Авторы:
Таэ Серая Птица и
Тай ВэрденЖанр: фэнтези
Тип: слэш
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: упоминается насилие, жестокость и что-нибудь еще, чего мы пока не придумали, но обязательно придумаем!)))
Предупреждение 2: выкладывается по мере написания и правки текста.
Глава третья. Мастер АнтвиэриМарен, прекрасный Марен, чудесный город. Так много возможностей, было бы желание подняться. Желание у Антвиэри было, да и возможности тоже — ему повезло родиться в семье зажиточного горожанина, удачливого купца, в семь лет поступить в обучение к известному мастеру-ювелиру. Склонность сына к кропотливой этой профессии приметила госпожа Ладия, его мать, когда мальчик, зависнув у очередной ювелирной лавки, принимался расспрашивать мастеров о том, как гранят камни, почему именно так, а не иначе, и как сделать вот такие чудесные резные листики, а как — цветную камею из многослойного сардоникса.
Науку Эри перенимал жадно и прилежно, мастер прочил ему ранг подмастерья уже к пятнадцати годам, а мастерский — неслыханно рано, годам к двадцати пяти. Но несчастный случай едва не поставил крест на будущем юного ученика ювелира, да и на всей его жизни. Когда Эри помогал своему учителю раскладывать его изделия в один из рыночных дней, у кого-то из лошадиных барышников вырвался полудикий жеребец из загона. Эри оказался у него на пути, конь ударил его грудью, мальчик отлетел и приложился спиной о каменный столбик соседнего навеса.
Сбежались соседи, пришел старый лекарь, осмотрел и долго вздыхал:
— Не встанет больше на ноги. Если чуда не случится.
Чуда не случилось, и Антвиэри последние двадцать лет передвигался исключительно в кресле на больших колесах, которое родители заказали для него у подземников. Учебу он не бросил, хотя долго проболел тогда и с трудом выкарабкался из беспросветного отчаяния. Выкарабкался, кстати, с помощью своего учителя, который сумел доказать ему, что мастеру-ювелиру ноги не так уж и важны.
— Главное, что у тебя руки золотые, а сердце доброе. Твори красоту, однажды она принесет тебе счастье.
Эри теперь только печально усмехался: вот ему уже тридцать, он уже давно мастер, а счастья как не было, так и нет. Не того, что люди ошибочно считают счастьем — богатства и славы, этого добра было достаточно, хоть отбавляй. Сам король теперь иногда присылал заказы, прознав откуда-то о том, что в Марене живет такой вот мастер-ювелир. Да и заезжие альвы, изумляясь его работам, охотно покупали «альвийские» безделушки, особенно, камеи, сравнивая его с каким-то своим, давно умершим мастером. Даже драконы, уж их-то он всегда умел узнать по глазам и той неторопливой, особенной грации, присущей только этой расе, даже они, заглядывая в Марен, не спешили миновать его лавку.
А вот счастье… Никто не спешил составить ему пару. И деньгами сманить не получалось. Девицы, любуясь его работами, поглядывали и на лицо, боги не обидели Эри красотой. Но, едва узнавали, что симпатичный мастер — калека, и след их простывал. Да и то сказать, кому он нужен, если жену приласкать не сумеет? Ничего же не чувствовал ниже пояса.
— Хоть кто на семью намекни — слова не скажу, сразу следом поползу, — клялся мастер.
И договорился. В лавку пожаловал дракон, серебряные волосы, синие глаза. Мальчишка мальчишкой, красивый, как алмазная статуэтка. Только вошел — холодом так и повеяло, даром что на дворе самый разгар весны, почти лето уже. По хребту словно куском льда провели, Эри аж вздрогнул, улыбнулся растерянно:
— Чем могу служить, уважаемый Крылатый?
— Это ты — Антвиэри?
— Верно, это мое имя, — чуть склонил голову мужчина.
— Красивый, — кивнул дракон. — Будешь моим Хранителем.
— П-простите, что? — опешил Эри.
Нет, он слыхал о Хранителях, даже видел пару раз, если с драконами приходили — красавцы с золотыми татуировками в виде венца на лбу. Но, насколько он знал, Хранителя дракон выбирает не с бухты-барахты, потянуть должно, и сильно. Этот же был равнодушен. Ничего его не потянуло.
— Хранителем, — повторил дракон. — Я выбрал тебя.
Антвиэри стиснул зубы, вздохнул: посмеяться над ним решил дракон, что ли? Резко развернул свое кресло и выкатился из-за прилавка.
— Хранителем, говорите? Калеку?
