Авторы:
Таэ Серая Птица и
Тай ВэрденЖанр: фэнтези
Тип: слэш, драма
Рейтинг: NC - 17
Размер: уже больше 70 страниц, так что все же макси)))
Предупреждение: пока нет.
13. Немного о демонах, дружбе и искусстве— Итак, Лигео, готов ли ты? — провозгласил Магистр, посмеиваясь при виде сонного и взъерошенного Избранника Света.
Юноша клевал носом над тарелкой, иногда ошалело вскидываясь. Как же, день свадьбы! Вот только Лигео было не до этого: он видел, что обычно невозмутимый князь чем-то взволнован, и тоже волновался.
— Я… д-да, готов…
— Успокойся, ну же. Ничего страшного не происходит.
— Советник еще не вернулся, — невпопад сказал Лигео, и понял, что именно это было причиной нервозности князя, Мары и его самого. Он улавливал отголоски чужих чувств.
— И где же он? — нахмурился Магистр.
— Он должен вернуться сегодня, — заметил князь, отложив столовые приборы. — Но я не сумел связаться с ним, и вестник вернулся ни с чем.
— Я могу отправить своего вестника, он отлично разыскивает Темных.
— Буду признателен, — склонил голову князь.
Он тревожился за друга, то, что вестник вернулся без ответа, могло значить все, что угодно: что Шес ранен и без сознания, что он убит, что сотня нага попала в одну из странных зон Пустошей, где не действовала никакая магия.
Магистр сосредоточился, над ладонью затрепетал светлый крылатый вестник.
— Разыщи, — приказал Бертау, отправляя мыслеобраз советника. — И передай.
Птица вспорхнула с ладони, растаяла в воздухе.
— Если не поможет, — неожиданно заговорил Лигео, и голос его был тверд и спокоен, — свадьбу отложим, пока не отыщется советник Шсирсш.
— Поможет, — кивнул Бертау. — Разыщем. А ты ешь.
Вестник вернулся через несколько часов, опустился на ладонь, оставив в разуме четкую картинку гигантского провала с оплавленными краями, в которых виднелись ходы и норы. И дико матерящегося нага. Из его экспрессивной речи Бертау вычленил одно: темные нашли основное гнездо выррагов, зачистили его, но выбраться не могут. Из-за использованной нагом огненной магии сдетонировал один из кристаллов, находившийся под гнездом, тот самый, что делал местность вокруг лишенной магии. И теперь никакие заклятья Тьмы или огня не работают, а светлыми никто из рыцарей не владеет.
Это Бертау и изложил.
— Придется поднять паладинов в седла.
Князь согласно кивнул:
— Я отправлюсь с вами. Видимо, все же придется отложить свадьбу на два дня.
— Через полчаса во дворе, — Бертау поднялся. — Арис, Тенья — остаетесь с Лигео.
— Мне нельзя с вами? — удивился юноша. — Но я могу помочь!
— У нас нет запасного коня, только и всего. К тому же, кому-то надо успокаивать Мару.
В конюшнях Элесигната было полно лошадей, но второй довод магистра перевесил, и Лигео склонил голову, признавая его правоту.
— Вдобавок, до свадьбы тебе лучше рядом с князем не находиться в такой ситуации. Пока вы оба спокойны, все еще можно контролировать, но чем сильнее нервничаешь ты, тем сильней отзывается Тьма. Чем сильней распаляется князь, тем ярче сияет Свет. А там, возможно, будет бой… Не хотелось бы нарушать перемирие и бить князя по затылку, если стычка выдастся жаркой.
Юноша покраснел, исподлобья зыркнул на подтверждающего кивком слова Магистра Элеина.
— Я вас понял, Магистр. Князь, я могу украсть у вас минуту времени наедине? Пока мы оба… кхм… спокойны?
Бертау отправился в свою комнату, облачаться в доспехи, вооружаться и уже размышлять над тем, как лучше провернуть освобождение Темных.
Лигео с разбегу повис на шее князя, зашептал, чередуя слова с неумелыми поцелуями:
— Вернись! .. Живым! .. Я тебя так… Я буду ждать! Элеин…
Князь крепко обнял его, напитываясь силой перед предстоящим походом.
— Обещаю, мой светлый, вернусь, и как можно скорее. Не волнуйся так, — он усмехнулся, крепко поцеловал сам, долгим и достаточно страстным поцелуем.
Лигео сразу же растекся по князю, счастливо улыбаясь. Такого его Арис и уволок с собой — чем скорее вернут советника, тем лучше будет для всех. Нужно было еще успокоить Мару, метавшуюся по своей комнате, как запертая в клетку тигрица. Тигренок, скорее — очень взволнованный и очень напуганный, а оттого опасный втройне.
— Успокойся, — Арис потрепал ее по волосам. — За твоим советником отправились сам Магистр и князь Элеин.
— Это-то меня и тревожит! Куда эта змеюка хвостатая успела влезть?!
Арис закрыл рот ладонью, маскируя смех кашлем. Кажется, несчастный наг и сам не знал, что его ждет. Кто его ждет.
— Так, займись-ка лучше придумыванием свадебной прически Лигео, чтобы потом только раз-раз и собрать.
— Думаешь, у меня сейчас получится? — девушка вытянула вперед руки: кисти и пальцы беспокойно подрагивали. — Хотя… Ты прав, лучше заняться делом.
— А что не так? Змей в безопасности, надо лишь выковырять его из норки.
— Хороша безопасность: в логове каких-то тварей! У-у-у! Вернется целым — сама шкуру с его хвоста спущу! На сапоги! — Мара судорожно вздохнула, прикусила губу, сдерживаясь, чтобы не реветь. Что ж такое, а? Как этот демонов змей умудрился пробраться под всю ее броню, которую Мара столько лет наращивала на своей душе?
— Тогда уж сразу еще на перчатки… всей полусотне.
— Вот еще! Это только мой змей!
Арис кивнул:
— Иди. Сделай Лигео на голове красиво, а не как обычно у него там.
Мара фыркнула и умчалась — делать «красиво».
Вообще, Избраннику Света полагалось нести волосы распущенными на всех праздниках, да еще и покрытыми легким платом, закрывающим и половину лица вдобавок. Но свадьба — это совсем иного уровня праздник, здесь лица вступающих в брак должны быть открыты, символизируя добрую волю и открытость друг другу. И волосы нужно слегка приподнять, сделать торжественно и величественно… Зеркало, найденное слугами специально для примерок свадебного наряда, отразило прическу вида «проезжая по ступеням головой». Мара огорченно вздохнула.
Лигео дремал, разнежившись под ее руками. Хорошо хоть у стула, на котором он сидел, была высокая спинка, к ней он и привалился.
— Та-а-ак, ладно, попробуем другую.
Следующий вариант прически вызвал у Мары желание побиться головой о стену: «я у слуг заместо швабры». Неслышно явившаяся в комнату Сона тихонько фыркнула, выдавая свое присутствие. Мара в отчаянии возвела глаза к потолку.
— Позвольте, я помогу?
— Да, конечно, если у вас есть хоть какое-то представление о том, что можно сделать с этой буйной гривой, — буркнула Мара.
— Я придумаю, — заверила ее Сона и принялась хлопотать.
Усмирить крутые золотистые локоны, перепутывающиеся со страшной силой, помог отвар одной местной травки, в который окунали щетку, расчесывая их. Влажные волосы потяжелели и легли волнами до самого пояса.
— Ух, красивые какие, как спелая пшеница! — восхитилась Сона. Потом принялась разделять всю массу волос на пряди, переплетая их в кажущемся хаотичным порядке. Но чем дальше, тем больше становилось понятно: тонкие пряди образовывали плотную сеточку, окружая основную часть волос, не позволяя ей путаться.
— А перед свадьбой нужно будет вплести сюда пару нитей жемчуга и цветы.
— Это красиво, — заявил проснувшийся Лигео. — Мне нравится. Мара, а тебе?
— Очень. Это куда лучше, чем-то, что умею я. Научите, Сона?
Женщина смущенно улыбнулась и кивнула:
— Конечно, светлая, научу. Тем более вам пригодится.
— Зачем? — не поняла Мара. — У меня не такие длинные волосы.
— Так я и не о них, — усмехнулась та. - Да, обед готов и сервирован.
На обеде им обоим кусок в горло не лез, Лигео думал о князе, Мара — о советнике. Уплетали все лишь паладины и Ладдар. Кроме светлых, там же присутствовал и Иритис, призванный князем проследить за тем, чтобы все было хорошо. Библиотекарь выглядел отрешенным, больше терзал пищу, размазывая ее по тарелке, чем ел.
