Жанр: фэнтези
Тип: слэш (+ капелька гета)
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: будет немного крови, но вообще, это добрая сказка о любви)))
Предупреждение 2: выкладывается по мере написания и правки текста.
Не совсем предупреждение: в конце будет сюрприз))))
От авторов: Как всегда большая и настоятельная просьба - уважаемые наши ПЧ! Пожалуйста, комментируйте, обсуждайте, нам важно ваше мнение, оно помогает работать над текстом! Все найденные ляпы, ошибки и нестыковки несите нам, мы поправим! И, конечно же, заранее спасибо вам!
Узнать законы АйданаОчнулся Дарис от того, что все тело затекло от неподвижности, а еще жутко хотелось справить нужду и поесть. Чего угодно, хоть кукурузной каши, хоть молодых почек в дворцовом парке.
«Опять посадили в карцер? За что?» - он недоуменно поерзал, но привычных следов от отцовской плети не ощущалось. Открывать глаза не хотелось, смотреть на серые стены тесной каморки, куда его запирали за особо серьезные провинности. Раздались шаги, кто-то сел рядом, провел по его лбу ладонью.
- Танги, ты очнулся. Открой глаза.
И Дарис вспомнил: дворец остался в прошлом, и нет никакого карцера и отца, а есть супруг.
- Хочу по нужде. И есть. Где я, асанги?
- Дома. Мы уже в Хинодане. Ты напугал меня, милый. Пришлось открывать Врата еще раз. Ну же, открой глаза, звезда моя.
Дарис открыл, с немалым трудом:
- А что случилось, асанги?
- Слишком много дикой силы выплеснул из себя. Ты пролежал в беспамятстве почти пять дней.
Асанги поднял его на руки, понес куда-то, откуда слышалось журчание воды. Над Дарисом проплывали сводчатые потолки из белого мрамора - на невообразимой высоте. Юноша широко распахнул глаза, разглядывая их, потом умудрился повернуть голову. Дворец казался воздушным и полным света. Не сравнить с привычными ему тесными комнатками и залами с низким потолком. Тонкие беломраморные колонны, расписанные синими узорами, вздымались вверх, как диковинный лес, поддерживая высокие своды, широкие проемы от пола до самых сводов закрывали легкие ткани, развеваемые горячим ветром, но внутри жары совершенно не чувствовалось. А когда Дарис опустил глаза вниз, не сдержал восхищенного стона: полы были вымощены многоцветной мозаикой, изображавшей узоры и растения. Асанги остановился, поставил юношу на ноги перед выложенным той же мозаикой похожим на трон возвышением с отверстием посредине. Где-то под ним текла вода.
- Асанги, я такие дворцы только на картинках видел. В сказках.
- Потом осмотришься, - мужчина хохотнул. - Ты, кажется, чего-то хотел?
- А ты не мог отвернуться, асанги? Я как-то привык совершать такие дела в одиночестве.
- Я закрою глаза. Боюсь, если я тебя отпущу, ты упадешь.
Дарис справил нужду, решив, что супруг прав - магия отняла слишком много сил. Если так и продолжится, он точно не доживет до следующей весны. Значит, учиться - это не прихоть асанги, а насущная необходимость для самого Дариса. Значит, он будет учиться, и даже побои не заставят его отказаться от этого. Почему-то учеба ассоциировалась у него именно с побоями. Его только погладили по волосам, словно опять подумал какую-то глупость.
- А теперь искупаться и накормить тебя.
Вода в бассейне была теплая, как парное молоко, притирания и отвары для мытья - ароматными, руки супруга - нежными. Дарис полез целоваться, насколько хватало сил. Ласку ему подарили, но лишь поцелуи, не больше. Потом был обед, блюд было много, но все - понемногу, и совсем легкие, как для ребенка. А еще - яблоки, которые асанги выискивал ему по всему Хинодану. Собрать удалось всего три штуки. Но Дарис так радовался им.
Супруг носил его на руках в полном смысле слова. Нянчился с ним все утро, показывал дворец, вынес на балкон, показывая столицу, сейчас и в самом деле утопающую в цветах. Дарис смеялся, как ребенок, любовался на все подряд, завороженный каждой деталью интерьера.
- Как красиво, асанги. Ух, ты, стены... Пол... Потолок...
Вместе с ним на свой дом, давно привычный, новыми глазами смотрел и Тайвэрин, слушал мысли супруга, которые облекались в куда более подробные фразы. Дарис попросту не умел выражать их словами. И этому его следовало тоже учить. Об учебе асанги и завел разговор вечером, устроив Дариса в постели под шелковым балдахином.
- Завтра я приглашу раххим, звезда моя.
- А… Хорошо, асанги, - немного испугался Дарис.
- Чего ты боишься? - Тайвэрин уложил его голову себе на грудь, обнял, согревая.
- Не знаю, асанги. Я никогда не видел других колдунов.
- Завтра ты их увидишь. Никто не причинит тебе вреда. Но прежде, я хотел бы объяснить тебе несколько законов, это важно, - асанги вздохнул. - Никто, кроме меня, не смеет тебя касаться. Того воина, что подхватил тебя на спину, когда ты падал, следовало казнить на месте, и он об этом знал.
- Но... Но он же спас мне жизнь, асанги!
- И только поэтому он жив. Запомни, любовь моя, что за твои поступки будут нести ответственность многие вокруг тебя. Если на улице тебя какой-нибудь горожанин оттолкнет из-под копыт всадника, я прикажу отрубить ему руку. Это закон, и он един для всех. То, что случилось там, у Стражей, видели лишь я, ты и Лайлэрит. Он никому не скажет, что касался тебя, он вообще больше никому и ничего сказать не сможет.