— Я знаю, что ты калека, человек, — равнодушно кивнул дракон. — Когда станешь Хранителем, болезнь уйдет.
Ударил в самое сердце. Эри растерянно замер, а в голове заметались мысли: вот он, шанс стать здоровым! Просто согласись — и все у тебя будет, и любовник, и ноги. Только вот глядя в ледяные глаза дракона, человек понимал, что цена за это все будет немалая: жить всю жизнь с тем, кто тебя не только не любит, но еще и презирает. Это презрение притаилось ядом на самом дне синих глаз, как колючие белые искры.
— Благодарю, Крылатый, но нет.
— Почему нет? — поинтересовался дракон.
— Потому что знаю легенды о Хранителях, — улыбнулся все для себя решивший разом Эри. — Вы еще встретите того, кого полюбите, Крылатый. Он и станет вашим Хранителем.
— Не встречу. Что ж, человек, ты отказал. Да будет так.
Мужчина только плечами пожал. Вот же высокомерная крылатая задница. А в душе словно тренькнула и оборвалась струна: сам себя лишил шанса на здоровье, идиот! Но эти мысли Эри задавил на корню. Себя-то он, может, и лишил, а вот лишать дракона шанса на счастье права не имел.
Дракон развернулся, взметнув волосами, вышел прочь.
— Он отказал, летим, — донеслось с улицы.
— Но как же…
— Все. Я умру в положенный срок, только и всего.
Эри только посмеялся невесело: положенный срок для дракона несопоставим со сроками жизни человека. Он сам давно упокоится в огненной купели, а дракон будет жить и помнить не будет о каком-то там смертном, которому предлагал венец Хранителя.
Ладис перекинулся. Что ж, он сделал то, что мог. Двуногий, как и ожидалось, оказался глупцом. Мысли о нем хотелось выкинуть из головы, выбить потоком ветра. Он взвился в небо, почти к самой границе «высокого» полета. Выше он никогда не поднимался: и без того не самое горячее тело вообще могло обледенеть. Когда-нибудь он все же взлетит к самым звездам, но не сейчас.
Полет помог вернуть душевное равновесие. Дел полно. Бумаги сами себя не рассмотрят, послы ничего не решат. Еще и Совет опять наготовил срочных дел. Только глубокой ночью, лежа без сна на каменном ложе, где больше не сверкало золотом яйцо, он снова вспомнил человека, окунулся в это воспоминание, вглядываясь в удивительно теплые карие глаза, в которых перемешивалось столько чувств. И как только такое хрупкое тело выдерживает такой взрыв эмоций? Откуда берет силы? Странные эти двуногие. Такие слабые тела. И иногда такая сила духа. Ладис досадливо мотнул головой. Нет, теперь пускай Совет сам тащит Хранителя, уговаривает и все такое.
Через час он рыкнул сам на себя — да что ж такое! Будто приворожило его к этому человечку! Из мыслей не идет. Ладис выскочил из пещеры, направляясь к водопаду. Искупаться, смыть с себя эти мысли. Казалось бы, помогло, он даже уснул после, вернувшись в свою пещеру. И проснулся в таком мерзейшем настроении, в каком не просыпался уже давно.
Первыми жертвами стал Совет, глава рычал на них, словно взбесившись.
— Бумаги в беспорядке! Дела в хаосе.
Самые старшие советники понимающе переглядывались, Шерат строил каменную морду: надо же, все-таки зацепило! Как? Как так вышло, что, даже не видев никогда человека, глава учуял в нем своего Хранителя? Или в изделия рук своих мастер вложил что-то, что мог учуять только дракон?
— Вон отсюда все! — взвыл глава.
Совет разбежался в считанные мгновения — никому не хотелось попасть под лапу или ледяное копье разгневанного Главы. Ладис бесцельно порычал и направился разбираться с бумагами. Дела шли туго, отвлекала каждая мелочь — от выстрелившего в камине полена до неровно лежащего конверта. В комнату никто не совался. Жить хотелось всем.
— Я на прогулку, — рявкнул глава.
Шерат только проводил глазами серебряную молнию, взявшую курс на людские земли, конкретнее же — на королевство Ранния.
Ладис приземлился на площади, разогнав оттуда весь народ, но это его волновало столь же мало, как и лесного лося разоренный его копытом муравейник. Двуногие! Перекинулся и пошел искать лавку. Кто б ему сказал — зачем он это делает? Сам не понимал и понять был не в силах. Прийти, еще раз посмотреть в эти глаза, похожие на согретый солнцем переливчатый тигровик. Как и любой дракон, он сравнивал то, что зацепило, понравилось, с драгоценностями.
