Авторы:
Таэ Серая Птица и
Тай ВэрденЖанр: фэнтези
Тип: слэш, гет и черт-в-ступе
Рейтинг: NC-17
Предупреждение:
пока только одно: тройничок-с!Глава пятнадцатаяТеодор, как и полагалось аристократу и вообще вежливому человеку, проводил экипаж леди Эсташ-Канниг до самого парадного подъезда, оттер лакея и сам открыл дверцу и подал даме руку.
- Прошу вас, леди.
Жозефин выпорхнула наружу, отблагодарила его еле заметной улыбкой и вежливым:
- Благодарю, вы сама любезность.
- Могу я надеяться в скором времени снова увидеть вас, леди? - осторожно придержав затянутые в замшу пальцы, спросил Тео.
- Наверное, - Жозефин смешалась. - Я... Я буду завтра на королевском балу.
- Я буду ждать вас там, - пообещал лейтенант, четко, по-военному, откланялся и взлетел в седло. - Доброй ночи, моя леди!
Жозефин изумленно ахнула уже за дверью:
- «Моя»? Он назвал меня «моя леди».
- Милая, ты вернулась? - из кабинета уже спешил навстречу граф Луи. - Все хорошо?
- Да, отец, все замечательно. За мной ухаживал такой красивый мужчина.
Граф нахмурился:
- Это кто же?
- Теодор Дамайн, брат леди Кристины.
Кандидатура лорду Луи сразу же не понравилась - второй сын Дамайнов совсем недавно считался любовником леди Уилсон.
- Он такой замечательный, отец, так ухаживал, говорил мне комплименты.
- Будь осторожно, милая. Молодые люди все такие поначалу, - чувствуя себя старой дуэньей, ворчал граф, помогая дочери снять плащ. - Вскружит тебе голову...
- Ну что ты, он будет ждать меня завтра на балу. Отец, даже если это просто светская любезность, я так хочу почувствовать, каково это... Когда за тобой ухаживают.
- Ты достойна большего, Жози. Тем более что ты королева, пусть эти жалкие смертные и не знают этого. Да, матушка хотела тебя видеть.
- Хорошо, отец, уже иду, - Жозефин поднялась наверх, в комнату матери.
Про себя она горько усмехнулась – «большего». Кто даст хоть что-то Невидимке, альбиносу? Отец женился на яркой красавице в надежде, что его дети не унаследуют его блеклую внешность, впрочем, характерную для нейрисс. Вышло же... вышла совсем не смешная шутка богов или демонов: родилась она, до полусмерти испугав сначала повитуху, потом свою мать, и расстроив до слез отца. Возможно, другие дети были бы красивее, здоровее, но леди Кларисс через два года после рождения Жозефин заболела типичной для аристократок хворью - чахоткой, и вот уже шестнадцать лет медленно умирала.
Она вошла в полутемную комнату, где отчетливо пахло близкой смертью и лекарствами:
- Добрый день, матушка, вы хотели меня видеть?
- Да, малышка, - графиня Кларисс попыталась сесть, но у нее совсем не осталось сил. - Как прошел твой выезд к Даркмайрам?
- Прекрасно, матушка, - Жозефин помогла ей приподняться, поправила подушку. - За мной ухаживал Теодор Дамайн.
- Да? Это хорошо, я помню его. Кажется, теперь он лейтенант гвардии? - графиня раскашлялась, прикрывая рот платком, потом поспешно свернула его, но запах крови и алая кайма на бледных губах все сказали Жозефин яснее слов.
- Да, матушка. Ну что же вы, вам ведь еще нужно поприсутствовать на моей свадьбе.
- Непременно поприсутствую, малышка. Не смогу же я пропустить такое радостное событие, - улыбнулась женщина. - Теперь иди, снежинка моя, иди. Тебе, наверняка, нужно отдохнуть и разложить впечатления от сегодняшнего дня по полочкам... И записать их в дневник, я права? - лукавая улыбка совсем не вязалась с измученным лицом графини, хоть и осветила его, как лучик солнца.
- Да, матушка, - Жозефин поцеловала ее в щеку и ушла к себе, вернее, к единственному своему другу, которому поверяла все тайны и мечты.
Первый ее дневник был подарком матери: переплетенный в светлую кожу, с дорогими листами беленой бумаги и золоченым обрезом, с кэр-исскими тиснеными узорами на переплете. Сейчас у нее был уже четвертый дневник, все такой же красивый, заполненный уже на две трети. Жозефин переоделась в домашнее, села к столу и задумалась, как описать то, что сейчас творится у нее на душе? Словно калейдоскоп кружился сейчас в ее чувствах, от искристой радости до черной тревоги от болезни матери. Наконец, она решилась и вывела:
«Сегодня за мной впервые ухаживали на званом вечере. Это было очень необычно и красиво. Наверное, это просто К. попросила его так сделать, но все равно, она могла бы и о таком ведь не просить».
Вспомнилось, как он смотрел, удивленно-растерянно, словно не веря, что в ее бесцветном теле, под строгими покровами, может скрываться такой голос. Жозефин фыркнула, обмакнула перо в чернила и продолжила:
«Он проводил меня домой и, прощаясь, пообещал ждать меня на завтрашнем балу. А еще назвал «моя леди». Это что-то должно значить, не так ли?»
Ну не всех же девушек он так называет? Если б это действительно было нечто большее, чем простая вежливость. Но это свое отчаянное желание она записывать не стала, опасаясь неизвестно чего.
«Матушка совсем плоха. Сегодня я видела кровь у нее на губах, и мне страшно. Я так хочу, чтобы она выздоровела. Лекарь, что был третьего дня, только разводит руками и предлагает отправить ее на воды, на север Сагранзы.»
Лекари все как один сошлись во мнении, что леди нужно отправить в теплую страну к морю. Но вынесет ли она дорогу? И кто отправится с ней? При мысли о том, что нужно будет собраться и куда-то ехать, у Жозефин сжималось сердце и тряслись поджилки. Она и с балов старалась уехать побыстрей, вернуться в родную раковину и спрятаться ото всех. Но матушке нужно тепло... Отец не сможет - он слабее, ему покинуть место, где родился, будет еще сложнее. А больше у них нет никого. Ей придется. Жозефин зябко вздрогнула, обнимая себя за плечи.
- Я ведь хочу, чтобы мамочка выздоровела. Я очень этого хочу! - вспоминая затверженные молитвы перед сном, шептала она, стоя у постели на коленях и глядя на выглянувшую краем из-за туч луну. - Пожалуйста, пусть она выздоровеет!
Луна ничего не отвечала, да и никто не спешил подать Жозефин знак, что ее мольбы услышаны. Пришлось ложиться спать, отчаянно надеясь, что завтрашний день будет лучше.