- Что? - Дарис вскочил.
- Сядь. Он жив, и отныне он - твой бессменный телохранитель. Это большее, что я мог для него сделать, обойдя закон.
Дарис сел обратно, понурившись.
- Здесь, в Айдане, на меня смотрят сотни тысяч глаз, я - олицетворение закона. Ты же - мой спутник, идеал, которого будут стремиться достичь остальные супруги моих воинов, - асанги погладил его по разметавшимся волосам. - Помоги мне, пожалуйста. Будь рядом, будь светом в моей жизни. Это трудная работа, я знаю. Но ты справишься, и это я знаю тоже.
- Конечно, сидеть в клетке, кто с этим не справится, асанги?
- В этой клетке мы будем вдвоем, и она существует лишь до заката. А после него мы свободны. В детстве я часто пользовался этим и убегал прочь из дворца на закате.
- Я не об этом. Раньше я мечтал, что отец меня куда-нибудь денет... Хоть в мужья, хоть организует похищение и продаст подальше, но что у меня там будут друзья. Что я смогу хоть с кем-то общаться. А теперь я снова неприкасаемый, пускай и по другим причинам. От меня опять будут все шарахаться, как и раньше.
- О, вот чего ты так боишься... - асанги задумался, хмуря брови. - Я подумаю, что с этим можно сделать. Доверься мне.
Дарис кивнул, все так же глядя в пол.
- Есть один выход, но я даже не знаю, чего мне хочется больше - никогда не рассказывать тебе о нем, или рассказать, чтобы порадовать...
- Лучше расскажи, асанги.
Тайвэрин нахмурился еще сильнее, встал и заходил по комнате. Если бы он сейчас обернулся, то вся шерсть его гривы стояла бы от беспокойства дыбом.
- Ты должен будешь сначала взвесить все последствия, прежде чем воспользоваться тем, что я расскажу. Обещай мне, что не станешь поступать опрометчиво!
- Я обещаю, асанги. Ой, конь... Я же должен его кормить и выгуливать…
- Пока ты был болен, этим занимался Лайлэрит. Слушай и запоминай. В Хинодане есть три общественных сада. Там можно играть в ракх, в мяч, гулять с детьми, просто общаться. И туда приходят танги простых воинов. Но всегда прикрывают лица. Танги правителей Айдана никогда прежде не выходили в эти сады...
Дарис вздохнул:
- Не уверен, что это хорошая идея.
- Почему же – не хорошая? - несколько удивился успевший взять себя в руки асанги. - Дарис, звезда моя, ты, кажется, не совсем понял: тебе не запрещено общаться. Ты можешь заводить дружеские связи, и это даже будет хорошо, особенно, если ты подружишься с многодетными танги. Когда появится ребенок, они смогут подсказать тебе и помочь. К тому же, запрет не распространяется на врачей и раххим, а последние будут твоими учителями. Среди них не так уж много седобородых старцев, зато есть твои ровесники.
- А, ну это уже радует, - согласился Дарис все так же грустно. По комнате прошелся ветер, сорвал занавеси. Юноша взвыл, двинул кулаком по постели, ветер согласно опрокинул столик, впечатав тот в стену.
- Да что со мной, асанги?
- Ты расстроен, и твоя сила откликается на отрицательные эмоции скорее и охотнее, чем на положительные. Но это лишь потому, что все годы, когда ее должно было развивать, ее подавляли. Как и тебя. Посмотри на меня, танги, - Тайвэрин сел рядом, приподнял его голову. - Ты знаешь, что когда ты счастлив, в твоих глазах сияют серебряные лучи? Сейчас в них больше тьмы, нежели прекрасного аметистового света, в который я влюбился с первого взгляда.
Черные лучики постепенно отступили, Дарис обнял мужа за шею, прижался.
- Я хотел сказать... О, боги, рядом с тобой я теряю способность мыслить здраво, - прошептал ему на ухо асанги. - Ты - словно дым хинной коры, заставляешь меня погружаться в цветное марево.
- Ты так красиво говоришь, асанги. Мне никогда такого не говорили.
- Этому искусству можно обучиться, но знай, что даже если бы я не владел стихосложением и риторикой, я отыскал бы для тебя самые ласковые слова в мире, - асанги поцеловал доверчиво приоткрывшиеся губы, жадно, едва сдерживаясь, чтобы не уложить супруга на постель. Раххим ясно дали понять, что пока не стоит брать юношу на ложе страсти. - Прости меня, мой свет, ты еще слаб, но так ты еще притягательнее.
- Но мы можем просто целоваться.
- Можем, - асанги продемонстрировал, что именно можно поцеловать супругу, кроме губ, обласкав его лицо, уши, шею, перецеловав каждый пальчик на руках. - И все же, я хотел сказать кое-что, мое счастье. Я говорил тебе как-то, что у каждого уважающего себя воина есть эхиз. У меня они тоже есть, и я надеюсь, ты окажешь им честь познакомиться с тобой? На эхиз запрет на прикосновения тоже не распространяется.
- Это гарем, да, асанги? - припомнил Дарис. - Ну... э-э-э... Не знаю, а разве это прилично - знакомить супруга с гаремом?
- Хайрам, танги, - рассмеялся Тайвэрин. - Это переводится, как «комната для вышивания». Что вкладывают у вас в это слово, я не понимаю?
- Э.. Ну, наложники, мальчики для постельных утех.