Мастер Антвиэри за прилавком не сидел, там сейчас торчал незнакомый шустрый паренек — подмастерье, вознамерившийся затараторить заглянувшего покупателя насмерть.
— А сам мастер где? — холодно спросил дракон.
— В мастерской, господин, позвать его?
— Нет. Я просто спросил, — отступил дракон.
Что он будет говорить этому человеку? Все сказали друг другу вчера, все понятно, не понять только, зачем его сюда потянуло.
— Энтео, кто там?
Тихое поскрипывание колес, обшитых толстой кожей в несколько слоев. Сейчас выедет, а Ладиса словно к полу приморозило. К моменту явления мастера дракон все свое внимание уделял какому-то браслету.
— Чем могу служить, Крылатый? — Эри никак не показал, что узнал его, только разве что короткой заминкой перед тем, как задать вопрос.
— Можешь стать моим Хранителем…
— Энтео, ступай в трактир дядюшки Курта, закажи обед, — нетерпящим возражений тоном отослал уже навострившего уши подмастерье Эри. И повернулся к дракону, так и вперившемуся в витрину: — Простите, Крылатый, не имею чести знать ваше имя…
— Можешь называть меня Ладис.
— Ладис? — мужчина усмехнулся, коротко кивнул. — Хорошо. Мое имя ты знаешь, еще короче меня зовут Эри.
Он подкатил к двери, вывесил на изящный кованый крючок снаружи табличку со словом «Закрыто» и запер дверь на засов. Жестом предложил дракону пройти в глубину лавки, за стеклянные витрины и шкафы, в которых выставлялись работы.
— Эри… Мне нравится. Это звучит.
— Матушка по какой-то прихоти выбрала альвийское имя, — фыркнул Эри. — «Антвиэри» значит «ясный». Самое простое, что нашлось в их языке и канонах имянаречения.
— Я знаю. Тебе это имя подходит.
За тканой занавесью в глубине лавки обнаружилась мастерская, туда Эри и привел нежданного гостя. Жестом предложил сесть, развернул свое кресло и принялся рассматривать дракона внимательнее. Красивый, холодный, словно изо льда выточенная статуя. Или из алмаза. А в глазах сегодня не презрение, а тоска, да такая, что вчуже горько.
— Расскажи о себе, что ли, Ладис?
— Мне две с половиной тысячи лет. Я из Полуденного клана. Супруга умерла. Из детей три дочери.
— А Хранитель тебе зачем? И почему именно я?
— Хранитель… Этого требует Совет. После того, как на меня напали, я решил, что стоит завести двуногое. А ты… Не знаю. Я тебя выбрал.
Эри слушал его и не знал — возмутиться или посмеяться? С каким непередаваемым превосходством этот дракон называл всех, кто не Крылат, двуногими, да еще и презрения в это слово вливал столько, что захлебнешься. А вот на последних словах растерялся.
— Да ты же меня вчера впервые в жизни увидел, — хмыкнул мужчина. — Я уверен, встречайся мы раньше хоть мельком, я бы запомнил, очень уж ты фактурный.
— И что? Это любовь с первого взгляда.
Эри смотрел на него, не отвечая, и Ладис, в кои-то веки, стушевался, отвел взгляд. Ну, все верно, он и сам своим словам не верил. Какая тут любовь?
— В общем, ты чем-то мне запомнился. Глаза красивые. И внутри огонь.
Мужчина как-то странно вздрогнул, покосился на свои руки.
— Я не умею влюбляться с одного взгляда. Пойми правильно, Ладис, мне тридцать лет, и две трети из них я калека, на которого никто, кроме родителей, с любовью не смотрел.
— Я влюбляться вообще не умею.
— А как же жена? Говорят, драконы только по любви находят себе пару.
— Она меня любила. Я был не против. Красивая, умная. Слабая, умерла при второй кладке.
Пальцы лежащих на коленях рук сжались в кулаки, и Эри невольно потянулся, накрыл ладонью, словно хотел успокоить. И почти сразу ощутил, как переливается из его тела в драконье огненная струйка, его самая большая тайна. Антвиери родился одаренным, только не Сератусом, а Хорасом, как считали люди: огненным магом. Не самый сильный дар, но он помогал ему плавить драгоценные металлы и создавать из них то, на что обычный мастер потратил бы месяцы, за считанные дни.
Ладис вскочил, отпрянув:
— Больно!
Эри и сам бы вскочил, да только вот не мог уже двадцать лет. Откатился, вскинул руки в покаянном жесте:
— Прости, это… оно само…
Ладис потер руку, охлаждая.