— Что-то случилось, господин библиотекарь? — вежливо спросил Ладдар.
— О, нет, нет, простите, я так невнимателен. Все в порядке. Просто ваш Магистр принес мне несколько старых документов…
— А покажете крылья?
— И рога?
— И хвост, — библиотекаря после обеда сразу же атаковали любопытные Светлые, намереваясь его раздергать на составные части и заспиртовать для изучения.
— Нет, нет и нет, — пытался отбиться от них бедный тысячелетний демон. — Второго и третьего у меня нет!
— А крылья?
— А почему нет рогов? Разве книги врали про то, что возраст определяется по рогам?
— Господин библиотекарь, а клыки у вас есть?
— А строение тела вообще какое?
Арис хохотал в углу и спасать Иритиса не спешил, а Ладдар и Лигео уже совсем нехорошо скалились.
— Во-первых, — махнув рукой, отчего нетерпеливых юных светлых разнесло порывом незнакомой им силы по креслам, сказал демон, начиная лекцию, — демоны, как и люди, делятся на расы и разделяются во происхождению. Есть высшие демоны, есть просто демоны, а есть низшие, их называют бесами или кролами. Последние выглядят как мелкие, уродливые, хвостатые и рогатые твари, зачастую с копытами вместо ног, клыками и когтями. У некоторых, выведенных для охраны, больший размер, есть и крылья. Просто демоны, если брать аналогию с людьми — средний класс, бюргеры, более человекообразны, не уродливы, без излишеств, вроде чешуи и брони, без хвостов и крыльев. Вот у них рога как раз являются показателем силы и возраста.
— А высшие?
— Да, а как высшие?
— А высшие демоны выглядят, как люди, кроме одной маленькой детали: они крылаты. Крылья могут служить для парения, но поднять в воздух с места не смогут, они слишком узкие для этого. Как защита, тоже не годятся — кости, хоть и прочные, но полые, легкие, перепонки — тонкие и легко рвущиеся, кроме того, пронизаны сетью кровеносных сосудов, что само по себе делает крылья очень уязвимыми.
— А зачем тогда они нужны?
— Как показатель силы. Чем больше силы у высшего демона, тем крупнее и сильнее его крылья. Кроме того… хотя, нет, об этом вам знать не стоит.
— Расскажите! — умильно попросили оба.
— Крылья — это показатель статуса. Король демонов никогда не прячет их. Герцоги имеют право выпускать крылья по собственному желанию. Маркизы — в определенные моменты. Графы — по требованию. За некоторые преступления король может приговорить демона к казни — лишению крыльев, одного или обоих.
Следующий вопрос был закономерен:
— А ваш титул?
— Герцог Кстар.
— Покажите крылья! — светлые аж подпрыгнули.
— Нет, — резко ответил Иритис. — Простите, но - нет.
Светлые огорчились, но тут же закидали его вопросами про дальнейшую жизнь демонов. Спас его Арис, отсмеявшийся и заткнувший обоим рот кусками пирога, склеившим челюсти исследователей.
— Чудесное решение, — одобрил его демон, — перерыв на перекус - то, что нужно!
— Они вас совсем замучают, — усмехнулся Арис. — Выпьем чаю?
— Юность, жажда исследования нового… Как я их понимаю и отчасти завидую, — вздохнул Иритис. — Какой чай предпочитаете в это время суток, паладин?
— В это время суток я предпочитаю травяной.
Демон улыбнулся, повел ладонью, кресла с сидевшими в них светлыми — Марой, Лигео и Ладдаром, — развернулись к круглому столику, как и кресло демона и еще одно, для паладина. Места хватило для всех. На столике возник кипящий чайничек, заварник, коробочка с чаем и чашки, а так же блюдо с пирогом.
— А они… С ними точно все будет в порядке? — Мара покраснела.
— Конечно, — усмехнулся Арис. — Магистр Бертау и в свои преклонные годы нас с Теньей по полу возил, бывало.
— Не беспокойтесь, князь тоже не лыком шит, кроме огня и Тьмы владеет еще и оружием, и магией воды и ветра, так что всех спасут.
Мара покраснела еще больше и закивала.
Чаепитие прошло в непринужденном молчании — уж больно вкусным был пирог, чтобы отвлекаться. После Иритис еще немного рассказал молодежи о демонах и их иерархии, законах и быте, после чего Лигео повел Мару в оранжерею, показывать «демонские» розы, Ладдар убрел на второй ярус библиотеки, в самый дальний угол, где были посвященные демонам стеллажи, а Арис остался наедине с библиотекарем.
— Так за что вас лишили крыльев, герцог Кстар?
Иритис вздрогнул и обернулся к паладину.
— Что вы…
— Я клянусь, что никому не скажу ни слова, да будет мне свидетелем Свет!
Паладина на мгновение окутало сиянием. Демон несколько минут созерцал его, потом вздохнул и ответил:
— За убийство отца нашего князя. И только одного крыла.
— И за что же вы прикончили отца князя?
Иритис снова вздохнул.
— Чтобы объяснить это, нужно сказать еще кое-что о демонах. Мы строго моногамны, то есть, для демона возможен лишь один брак на всю жизнь. Поэтому связи с людьми… мягко говоря, не приветствуются, ведь, если с хрупким и куда более слабым человеком, даже одаренным силой демонической крови вечной юностью и долгой жизнью, что-то случится, супруг-демон начнет сходить с ума. Княгиня Алитена к тому же погибла по вине своего мужа, это усугубило его состояние и привело к безумию быстрее, чем обычно. Мы с ним были друзьями дольше, чем вы можете себе представить, и кроме меня некому было прервать мучения Элая.
— И почему же, в таком случае, вам отрезали крыло? — паладин внимательно смотрел на демона.
— По-вашему, убийство, пусть даже и безумного сородича, могло остаться безнаказанным? — нахмурился Иритис.
— Избавление от мучений.
— Поэтому я не был казнен, — кивнул демон. — К тому же, за меня вступился Элеин.
— Что ж, в итоге все сложилось не самым наихудшим образом?
— Я бы даже осмелился назвать это наилучшим образом.
Арис усмехнулся, затем повернулся к бредущему мимо Ладдару, погруженному в чтение и ничего вокруг не видящему, поймал за косу. Ученый так и встал, когда коса натянулась.
— Напоминает мне козу на выпасе, — со смешком сообщил Арис. — Сейчас он еще кругами пойдет.
Иритис только головой покачал, когда Книжник в самом деле принялся наворачивать круги вокруг паладина. Тот ловко подныривал под косу, которая наматывалась на его ладонь, пока Ладдар не уткнулся в его грудь книгой. Арис обнял его за пояс, увел к дивану, усадил с собой рядом. Ладдар только страницы переворачивал.
— Похвальная жажда знаний, — заметил демон. — Но отдыхать тоже необходимо. Надеюсь, юноша простит меня.
Он поднес ладонь к губам, легонько дунул в сторону Ладдара, и тот уснул, не ткнувшись носом в книгу только потому, что паладин вовремя перехватил его за плечи.
— Отнесите вашего друга спать, светлый.
Арис кивнул, аккуратно положил книгу на столик, поднял Ладдара на руки, потом все-таки перекинул его через плечо. И утащил в спальню. А Иритис отправился вылавливать и отправлять на отдых Избранника Света и Мару, которые, вернувшись в библиотеку, окопались в разделах про нагов и… темные ритуалы.
— Как любопытно…
— Интересно-интересно…
В книги оба были погружены так, что Иритиса даже не заметили. Пришлось усыпить и их, потом относить в комнаты по очереди.
— Ну вот и хорошо, — улыбнулся демон, но улыбка быстро померкла. Он вернулся в библиотеку и сел в кресло, задумчиво глядя в огонь. Спать не хотелось, остро не хватало чего-то… Когда он понял, чего именно, застонал и уронил голову в ладони. Кто бы мог подумать, что он так быстро привыкнет делить постель с кем-то? Да еще если этот кто-то — Магистр Храма Света? И непонятно, что из этого хуже всего: то, что это глава паладинов со своим странным кодексом, или то, что он Светлый, с их странными понятиями обетов.
Подумав, выпив травяного успокоительного чаю, снова крепко поразмыслив, демон пришел к выводу, что хуже всего — скорый отъезд Магистра. Его даже не уговорить остаться, его обязанности никто исполнять за него не будет. Если нет преемника. А он есть? Наверное, должен быть, все-таки возраст был уже не тот.
