрочем, это не удивительно, их князья много и охотно роднились с северянами. В столице одного из княжеств, Новгороде, основан университет, точнее, его называют там Капищем Мудрости, а учителями и наставниками предстают жрецы, по-местному - волхвы, это как у нас монахи.
- А расскажи про их богов, - полюбопытствовал Лоренс.
Савл хмыкнул, но принялся рассказывать:
- Я, как ты понимаешь, сильно не углублялся в эту языческую веру. Но руссы поклоняются персонифицированным силам природы, в основном. Есть еще очень много мелких местных божков, какой-то то ли нечисти, то ли суеверий. Со всем этим нужно разбираться на месте. Главный их бог, которого можно отождествить с Зевсом и Юпитером - Перун. Громовержец, как вы понимаете.
- Любопытно-любопытно. А люди там какие сами по себе?
- Как и везде, - Савл рассмеялся. - Как и везде, Лоренцо. Есть дурачье, злые, тупые твари. А есть удивительно светлые люди, встречи с которыми запоминаешь на всю жизнь. И масса тех, кто просто сливается в один усредненный образ и совершенно не запоминается.
- Хорошо. Надеюсь, что приживемся.
- Руссы - гостеприимный народ, но лентяев и нахлебников не терпят. Впрочем, среди нас лентяев нет, я прав? - Савл подхлестнул коня.
- Это точно, - Лоренс усмехнулся. - Целитель, вышивальщик, воин и... Хм... путешественник.
- Историк, - педантично поправил его брат Андре. - Но вы зря считаете меня совсем уж неприспособленным к жизни. Может, на мечах я вам и уступлю, а вот с плетью, пожалуй, управлюсь получше... некоторых, - на красивом лице монаха гневно раздулись тонкие ноздри породистого носа.
- Никогда не умел управляться с плетью, не мой профиль.
Андре кивнул, явно не желая продолжать тему. Лоренс же время от времени косился на него, гадая, кем на самом деле был брат Андре, да и брат Савл был совсем не прост. Охотник помнил его совершенно таким же, как сейчас, более чем двадцать лет назад. И это было как-то слишком уж странно. Люди должны меняться... Хоть немного. Брат-целитель был совершенно седым уже тогда, а волчьи глаза, за которые он и получил свое прозвище, смотрели на мир все так же насмешливо и зорко. На его лице была узкая ниточка старого шрама, словно бы прорезанного тонким лезвием, на теле, как помнил Лоренс, было немало иных шрамов, побольше, пожалуй, чем у него самого. А брат Андре? Книжник и историк, въедливый, как кислота, докапывающийся до самой сути событий и вычисляющий все подоплеки судьбоносных решений. Вот только тело у него совсем не похоже на тело книгочея. Даже ряса не скрывает сильные широкие плечи и крепкие руки. А ноги - как у человека, привычного и к долгим путешествиям пешком, и к верховой езде. И эта его обмолвка о владении кнутом? Доминиканец? Только у этого ордена излюбленным оружием был кнут, равно использующийся и в наставлениях в вере, и в защите оной. Странно... очень все это странно. Лоренс косился на него, размышляя, кого же ему так напоминает брат Андре. Дал же Господь компанию, однако. Но уж лучше эти насквозь таинственные братья-во-Христе, чем инквизиторы, которые совершенно не станут считаться с тем, скольких вампиров отослал в преисподню брат Лоренс. Охотник глубоко вздохнул. Что ж, по крайней мере, самое ценное из монастыря он прихватил.
Уже глубокой ночью Савл свернул с дороги на какую-то тропу, приведя их к небольшому поместью. Ворота, к изумлению Лоренса, были распахнуты, и их встречал слуга с факелом.
- Голубь прилетел всего лишь вчера, досточтимый брат, - меж тем говорил слуга. - Но для вас и ваших спутников все готово.
- А ты уже все продумал и подготовил? - поинтересовался Лоренс.
- Я, мой друг, никогда не оставляю дела на самотек. Однажды обжегся уже, - Савл проводил странным взглядом Андре, который вел в поместье спотыкающегося и засыпающего на ходу Костаса.
- Хм.... вы давно знакомы?
- Дольше, чем ты себе представляешь, - усмехнулся Савл.
- Да я даже и не знаю, что представить. Вы ведете себя так... странно. Костас, устал? - Лоренс обнял вампира за пояс, придерживая. Мальчишка почти заснул, не дожидаясь ни омовения, ни ужина, но пытался держать глаза открытыми. Правда, взгляд их бессмысленно блуждал, ни на чем не останавливаясь, пока не уперся в сидящего напротив Андре.
- Ой, брат Андре, а у вас нимб! Краси-и-иво... надо вышить... - с тем Костас уткнулся личиком в сложенные на столе руки и уснул.
- Какой нимб? - Лоренс уставился на Андре. - Э....
- Некоторые видят то, чего им не следовало бы видеть, - проворчал брат-историк, но на его губах блуждала легкая, едва заметная улыбка.
- А нимб-то откуда???
- Нимб? Какой нимб, Лоренцо? Это свеча.
- Ну-ну, - охотник с сомнением покосился на него. - Не люблю я странные загадки...
- Господа, комнаты готовы, вода тоже, - объявил слуга, явившись в столовую, где ужинали гости.
Лоренс взял Костаса на руки:
- И куда его нести?
Слуга повел его на второй этаж. Комнатки оказались крохотными, но уютными и теплыми, а постели - раза в три шире, чем привычные монастырские койки, да еще и с чистым бельем. Пахнущего конским потом Костаса требовалось сначала вымыть, не укладывать же его в постель грязного? Лоренс принялся его раздевать.
- Вымою и спать уложу. Просто вымою и уложу. О, Мадонна, дай мне сил!
Вампиреныш в руках казался изысканной куклой, он тихо что-то мяукал, протестующе или нет - непонятно, но глаз не открывал, совершенно доверчиво позволяя творить с собой все, что угодно.
- Сейчас вымою... Не дергайся только.
Впрочем, даже когда его, обнаженного, опустили в глубокую бадью, наполненную теплой водой, Костас только открыл глаза, но они были мутными и снова быстро закрылись. Это было, очевидно, сродни тому сну, что охватывал ночных вампиров днем, а дневной засыпал им ночью. Лоренс быстро вымыл его, обтер, отнес на кровать. И почти бегом отправился искать свою комнату. Она была напротив, слуга указал на нее, принес свечи, еще горячей воды. Все-таки пришлось впасть в грех рукоблудия, вспоминая вампира... И его тело... Прелестное, изумительное тело, с белой кожей, через которую на сгибах локтей, на тонкой длинной шее, на животе, в паху, под еще мягкими темными волосками просвечивали голубоватые венки, а на груди под левым соском, похожим на розовую ягодку, притаились две крошечные светлые родинки. Лоренс в эту ночь заснул с трудом. И сны его мучили весьма непристойного характера.

Код для Обзоров— "Искушение" <a href="http://felinariy.diary.ru/p197129923.htm" target=_blank> глава 3</a> (мистика, АУ, слэш, R) от [L]Кот-и-Котенок[/L]