- Я уже говорил тебе, их называют эхиз, и никак иначе. Во дворце у них есть свои покои, а в хайраме они собираются вместе, когда хотят пообщаться, и не заняты иными делами. У эхиз есть и другие обязанности здесь, не только быть утехой в постели. И что же неприличного в том, что ты узнаешь тех, кто может многое тебе поведать о жизни в Звезде Хинодана, да и обо мне тоже?
- Хм-м, вот когда ты объяснил, думаю, ничего. А когда ты меня с ним познакомишь, асанги?
- Хочешь, прямо сейчас?
- А они еще не спят, асанги?
Но вскочил Дарис бодро. Правда, супругу пришлось все же придержать его под руку - слабость еще не прошла.
- Жизнь в пустыне проходит большей частью на закате, в первую часть ночи и на рассвете, так что вряд ли все эхиз уже легли. Обычно, в этот час они ждут, обратит ли хозяин свой взор в их сторону, ну и собираются в хайраме. Отнести тебя, танги?
- Думаю, я все-таки попробую дойти своими ногами, асанги, - Дарис уцепился за локоть мужа.
- Хорошо.
Ночные переходы дворца казались еще прекраснее и таинственнее, чем они же днем. Краски, которыми были расписаны колонны, серебристо фосфоресцировали, наполняя их мерцанием звезд, мозаичные полы тоже слегка светились, словно в тот раствор, что скреплял кусочки мозаики, была добавлена пыльца фей. Дарис потрогал камень:
- Это так красиво, асанги, как в сказке про волшебниц.
- Звезда Хинодана строилась с помощью раххим, это так, - кивнул асанги. - Этому дворцу уже много десятков лет. Скорее, даже сотен.
Дарис закружился, раскинув руки:
- Это сказка, асанги, настоящая сказка.
Тайвэрин рассмеялся, глядя на него, подхватил, когда у Дариса пошла кругом голова.
- Ты рад, что попал в эту сказку, звезда моя?
- Очень, асанги, - Дарис поцеловал его в нос.
Хайрам, большущая, просторная зала с небольшим бассейном посредине, была освещена яркими светильниками, совершенно не коптившими и горевшими ровным, высоким пламенем. На низких, уютных диванчиках, на подушках на застеленном богатыми коврами полу, на бортике бассейна расположились двенадцать юношей разного возраста, закутанных в шелковые одежды, поверх которых были наброшены легкие меховые накидки от вечерней прохлады. Их волосы были покрыты полупрозрачными газовыми платками, а лица - открыты. Кое-кто в самом деле вышивал, кто-то листал книгу, кто-то читал вслух. Некоторые же просто лежали в расслабленных позах, или перебирали украшения в шкатулках, делясь ими или меняясь. Асанги остановился на пороге, негромко хлопнул. Все вскочили, устремили взоры на него, глаза загорелись надеждой. Тайвэрин заговорил на своем языке, выводя Дариса вперед. И юноши тотчас опустились на колени, склоняясь перед ним до земли.
- Асанги, а мы вообще друг друга поймем? Я же не говорю на вашем языке.
Один из юношей поднял голову, и асанги кивнул.
- Я говорю на вашем языке, ай-танги, - робко улыбаясь, промолвил эхиз. - И я могу обучить вас айдалану.
- Ой, это будет так здорово. А как тебя зовут?
- Мирсали, ай-танги. Я познакомлю вас с остальными, если то будет угодно асанги?
- Угодно. Познакомь. Я оставлю вас ненадолго, драгоценный? - Тайвэрин привлек к себе супруга, внимательно глядя ему в глаза.
- Да, асанги, наверное, мне полезно будет познакомиться с новыми людьми... ну... То есть, я не знаю...
- Не волнуйся, здесь никто не обидит тебя. Хотя некоторые, - асанги взглянул насмешливо в сторону эхиз, - возможно, будут ревновать. Но все они понимают, что для меня нет никого дороже тебя.
- Я не об этом, асанги. Я никогда… ну, не был в такой многолюдной компании.
- Мирсали поможет тебе. Он здесь старший, твой ровесник. Если устанешь от такого сборища, просто отошли их прочь.
Дарис неуверенно кивнул.
- Не волнуйся, я ненадолго, - асанги поцеловал его в губы, развернул и чуть подтолкнул в руки Мирсали.
Дарис подошел к тому, остановился. Эхиз, явно колеблясь, предложил ему опереться на свою руку, не зная, сочтет ли великолепный танги, возлюбленный господина, возможным для себя коснуться раба. Дарис вспомнил, что эхиз касаться можно, оперся на руку, ноги все еще мелко подрагивали. Его провели к уютному диванчику, эхиз засуетились, наперебой предлагая подкисленной воды, подушку под ноги, теплое покрывало, фруктов или сладостей, ворковали негромкими приятными голосами. Дарис смотрел в ужасе, не понимая, что от него хотят и почему так носятся вокруг. Мирсали резким жестом разогнал остальных, велев вернуться к своим занятиям. Сам же сел у ног Дариса, подняв голову и слегка улыбаясь, заговорил:
- Не пугайтесь их, ай-танги. Мы не знали, что асанги отправился за вами, лишь когда он появился на пороге дворца с вами на руках, узнали, что теперь асанги обрел свое счастье. Может быть, теперь нас отправят обратно на торг, хотя нам хотелось бы остаться и служить вам и асанги. Они испуганы, оттого и пытаются угодить вам в надежде, что вы замолвите слово за них.
- Ну, я не знаю. Если это не нарушает никаких здешних законов...
- О... Вас не обучали законам Айдана? - Мирсали задумался, потом кивнул: - Несомненно, асанги восполнит этот пробел, но я могу вам помочь сейчас.