Леди Кларисс скончалась ночью, выпив слишком большую дозу опиумной настойки. Перед тем, как пойти на этот шаг, она долго размышляла, написала письма дочери и мужу, для чего, собрав все силы, встала и устроилась в кресле за столом. Там же она и умерла.
«Луи, дорогой, я все понимаю и не хочу быть для вас с Жозефин обузой. К тому же, с каждым днем мне все хуже, и не хотелось бы доживать до момента, когда мой разум помутится от боли. Я говорила с лекарем. Он совершенно не уверен в том, что даже самые чудодейственные воды сумеют спасти мне жизнь. К тому же, климат Островов рано или поздно все равно убил бы меня, а заставлять тебя или Жози срываться с места, ставшего вам домом, до конца моих дней - слишком жестоко. Я ведь знаю, кто ты, у меня было много времени поразмыслить, вспомнить сказки, что в детстве мне рассказывала няня, и кое-что сопоставить.
Я рада, что ты был со мной, я счастлива, что у нас родилась Жози, я благодарна Создателю за то, что дожила до ее дебюта и даже дольше. И я люблю вас обоих.
К.»
- Мама... мамочка, - лепетала Жозефин, не понимая, что случилось. - Папа, а что с мамой? Почему она спит в кресле? Ей стало лучше?
- Мамы больше нет с нами, малышка, - крепко обняв дочь, прошептал граф. - Она... ушла.
Жозефин разрыдалась так, что пришлось вызывать лекаря, который кое-как сумел напоить ее успокоительным отваром.
С каждой минутой бала Тео становился все мрачнее: его Леди-Невидимка сегодня не прибыла. А потом он услышал перешептывания в «змеином углу», где собрались матроны и сплетницы:
- Леди Эсташ-Канниг скончалась, какое горе...
И сердце оборвалось. Как - скончалась? Почему? Тео, наплевав на все, бросился прочь из дворца в гвардейские конюшни, ведь прибыл он на бал в карете, по настоянию родителей. Оседлав первую же попавшуюся лошадь, лейтенант понесся к дому Эсташ-Каннигов. Слуги немного развеяли его опасения - умерла старшая леди.
- Боюсь, милорд пока что не склонен принимать гостей.
- А леди Жозефин?
- Она спит.
- Передайте мои искренние соболезнования лорду и леди.
Возвращаться на бал не имело смысла - он отправился туда только ради встречи с Жозефин. Правда, стоило бы вернуть лошадь и вернуться домой в экипаже. Так что Тео, плотнее укутавшись в плащ, все же направился обратно в казармы, а оттуда, мечтая немного согреться и выпить, во дворец.
- Ах, мой милый Тео, куда же вы пропали? - визгливый голосок леди Уилсон ввинтился в уши. И как он раньше мог считать его красивым?
- Навещал невесту, - огрызнулся Тео.
- Ч-что? Невесту? - от неожиданности у леди, которую иначе, чем «леди-шлюшка» Тео про себя не называл, пропал дар речи.
Зато диалог был услышан другими дамами, немедленно пожелавшими выпытать подробности раньше официального объявления о помолвке.
- Ну, мы еще не разговаривали, но я очень бы хотел назвать ее своей невестой официально, - отбивался несчастный лейтенант.
- Откройте ее имя, младший лорд Дамайн, - посоветовали ему, - пока любопытствующие дамы не порвали вас на кусочки.
- Я не могу открыть имени моей дамы без ее позволения, - вывернулся Теодор.
Наконец, ему удалось вырваться из круга дам, найти глазами чету Даркмайров и жестом попросить маркиза о разговоре. Доминико извинился перед супругой и направился к родственнику, гадая, что произошло - нужна помощь с леди Уилсон?
- Маркиз, я прошу вас быть моим посредником в заключении помолвки с леди Эсташ-Канниг! - шепотом выпалил Теодор, чувствуя себя не зрелым мужчиной тридцати лет, а, черт возьми, зеленым юнцом.
- А вы точно уверены? - Доминико нахмурился, такая скорость решений его удивила.
Теодор усмехнулся:
- Считаете, я тороплюсь? Нет, маркиз, я имел время подумать. Конечно, не стоит думать, что я безоглядно влюбился, единожды увидев леди Эсташ-Канниг. Но вчера я имел беседу с родителями, и они согласились, что эта партия была бы нам выгодна. Семейство Эсташ-Канниг довольно богато, пусть и не слишком влиятельно. Со своей стороны, я гарантирую леди Жозефин уважение и достойную жизнь.
- Что ж, если вы уверены, я готов помочь вам.
- О помолвке объявим в узком кругу - у леди Жозефин этой ночью умерла мать, свадьбу придется отложить на год из-за траура.
- Да, я понимаю, - вздохнул Доминико. - Так и сделаем. После похорон леди Кларисс я займусь устроением помолвки.
Теодор склонил голову:
- Буду вам несказанно благодарен.
Он откланялся и покинул бал. Маркиз же вернулся к жене.
- Есть две новости. Первую ты уже, наверное, слышала, mi caro, у Жозефин умерла мать.
- Да, нужно будет выразить соболезнования и поддержать бедняжку.
- И вторая: твой брат выразил желание объявить помолвку с леди Эсташ-Канниг, попросив меня стать посредником в этом деликатном деле.
Кристина чуть не упустила веер:
- Тео???
- Ну не Александр же, он занят. Теодор был честен и предупредил, что любовью там и не пахнет. Скорее, он таким образом спасается от «охоты», которую твоя тетушка не преминет организовать. Жозефин, насколько я понимаю, ему симпатична, он обещал окружить ее заботой и уважением, но не более.
- Ничего, стерпится-слюбится. Главное, начать с уважения.
- Думаешь, это хорошая партия для них обоих?
- Я думаю, она отлична, - уверила Кристина мужа.
- Теперь, главное, ничего не перепутать в процедуре сватовство. Я ведь изучал только наш церемониал. Ты мне поможешь?
- Да, - Кристина задумалась. - Надо спросить дядю Джона, я тоже не сильна.
- Так и сделаем, - Доминико склонился перед ней, приглашая на танец.
Перт, крупный город и порт неподалеку от Савентума, но расположенный не в болотистой низине, а в живописнейшей бухте, окруженной скалистыми холмами, был, пожалуй, одним из самых красивых городов Островного королевства. Выстроенный в незапамятные времена еще основателями этого государства в том самом месте, где их многовесельные триремы бросили якорь, он развивался и рос. Одна из крупнейших верфей королевства также располагалась здесь. Но достоинством Перта было не только расположение. Город славился своими минеральными источниками. Более южное расположение относительно Савентума обусловливало иной климат, морской воздух смешивался с воздухом вересковых холмов, уже более столетия облагороженные и обустроенные источники дарили целебную воду, что летом привлекало сюда желающих поправить здоровье аристократов. Зимой же город казался довольно тихим. Купить тут дом было задачей не их легких - мало кто решался покинуть родное место, еще и такое чудесное.