— Может быть, попытаться? .. — тихо бормотал погруженный в свои мысли Иритис, не замечая вернувшегося в библиотеку Ариса. Он сидел спиной к двери, а та, по обыкновению, совершенно не скрипнула. — Н-но… разве я ему нужен? Первый попавшийся любовник, только потому, что тело потребовало, а я пришел сам… Бездна, помоги, нужен ли ему демон? По определению — враг, дитя Хаоса…
— Демоны не считаются врагами Света, — отметил Арис. — Вернее, ранее не считались, когда обучался Магистр Бертау.
Иритис вздрогнул, рывком встал, на его ладони пульсировал сгусток багрового света.
— Это вы… Не спится? — он сжал ладонь, гася пульсар.
— Я сплю мало, как и все паладины. Роскошь сладко отсыпаться у нас имеют либо юные ученики, либо Магистр. Остальные стойко бдят в раздумьях о судьбах мира.
— Забавно. И как вам эта… система? — Иритис жестом пригласил его присоединиться, сел обратно.
— Медитация вместо сна? Я привык. Тело отдыхает, а большего и не требуется.
— Не требовалось, — уточнил демон. — Когда не было никаких личных мыслей, вопросов, желаний. Сейчас вы еще этого не понимаете, но пройдет немного времени, и эта система даст сбой. Разуму понадобится полноценный отдых, а не медитация.
— Тогда я впервые за последние пятнадцать лет высплюсь, — согласился Арис. — А Магистр Бертау… Вы напоминаете ему его любовь, должно быть.
Иритис только печально улыбнулся. Он не питал особых надежд. Быть заменой кому-то, кто ушел, отчаянно не хотелось. В жизни скромного библиотекаря, бывшего некогда герцогом, формально титула не потерявшего, но давно уже отстраненного от управления своим доменом, как-то не случилось той единственной любви, которая была возможна для демона. Он, честно признаться, боялся, что ею станет Магистр.
— Правда, кто эта его любовь, сам магистр не знает, — хмыкнув, добавил Арис. — Да и никто теперь уже не знает, статуе этой уже века три-четыре-пять.
— Статуе? — переспросил Иритис.
— Да. Была в Храме статуя. Пол уже не поймешь, лицо разглядывать надо долго и пристально. Но красоты редкостной даже через такое время. Вот наш Магистр в молодости в эту статую влюблен был, все мечтал, что та оживет, как в легендах. Ему даже выбора не дали, сразу в преемники назначили. Вот одна любовь у него и была, эта статуя. Потом он ее убрать распорядился.
— В Храме? Откуда, во имя Бездны, статуя в Храме? — опешил демон. — Это ведь противоречит всем постулатам храмовников!
Арис только усмехнулся:
— А никто не знает. Эту статую, судя по рассказам, и убирали, и ломали, и освящали, и закапывали. Стояла себе спокойненько. Пока Магистр Бертау ее не увел. Молодежь все по ночам шепталась, что наставник рассказывал, как один знакомый паладин наставника его приятеля вот точно сам видел, как Магистр с этой статуей под руку ушли.
Демон фыркнул.
— Какой первостатейный бред, просто прелесть. А какие еще приметы у вашей чудесной статуи были? Погодите-ка, я сейчас! — он сорвался с места и метнулся куда-то вглубь библиотеки, чтобы через несколько минут вернуться с огромным и судя по всему тяжелым альбомом, сшитым из листов странной по фактуре бумаги, сделанной из плотно переплетенных плоских волокон. - Вот, здесь у меня изображения всех ныне существующих произведений ваятелей прошлого и настоящего. Магический каталог, сам делал. Конечно, не Тьма весть что, но…
— Сейчас посмотрим, — Арис погрузился в разглядывание статуй. — Не то, не то, тоже не то, это вроде похоже, но наклон головы не тот. И это не то. А, так вот же она, — паладин уверенно указал на изображение. — Вот с этой статуей Магистр Бертау якобы и прогуливается ночами. Сколько я ночей бегал, чтобы посмотреть… Так и не увидел.
Иритис бросил на изображение только один взгляд, рассмеялся, прикрыв лицо ладонями. Странно было бы не узнать это… изваяние. Да, изрядно попорченное временем и вандалами, кочевавшее вместе с завоевателями по нескольким людским княжествам и королевствам после одной из кровопролитных войн древности. Древности, разумеется, для людей, не для демонов.
— Этой статуе семь сотен лет, юноша. Семьсот сорок два года, если точнее. И ваял ее один из талантливейших скульпторов нашего королевства. Да, демон. Его звали Элай. Да, отец нашего князя.
— Вот как? И кого ж она изображает? — сразу загорелся Арис. — С кем там наш возлюбленный Магистр чувствует душевную близость и прогуливается ночами по двору?
— Элай попросил стать моделью для статуи своего друга. Правда, у нее должны были быть еще и крылья… Видимо, отбили при перевозке, или потому что желали видеть в этом юноше человека, а не демона.
— Магистр Храма Света прогуливается ночами по двору в компании статуи демона… — Арис рассмеялся. — Надеюсь, она все-таки не оживает.
— Нет, не оживает. Подобных чар не существует. Скорее всего, у кого-то было чересчур бурное воображение.
Арис снова кивнул:
— Да. Видимо, вы чем-то напоминаете Магистру его единственную любовь длиной в полвека.
— Ступайте спать, юноша, — улыбнулся демон. — У вас-то вполне живая любовь, которую стоит согревать ночами, а не любоваться на картинки в компании бедного старого библиотекаря.
— Который невесть что думает про моего Магистра? Должен же я был вас утешить.
— Вам удалось. Идите-идите, а то усыплю и отнесу в постель сам, — пригрозил Иритис с лукавинкой во взгляде.
— Не поднимете, — усомнился Арис.
Демон медленно поднес ладонь к губам. Арис со смехом поднял ладони:
— Ухожу-ухожу. Я не переживу слухов, что старичок-библиотекарь таскает меня спать как котенка.
— Я еще многим молодым фору дам! — возмутился Иритис, на несколько мгновений принимая свое юное обличье. — Добрых снов, светлый.
— Добрых снов, — Арис ушел обнимать Ладдара, согревать его и пытаться уснуть. И заодно обдумывать, что ж такое знакомое мелькнуло в облике демона при прощании.
«Бр-р-р-р, вот так пополуночничаешь с демоном в библиотеке, и сам, чего доброго, станешь все встречные статуи на предмет сходства рассматривать», — думал он, забираясь в постель и прижимая к себе подкатившегося под бок Ладдара. К тому же, это личная жизнь Магистра. Вот пускай он там под руку и прогуливается, хоть со статуей, хоть с демоном, хоть с обоими разом предается разврату.
Он почти уснул, когда отключающийся от усталости разум совместил все же два лица — попорченное временем, но с такой своеобразной усмешкой и необычным разрезом глаз, и мимолетно мелькнувшее сейчас, юное, с чистой, белой, как мрамор, кожей, лишь слегка отмеченной морщинками в уголках глаз и губ. Все-таки встретил Магистр свою статую. Арис еле слышно рассмеялся. Вот так попросишь у Света немного любви и чуда, получишь через пятьдесят лет в чужом краю. Повезло. Только странное это везение, что ни говори. Демон… статуя с отбитыми крыльями, демон с отрезанным крылом…
На этой мысли он и уснул, чтобы увидеть во сне, как по ступеням огромного амфитеатра, заполненного народом, который он никак не мог рассмотреть, спускается мужчина в простом одеянии, вроде куска полотна, перекинутого через плечо и перетянутого поясом на узкой талии. Идет медленно, высоко держа голову с тяжелым узлом каштановых волос, в которых мелькают прядки светлого серебра. Хотя он совсем не выгляди старым. Скорее — очень усталым или больным, однако держится гордо, почти надменно. Внизу, на овальной арене, покрытой белым песком, стоит укутанный в алые одежды… нечеловек: он рогат и хвостат, и даже на расстоянии огромен. Когда тот первый спускается почти до конца, становится ясно, что у алого не одежда, а кожа такая — словно обожженная кипятком. Первый сбрасывает небрежным движением с плеча ткань, обнажаясь по пояс, из его спины вырастают два крыла: узкие, длинные, с чуть темнеющей на сгибах и суставах кожей. Он подходит к алокожему, разворачивается спиной и опускается на колени. Тот же берется когтистыми, огромными лапами за его левое плечо и левое крыло, и одним слитным, мастерским движением выворачивает его из сустава и вырывает…
Подскочил Арис с воплем, сел, оглядываясь, пытаясь понять, что это было. Ладдар сразу же обнял:
— Плохой сон?