- Это будет просто замечательно, - обрадовался Дарис.
Мирсали что-то сказал на певучем, слегка гортанном айдалане, один из юношей метнулся куда-то за занавеси, вернулся через считанные минуты с книгой. Настоящей книгой, оправленной в алый сафьян, с золотыми уголками, украшенными самоцветами. Дарис такую видел, пожалуй, раз так пятый в жизни. В Валме вместо книг были свитки, и это было ужасно неудобно.
- Я не умею читать на вашем языке.
- Я прочту вам, просто смотрите.
Книга начиналась списком глав, письмо было витиеватым, с завитушками, тильдами и росчерками, и знаки шли не справа налево, как привык Дарис, а сверху вниз, столбцами.
- Здесь написано «Оглавление». Вот, со второй главы нам и предстоит читать.
- Хорошо, почитай, - Ларис устроился поуютнее.
Голос у эхиз Мирсали был красивый, хорошо поставленный и, видно, уже переломался. Читал он немного нараспев, ведя по строкам пальцем.
«От века заповедано, и закон един для всех. Ты, читающий эти строки, внемли: тысячи лет жил народ айданов этими уложениями, и процветал. Но также знай, что ни один камень не вечен, и может прийти время сменить закон, дабы река жизни не разрушила его до основания.
Народ айданов силен и велик, пока силен и велик асанги, правящий мудро...»
Мирсали, кажется, старался еще перевести текст так, чтобы смягчить витиеватость фраз, не потеряв их смысла. Дарис кивал и старательно пытался вникать. Законы, на самом деле, были просты и достаточно суровы. Охраняли частную собственность, регулировали имущественные отношения, больше всего было сказано о том, что айданы обязаны беспрекословно подчиняться асанги, а тот, в свою очередь, обязан быть эталоном. Касательно танги было несколько дополнений к тому, что Дарису уже рассказывал супруг. О том, что младшего супруга имеет право касаться только старший, при нужде - лекарь или маг, доверенный раб или эхиз. О том, что на людях танги следует прикрывать нижнюю часть лица платком, следовать на полшага позади супруга по его левую руку, если он не выскажет иного желания. О том, что старший доверяет младшему свою спину, и это величайшее доверие для воина. Дарис решил, что в этом ничего сложного нет. Они как раз успели прочесть раздел, касающийся танги, когда вернулся Тайвэрин. А может быть, он неслышно стоял за занавесью, слушая.
- Надо уложить это в голове. Научишь меня читать? А то я... Асанги, ты вернулся.
- Уже поздно, всем пора спать, - негромко приказал мужчина.
Эхиз поклонились, торопливо убрали свое рукоделье и разлетелись бесшумными тенями, остался лишь Мирсали. Дарис поднялся, кивнул ему:
- Спасибо, Мирсали. Я еще приду как-нибудь.
Юноша низко поклонился, дождался кивка асанги, позволяющему и ему уйти, и тоже исчез за полупрозрачными занавесями.
- Тебе понравилось здесь, звезда моя?
- Да, асанги, они милые, как мышата.
Тайвэрин с затаенным облегчением выдохнул и улыбнулся.
- Я надеялся, что тебе будет с ними хорошо. Когда научишься айдалану, сможешь с ними поговорить и обо мне, - в глазах асанги блестела ироничная усмешка.
- О, нам найдется, что обсудить, асанги, не сомневайся, - засмеялся Дарис.
Тайвэрин прижал его к стене, приподнимая, обнимая руками упругие юношеские ягодицы, слегка касаясь гладкого опала меж ними, и это прикосновение отдалось в глубине тела Дариса.
- Я так соскучился по твоим ласкам, танги.
- А я - по твоим, асанги.
К спальне айдан своего юного супруга донес на руках, то и дело останавливаясь, чтобы подарить ему многообещающий поцелуй. Дарис отвечал, войдя во вкус ласк. Он уже давно простил супругу жестокость в их первую ночь. Если отец и в самом деле жаждал увидеть, что его сына не ждет ничего хорошего, то она была оправдана. И асанги искупил ее, много раз. Теперь соитие не приносило Дарису ничего, кроме бесконечного наслаждения, и ношение дамая уже не воспринималось пыткой. Его тело даже не особо реагировало на распирающее его золотое орудие, не страдало от постоянного возбуждения. Но зато так остро отзывалось, когда дамая касался асанги... Дарис отдавался супругу без остатка, пьянея от счастья в его руках. И Тайвэрин, принимая эту любовь, так же без остатка отдавал ему свою, лаская и вылизывая бьющееся под ним тело, пока Дарис не замирал, опустошенный, обессиленный и едва дышавший в его объятиях.
- Мое счастье... моя величайшая удача, танги. Люблю тебя.
Дарис обнимал мужа, но сказать «люблю» не мог. Не понимал, что это значит. Тайвэрин не оставлял надежды, что однажды он все же услышит это из уст юного супруга. Когда тот поймет и примет свои чувства. За Дариса говорили объятия, стремление прижиматься к мужу, подкапываться ночами под бок. Даже то, что он сейчас, отойдя от любовной истомы, выкупанный и согретый, не засыпал, а пытался осмыслить то, что прочел ему эхиз.
- Ты можешь спрашивать меня, звезда моя, если что-то не понятно, - промурлыкал ему Тайвэрин, наслаждающийся ароматом чистого тела супруга.
- А если я попрошу тебя не отправлять эхиз на торг, это не будет нарушением закона, асанги?