— Ничего.
Вот и еще одно, не сказать чтоб приятное, открытие: человечек, оказывается, в самом деле огненный. И как быть, если при любом касании они будут друг друга ранить? Он ведь может и не сдержаться, ударить льдом в ответ.
— Я принес тебе кое-что… — Ладис вынул из мешка и протянул свернутое одеяло. — Я ледяной. Пригодится.
Эри растерянно погладил тонкую, но очень теплую ткань.
— Спасибо… Послушай, Ладис, я…
— Да, слушаю.
— Нет, ничего, — вздохнул мужчина.
В двери лавки забарабанил вернувшийся подмастерье, и Эри поехал открывать, оставив дракона в мастерской. Уж кто-кто, а Крылатый на не такие уж и дорогие камни и жалкую кучку драгоценных металлов не польстится.
Ладис сидел прямо, сложив руки на коленях. А взгляд против воли блуждал по столам, рассматривая все, что попадалось на глаза. Цепочки странного и сложного плетения, заготовки на браслеты и кольца, серьги, кулоны, зажатый в специальных тисках крупный кусок слоистого агата, серо-бело-сиренево-синего, на котором уже четко вырисовывается чей-то портрет-камея. Хорош мастер. Надо уговорить его стать Хранителем, нельзя дать пропасть такому дару.
Он все-таки встал и подобрался поближе, рассмотреть новую работу. И отпрянул: с камеи на него смотрело его собственное лицо. Изумительно переданное, с мельчайшими подробностями, вроде непослушного локона на правом виске, который, как ни стягивай волосы, все равно выбьется.
— Ты решил вырезать меня на память? — поинтересовался Ладис, когда Эри вернулся.
Мужчина смутился, накинул на свою работу кусок холста.
— Ты красив, вот и все. И камень тебе подходит.
— Не смущайся, мне приятно. Ты очень искусен в своем деле.
— С детства любил смотреть, как работают мастера-ювелиры, потом и сам учиться начал. Мой мастер говорил, я будто не учусь, а вспоминаю подзабытые навыки.
— Возможно. Боги не позволяют пропасть искусным мастерам, отправляя их перерождаться.
Ладис еще раз внимательно оглядел Эри. Ясный. Ему это имя и в самом деле подходило. Красивый, даже если учесть, что верхняя половина тела у него сильнее развита, плечи широкие, руки крепкие. А вот под легким пледом прятались узкие, совсем как у подростка, бедра и тощие, бессильные ноги, пристегнутые к перекладинам, чтоб не болтались и не мешали. Дракон протянул руку, потрогал кончиками пальцев губы мастера, сам не зная, зачем. У того глаза широко раскрылись, и изумление в них аж заплескалось.
— Ладис? Ты что делаешь?
— Не знаю, — дракон погладил его по щеке.
Это было Эри настолько внове, что он не нашелся с ответом. А ладонь у дракона была приятно-прохладной и совершенно не по-мужски узкой и мягкой, и он некстати вспомнил, что к середине дня щеки уже далеко не такие гладкие, как утром, после бритья.
Ладис придвинулся поближе, запустил пальцы в волосы мастера, прислушиваясь к ощущениям. Жесткие, пахнущие металлом и каменной пылью, вьющиеся крупными упругими кудрями. Такие… человеческие. Такие притягательные, с огненными искрами в темно-каштановом буйстве.
— Ты мне нравишься, — решил он.
Коснуться его в ответ Эри не решился — вдруг снова сделает больно, тем более что внутри аж клокотал с трудом сдерживаемый огонь.
— Мне пора, — дракон поднялся. — Постараюсь прилететь поскорее.
— Д-да, хорошо, — как зачарованный, кивнул мастер. И остался сидеть, глядя вслед дракону.
Вернувшись в Каррашерран, Ладис внимательно обследовал саженцы вязов, убедился, что все подрастает должным образом, подумал и пошел рассматривать свою пещеру с точки зрения двуногого. В просторной полукруглой пещере, кроме его личного ложа да каминного зева — дани зимним холодам — не было ничего. Как-то неуютно.
— Мне нужна кровать… Да, кровать. Большая, красивая, матрас и всякое такое.
Знал бы он, что практически повторяет недавние метания одного советника из Закатных! С той лишь разницей, что не сам бегал по мастерским и кладовым, а рявкнул пару приказов — и все ему приволокли тотчас. Ради главы, который внезапно решил завести Хранителя, все носились, побросав свои дела. Кровать, матрас, простыни, подушки.
— А может, вам еще и ковер нужен?
— Давай, — решил Ладис.