— Сон? — переспросил Арис. — Это и есть сны?
Ученый засмеялся, поцеловал его:
— Да. Это сны. Ты просто спал.
Паладин обнял его, приходя в себя. Движущиеся картинки — это же сны. Но почему такие ужасные? И о… библиотекаре? Наверное, демон своей магией показал прошлое. Что ж… Арис был благодарен за доверие. Теперь он знал, как тот шел на казнь, хотя вина его была только в милосердии и сострадании.
— Заплети мне косу?
Новый день, все на своем месте.
— Заплету, непременно.
Арис неожиданно крепко обнял Ладдара.
— Знаешь, я так счастлив, что ты у меня есть.
— И я тоже, — ученый не понимал, что произошло, догадывался, что плохой сон. — Очень-очень счастлив.14. Выбор МагистраДень тянулся просто невыносимо медленно для Мары и Лигео, Тенья, как всегда, оставалась спокойной, посетив тренировочный зал и проведя несколько часов в молитвах и медитации. Арис, после недолгого колебания, последовал за Ладдаром в библиотеку, но демона там не увидел. Вскоре туда же сползлись и остальные, продолжать читать заинтересовавшие их книги. Арис убедился, что все в одном месте, все заняты, и ушел в тренировочный зал, рассчитывая там найти парочку рыцарей и хорошенько им навалять. Желание его исполнилось, но… хм… не совсем так, как ему представлялось. И он навалял, и его качественно поваляли по полу. В результате Арис счел, что жизнь прекрасна. Надо бы ополоснуться, сменить одежду и тащить пучок светлых котят на обед.
В трапезной пришлось кормить всех троих чуть ли не с ложечки. Лигео уговаривала Тенья, Ладдару подсовывал вкусные кусочки сам Арис, а Мару отвлекал от натягивания и без того похожих на струны нервов объявившийся Иритис, заговаривавший зубы всем без исключения забавными байками из истории княжества и Элесигната, жизни князя и случайных обитателей замка. Потом на плечо Арису уселся светлый вестник. Мара кинулась на него с верещанием маленькой злобной белки, сцапала. Вестник послушно принялся передавать новости: темных освободили, возвращаются, подранков ровно двое, князь и Магистр, получили по головам магией друг друга, не рассчитав силу и направленность заклинаний.
— О, Бездна, — провел рукой по лицу Иритис, — я не знаю, как они умудрились, но не сомневаюсь, что это было эпическое зрелище.
Вестник трепыхнулся и улетел, вырвавшись из рук Мары.
— Нож для снятия шкур одолжить? — весело поинтересовался Арис.
Девушка посмотрела на него непонимающим взглядом, вскочила, скомкано извинившись, и убежала.
— Нож? Зачем? — удивился Лигео, на время выпав из ступора, в который его вогнала весть о ранении князя.
— Как зачем, шкуру с советника снимать. Чтобы, пока новая отрастает, сидел смирным ужиком под веником.
— Арис! Какие ужасы ты рассказываешь! — Лигео всхлипнул и тоже сбежал.
— М-да… кажется, по возвращении наших доблестных вояк мне придется самому прятаться где-нибудь подальше, — хмыкнул паладин. — А то пустят на перчатки.
— Зачем ты их дразнишь? — упрекнул его Ладдар. — Им и так нелегко.
— Ага, у одного свадьба завтра, у второй любимая змея хвост скоро притащит.
— Э… когда ты так говоришь, мне проблемы Мары и Лигео тоже кажутся надуманными, — признался ученый.
Иритис хмыкнул и поднялся, так и не съев ни кусочка.
— Не волнуйтесь, светлые, все утрясется. Что не утрясется само, то можно будет устаканить.
— Устаканить — это мы завсегда, — согласился Арис. — Я б сказал — уграфинить. А после того, как Мара утрясет советника, его сразу придется… Того…
— Можно и так. Или укувшинить. В подвалах Элесигната еще и амфоры водятся, но я такое не выговорю, — хохотнул демон.
— Укувшинить — это когда Мара от нервов советника кувшином приложит?
— Кто его знает. Советник у нас умный, может, не дойдет до «кувшином по башке».
— Надеюсь, а то я лисичку сам учил оружием владеть, все, что попало, метать и всем подручным прикладывать. А она когда переживает, она такая переживательная, что ее переживания еще не каждый переживет.
Иритис посмеялся и отправился отдавать приказания готовить свадебное угощение. Как раз к завтрашнему дню большую часть успеют нажарить и напарить, выкатят бочки с вином и хмельным сидром. Арис и Тенья отправились начищать доспехи, чтоб сверкали истинным сиянием Света и заставляли от восторга слезиться глаза у всякого Темного. Дело — привычное за столько лет служения Свету и доведенное до бессознательных движений — спорилось, так что к вечеру все было готово. Арису оставалось только выбрать для любимого книгочея наряд покрасивее из привезенных с собой, впрочем, выбор был маленький: трое штанов, четыре сорочки да два сюртука, оба — не самые презентабельные. Хоть Ладдар и считался весьма многообещающим ученым, его прогрессировавшая слепота не позволяла занять при Храме хорошо оплачиваемую должность.
— Придется отчищать то, что есть, — решил паладин.
Замковые прачки клятвенно пообещали сделать все, что в их силах. Арис сомневался, что получится что-то путное. Но что уж теперь делать. Он почесал в затылке и отправился искать швей. Интересно, есть ли у них готовое платье? Может, хоть сорочку какую отыщут в закромах?
Швеи переглянулись и согласились, что подыскать непременно подыщут.
— Приводите вашего друга, посмотрим, что сможем сделать.
Вести Ладдара пришлось за косу, не отрывая его от очередного безумно интересного древнего свитка. Хорошо хоть это была не тяжеленная инкунабула.
— Вот, — со вздохом сказал Арис. — Что тут вообще можно сделать?
Беднягу обмерили с ног до головы, причем, свиток перед его носом пришлось держать Арису, иначе Ладдар категорически не соглашался вытянуть руку.
— Сошьем за ночь все самое нарядное, что только сможем.
— За одну ночь? — не поверил паладин.
Швеи захихикали и подтвердили, что да, за одну.
— Магия? — предположил Арис.
— Именно, юноша, магия.
Паладин с возмущением посмотрел на молодо выглядящую женщину, которая ну никак не могла называть его «юношей», пригляделся и заморгал: судя по ауре, его собеседница была квартеронкой: глаза у нее явно были от нага, заостренные ушки — от демона, а по ауре читалась примесь людской крови.
— Хорошо, спасибо вам, — Арис поклонился.
Ладдара назад он утаскивал так же, как привел. Вслед неслись шуточки про пастушка и единорожку. Арис только вздыхал — а что делать, если похоже. Во всех подробностях похоже, вплоть до девственности героев. Правда, должен ли быть девственником единорог? Этот вопрос занимал его довольно долго, до самого вечера, а потом вылетел из головы напрочь, стоило Ладдару уткнуться носом в плечо и тихонько засопеть. Арис сразу же вжался в его волосы лицом. Его любимый единорог. А ведь вправду похож: грива до земли, сам тонконогий, легкий, глаза жеребячьи, огромные и наивные. «Высшие, да не ошиблись ли вы, даруя этой душе облик?» — думал он, улыбаясь. Впрочем, он был счастлив, даже если ошиблись.
— Если тебе снова будут сниться плохие сны, я их прогоню, — Ладдар погладил его по груди.
— Спасибо, мое солнышко, — Арис поддернул его повыше, поцеловал, наслаждаясь вкусом любимых губ. Пока лишь этим, дальше они не зайдут до свадьбы. Ученый сонно ему улыбался, теплый и соблазнительный.
— Спи, спи.
«Как бы самому уснуть…» — думал паладин.
Но сон пришел тут же, надавил как теплый матрас, брошенный сверху.
А утро было туманным, холодным, но очень суматошным: вернулись все, кого ждали, раненые Магистр и князь даже не бухтели друг на друга, наоборот, почти дружески подшучивали.
— Что у вас случилось-то? — Арис пробился через толпу жаждущих поприветствовать героев.
— Коридорами ошиблись, — отозвался Бертау. — Шевеление почуяли, ну и ухнули… Лигео, смотри, как бы свадьбу прямо тут играть не пришлось. Дыши.