- Конечно, нет, танги. Я сделал бы это, поведи себя кто-то из них по отношению к тебе грубо. Но так как вы поладили, нет нужды. Ты можешь сказать им, что они останутся столько, сколько захочешь ты сам.
- Надо будет со всеми познакомиться. А то я пока лишь с одним и могу поговорить, - решил Дарис.
- Я выбрал для тебя хорошего учителя айдалана, но если Мирсали будет тоже заниматься с тобой, вреда не будет, завтра ты познакомишься со всеми своими наставниками, танги. Не бойся их, не переживай понапрасну. А теперь спи, мое сердце, набирайся сил.
Дарис завернулся в покрывало, подкатился под бок к мужу. Его обняли, нежно прижимая. В саду за оконным проемом сонно чирикнула какая-то птаха, занавеси колыхал прохладный ветер из пустыни. За спиной Дариса неслышно, но ощутимо, глубоко и спокойно дышал асанги. Чувство покоя и защиты было таким блаженным.
«Это сон? Нет, нет, асанги... Тайвэрин сказал ведь, что это все – правда... - почему в мыслях ему приятнее называть мужа по имени, Дарис не знал. - Значит, так и есть. А завтра придут раххим... Ох, мамочки... Нет, надо уснуть и перестать волноваться. Здесь никто не станет наказывать меня за колдовство. Даже Тайвэрин не наказал, ни разу, хотя от него мог кто-то пострадать! Ох, Райгал! Лайлэрит... Так жаль его...»
Его поцеловали в затылок.
- Прости, асанги... - Дарис вздохнул, зажмурился, перевернулся в кольце рук, утыкаясь супругу в грудь носом, вдохнул его запах и как-то очень быстро уснул. Снился луг, бегающий по нему Райгал. И такой же черный, как смоль, жеребенок, пытавшийся догнать его, смешно взбрыкивая тонкими ножками. А еще алый зверь, которого не поворачивался язык назвать львом, лежащий в траве за спиной Дариса. Он не видел его, но знал, что айдан там. И будет там всегда. А сейчас надо было догнать Райгала, чтобы не хвастался скоростью. Дарис ринулся следом за конем, заметил краем глаза что-то странное и кубарем покатился по траве, когда понял, что это странное - его лапы. Белые, с черными пятнами.
- Уи? Уя? - он завертелся, нашел хвост. - Мья?
Тяжелая лапа опрокинула его на траву, айдан принялся вылизывать серебристо-пятнистую шерстку, глухо, размеренно урча.
- Мья??? Я кот??
- Это сон, твой сон, танги. Здесь твоя душа обретает ту форму, которую желает, - фыркнув, пояснил айдан.
- Ура, у меня есть лапы и хвост, я кот, - Дарис выбрался из-под лапы и принялся носиться.
В лапах он запутался через минуту, плюхнулся. Алый зверь фыркал и лениво помахивал хвостом, глядя на него, но не мешал свободе.
- Как много лап.
- Всего четыре.
Райгал вернулся к своему жеребенку, обнюхал его и подтолкнул бежать дальше. Тот заржал, позвал пятнистого кота бегать вместе. Дарис подпрыгнул, смешно потряс головой и побежал играть и прыгать на пару с жеребенком. Райгал умиленно вздыхал. Запыхавшись, Дарис возвращался к айдану, падал между его огромных лап, пережидая, пока успокоится дыхание, а его вылижут, и снова бросался прочь, играть, бегать, резвиться. Напоследок Дарис облизал морду айдану и поскакал вперед, к поднимающемуся солнцу. И проснулся оттого, что его морду... лицо согревали проникшие сквозь отдернутую занавесь солнечные лучи. Асанги рядом уже не было, но его голос слышался где-то неподалеку. Дарис поднялся, потянулся и принялся искать гребень.
В комнату заглянул один из вчерашних эхиз. Тихонько пискнул что-то, склоняясь перед юношей. Поманил за собой в купальню. Дарис подумал, пошел за ним. Юноша помог ему умыться, ополоснуться прохладной водой, прогоняя остатки сна, потом усадил на низкую скамеечку и принялся бережно расчесывать и заплетать волосы. Дарис решил, что лучше уж позволить волосы заплетать так, как тут принято. Хоть и непривычно все равно. Воины-айданы все поголовно носили высокие хвосты, иногда он видел еще и одну косичку на виске в дополнение к хвосту. У эхиз волосы были острижены до плеч, а вот танги полагалось носить одну косу, если у супруга не было детей, или же одну большую косу и столько маленьких на висках, сколько детей у супругов. Хотя, коса была очень удобной, не путалась, как хвост, не лезла в рот и в глаза.
Юноша помог ему одеться и с поклоном пригласил следовать за ним, туда, где слышался голос асанги. Дарис поправил платок, закрывающий нижнюю часть лица. Неудобно, но терпимо. И побрел вслед за провожатым.
- Доброе утро, звезда моя, - поприветствовал его супруг, улыбнувшись так, словно они не виделись долго-долго. - Как спалось?
- Доброе утро, асанги, неплохо. Снился Райгал.
- Сегодня ты сможешь его увидеть. Раздели со мной завтрак, танги.
- С радостью, асанги.
Эхиз испарился, оставив супругов наедине. Видимо, таков был приказ асанги, который желал больше времени провести рядом с Дарисом, и чтобы им никто не мешал. Ткань головного платка Дариса была тонкой и почему-то прилипала.
«У меня что, насморк?», - удивился тот, стаскивая платок.
- Ой, кровь...
Воздух пустыни сыграл свою шутку. У и без того не слишком-то выносливого и физически недоразвитого парня носоглотка от сухости решила возмутиться.