- Вот разве что есть один дом, - слегка поколебался лавочник, которого Уилл взялся расспрашивать. - Вон там, видите, на холме, такой розовый, каменный? Старик умер, не оставив наследников, желающие купить дом пока не слетелись, если успеете, будет вашим.
Уильям, оставив жену и племянника на небольшом и весьма уютном постоялом дворе, отправился разузнавать все о доме, который был несколько больше, чем он предполагал купить, практически, как небольшой особняк - в два этажа, с обширным садом и приусадебным хозяйством. Снаружи, при близком рассмотрении, оказался довольно запущенным, требовался ремонт, перекрыть крышу, сменить окна. Дом казался брошенным псом, еще не старым, но грязным и неухоженным, которому требовалась хозяйская рука. В сердце Уилла что-то дрогнуло.
- Я его покупаю.
- Вы уверены? Домик-то не ахти, ремонт делать... – засомневался поверенный от магистрата, занимавшийся продажей дома.
- Я все сделаю, - отмахнулся Уилл.
Увидев интерес покупателя, поверенный заломил несусветную цену. Уилл, хмыкнув, поволок его в дом, указывая на все недостатки. Торговались они отчаянно, но никакой равнинник никогда не переторгует хайлендера. Поверенный только после получения на руки мешочка камней осознал, что продал дом на треть дешевле, чем собирался. Как будто проклятая каменюка на нервы сама действовала, заставляя соглашаться. В сердцах сплюнув на едва расчищенную подъездную дорожку, он развернулся, мстительно оставляя чертова покупателя в чертовом доме. Пусть-ка теперь добирается до магистрата пешком. Под ноги попался какой-то корень, зацепил, рванул. Мужчина выругался, взмахивая руками. Мешочек с драгоценными камнями вырвался из его рук и, взлетев, канул в сугроб. Поверенный бросился, было, его раскапывать, но быстро понял, что раньше весны не сыскать, ругаясь и ворча, ухромал к карете.
Уилл, стоявший у окна и видевший все, хохотал, как сумасшедший, похлопывая по широкому дубовому подоконнику, как по холке умного пса.
- Ну, что ж, теперь мне тебя подремонтировать. Сначала, пожалуй, займусь крышей. В неделю, глядишь, и управлюсь, ежели плотников найму на верфи.
Дом отчетливо вздохнул-скрипнул и затих в ожидании.
Неделя эта, а за ней и следующая, пролетели, словно стая суматошных галок. Бригада плотников разобрала крышу, сорвала вздувшиеся полы второго этажа, даже кое-где на первом, меняя прогнившие доски на новые. Крутая крыша вскоре засверкала новенькой терракотовой черепицей, рассохшиеся окна сменились новенькими рамами, блестящими золотистым лаком, перестала скрипеть переложенная и крепко сбитая лестница, прочихались сажей и пеплом камины, которые Уилл чистил сам, перемазавшись с ног до головы. Дом сверкал и сиял, заставляя поверенного скрипеть зубами - продешевил, прогадал, да еще и плату упустил. Найти мешочек с камнями он уже не надеялся: снег со двора убрали, расчищая место под строительные материалы.
- Проклятый дом, в нем точно призрак бывшего хозяина, говорю я вам, - вещал он.
Он даже не подозревал, что Уилл, подождав, пока мужчина уберется подальше, не поленился сходить и поискать свои камни. И, как ни странно, нашел, только не в сугробе, а рядышком, на ветке кривой яблони, совсем низко склонившейся к земле треснувшей веткой. Горец, видя непорядок, подвязал и подпер ветку. Даже если и высохнет, весной можно будет убрать.
Эдме, слушая в таверне рассказы о проклятом доме, только пугливо вздрагивала. А узнав, что именно его Уилл и купил, вообще едва не расплакалась. Вернувшийся на постоялый двор муж заметил, что девушка явно не в порядке, и пристал с расспросами.
- Говорят, что в доме водятся призраки. Я их боюсь.
- Глупости, малышка, - рассмеялся Уилл. - Завтра, пожалуй, поедешь со мной и сама увидишь - дом светлый и хороший. Если и водится там кто, то он вовсе не прочь, чтоб мы там поселились. Кстати, я нашел в кабинете портрет какого-то старикана, видно, бывшего хозяина. Ничего такой старик, суровый, но видно, что не злой был.
- А поверенный сказал, что там как раз его призрак и водится.
- Ну, значит, нужно поставить для него чарочку настойки и положить краюху хлеба. Добрая память и призраку приятна. А ты не бойся, зайчонок. Никакой призрак тебя не тронет.
Эдме прижалась к мужу потеснее и решила, что он прав, зачем призраку ее обижать? Дом ее поразил: он был совсем не похож на то, что Эдме себе навоображала, слушая злые россказни пьяного поверенного и глупые сплетни охочих до этого дела кухарок. Стены из местного, розовато-белого камня в солнечный день, выдавшийся на удивление теплым, казалось, светились под черно-серой паутиной веток и стволов плюща, кое-где оплетавшего их. Приветливо скрипнуло широкое крыльцо, двери распахнулись едва ли не сами. На пол ложились пятна солнечного света, не хватало только греющейся в нем кошки, и Эдме решила, что непременно попросит Уилла завести маленькую мурлыку.
- Тут так здорово, - восторгалась Эдме. - А где будет моя комната?
- Там наверху есть одна, с широкими окнами на юг. Тебе как раз вышивать будет светло, и камин там большой, тепло будет. Показать?
- Да, - Эдме запрыгала. - Покажи. Она красивая? Там свежий воздух?
Уилл подхватил ее на руки и понес наверх, показывать весь дом. На втором этаже было четыре комнаты: две больших спальни по обе стороны от лестницы, пустая и гулкая комната по правую руку от одной из них, которую Уилл решил сделать детской, когда придет время, и небольшая угловая комнатка по левую руку от другой спальни, тоже пока совсем пустая, но, судя по нежному рисунку выцветших тканей, которые пришлось содрать со стен и заменить, когда-то это был будуар леди-хозяйки дома.
- Это она, да? Это моя? - Эдме спрыгнула с рук мужа и забегала, заглядывая в каждый угол, сунулась в камин, потом побежала рассматривать окна, светло ли будет, хватит ли ей воздуха. - А вы с Виктором будете в какой спальне жить?
Уилл смутился, он даже не думал об этом.
- Э-э... не знаю, малышка. А почему «вы с Виктором», а не «мы с тобой»?
- Но ты же с ним хотел брак, а не со мной, - проницательно посмотрела Эдме.
- Это не значит, что ты для меня значишь меньше, чем Вик, - честно ответил горец. - Хоти я только с Виком быть, нам хватило бы и корабля, зайчонок. А вот дом я покупал для тебя в первую очередь, для наших детей. Ну, и чтоб мышу было куда возвращаться.