Избраннику Света были уже безразличны все слова и все, что вокруг, он видел только Элеина, слышал только его, шел к нему, отчаянно досадуя на слишком густой воздух. Иритис, ради его и князя безопасности, разделивший их щитом, только качал головой, глядя на сближающихся вопреки всему Избранников.
— Боюсь, придется венчать так… — шепотом сказал Магистр, опираясь на плечо Ариса.
— Хм, и о-о-очень быстро, — кивнул тот. Зрелище впечатляло: щит стал коконом, заключившим в себя две фигуры, одну — нестерпимо сияющую ярким бело-золотым светом, вторую — окутанную плащом Тьмы, словно гигантскими крыльями.
— Именем Света Яростного и Тьмы Милосердной объявляю этих двух Избранников единым целым отныне и вовеки.
— А… И это все? — шепотом удивился Арис.
Бертау только хмыкнул, кивая на щит:
— Потом повторим еще разок… Дня через два. Чтобы пафосно, торжественно, и я стою в белом плаще красивый.
— А если две свадьбы сразу — ничего? А то, как бы, ждать у моря погоды нам с Ладдаром тоже ни к чему.
— Да хоть десять, — хохотнул Магистр, кренясь набок.
Паладина оттолкнули в сторону, а Магистра подхватили чужие руки. Знакомые руки, пахнущие огнем и металлом, а еще пылью старых книг.
— Предпочтешь лазарет, или доверишься злокозненному исчадью Хаоса, о, светоч Света… тьфу ты!
— Светоч веры или Возлюбленный Света, — ехидно поправил его Магистр. — Главное, с Избранником не путай.
— Да хоть фитиль, Магистр, главное, чтоб никто в огонь не сунул, правда ведь? — лукаво прищурился демон. — И ты не ответил на вопрос. Отдать тебя в ласковые руки наших костоправов, или? ..
— Предпочту твои руки, — выдохнул Магистр.
Вообще-то демон в ответе не сомневался, он сразу направился к комнате Магистра. У него и своя была, правда, далеко не такая роскошная, как гостевые покои Элесигната. Так, небольшая спаленка, примыкающая к библиотеке. И кровать там была слишком узкая. Так что укладывал Бертау он на его постель, снимал доспех, пропотевшую несмотря на зимний холод стеганку, котту и сорочку, поддоспешные штаны, шерстяные и полотняные порты, качая головой при виде синяков.
Магистр смотрел на него, усмехался:
— Что, давно никого пестрым не видел?
— Почему же — не видел? Князя регулярно после стычек на границе вижу. Правда, теперь, наверное, перестану — у него будет, кому исцелять.
— Да. Что ж… Завтра мы уезжаем.
— Я догадался.
Демон наклонился, касаясь губами особенно крупного, багрово-фиолетового кровоподтека на ребрах Бертау. Ему, в сущности, было все равно, выпускать энергию исцеления через руки, ноги или любую другую часть тела.
Магистр прерывисто вздохнул:
— Если б я мог взять тебя с собой.
— Кто может запретить тебе?
Тонкий горячий язык провел по россыпи синяков на бедре и боку и будто слизнул их.
— Твое место здесь, среди книг, здесь твой дом. Я Магистр Храма, блюдущий заветы. Я бедней, чем последний нищий у порога Храма, предложить тебе могу разве что тощее одеяло и соломенный матрас.
Иритис рассмеялся, даже пожалев, что не показал любовнику свою каморку. Там было не намного богаче.
— Я был герцогом Кстар, потом осужденным на казнь и изгнание преступником, и если бы не мой князь, давно окончил бы свои дни, бросившись со скалы в надежде на последний полет. Все, что у меня есть — это я сам, даже моя хламида принадлежит Элеину.
— О, да я богаче, подштанники хотя бы мои, — хмыкнул Магистр.
— Мы продолжим мериться… хм… достоинствами нищих, или хватит уже? — Иритис заметил сбитые костяшки на руке паладина и принялся облизывать их, заживляя ссадины, потом уже просто целовал его пальцы, прикусывая острыми клыками подушечки.
Бертау притянул его к себе, одаривая жарким поцелуем:
— Я почти скучал.
— А такое возможно? — лукаво усмехнулся демон, прижимаясь к нему. Но тотчас отпрянул и протянул мужчине руку: — Идем в купальню.
Бертау поднялся:
— Что скучал или что почти?
— Почти. Это как «немножко умер»?
— У меня не было времени соскучиться, все время был занят.
Иритис ничего не ответил, просто пустил в бассейн воду и подтолкнул к нему паладина, а сам опустился на бортик, сбросив свою хламиду и штаны с рубахой на скамью. В воду Бертау окунулся с наслаждением, все прошедшее здорово вымотало его, хотелось лишь упасть и проспать сутки, как минимум. Но с рассветом подъем, снова в путь к Храму, а там дела, целый водоворот дел. И лишаться ласки в эту ночь из-за банальной усталости ему совсем не хотелось. Он пока еще не понял, были ли слова демона согласием покинуть Элесигнат, да и может ли он взять с собой порождение Хаоса, не вызвав бурю недовольства?
С одной стороны, Хаос не Тьма. С другой… Языки все равно развяжутся и понесут трепать такую новость — Магистр завел любовника, как он посмел, Возлюбленный Света, чистота души и помыслов. Бертау вспомнил следующую строчку и срочно принялся умываться, давясь смехом, пока разум не сообщил, как именно следует толковать слова о том, что лишь Свет волен касаться тела своего Возлюбленного. Ему на голову выплеснули кувшин воды, потом — пригоршню мыльного отвара, потом он просто затих, откинув голову на колени демона и прикрыв глаза от удовольствия. Тонкие пальцы аккуратно массировали его волосы, взбивая пену, убирая поселившуюся в висках боль и усталость.
— Так хорошо. Даже не помню, когда мне было так тепло и спокойно в последний раз.
— Хм, дай-ка подумать… Когда теплой летней ночью сорок три года назад ты стоял и пялился на статую, любуясь лунным светом, стекающим, как невесомый покров, с мраморного тела?
— Что? Перестань копаться в моих мыслях, — паладин слегка смутился.
— Ты слишком ярко вспоминаешь об этом. Я так похож на твою мраморную любовь?
— Немного. Я толком не видел его лица.
— Оно попорчено временем, да и руки, и не только они. Этой статуе семьсот с небольшим лет.
— Сколько… А ты откуда знаешь?
— Мир так мал и тесен, — задумчиво проговорил демон, зачерпывая кувшином чистую воду и смывая с головы Магистра пену. — Кажется, что он велик, но стоит только подумать о том, что никогда не встретишь прошлое, оно выныривает из-за поворота. И хорошо, если с объятиями и радостным криком, а если с ножом?
— Я не совсем понимаю, что ты хочешь сказать.
— Эту статую ваяли с меня, Бертау. Если ты помнишь, на спине у нее сколы, словно раны — это следы отбитых крыльев.
Светлый застыл на мгновение, потом хохотнул:
— Так, придется статую перепрятать.
— Зачем? — теперь уже не понял Иритис.
— Чтобы у меня был оригинал поближе. Места мало в комнате. Или ты, или статуя.
— А как же заповедь о кумирах? — фыркнул демон, снова сливая ему на голову из кувшина.
— Я же ей не молился. Я просто люблю эту статую.
— Так все же статую? — Иритис взъерошил мокрые волосы Магистра и успел только ойкнуть, когда его дернули в бассейн.
— Я уже не в том возрасте, чтобы признаваться в любви до самой смерти. Так что сам догадаешься.
— А ты собрался умирать? Но-но! Кто ж тебя отпустит в Свет так скоро, Возлюбленный… мой.
— Свет, ты ли это? — усмехнулся Бертау.
— Я за него.
Больше они не говорили — было не до того. Расплескали воду по всей купальне, оставили мокрые следы на шкуре у камина, но угомонились лишь на постели. Бертау демона прижимал к себе, не желая отпускать ни на миг. И усмехался, чувствуя, как отголоски Света долетают даже сквозь стены. В замке сейчас просто сумасшедшая концентрация сил, что Света, что Тьмы. Кто не разбежался из эпицентра — тот сам себе злобный черный рыцарь. Две Высшие силы, да еще и окрашенные в этот день неугасимым желанием — это одновременно и афродизиак, и средство излечения бесплодия и импотенции.
— Радуюсь, что они оба мужчины…
— Ну и зря, — проворчал демон, не поднимая головы от его плеча. — Вот представь, если бы у твоего миленького Избранника Света народились такие же миленькие квартерончики-демонята?