- Не бойся, так бывает. Просто ты не привык к сухому воздуху и жаре, - асанги намочил платок в холодной воде, положил его Дарису на переносицу, аккуратно вытер своим, тоже мокрым, кровь с лица мужа. - Это даже не лечится, только привыкнуть можно, так говорят врачи.
Дарис часто моргал, дыша ртом.
- Сейчас пройдет. Голова не болит, танги?
- В-вроде бы нет, асанги, только кружится немного.
Тайвэрин держал его на руках, успокаивающе гладил кисти, вернее, делал легкий массаж, унимая кровотечение.
- Я ведь привыкну, асанги, правда?
- Конечно, привыкнешь. Ты снова думаешь совсем не то, что нужно. Ты не умрешь, я не позволю этому случиться, пока жив сам.
- Мне страшно, асанги. У меня никогда раньше не шла кровь носом, даже летом.
- В Валме температура летом не поднимается и наполовину настолько, как здесь, да и воздух напоен влагой. Ничего страшного в том, что пересохли и лопнули мелкие сосудики, нет. Но, пожалуй, гулять под открытым небом тебе пока не стоит. Во дворце есть свой сад, там достаточно тени и влаги.
- Я буду как ундина – жить в воде, асанги. А твоему народу останется гадать, как же я выгляжу. И что я такое вообще.
- Пока ты учишься, привыкаешь, узнаешь законы этой земли, так даже лучше. А когда ты будешь готов, мы проедем по всему Айдану, и все увидят того, кто сделал меня счастливым.
- Тогда, думаю, если нет особой нужды, мне лучше привыкать все-таки постепенно, асанги.
Тайвэрин кивнул. Дарис потрогал нос, убедился, что полегчало. Его еще и поцеловали в переносицу. Юноша не сдержал улыбки:
- Спасибо, асанги. Так хорошо.
- Теперь есть, тебе сегодня будут нужны силы. Раххим скоро появятся здесь. Я побуду с тобой, пока вы познакомитесь, но потом мне придется уйти. Делами Айдана занимается еще мамги-шаган, это значит «совет стариков», но решения кроме меня принимать никто не имеет права.
- Ну... Я вроде неплохо вчера пообщался с эхиз, когда вокруг много людей - это не очень страшно. А когда я пойду к Райгалу, асанги? Его же надо кормить.
- Сначала поешь сам, - усмехнулся Тайвэрин. - Потом, когда пообщаешься с раххим, я позову Лайлэрита, он проводит тебя к конюшням.
Дарис погрустнел, шмыгнул носом:
- Он меня, наверное, вообще ненавидит.
- Нет. Он ничуть не винит тебя. Пойми, танги, он прекрасно знал, что делает, когда ловил тебя. И знал, чем ему это грозит. Он молод и еще не заслужил права носить плеть, но за свои поступки он был готов ответить по всей строгости закона.
- Если бы я знал... Я бы никогда из лагеря не вышел...
- Значит, это не твоя и не его вина, мой нежный, а моя. И потому Лайлэрит жив. А его увечье... что ж, оно не станет для него позором. Скорее, наоборот, но ты этого пока не поймешь. Ешь же, танги, и не изводи себя понапрасну.
Дарис приступил к еде, начав с фиников, которые он все-таки распробовал. В этот раз ему все же приготовили так полюбившееся мясо с кровью, в ароматных листьях какой-то зелени, которой не было тогда, в пути. К зелени Дарис отнесся с подозрением, а вот мясом принялся лакомиться в охотку.
Асанги покачал головой:
- Настоящий айдан никогда не оставит на блюде ни крошки. Пища в пустыне достается нелегким трудом, танги. И питаемся мы так, чтобы не страдать от хворей желудка, или костей, или печени. Все, что положено перед тобой, служит твоему здоровью.
Дарис устыдился, обнюхал зелень, сжевал. Она оказалась вполне вкусной, чуть кисловатой и сочной. А пропитанная мясным соком, да с лепешкой - вообще пошла замечательно. Дарис смотрел, как ест его асанги: аккуратно, небольшими порциями, разрезая мясо острым ножом, такой же лежал у тарелки юноши, но он его не заметил.
«Уф-ф-ф, а вот это будет сложно…»
Тайвэрин только улыбнулся, никак не прокомментировав отсутствие столового этикета - когда тебя кормят только кукурузной кашей, не научишься есть приборами. Нет, ложкой пользоваться танги умел. Но вот все остальное предпочитал брать руками и поедать, хорошо хоть, не сразу зубами из тарелки. Потому и следил за руками асанги, стараясь не торопиться и не смешить богов, как с мясом. Серебряные двузубые вилочки его удивили: в Валме такого прибора не было. Были шпажки и ложки, ну, еще ножи, но тут уж каждый носил свой. Как он заметил, здесь приборы были одинаковыми, украшенными одинаковой филигранью на рукоятках. Ничего не получалось, странные двузубые предметы не подчинялись, ведь держать их приходилось совсем не так, как ложку. Но он старался. Вовсе не хотелось, чтобы асанги счел его совершенно неотесанным варваром. Это же так просто: приколоть, отрезать, съесть с этой двузубой… Собственные пальцы казались неуклюжими, хотя у Тайвэрина пальцы выглядели совсем не приспособленными к таким тонким действиям, а ведь он так аккуратно управлялся с приборами!
- Не торопись, танги, ты всему научишься, - утешил расстроившегося юношу асанги.
- Я научусь, асанги, - согласился Дарис. - Но меня совсем не готовили к придворной жизни.