- А ты отправишься в море, да?
- Ну, хотелось бы. Но не скоро еще. Сначала нужно обжиться, потом - купить корабль и набрать команду, попробовать ее в деле в малом каботаже, это такие короткие рейсы вдоль берега, из одного порта в соседний.
- Давай посмотрим спальни. И детскую.
- А потом я тебя с этим самым «призраком» познакомлю. Ну, в смысле, портрет покажу.
- А он... А он нестрашный?
- Увидишь, - усмехнулся Уилл.
Спальни были большими и уютными. Старая мебель, добротная, резная, с витыми столбиками балдахинов, каким-то чудом не пострадала от сырости, только занавеси и перины пришлось сжечь на заднем дворе, да сменить пару досочек в рамах. Матрасы Уилл уже заказал, причем, не привычные местным сенные или перьевые, а набитые не слишком плотно свалянной шерстью. По сути, это были войлочные пласты, обшитые двумя чехлами - из плотной шерсти и полотна.
- Я хочу эту, - по каким признакам Эдме выбирала спальню, было неясно, но в одну из них она буквально влюбилась.
- Вот и хорошо. Тогда подумай и скажи, какие ткани ты туда хочешь на полог, шторы, ковер какой, ну, и прочее, что там нужно будет. Хорошо?
- А я не знаю, - растерялась Эдме. - Ковер... Ну, хочу ковер, теплый, чтобы босиком ходить. Шторы красивые. А полог, ну, чтобы тоже был красивый, и можно было делать из кровати домик. И кошку, чтобы мурлыкала.
Уилл рассмеялся:
- Хорошо. А цвет какой хочешь? И кошку тебе найдем, а то как же. Кошку обязательно, чтоб в дом первая вошла, когда переезжать станем.
- Зеленый, это мой любимый. А кошку серую в черную полоску, и чтобы грудка белая.
- Ну, это уж какую поймаю, - хохотнул горец. - Теперь идем знакомиться с «призраком».
Портрет старого хозяина дома - в этом Уилл не ошибся - висел над камином в кабинете. Нарисованный в традиционной островной манере, на темном фоне и в темных бархатных одеждах, он, тем не менее, не казался мрачным. Особенно, если, присмотревшись, заметить улыбку в уголках губ и в глазах старика с абсолютно седой львиной гривой волос. Породистое лицо, заметный шрам на левой щеке, вероятно, когда-то перебитый нос - скорее всего, бывший капитан, так и не сподобившийся завести семью. Или потерявший ее?
- Он такой одинокий и грустный, - пожалела Эдме бывшего владельца дома. - Надеюсь, он не против, что мы будем жить в его доме.
- Не думаю, что он был бы против. Этот дом казался совсем развалюхой, а теперь наоборот, так что он явно рад новым хозяевам. Мое почтение, сэр, - Уилл отсалютовал портрету. Тот словно улыбнулся, Эдме была готова поклясться, что выражение лица изменилось.
Скрипнула и вдруг отошла в сторону резная деревянная панель прямо под портретом.
- Хм, что это? Надо бы попра... Ого!
Уилл, шевельнувший панель, остался с нею в руках, разглядывая тайник, полный каких-то шкатулок, мешочков, свитков и перевязанных бечевками кип документов.
- А что там? - удивилась Эдме. - Его записи?
- Документы, ага... Так, это, кажись, гроссбух, вечером почитаем. А это... карты? Все же капитан. Векселя, хм... Деньги. Драгоценности, - Уилл открывал шкатулки, мешочки, расставляя их на столе. - Ну, спасибо, сэр. Королевский подарок. Как же вас зовут?
Он принялся внимательно пересматривать бумаги, пока не нашел то, что искал: капитанский патент на листе гербовой бумаги, потертый и выцветший за долгие годы. Но имя его владельца прочесть еще было возможно.
- Джеймс Фредерик Хантингтон? Да чтоб меня черти взяли! Неужто сын адмирала Хантингтона? Или внук...
- А этот адмирал, он кто? - робко спросила Эдме, с любопытством рассматривая бумаги.
- А это, малышка, тот человек, который завоевал нашему Королевству славу самой сильной морской державы. Даже Сагранза не может похвалиться таким флотом, как наш, и все благодаря ему. Звали его Фредерик Конрад Хантингтон. А это, похоже, все-таки его внук. Жаль, воистину жаль, что прервалась линия.
- А может, у него были дети?
- Почитаем дневник - узнаем. Надеюсь, он не был бы против. Вдруг, да и есть где-то у него родичи?
- Хорошо. А они... Ну, не знаю, надо им сказать, что он скончался?
- Сначала их нужно будет найти. Думаю, деньги и драгоценности надо пока оставить в неприкосновенности. Вдруг, в наследниках дама какая будет? А денег у нас тоже немало, - Уилл сложил все шкатулки и мешочки на место, приладил панель, тихо щелкнувшую и вставшую, словно и не открывалась. Документы он сложил в мешок, чтобы прочитать вечером на постоялом дворе. Ночевать в доме пока было нельзя, без мебели и прочего добра.
Эдме помахала портрету рукой, прощаясь. И снова показалось, что старик Джеймс на нем подмигнул, усмехаясь.
В гостинице Эдме забралась в кресло у окна, дышать воздухом и перебирать свои нитки, пока муж читает бумаги. Уилл разбирал очень аккуратный, но мелкий почерк, как выяснилось, барона Хантингтона, читая нечто, больше похожее на судовой журнал, чем на дневник. Это была толстая книга, которую он сперва принял за гроссбух, с педантично и аккуратно проставленными датами и даже временем. Он заглянул в самый конец и поразился: записи велись почти сорок лет.
- Ну как, ты нашел что-то про его семью? - Эдме была любопытна как котенок.
- Эдме, пожалей мои глаза, я, конечно, читаю бегло, но почерк у нашего капитана бисерный, иначе не сказать. Пока что только о его свадьбе нашел.
Эдме засмеялась и вернулась к ниткам. Нужно вышить что-нибудь красивое для второго мужа. Она вышивала, а Уилл читал до позднего вечера. Когда же оба устали, и отложили свои занятия, МакТавиш сказал:
- А ведь у капитана Джеймса была семья, малышка. Жена и дочь. Тридцать восемь лет назад они плыли к родственникам баронессы Хантингтон, и корабль разбился о Шевскую банку во время шторма, неподалеку от Ставроса.
- Какой ужас... Его семья, они выжили? Нет? Наверное, иначе бы они дали о себе знать.
- Капитан искал их, но не нашел никаких следов. Его дочери тогда было семь лет. Может быть... - Уилл замолчал на полуслове, задумавшись.
- А как ее звали?
- Жену - Амалия, а дочь - Анастасия.