— Свет Всеблагий, упаси меня от этого счастья, заклинаю тебя, Возлюбленный мой.
Иритис даже с каким-то удивлением ощутил внутри себя острую вспышку ревности. Он совершенно не желал, оказывается, чтобы Бертау называл Возлюбленным какой-то там Свет, пусть даже это и одна из Высших сил, управляющих их миром. И пусть это даже принятая много веков назад форма обращения, ничего за собой не несущая, а Свет еще ни до одного своего Возлюбленного не снисходил… В любовном плане. Но все разумные доводы разбивались о стену: этот человек должен был принадлежать только ему, как и сам Иритис отныне и навсегда принадлежит человеку. Той частью сознания, что осталась еще трезвой, демон понимал, что это конец — для него. Та самая единственно возможная, заложенная в самой глубине души, словно магическая ловушка, любовь-связь, любовь-единение, разрыв которой означает безумие и смерть.
— Думал, усну, но что-то вообще глаза не закрываются, — признался Бертау. — А ты о чем так задумался, что вот-вот в межмировое пространство улетишь по самый хвост?
— У меня нет хвоста, — возмутился Иритис. Никакие другие слова не выговаривались. Он должен был произнести освященную тысячелетиями формулу признания, но не мог.
— Ага, все-таки ты меня слушаешь…
Иритиса словно под ребра ударили чем-то острым, причем — изнутри. Он хрипло вздохнул и заговорил, напевно и прочувствованно:
— Я слышу тебя, о, возлюбленный мой, в час, когда ночь распускает свой плащ, и в час рассвета, и в полуденный час. Я дышу с тобой, о, возлюбленный мой, в нежности весны, в ледяную стужу пика зимы, в летний зной. Я вижу тебя, о, возлюбленный мой, в глазах моих нет в тебе изъяна, и порока в тебе нет. Как два потока сливаются в одну реку, так жизнь моя, сила моя вольется в тебя, возлюбленный мой.
Бертау уставился на него, потом на губах мелькнула слабая неуверенная улыбка:
— А что я должен ответить? У нас нет ритуальных форм… признания.
— Просто скажи «да».
В огненных глазах демона Бертау видел сейчас что-то такое… пугающее, темное, словно та самая Бездна, пристанище Хаоса первородного. И не знал, что будет, если он согласится. В голову ничего умного не лезло.
— Да, — сказал он. — А на что я согласился?
Бездна ушла, словно захлопнулись тяжелые створки в небытие. Иритис тяжело повел головой, потихоньку начиная соображать.
— Ты… Ты сказал «да»? О… поздравляю, возлюбленный супруг мой, теперь ты от меня не избавишься никакими силами.
— А ты уверен? — усмехнулся Бертау. — Посажу в башню каменные ландыши выращивать, как в легенде.
— Пока ты жив — я буду жить и любить тебя, что бы ты ни сделал со мной или кем-то еще, — Иритис улыбался так, что было ясно: хоть в башню, хоть по шею в землю, хоть в жерло вулкана, сейчас он с демоном может сделать все, что угодно. Неравный брак — но не демон в нем старший, несмотря на возраст и силу.
Паладин перетащил его на себя, обнял:
— Придется беречь тебя всю оставшуюся вечность.
— И мне тебя, — пробормотал Иритис.
Его легкие волосы щекотали Магистру нос, лезли в рот, но от не отстранялся. И мысли, как назло, будто выдуло ветром из головы. Просто бездумно лежать, согревая собой легкое, тонкокостное тело, согреваясь от него.
Я вижу твой выбор, Возлюбленное дитя мое. Да будет так.
Магистр вздохнул, потом обнял Иритиса покрепче:
— Что-то на душе неспокойно. Надо проверить, все ли успели убраться из-под волн магии.
— Элесигнат сказал бы мне, если бы что-то было не так. Отдохни, Бертау, тебе это нужно.
— Не спится, — с досадой отозвался Магистр. — Возраст…
— Тридцать лет, — хихикнул демон. — И таким и останется.
— Я и говорю — не спится. В этом возрасте я никогда не спал больше трех часов в сутки, еще три часа я просто сливался со Светом всеми способами.
— Расскажи? Я знаю, что в тебе течет кровь того самого Нэрэ, настоятеля города-Храма, где впервые погиб Избранник Света. Но это и все.
— Меня с самого детства сразу готовили в Магистры. Если обычно мы ищем в паладины детей, которым уже восемь-девять лет, меня посвятили сразу же, не вынимая из пеленок. Родителей не было — их заменил Храм. Обучение. С самого детства очень жесткие обеты — верность лишь Свету, все помыслы и устремления — лишь на его благо. Когда обеты спали с меня, все решили, что я — Избранник. Я рос замкнутым ребенком, но со всеми чувствами, с мыслями. Первые три ступени я прошел без единой цепи Света на себе. Но на церемонии Жребия Свет не пожелал меня избрать, тогда меня подвергли старинному ритуалу обручения с Высшей силой. Что-то пошло не так, проводивший церемонию… сгорел. Тогда от меня отступились. Положение было шатким, я не вписывался ни в какие каноны. Не Избранник, не супруг Света, даже не паладин. Все были уверены, что такой Магистр погубит Храм, уничтожит все, что создавалось веками, и накличет Тьму на княжество. Но выбора не было, Свет возжелал видеть меня Магистром Храма. Никто не знал, что происходит…
— Искупление, неужели не понятно? Хотя, люди ведь забыли, кто был виновен в смерти Избранника тогда. Все верили в то, что безумный Темный убил младенца.
Иритис помолчал, потом фыркнул:
— Чего только не придумают, надо же! Обручение с Высшими… Зачем? Эти силы имеют лишь одно воплощение, и то — опосредованное: Избранников.
— Не знаю. Я получил титул Возлюбленного Света. И от меня все отстали, не мешая мне мирно гонять паладинов пинками по полю.
— Возлюбленного, фырк! Возлюбленного ребенка Света, так было бы точнее. И правильно, что никаких обетов Он не позволял на тебя навешивать, дети должны воспитываться свободными. А после? Когда ты сам этого пожелал?
— А я и не пожелал, — усмехнулся Бертау. — Вернее, мне пришлось. В борделе Магистру Храма делать нечего, да и нет у нас его поблизости. А когда вокруг ходят полуголые паладины обоих полов…
— Угу, а еще статуя, вся такая изящная, в саду, — тихонечко фыркнул демон.
— Статуя оказалась решающим фактором, — согласно кивнул Магистр.
— Ты ее сам в свою комнату перетаскивал, или кто помог? — стараясь не смеяться, представляя себе это зрелище, пробормотал Иритис.
— Четверо паладинов помогли. Решили, что раз уж Магистр такой странный, почему бы ему еще и в статую не влюбиться.
Иритис притерся к нему поближе. Элесигнат, словно орган, вибрировал и пел, купаясь в волнах смешавшихся сил Высших, и демон, привычно настроенный на замок, ощущал его и эти волны. Сдерживаться не было сил и желания. Не хотелось даже думать, что было бы, не попади он под резонанс и сумей закрыть свое сердце.
— В эту статую невозможно было не влюбиться. Такая улыбка, — Бертау очертил кончиками пальцев губы Иритиса. — Учился целоваться именно со статуей.
Демон выгнулся, словно от удара молнии, застонал, поймал губами пальцы паладина, принимаясь вылизывать их. Магистр смотрел, как мелькает теплый влажный язык, прижимал демона к себе все плотнее, чувствуя, что уснуть у них еще долго не получится. Момента, когда их тела соединились, он, кажется, даже не заметил. Жарко ему стало с первого же прикосновения язычка и острых клыков к пальцам. Иритис медленно покачивался, извивался, как змей, и выстанывал дрожащим голосом что-то на незнакомом Бертау языке. Магистр ловил его облик какими-то смутными нечеткими обрывками. Было слишком хорошо, чтобы вглядываться куда-то, вслушиваться. Медленно, неспешно, как и грезилось ему когда-то, оба восходили к вершинам наслаждения. Лишь когда движения Иритиса стали рваными, а вместо слов из горла рвались только стоны, Бертау крепко взял его за бедра и задвигался сам. И в этот раз все даже чувствовалось как-то ярче и острее при одной мысли: первая почти что брачная ночь. Хотя почему «почти». Это и есть их первая брачная ночь. Иритис предложил, а он сказал «да», Свет подтвердил его выбор. Эта мысль была последней связной в голове Магистра.