- Я знаю. Это ничего, зато не придется переучиваться, - мужчина хохотнул: - Ты представь, как мучились мои воины, да и я сам на том свадебном пиру! Какие-то щепки на столе, да ложки, как есть - непонятно.
- Ну так все ж просто, асанги, - хихикнул Дарис.
- Переучиваться всегда тяжелее, чем привыкать к новому, мое счастье. Чаю? Что ты хочешь к нему? Хочешь хехваз? Или макового печенья?
- Печенья, асанги, - обрадовался хоть чему-то знакомому Дарис.
Печенье было в самом деле похоже на то, что изредка доставалось ему в раннем детстве, пока не открылся дар. Хотя, нет, матушка пару раз тайком приносила ему печенье, когда была уверена, что на нее не донесут слуги. Рассыпчатое и сахарное, посыпанное сверху маком, оно было восхитительно. Дарис съел его быстрей, чем подумал, что надо есть неторопливо. Еще и шальная мысль мелькнула - припрятать куда-нибудь, чтобы потом был запас еды. С трудом одернул себя: здесь не надо делать запас, кормят и так до отвала. Щедро, не скупясь, никто не кривит презрительно губы, провожая каждую ложку каши ненавидящим взглядом… Но выпустить печенье так и не смог, хотя наелся до отвала. Асанги не думал помогать ему, спокойно пил свой чай мелкими глотками, прикрыв глаза густыми ресницами и чуть улыбаясь. Ждал, пересилит ли себя супруг, свой страх. Не пересилил, так и сидел, обняв тарелку с печеньем, решив, что даже орда голодной пустынной саранчи не разлучит их.
- Прикажи эхиз унести твою добычу, мой маленький каркирэ, в спальню, туда никто не посмеет войти и убрать ее, - посоветовал асанги.
Дарис решил, что еда в спальне - это хорошо, отдал тарелку эхиз, попросив унести.
- А кем ты меня назвал, асанги?
- Каркирэ - это тот зверь, которым ты становишься во сне, - пояснил Тайвэрин. - Как же это... такое короткое имя на вашем языке...
- Барс, - подсказал Дарис.
- Да, он. А наше имя переводится как «пятнышко».
Дарис засмеялся.
- Ну, что ж, умывайся, и идем. Сначала проводи меня, помнится, я кое-что обещал тебе.
Юноша умылся, привел себя в порядок, посмотрел на платок. Асанги только хлопнул и приказал появившемуся эхиз принести им новые платки. Дарис изнывал от любопытства: что такое ему обещал асанги? И разве он не исполнил уже почти все свои обещания? Обучение колдовству начнется, свобода от ошейника уже есть, нежность и ласка - вдоволь. Что же?
Они прошли дворец почти насквозь, оказавшись в самой древней его части, не такой уютной и светлой, из тяжелого темного камня, без изразцов и мозаик, с узкими окошками-бойницами.
- Да, танги, ты прав, это старый дворец, сердце Звезды Хинодана. Здесь, случись что, будут прятаться дети и танги, эхиз и раненые. Но уже больше тысячи лет эти стены не видели крови и не слышали боевых кличей. Айдан силен, как никогда.
Дарис посмотрел на него:
- Это напоминает мне чем-то наши замки, асанги.
- Военные сооружения все примерно одинаковы, - улыбнулся айдан. - Здесь же находится наша сокровищница. Я обещал тебе ожерелье, помнишь?
- Помню, - погрустнел Дарис. С ожерельями и браслетами равно как с серьгами, подвесками, венцами, коронами, диадемами и прочим у него с некоторых пор были связаны не самые приятные мысли.
- Ты не хочешь? - асанги остановился, приподнял его голову, заглядывая в глаза. - Почему? Я хотел бы одарить тебя, хотя ни один камень не сравнится в красоте с сиянием твоих глаз, и лишь самые чистые алмазы достойны украшать тебя.
Дарис захлопал ресницами и согласился, что да, если асанги хочет одарить, то надо принимать подарки. И украшаться. И вообще, он же должен быть образцом?
- Это лишь по твоему желанию, звезда моя. И выберешь ты то, что понравится тебе самому. Хорошо?
- Хорошо, асанги.
Ключи от сокровищницы Тайвэрин носил на поясе, их было всего два, но оба от столь хитроумных запоров, что ни взломать их, ни повторить не мог никто. Тяжелая каменная дверь не открылась, а ушла в пазы в стене. И тут же сами собой загорелись бездымные факелы на стенах. Сама сокровищница оказалась не слишком большой комнатой, заполненной сундучками и ящичками в аккуратных нишах стен, и выставленных ровными рядами посредине. Асанги прошелся вдоль стены, задумчиво вспоминая, где лежат драгоценности, принялся распахивать крышки небольших сундучков. Свет заиграл на драгоценных камнях и золоте миллионами отсветов.
Дарис смотрел на драгоценности равнодушно, у него их никогда не было, мать носила скромные кольца и серьги, а Камилла цепляла столько вычурных вещей, что стоимость и красота терялись. Вот разноцветные кусочки камня - это красиво, ярко и из них можно мозаику составлять. Однако Дарис все же стал разглядывать драгоценности: асанги же хотел порадовать. Рубины вызывали дрожь, напоминая кровь; алмазы не впечатлили, броские на свету, невзрачные без него; изумруды очень любил отец, Дарис хорошо запомнил его кольцо на руке, сжимавшей плеть.
- Асанги, а здесь есть серебро с аметистами? Матушка говорила, что мне бы очень подошли такие украшения.