- Красивые имена, - Эдме вздохнула. - Как жаль... Старичок показался мне добрым, почему судьба так несправедливо поступила?
- Бывает, малышка. Иди сюда, совсем уже озябла. Нужно купить тебе меховые сапожки, чтоб ходить в них в доме. Мягонькие такие, - Уилл прижал к себе тонкое тельце жены, согревая, укутал ее одеялом.
Эдме потерлась щекой о его колючую, как еж, щеку, засмеялась. Все-таки ей повезло в жизни так, как она даже не надеялась. У нее самый замечательный первый муж, а второго она еще узнает, но, как ей казалось, Уилл бы не выбрал плохого человека в мужья.
- А ты, правда, подаришь мне кошку? Теплую и мурлычущую? Отец не разрешал кошку. Говорил, что я слишком хилая, чтобы даже за собой ухаживать, а кошку я уморю.
- Ты прости, Эдме, но твой отец... - Уилл проглотил крепкие ругательства, так и рвавшиеся с языка, - не самый умный хайлендер. И я тебе разрешу все, что захочешь, в пределах разумного, конечно, так что сотню кошек не проси.
- Сто кошек - это очень много, нам негде будет жить.
- А ты у меня умница, - Уилл поцеловал ее в кончик носа и погладил по спине. - Спи, зайчонок. Завтра будет мно-о-ого работы.
Эдме послушно закрыла глаза и почти сразу задремала. Снились ей кошки, много теплые пушистых играющих и кувыркающихся кошек.Глава шестнадцатаяСледующий день и впрямь был насыщен событиями до предела: Уилл, озаботившийся покупкой множества нужных вещей в дом, вместе с Коннором и Эдме, обошел кучу лавок и лавчонок, а затем отправился в дом, дожидаться приказчиков, доставляющих покупки. Эдме, обзаведшаяся новыми домашними меховыми башмачками, парой гребней, лентами, шпильками и еще какими-то милыми мелочами вроде ручного зеркала - дороговато, но что поделать, зато красивое - была счастлива. Чтобы ее ненароком не сбили то и дело громко топающие по дому здоровенные грузчики, таскающие вещи, Уилл выдал ей мешок с ее «приданым» - нитками, пяльцами и прочими причиндалами, поставил у окна мягкую скамеечку и разжег камин в облюбованной женой комнатке на втором этаже.
- Посиди пока тут, малышка, хорошо? А мы все расставим.
- Хорошо, - Эдме определилась с тем, что сделает для второго мужа - надо будет получить его рубашку и вышить там оберег. А пока нужно закончить вышивать ленту в волосы.
Шум-гам и тарарам в доме стояли до вечера, но к оному спальни обзавелись матрасами и постелью, окна, правда, не все - портьерами, гостиная - креслами и уютным диванчиком. Спальня Эдме - роскошным ковром во весь пол, кухня - целой батареей медных кастрюль, сковородок, чугунных котлов разных размеров, буфет - незамысловатым, но довольно тонкой работы фарфором. При взгляде на столовое серебро, доставленное одним из последних, Коннор фыркнул и наморщил нос, отчего отхватил крепкий щелбан от дяди:
- Ты не морщись, дурень, а смотри и запоминай. Привык, понимаешь, ложку да нож засапожный за столом видеть. В Академии, Конни, рядом с тобой за столом будут сидеть сынки графьев да баронов, а то и покруче кто. И не пальцами в тарелке колупать, а чинно вилками да ножичками орудовать.
- И мне также придется? - тоскливо поинтересовался Коннор.
- И тебе, - кивнул Уильям. - И на корабле, когда патент свой выстраданный потом и кровью получишь, тоже. Капитан - царь и бог, а еще он должен быть эталоном офицера. Это не только знания, но и поведение, Конни. И если капитан, чавкая, будет жрать руками из тарелки, команда уважать его просто не сможет.
- А где научиться этому всему?
Уилл фыркнул:
- Ну, найму тебе тьютора по этикету. Да и по другим дисциплинам тоже. А пока ты подумай, надо ли тебе оно? Может, вернешься домой? Будешь жить, как предками дано, в какой-нибудь крепости, женишься, детишек нарожаешь кучу?
Коннор содрогнулся:
- Нет уж.
- Ну, что ж, тогда со следующей недели, как только обживемся, а я найду тут нужных людей, готовься заниматься в поте лица своего.
- Хорошо, дядя. Я могу идти, больше не нужен?
- И куда собрался?
- Ну так в таверну же, меня там девушка ждет...
- Вот кобелина молодой. Гляди, не схлопочи от кого-нибудь из дружков этой девушки перо под ребро. Да, и закажи там ужин, пусть шустрого кого отправят сюда, - Уилл выложил перед племянником мешочек с монетами.
- Будсделно, дядя, - улетучился к своей девушке Коннор раньше, чем успели отзвякать монеты.
- Ну точно кобелина. Ох и наплачусь я с ним... А уж как преподаватели в Академии наплачутся! - ухмыльнулся Уилл.
Эдме с восторгом пробовала новую кровать, упираясь в матрас руками. Специально для нее Уилл, кроме войлочного, еще и пуховый матрасик заказал, руки в эту мягкость проваливались, как в теплое облако. Кто бы ей сказал перед свадьбой: «не плачь, дура, муж у тебя золотой»? Не поверила бы. Эдме плюхнулась на постель и рассмеялась с восторгом, потом спохватилась, что еще не готов ужин. Который и не из чего готовить. Вот хозяйка... Впрочем, когда она, выбравшись из кровати и поправив наскоро одежду, слетела вниз, на кухне Уильям как раз расплачивался со служкой из таверны, притащившим целую огромную корзину снеди.
- Я завтра же куплю все-все и сделаю нам хороший ужин, - мучимая совестью, промямлила Эдме.
- Ну, малышка, - Уилл улыбнулся, - завтра нужно закупить продуктов столько, чтоб их нам хватило до весны. Только пальчиками тыкать будешь, а я - мешки да бочонки таскать. Эх, жаль, что тут наших подвалов в Керрен-Мид нет, туда бы забраться да ополовинить! - он аж мечтательно облизнулся, насмешив жену.
- А что ты сегодня заказал? Так, посмотрим, - Эдме принялась выставлять их ужин на стол, желая хоть что-то сделать.
Уилл разжег ей в непривычной дровяной плите, с тяжелой чугунной крышкой поверху, огонь, только сразу предупредил, что когда чугун раскалится, она рискует обжечься, чтоб была осторожнее.
- Хорошо, я попробую, - Эдме опасливо посмотрела на плиту.
Большая медная сковорода отправилась греться, следом - котелок с водой, в особое углубление, где были видны полыхающие язычки пламени. Вскоре присланные колбаски и каша весело скворчали, копченое мясо она греть не стала, только сноровисто порезала на куски и разложила на хлеб. Была в корзинке еще и перепелка, от которой голодный Уилл уже оторвал и схрустел крылышко. Но греть ее тоже не было нужды. Эдме все же умудрилась немного обжечь руку, пока снимала сковороду, ойкнула, но ужин на стол накрывать не перестала.