Очнулся он уже утром, крепко прижимая к себе демона, не давая тому даже шевельнуться лишний раз. Иритис и не шевелился, он спал, забавно приоткрыв рот. Распухшие, искусанные губы, следы на шее, плечах, бедрах, измученное, но счастливое лицо. И не проснулся, видимо, очень устал. Бертау укутал его потеплее, подсунул подушку, чтобы демону спалось слаще, и поплелся умываться. Следовало решить несколько насущных вопросов. И первый из них — что делать с демоном? Забрать его с собой в Фервинт он пока не мог. Банально было некуда. В Храме ему принадлежала крохотная келья, своего было только нательная одежда, большего и быть не могло. Куда привести мужа? Сказать, что обручился? Муж из земель Темных… Оставить преемника и вернуться сюда? Потребуется несколько лет. Согласится ли Иритис столько ждать? А он сам — выдержит столько времени вдали от демона?
Бертау тяжело вздохнул: что же делать? Привести супруга ему некуда, оставить его он тоже не может. Это же с ума сойти — столько дней пути вдалеке от Иритиса. И столько лет. Нет-нет, он не сможет. Только не сейчас, когда его первая и, как оказалось, единственная любовь нашлась, рядом и принадлежит ему! Что же делать… Может, выбрать преемника из тех, кого взял с собой? Брал ведь лучших из лучших! К примеру… К примеру. Арис? Нет, уже не подойдет. Тенья? Или кто-то из полусотни. Или сразу Тенья? Выбравшая Свет после снятия обетов. По доброй воле отказавшаяся от мирской жизни и свободы воли. Она будет прекрасным Магистром. Лучше чем Бертау, во всяком случае. Можно и даже нужно спросить совета у Света, отзовется ли только Высший?
Он сосредоточился и воззвал, как звал раньше в молитвах.
«Дай мне совет».
Ты ведь знаешь, что вернуться придется, чтобы передать Тенье регалии Магистра.
«Но разлучиться с ним на две недели и на четыре года — большая разница»
О, дитя, еще какая. Ты узнаешь это сам. Теперь ты счастлив и свободен.
«Но ведь ты не оставишь меня?»
Как может отец оставить своего сына? Даже если сын этот уже вырос и даже обзавелся супругом.
Бертау улыбнулся и поспешил вернуться к своему сонному и теплому демону. Пусть он не знал своих родителей, сказанное Высшим сейчас согрело его сердце. Может, потому ритуал обручения Бертау и не сработал, что Свет выбрал его не Возлюбленным, а своим духовным сыном?
— А ты все так и спишь, — Бертау обнял Иритиса, не удержавшись.
— М-м-м… нет, я не сплю, — сонно прошептал демон, не открывая глаз. Зато к его губам потянулся, будто стрелка компаса.
Бертау поцеловал, после чего вспомнил, что у него дела.
— Спи, счастье мое бесхвостое, мне пора заниматься обязанностями Магистра.
Он не был уверен, услышал его Иритис или нет. Поэтому нацарапал записку и оставил ее у изголовья постели, а сам поспешил узнать, не прибили ли друг друга в порыве страсти Избранники. Вышел из комнаты… и не узнал замок. Мрачные серые стены засверкали полированным камнем в свете магических светильников, источающих уже не тускло-багровый или синеватый, а яркий и теплый желтоватый свет.
— Чувствую, у кого-то все сладилось… — пробормотал он, усмехнувшись.15. Предложение МарыКогда все были заняты встречей Избранников, все взгляды притягивало сияние вокруг них, глаза Мары искали совсем другое лицо. Узнала она советника по выбившейся из-под плаща косе. Ни у кого здесь больше не было такой толстенной серебряной плети. И он тоже искал ее, во всяком случае, глазами шарил по толпе. А Мара, сделав к нему пару шагов, вдруг замерла, ссутулилась. Да что она себе вообразила, дура? Разве может быть нужна нищая девица далеко не благородного происхождения, да еще и рыжая, что, как известно, к беде, целому военному советнику князя? Девушка почти уже развернулась, когда ее крепко обняли.
— Ждала? — выдохнул он ей в ухо.
И Мара потянулась к нему, обхватила руками склоненную шею, не замечая, что царапает себя острыми краями доспешных пластин.
— Да.
Он улыбался ей, обнимая.
— Волновалась?
— Хотела шкуру с твоего хвоста ободрать за то, что пропал.
— Я пожертвую хвост. Через пару дней.
— Не надо, мне… Мне не нужен хвост, вернее, один хвост — не нужен, только в полном комплекте с хозяином… — Мара краснела, бледнела и запиналась, куда подевалось ее хваленое красноречие!
— Насколько нужен? — улыбнулся наг.
Мара вспомнила: у нагов женщин очень мало, и, хотя они и не являются матриархальным народом, нагини имеют большое влияние. А еще — всегда сами выбирают себе мужчин. Конечно, она не нагиня, а всего лишь человек, но Шес первым к ней с таким предложением не подошел бы. Не то воспитание.
— Очень нужен.
— Тогда… — он слегка смутился. — Ты… Согласилась бы?
А она смотрела в его лицо, удивляясь этому беспомощно-растерянному выражению, отразившемуся только в его глазах. Такой сильный мужчина — и такой… Ему не подходило слово «робкий», «нерешительный». Он был отражением Мары. Нежное нутро и стальной панцирь поверх.
— Согласилась бы сплести хвосты, — она чуть улыбнулась, это было забавное выражение нагов, — или устроить гнездо?
— Сперва сплести хвосты. А потом и гнездо… — он поцеловал ей руку.
Мара подумала, потом подумала еще крепче, потом плюнула на все мысли и тряхнула волосами:
— Да, Шес из гнезда Шсирсш, я согласна сплести с тобой хвосты.
Он сгреб ее, прижал к груди, целуя,. Все ахнули и разразились шушуканием, большей частью одобрительным. Ну, как — все… Кто смотрел на них, а не на светопреставление, устроенное князем и Лигео. А потом Шес поднял ее на руки и зашагал в замок.
— До официальной церемонии я не смею даже просить о чем-то… — советник выглядел грустным. — Но хотя б еще один поцелуй?
Маре стало смешно: Шес так напоминал своего князя, что, впрочем, было совсем неудивительно.
— Только один, — согласно наклонила она голову.
Принес ее советник в свои покои, сдержанно, но вместе с тем дорого украшенные. Там они могли остаться наедине. И поцелуй можно было принять смело, насладиться им, не ожидая никаких посторонних глаз. Нет, Мара не боялась, что он переступит черту и потребует большего. Только не наг. Он так трепетно держал ее ладошки в своих, так бережно обнял, целуя, что прервать это действо Мара не решилась, увлекаясь им все больше и больше. Отступил сам Шес, очнувшись.
— Ты чудо… Настоящее чудо, Мара.
«Кивай и соглашайся», — твердила ей выученная на улице и в приюте мудрость. Похвалы так редки. «Да уж, чудо», — фыркало что-то внутри, привыкшее разбирать ее промахи по косточкам. Мара заткнула оба фонтана, улыбнулась:
— Спасибо, Шес. Ты тоже.
— Как только выпадет возможность, сразу же заключим наш союз. Каким бы ты хотела это все видеть?
— Я плохо знаю законы нагов, да и законы Карайта тоже еще не успела изучить от и до. А в Фервинте нет подобного разделения, там сразу заключается брак.
— И мы можем безо всяких церемоний, сразу, — согласился наг.
— А ты не боишься разочароваться? Я не самая добродетельная женщина, — Мара серьезно уставилась в глаза советника.
— Нет, не боюсь, — взгляд нага был полон нежности.
— Ну откуда тебе знать, что я… м-м-м… не ради денег или титула? Или ты как Иритис, мысли читаешь?
— Нет, я читаю то, что говорят твои глаза.
Мара смутилась и отвела взгляд. Знать бы, что они там такое разболтать успели, ее глаза! Шсирш принялся снимать доспехи, поводя плечами и чуть морщась.
— Ты ранен? — тут же обеспокоилась девушка. — Погоди, я сама. Меня учили, правда. Арис и Тенья. Я много чего умею, не только языком болтать.
Мара быстро и аккуратно отстегивала крепления и снимала части доспехов, отмечая глубокие вмятины, кое-где — рваные дыры в металле.
— Это все-таки была не прогулка. Благодарение Тьме, нас нашли.
— Скорей уж, Свету — нашел-то Магистр Бертау, — нервно хихикнула Мара, рассматривая заскорузлое от крови поддоспешное. — Это нужно отмачивать?
— Да, — кивнул наг. — Только аккуратней. Кровь моего народа не так проста, как человеческая.