Тайвэрин откинул крышку невзрачного сундучка - его он приберег напоследок, и на самом деле эта демонстрация сокровищ была не более чем проверкой. Пожалуй, последней. На черной замше засияло лунными бликами изящное, воздушное ожерелье с небольшими овальными камнями, не ограненными, а отшлифованными в виде кабошонов. Это ожерелье ему изготовили в самые краткие сроки, за те дни, что Дарис был без сознания. И оно ничем не напоминало тот ошейник, скорее уж, заснеженные веточки с фиолетовыми ягодами, хрупкий иней.
Дарис ахнул, бросился примерять:
- Красиво, асанги? Мне, правда, идет? Оно такое замечательное. Как зимние ягоды! Оно мне будет напоминать про зиму. Ой, от него и вправду словно холодом повеяло, так здорово. А оно на мне хорошо смотрится?
- Оно создано для тебя, мое счастье. Я думал о тебе, когда рисовал эскиз, и думал о том, чего бы тебе хотелось, выбирая камни. Лучшие ювелиры трудились три дня и три ночи, чтобы успеть к сроку. Конечно, оно идет тебе.
Дарис повис у него на шее, целуя. Асанги не упустил возможности приласкать его, подарить еще немного неги своему прекрасному и юному супругу. Затем они вместе навели порядок в сокровищнице и направились обратно, наверх, к свету и солнцу. И к учителям, которые уже терпеливо дожидались асанги и его возлюбленного в затененном зале, угощаясь прохладной водой с кусочками асцелли.
Код для обзоров
1. Да! | 52 | (34.67%) | |
2. В меру. | 86 | (57.33%) | |
3. Законы? Какие еще законы? | 12 | (8%) | |
Всего: | 150 |
@темы: слэш, фэнтези, закончено, гет, История четырнадцатая, Шестигранник
Дарис такой милый,местами даже трогательный,тем более асанги знает где и как трогать.
Спасибо, Кошачьи!
Но я не понимаю - о чем идет разговор здесь
Вроде сначало асанги очень серьезен и пытается что-то выжное донести до Дариса, потом его сбивают с мысли и он кидается успакаивать танги. Это так и задумано, что Тайвэрин не доводит разговор до конца или я реально от жары туплю?
Радостно смотреть как Дарис открывает для себя мир.
козюль, это радует, спасибо огромное))))
Kettilina, <<котенка>>, geccon, Pelamis, 1чирик1, Садовод, pumasik123, муррррррррррк всем))))
KosharikWildCat, не скажу, что там что-то изменится, скорее уж кто-то))))
tata2B, захвалили))))) спасибо))
Грустное небо, нет, все верно понимаете))) только асанги не с мысли сбили - до него дошло, что прежде чем пытаться донести до Дариса мысль об ответственности, ему нужно дать время успокоиться, смириться и забыть о прошлом. Потому что даже если он ему открыто скажет: можешь гулять, где захочется, только чтоб тебя никто не трогал и не видел лица - Дарис не воспримет это, как разрешение, просто как большую по размерам клетку.
lana.pawlowa, ну, а тут вот мужчины))) А женщины - почти отдельное племя, самостоятельное и замкнутое))
Ланка, не только мир, но и себя потихоньку.))
сначала хотела подождать окончания и потом прочитать, но не вытерпела и начала читать))
Дарис милый получился, да Тайвэрин понравился, но не поняла момент с подарком - сначала Дариса травмировали слуги запихнув подарок, потом практически изнасиловал супруг и через пару ночей он уже воспринимает ласки нормально, чисто психологически мне кажется нереально немного.. да и с первой брачной ночью не поняла - обеты приняты, церемония прошла, завтра уезжать - зачем насиловать супруга в угоду его родне? да плевать что они ожидают, наоборот, стоны от удовольствия вместо стонов боли - вот и месть за недалекость правителей, воспринимающих айданов как варваров.. не понимаю..
Chit12, один встречный вопрос: если бы вы в сердце чужой страны находились всего лишь с сотней воинов, причем, страны враждебной, которая будет дружественной лишь после того, как вы выполните некое условие, вы бы тоже стали плевать на это условие, потому что вот и месть за недалекость правителей, воспринимающих айданов как варваров..? Тайвэрину не нужно было, чтобы его воспринимали иначе. Хороший правитель никогда не раскрывает стратегические планы перед противником. И потом, вас ничего не смутило, кроме того, что близость Дарис начал воспринимать иначе? А то, что у него не осталось травм после первой брачной ночи, не навело вас на мысль, что Тайвэрин, если и причинил ему боль, то не изнасилованием, как таковым? Кому, как не воину, знать, куда стоит нажать, чтобы вызвать крик боли?
Ну и касательно восприятия Дариса: первую брачную ночь он практически не запомнил, на нем был ошейник. После Тайвэрин не сделал ему ничего плохого, наоборот, носился с ним, как с хрустальными фаберже. А, кроме того, еще и приласкать сумел, и положительный опыт перебил отрицательный.
ну это я чудо-мазью объяснила)
Кому, как не воину, знать, куда стоит нажать, чтобы вызвать крик боли? вот в том-то и дело, что боль все-таки была и во время секса..
автору в любом случае виднее, как оно было на самом деле)) я ж ничего против не имею, просто описала то, что осталось непонятым..
Лазейки это замечательно, но не всякий даст себе труд их искать.
Чуть выше по тексту Тайвэрин мудро вещает о ценности пищи в пустыне, на этом фоне закон о смерти защитника исполняющего свой долг смотрится несколько странно. Не логичная трата человеческого ресурса тем более для пустыни.