Уилл метнулся в кабинет, куда свалил большую часть привезенных с гор и еще не разобранных вещей, отыскивая сундучок с лекарствами, нашел мазь и узкую скатку чистого полотна. Вернувшись, тут же усадил Эдме и принялся смазывать ожог, хоть там и было его - тонкая полоска.
- Ну зачем же, мне совсем не больно, я просто немножко тронула. А ужин остынет.
- Тс-с-с. Вот сейчас и будет не больно. За пять минут я с голоду не умру, а сковорода не замерзнет.
- Я привыкну готовить на этой плите.
- Конечно, привыкнешь. Ну, вот так, - он поправил бинт и подтолкнул ее к столу. - Доставай тарелки и серебро, зайчонок.
Эдме быстро расставила тарелки, разложила столовые приборы - вилки, ложки и два ножа.
- А пахнет оно очень аппетитно.
- Вот и замечательно. Теперь кушай, Эдме. Хорошо кушай, тебе сил много нужно.
Эдме очень старалась хорошо поесть, но осилила только с пяток ложек каши и одну вкусную колбаску, больше из-за запаха.
- Ну, девочка моя, так не пойдет. Ты же тоненькая, как былинка, ты подумай, как детей выносишь? Как рожать станешь? - покачал головой Уилл.
- Детей? Но... Я… - девушка беспомощно посмотрела на кашу и колбаски, взяла еще одну.
- Ты очень маленькая, Эдме. Тебе будет очень тяжело. Я-то постараюсь тебя поберечь, чтоб деток не было хоть до твоего восемнадцатилетия, травки у лекаря какие возьму, чтоб наверняка. Но за два года, зайчонок, тебе окрепнуть надо, подрасти.
- А для этого надо хорошо питаться, да? - колбаска брызнула соком, запахла, соблазняя розовым нежным нутром.
- Конечно. И гулять на свежем воздухе побольше. Я в саду тебе уже и дерево для качелей присмотрел. Как весна наступит, может, вместе с тобой кой-чего посеем, что полоть и поливать не трудно. Сила, она, милая, появляется оттого, что ешь хорошо, и работаешь тоже хорошо, чтоб всего в меру. Видишь, какой медведь вымахал? - Уилл, явно красуясь, согнул руку в локте, и широкий рукав затрещал на предплечье, обтянув мощные мускулы, едва ли не толще бедра Эдме. - Потому что жрал, как конь, и пахал, как лошадь.
- Я умею выращивать овощи, - похвасталась Эдме. - Мы с матушкой иногда вместе работали. А ты, правда, сделаешь качели?
- Сделаю. Широкие, со спинкой, чтоб и втроем не было тесно.
Эдме в мечтах о качелях и о том, что она вырастет, съела еще немного каши и колбаску, даже немного подъела ножку перепелки. Уилл сидел и тихо, чтоб не вспугнуть, радовался.
- Все, больше не могу. Я наелась на пару дней вперед.
- Ну-ну, завтра, как с рынка приедем, погляжу я на тебя, сытая моя пичуга. Теперь купаться. Знаешь, что в этом доме самое замечательное? Воду греть не надо. Источник тут неподалеку горячий был, так хитрый хозяин его в трубу заключил и к дому вывел. Поверенный, видать, об этом не знал вовсе, иначе содрал бы с меня в три раза больше.
- Так здорово! Мне тут очень нравится, здесь такой ветер чудесный, мне легко дышится. И дом тоже очень красивый.
Уилл показал ей ванную, небольшую комнатку, выложенную балтскими бело-синими изразцами, каждый из которых, всего в две ладони мужчины величиной, был вручную расписан рисунками корабликов, сирен, морских пейзажей и маяков. Позеленевшая от старости ванна была для самого Уильяма мала, он в ней мог только сесть, а вот для Эдме оказалась в самый раз. На стене, вмурованная в нее намертво, висела медная же драконья голова, из пасти которой в медь звонко капала вода. Уилл осторожно, чтоб не повредить, потянул вверх хитро пригнанную заглушку, похожую на печную вьюшку, и в ванну сначала тонкой струйкой, потом сильнее потекла пузырящаяся и немного странно пахнущая вода. Самое удивительное для Эдме было то, что вода эта была почти горячей.
- Она так пахнет, - удивилась девушка. - И она теплая, это так здорово, я люблю теплую воду, мама говорила, что она помогает мне дышать.
- Вот и купайся, малышка, а я полотенца принесу. А мыло - вот, - он выставил на край быстро наполняющейся ванны фарфоровый флакончик, купленный втайне от Эдме. Ему понравилось, как тот пах - вересковым медом.
Эдме поспешила раздеться, забраться в ванну, цапнуть флакончик и принюхаться. Мыло привело ее в детский восторг, оно так вкусно пахло. И ее кожа будет им пахнуть, а еще волосы. У нее самый лучший на свете муж.
«Уэлли Стар» бросил якорь на внешнем рейде порта Ставрос, и Виктор Авенбрайт, отдав распоряжения, в компании лейтенанта, десятка матросов и квартирмейстера, отправился в порт, подписать бумаги, заказать груз пороха и снарядов, изрядно за две недели потраченный: пришлось столкнуться с тройкой пиратских шнекк. Также требовалась замена кое-какого такелажа и парусов, ремонт фальшбортов и палубного настила, попорченного ядрами противника. Ну, и после всего он собирался зайти в булочную, принадлежавшую теперь Джеку Спэрроу, узнать, как идут дела. И прогуляться по лавчонкам, купить для Эдме какой-нибудь подарок.
Дела шли отлично, судя по тому, что дом сверкал новыми окнами, был побелен, а запахи, разносившиеся окрест, подхватывали под руки и тащили внутрь. За прилавком в лавке стоял тощий взъерошенный парень, должно быть, сам Джек.
- Ой, здрасьте! - он расплылся в улыбке. - То-то я слышу, что знакомый корабль пришел. Значит вы теперь вместо капитана? Ой, да что это я! Пирожок будете? Свежий...
- Муха не сидела, - со смехом закончил за него Вик, не раз в пересказе капитана слышавший о шебутном помощнике Амалии. - Капитан Авенбрайт, к вашим услугам. А вы, я так понимаю, Джек? Тащите свои пироги, попробую.
Пироги словно по волшебству возникли, дразня обоняние запахами:
- Вот, эти с мясом, эти с ягодами, эти с рыбой. Все отличное, горячее. А как там Медовый Коржик?
- Отлично, надеюсь. Когда я видел их в последний раз, была весела и румяна, как всегда. Вот вернемся через неделю в Савентум, узнаю точно.