— Ядовитая? — Мара отыскала в ванной комнате нужное, помогла нагу сесть на скамеечку возле ванны и принялась осторожно отмачивать присохшие к ранам одежки.
— Не совсем. Магически нестабильная. И, говорят, еще и афродизиак.
— Шес, я в магии разбираюсь чуть-чуть больше, чем в драгоценностях. А в них — ровно настолько, чтоб отличить золото от меди. Мне… Ну-ка, не вертись! Тише, больно не будет, обещаю.
Наг развеселился, но покорно поддался ласковым рукам невесты. Больно она в самом деле не сделала, тонкие пальчики сняли поддоспешное, потом сорочку, потом наспех наложенные бинты.
— Надо, наверное, позвать лекаря? — обтирая раны по краю, спросила Мара.
— Нет, у меня хорошая регенерация, не нужно.
— Ага, знаю я эту отмазку! А потом лекари руки-ноги оттяпывают, потому что заражение пошло. Нет уж, я же не знаю, в какую часть твоего хвоста вот эта часть ноги превратится? А если в самую важную? Надо лечить!
— Ладно, ты — можешь полечить.
— Вот же упрямый змей!
— И не представляешь, насколько упрямый.
— Уж-ж-жасно упрямый! Как кшас. Да?
Наг дотянулся, поцеловал ее в щеку. Мара смущенно улыбнулась.
— Сиди, я сейчас принесу лекарства и наложу повязки. Я быстро.
— А куда ж я денусь? Жду.
Мара метнулась в лазарет, вернулась с целым лукошком лекарств и бинтов и ворохом советов от лекаря, как что промыть, чем намазать, если глубокое — зашить. Советник успел уложить человеческую часть тела на хвост и задремать. Будить его Мара не стала, принялась за дело так. Зашивать пришлось только глубоко вспоротое бедро, рана пришлась началом на конец старого шрама. Шсирсш даже не проснулся, так и проспал все время врачевания, только морщился изредка. Мара старалась шить аккуратно, но перемазалась в его крови все равно, да еще и уколола палец, машинально сунула его в рот — зализать. Кровь у нага была кислой, как сок вишни. И отчего-то словно хмельной.
«Забавно», — подумала девушка, но особого внимания не обратила. Потормошила жениха, ей нужно было, чтобы он вернулся в людскую ипостась, чтобы забинтовать бедро. Как-то она сомневалась, что с его змеиного хвоста повязка не слетит. Шсирсш потянулся и открыл глаза:
— Мара? Что такое?
— Обернись. Давай-давай, надо же забинтовать. Я даже не буду подсматривать, ну, почти.
Наг хохотнул и перекинулся, стиснув зубы, когда заныла потревоженная рана. Мазь с обезболивающими травами подействовала быстро, правда, стискивать зубы нагу пришлось уже по иной причине.
— Милая… Полегче. Пожалуйста.
— Прости, больно? — испугалась Мара. — Я не нарочно, Шес!
— Нет. Мне не больно.
— Тогда что… Ох, — девушка покраснела и отдернула руки от горячей кожи, старательно отворачиваясь. Хотя глаза косили, куда не следует, сами.
— И обвенчать-то некому.
— А Магистр? Или нужен обязательно князь?
— Или Магистр.
Однако магистр заперся в своей комнате с демоном, и ему явно было не до Мары с ее змеем. Девушке аж обидно стало, но она решила брать пример с Ариса и Ладдара, которые мужественно переживали накатывающие волнами Свет и Тьму, от которых все не только вставало и стояло по стойке «смирно», но и готово было заколоситься.
— Так что просто посидим… И… — Шес тяжело дышал.
У Мары сердце разрывалось, но как ему помочь так, чтобы не подставить под нарушение традиций, она не знала. Уйти?
— Шес, может… — язык не повернулся предложить оставить бедного нага в одиночестве. К тому же, он был ранен, и уйти она просто не имела права, вдруг ему станет хуже?
— Да, милая?
— Нет, ничего. Тебе нужно прилечь. Я посижу рядом.
Наг кивнул, держа ее руку и слабо улыбаясь. Шесу было видно, что она боится. Чего? Он не умел слышать мысли людей, как Иритис, но хорошо читал по лицам, таким подвижным и эмоциональным, в отличие от лиц нагов.
— Что-то не так, милая?
— Конечно, не так! Тебя ранили, это разве хорошо? — нахмурилась Мара. — Лежи тихонечко. И если вдруг поплохеет, сразу же говори, не молчи! А то знаю я вас, мужиков, герои все поголовно.
— Так ты из-за меня?
— О, Свет, ну конечно, я из-за тебя! Или, думаешь, мои слова про то, что я буду тебя ждать, были только словами?!
Наг поцеловал ее руку:
— Нет.
Мара не стала выдергивать ее, хотя очень хотелось: слишком странно отозвался в ней этот поцелуй. Сухие горячие губы. Что?
— Так, я ведь просила! — она пощупала его лоб, заглянула в глаза, бросилась разводить выданные лекарями зелья. - Пей, Шес, быстро!
Наг поспешно выглотал зелье. Ну, правда, ведь чувствовал, что становится нехорошо, и промолчал. Не хотел расстраивать. Да и непривычна ему была подобная забота, раньше никто над ним не сидел. Шес улыбался ей, чувствуя, как постепенно становится легче. От зелий, или от заботы, ему, если честно, было безразлично. Главное, что она не ушла. И он непременно попросит Магистра их обвенчать. И князя тоже.
Он так и уснул, прижав ее ладошку к своей щеке. Мара просидела еще немного, но вскоре ее тоже сморило.
Утро застало их в довольно компрометирующей ситуации: наг спал, нагло уткнувшись в грудь девушки, обнимая ее. Спасало только то, что Мара была одета. Что не помешало явившемуся Арису возмущенно зашипеть, как дикий сородич нага. Шес подорвался с постели, хватая оружие, с которым не расставался никогда надолго.
— Прикройся, змеюка! — еще возмущеннее вскинулся паладин.
Шес поспешил закутаться в покрывало, ссориться с… родичем? другом? Мары он не планировал. Арис, больше ни слова не говоря, поднял девушку и унес в ее комнату. Должен же хоть кто-то в этом бедламе проследить за порядком и приличиями? Он чувствовал себя виноватым в том, что упустил Мару из виду вчера.
— Арис, я… Прости, мы…
— Он ничего не сделал? — отрывисто спросил паладин.
Мара замотала головой и всхлипнула:
— Он жениться предложил.
— Предложил — это пока еще не женился. Мара, ты же умная девочка, самая разумная из нас тут всех взятых…
— Ему было плохо! Я не могла оставить его в одиночестве, неужели не ясно?!
— Хорошо. Поговорим с Магистром. Послушаем, что он скажет по поводу твоего хвостатого.
— Магистр мне что, папочка? — Мара глубоко вздохнула и взяла себя в руки. — Арис, для меня авторитет только ты, как названный брат.
— Тогда я поговорю с нагом. А ты… Сама что скажешь?
— Я… кажется, я… люблю его…
Арис вздохнул:
— Любишь, значит. Хорошо. Я пойду. А ты пока побудь тут. И подумай.
Над чем ей думать, Мара поняла и без уточнений. И прилежно принялась раскладывать по полочкам свои чувства и мысли.
«Он красивый. Сильный. Сдержанный. Умный… наверное. Но он воин, и в любой стычке может погибнуть. А чего я хотела? Лавочника? Не-е-ет, меня всегда привлекали именно такие».
Окончание главы - в комментарииКод для Обзоров
Вопрос: Сказать Кошикам "Спасибо" и налить вкусных сливочек?
| 1. И еще затискать Кошиков! |
|
109 |
(100%) |
|
|
|
| Всего: |
109 |
@темы:
слэш,
фэнтези,
закончено,
гет,
paulo lucem pro tenebrae
-
-
22.08.2015 в 01:17-
-
22.08.2015 в 08:31-
-
22.08.2015 в 08:34-
-
22.08.2015 в 09:59-
-
22.08.2015 в 10:22Спасибо!
-
-
22.08.2015 в 14:10-
-
22.08.2015 в 21:09-
-
23.08.2015 в 08:44-
-
23.08.2015 в 12:01-
-
23.08.2015 в 13:01-
-
24.08.2015 в 08:12Спасибо!
-
-
26.08.2015 в 22:42-
-
27.08.2015 в 11:56-
-
27.08.2015 в 12:02-
-
27.08.2015 в 14:29-
-
27.08.2015 в 14:33