- Это хорошо, я за нее очень рад. Передадите ей кое-что от меня?
- Обязательно. Соберите-ка мне, голубчик, с десяток пирогов с собой, разных. Соскучился в море по нормальной жратве.
Джек метнулся собирать ему пирогов, выбрал самые румяные, заодно прихватил и подарок:
- Вот, она все мечтала, говорила, что, как только разбогатеет, непременно такие закажет, сказку все какую-то упоминала. А у меня сапожник знакомый в таверне похвастался, что все, что можно, стачает, ну я его и подловил, чтобы сделал. А у него от дамочки одной кое-что осталось.
Под светом золотом горели туфли. Не из драгоценного металла, конечно, из роскошной парчи. Вик, все еще посмеиваясь, забрал завернутые булочником туфельки, пироги, оставив на стойке щедрую плату.
- Удачи вам, Джек.
- Возвращайтесь, капитан, я еще пирогов напеку, - Джек махнул ему и отвлекся на пришедшую покупательницу.
Виктор постоял на улице, раздумывая, куда пойти, потом направился все же в квартал золотых дел мастеров, искать подарки жене (жене, подумать только!) и Амалии, а еще неплохо было бы послать что-то в подарок невестке, да и родителям написать... За этими мыслями он не заметил, как забрел в лавочку, не самую богатую, судя по ассортименту, выложенному на крытые даже не бархатом, а синим сукном витрины.
- Добро пожаловать, - грустно улыбнулся ему парень в углу. - Бриллиантов нет, сапфиры закончились, изумруды вовек не привозили, а золотые шахты поставляют материал дальше по переулку. У меня тут только серебро с агатом и серебро с серебром.
Вик кивнул и прошелся вдоль витрин, разглядывая безделушки в свете керосиновых ламп. Его внимание привлек вычурный вензель на крышке серебряных часов, украшенных крохотными голубоватыми топазами, и такой же - на небольшом овальном медальоне. Где-то он уже видел такие.
- Разрешите взглянуть на вот эти вещицы?
- Да, конечно, - ему подали обе. - Рассматривайте.
Виктор отложил свои свертки на лавочку и взялся разглядывать часы и медальон. В его руках тот щелкнул и раскрылся, а с потускневшей, словно под патиной, миниатюры на него глянул портрет очень похожей на Амалию леди.
- Это еще моему отцу заложила какая-то дама, - пояснил парень. - Они не продаются. В смысле, смотреть можете, а если купить надумаете - то нет. Вдруг дама за ними явится. Они вроде как какие-то фамильные, в чужие руки не отдам. Если хотите что-то приобрести, вот, есть неплохие вещицы, браслеты или броши, кольца есть.
- Это ведь вензель адмирала Хантингтона, - в голове Вика щелкнуло. - Насколько я помню, последний представитель рода Хантингтонов овдовел уже давно.
- Я не очень разбираюсь в адмиралах и прочем, сударь, простите.
- А имя и адрес дамы у вас есть? - почему-то для Виктора Авенбрайта стало важно если не выкупить, так хоть узнать историю вещей. Хотя больше его, конечно, заинтересовала миниатюра.
- Откуда? У нас ведь не ломбард. Просто тогда дела шли так хорошо, что отец согласился дать даме в залог немного денег.
- Ну хоть как давно это было?
- Да лет двадцать тому назад, я тогда был совсем еще ребенком.
- И вы все еще думаете, что это выкупят? Бросьте, юноша. Я дам хорошую цену, а по своим каналам отыщу наследников барона Хантингтона и передам вещи им.
- Это если они есть, эти наследники. Да и с деньгами я давно уже попрощался, а эти вещи - все, что осталось от того времени, когда был жив отец.
- Если нет - я хотел бы передать вещи в музей адмирала при Королевской Военно-морской Академии, - терпеливо уговаривал капитан.
- А, ну это можно, - согласился парень. - Если это и впрямь вещи адмирала, то им самое место в музее. Забирайте.
Виктор, не жалея, выложил на прилавок десяток золотых - вряд ли парнишка рассчитывал даже на пять. И бережно опустил покупки в бархатный мешочек, который спрятал у сердца.
- Жаль, все же, что вы не помните, как звали ту даму.
- Да имя было такое... вычурное, а вот фамилия, - парень усмехнулся, - самая что ни на есть простая. То ли Стеллинг, то ли Смелтинг...
- Стеббинг? - едва не подпрыгнул Вик.
- Может и Стеббинг, очень похоже звучит, - согласился парень. – А, вспомнил, Анастасия Стеббинг ее звали, даму ту.
- Вы мне очень помогли, - погрузившийся в пучины мыслей, Виктор Авенбрайт отстраненно поблагодарил парня и вышел, едва не забыв свои свертки.
Вот так-так, это что же... Это откуда, интересно, у матушки Амалии, а в том, что эта Анастасия Стеббинг ею и была, он почему-то не сомневался, оказались вещи с монограммой барона Хантингтона? Это нужно было обдумать. А подарки так никому и не купил, спохватился капитан через пару десятков шагов. А возвращаться - точно не к добру, назад повернешь, потом дороги не будет. Он повертел головой, разглядывая вывески, выбрал ту, что выглядела попрезентабельнее, и вошел в очередную лавку.
- Чем могу услужить дорогому покупателю? - сразу же подскочила к нему бойкая красавица. - Сережки сестре, колечко матушке?
Вик попытался припомнить хоть внешность жены брата, не преуспел - кажется, девица была совершенно непримечательна. Так что он выбрал изящный золотой браслетик с резной перламутровой розой и камею в золотой оправе, потом долго перебирал украшения, гадая, что бы такое привезти для Эдме. Кажется, у нее были проколоты ушки, и носила девушка простенькие серебрёные колечки.
- Может, я вам подскажу? - сжалилась лавочница.
- Нужны нетяжелые и не слишком вычурные серьги для юной леди. У нее красивые зеленовато-голубые глаза.
- Сейчас что-нибудь подыщем. Каков возраст юной леди? До десяти лет, до пятнадцати, до двадцати, хотите сделать подарок новорожденной?
- Ей пятнадцать.
- Тогда, думаю, юной красавице подойдут вот эти аквамарины. Не смотрите, что серьги выглядят просто, в ушах они заиграют, им нужен контраст с кожей. Стоят недорого, двести золотых.
Вик подавился словами. За две сотни золотом можно было купить породистого скакуна!
- К нам привозят камни издалека. Хотите дешевле - идите к серебрушнику, - хмыкнула лавочница. - Он вам за пару золотых и споет, и спляшет, и половину своего барахла отдаст.
- Да хоть и с самого Южного континента, мадам, а аквамарины, тем более, такие маленькие и мутные, двести золотых не стоят, - «встал в позу» капитан Авенбрайт. - И не надо мне петь про контраст с кожей, коль камни не чисты.
- У меня не рынок. Или берите, или вон там дверь.
Вик хмыкнул и вышел. Не рынок у нее. Ну-ну, коль торговаться не умеешь, да тем более, своего постоянного круга покупателей нет, а ведь лавка новая, то прогоришь быстро. В соседней лавке ничего красивого не нашлось, все украшения были солидными и тяжелыми. Ничего похожего ни на тот изящный браслет с розой, ни на камею.
- У нас готового мало, тут все мастера работают на заказ, - пояснил ему в одной из лавок владелец. - Да и если вправду, золота вы тут доброго не сыщете, сказать толком, тут порт, кто из горожан зажиточных, так у тех своего золота сундуки, предки пиратствовали или торговали. У нас все больше всякие кубки делают да морякам «последние монеты» льем. Вам лучше к серебрушнику пойти, серебро и металл хороший, и сам парень с руками что надо. А если непременно золота хочется, вон, там девица одна торгует всякими побрякушками ажурными. А коль время есть, так я вам сам могу сделать что-то, пальцы пока еще мастерство помнят. Зазвенит - только скажите.
- Некогда, почтенный, - развел руками капитан. - Сегодня в прилив уходим. А у серебрушника и у девицы я был, но две сотни золотых за мутные аквамарины отваливать - увы, даже мое капитанское жалование такого не выдержит. А подарок хотелось бы, - Вик смутился и тише добавил: - Жена у меня, вот... Совсем юная.
- А, ну если жена, - владелец лавки нагнулся, поискал что-то и высыпал на расстеленную на прилавке ткань горсть колец и сцепленные попарно серьги. - Выбирайте, у меня аквамарины хоть крохотные, но чистые. Вот серьги есть, вот к ним колечко в пару подберется. А то вон опять же сапфиры есть, так не видно, но под свет попадут - синие искры будут.
- У нее глаза, как чистое море на солнце, - еще больше смутился внезапной поэтичности образа Вик Авенбрайт. - Так что я аквамарины хотел. Вот эти, в самый раз для ее ушек будут.
- Ну так и забирайте за пяток золотых, - лавочник смахнул все остальное в шкатулку как хозяйка крошки со стола. - Мне вся эта ерунда ни к чему - не купит никто, а из монет я хоть ложку вылью.
Капитан со спокойной душой отсчитал пять золотых и опустил сережки в тот же мешочек, где покоились часы и медальон. Колечко к нему тоже молча придвинули. Вик потянулся, было, за кошельком снова, но старый мастер нахмурился и покачал головой:
- За так отдаю. Мне сына королевский фрегат спас, так что не обижайте старика, капитан. И семь футов вам под килем.
Виктор прибрал колечко и отправился на корабль, гадая, понравится ли Эдме подарок. И вообще, что может нравиться молчаливой маленькой мышке? Ну не куклы же. А в вышивании Виктор совсем не разбирался. Что вообще можно подарить девчонке такого возраста, кроме украшений? Ну, цветы еще надо будет какие-нибудь притащить. Если б только знать, где их взять, зимой-то. Но об этом думать ему уже стало некогда - пора было возвращаться на борт корабля, а там - тяжелая и выматывающая рутина морского перехода.
В Савентуме на отдых времени выдалось чуточку побольше, аж целых три дня. Первым делом Виктор направился к капитану и Амалии, передать подарок Джека и расспросить о даме с портрета. В Сент-Клер-хаусе, так и не сменившем имя, его приняли с распростертыми объятиями, сытным обедом и горячим чаем с пирогами. Амалия поахала над туфельками, примерила их и осталась довольна подарком, тем, что пекарня, кажется, процветает, и Джек, как видно, не бедствует. А, стоило увидеть медальон, сразу узнала:
- Это мамин! Я им в детстве играла, но, когда мне было шесть, матушке пришлось заложить его, чтобы уплатить штраф за... в общем, неважно, за что. А часы эти я даже не помню, наверное, мама заложила их раньше, или просто прятала от меня. На портрете бабушка, мама назвала меня в ее честь.
- Значит, вы - последняя из рода Хантингтон, потомок самого знаменитого адмирала Островов.
Амалия пожала плечами:
- Доказать, что это так, практически невозможно, Виктор. Не сохранилось никаких документов, бабушка, как рассказывала мама, сумела спастись с тонущего судна и спасти ее, но из всего багажа уцелело лишь то, что было на них. Бабка Амалия умерла через пару месяцев, ее сильно побило о скалы прежде, чем выкинуло на берег, а вот матушку она уберегла. Мама же мало что помнила о прошлом, хотя фамилию свою, как она говорила, знала твердо. О, а ведь в приходских записях о ее венчании с отцом должно остаться свидетельство.
- Да, это как минимум. К тому же, должен остаться хоть кто-то из тех, кто знал капитана, кто сможет подтвердить историю вашей матери и бабушки.
- Возможно. Но вряд ли я могу претендовать на титул баронессы Хантингтон.
- Даже если и так, хотя бы... Ну не знаю. Наследство получите?
Амалия засмеялась и придвинула ему чашку:
- Пейте чай, Вик.
Лекс же, задумавшись, крутил в руках часы, пока не щелкнула задняя крышка. Видимо, прогнулся удерживавший ее на месте запор. Из-под нее выпал кусочек пергамента с размытыми строчками.
- Что там? - Амалия подняла бумагу.
Кое-как угадывающиеся буквы постепенно сложились в слова.
««Эдемион» напоролся на рифы ...ого дня месяца июня в види... берега в двухсот кабельтовых от Ставр.... Капитан приказал ... шлюпки и покинуть тонущее судно. Постараемся ... берега, но шторм столь силен, что... Джеймс, храни тебя... любим.
Амалия и Анаст…»
- Ну вот, это еще одно доказательство, - кивнул Виктор.
Амалия молча вытерла глаза платком.
- Я займусь поисками Джеймса Хантингтона. Насколько мне известно, еще пятнадцать лет назад он имел под командованием фрегат «Буйный». Обращусь в секретариат флота и в Академию, - хлопнул ладонью по столу Александр.
Виктор закивал, решив, что капитану тоже нужно чем-то заниматься, безделье и светская жизнь военному моряку уже явно осточертели.Код для обзоров
@темы:
слэш,
фэнтези,
закончено,
Игра отражений,
гет
-
-
18.02.2015 в 10:14Спасибо, Кошачьи!
-
-
18.02.2015 в 12:16а вообще герои молодцы решительные я так не умею)))
спасибо! !!
-
-
18.02.2015 в 18:31-
-
18.02.2015 в 18:49-
-
18.02.2015 в 22:10Спасибо за проду!
-
-
19.02.2015 в 00:38-
-
20.02.2015 в 18:58-
-
20.02.2015 в 19:33И мини-тапок
-
-
21.02.2015 в 19:16