— А кресло?
— Давай.
К концу дня он сам не узнавал свою пещеру, вышел по делам в кабинет, вернулся — и в первую минуту подумал, что ошибся, попал в чужое жилище. Но нет, не ошибся — пещера была его собственная, жесткое драконье ложе, выглаженное чешуей до уютной ямки, где он привык сворачиваться клубком. А рядом с ним стояло теперь другое — из добротного мореного дуба, с высокой мягкой периной, чистыми, пахнущими морозным воздухом простынями и пышными подушками, и всеми четырьмя оставшимися у него одеялами. У камина стояло уютное кресло, и он подумал, что надо бы два, ведь его человеку, наверное, его кресло на колесах за два десятка лет осточертеть успело.
И еще надо организовать купальню для двуногого, это значит: полотенца, всякие мыльные составы, а еще он же бриться каждое утро должен… сколько мороки. Сам Ладис мог потягаться гладкостью щек с юной девицей — одно из последствий его ледяной сути. Не росли волосы ни на теле, ни на лице, кроме тех, что были на момент принятия им магии льда.
Глава высунул голову из пещеры, осмотрелся, увидел Хранителя своего первого советника:
— Двуногое, иди сюда.
Юноша повиновался, хоть и с явной неохотой, видно, ждал Шерата. Хотя, какой он юноша? Первую сотню лет разменял.
— Что вам, двуногим, нужно для комфортной жизни?
— Чтоб нас двуногими не обзывали, — фыркнул тот. — Вроде бы, все у вас тут есть. Купальню для человеческой ипостаси приспособить, разве что. Да место для того, чем ваш Хранитель заниматься привык. Ведь привык?
— Да, он ювелир. Значит, того, что есть, должно хватить? — дракон решил не наказывать этого человека, в конце концов, любить его тот не обязан, а пределов хамства он не переходит.
— А это вы уже у него сами спросите. Так я пошел?
Дерзкое двуногое удалилось, оставив главу кипеть от злости. Сделать ему он ничего не мог — закон насчет этого был, пожалуй, еще суровее, чем насчет яиц. Злость Ладис предпочел направить на обустройство купальни. Результат ему даже понравился, будущему Хранителю здесь должно быть вполне уютно. Ложась спать, он подумал, что обязательно слетает в Марен как можно скорее. И напоит своего человека кровью — чем чаще это будет, тем больше шансов, что к моменту церемонии Эри встанет на ноги. И надо бы еще это полотно отдать, пускай он им… вытирается, что ли.
По здравому размышлению, уже утром, дракон решил полотно отдать все-таки швеям, чтоб нашили из него сорочек и подштанников на человека. И на простыню чтоб осталось. Все же дорогая штука, лечебная. Швеи быстро взялись за работу, пообещав, что к вечеру все будет готово. Ладис только отмахнулся: так скоро ему не надо.
В Марен он сумел вырваться только спустя четыре дня. Внезапные дела злили его, заставляя гонять советников почем зря и требовать от них полной отдачи. Как и от себя он всегда этого требовал. Наконец, Совет заверил главу, что все будет в порядке, важнейший вопрос поставки партии посуды они как-нибудь решат сами. Из Каррашеррана Ладис улепетывал так, словно ему эту хорасову посуду на веревке к хвосту, как бродячему коту, прицепили и пинка отвесили.
С собой он прихватил тюк с одеждой, серебряный кубок и ритуальный нож. Нести пришлось в пасти, но ему не привыкать было. Разве что обледенело все, ну так не сгорело же?
В мастерской снова был только подмастерье. Ладис изобразил живейший интерес к паре колец, надеясь, что мальчишка поймет намек. Энтео, хитро поглядывая, не торопился. Вместо того, чтобы позвать мастера, принялся сватать дракону еще и широкое обручье с дивной красоты сапфирами, «точь-в-точь под цвет ваших глаз, господин».
Ладис обручье оглядел без интереса:
— Не впечатлен. Камни недостаточно яркие.
— У меня нет целой сокровищницы с лучшими камнями, — насмешливо прозвучало от дверей. Эри, оказывается, куда-то ездил по делам и только что вернулся, вкатил свое кресло по пологому пандусу к двери лавки.
— Какое совпадение, у меня тоже, — кивнул Ладис.
Увидеть двуногое оказалось неожиданно приятно. Дракон понял, что даже соскучиться успел.
— Значит, эти сапфиры тебе не нравятся? — усмехнулся мастер, кивая на поблескивающее камнями обручье. — А какие понравятся?
— Я равнодушен к камням и металлам, так что не знаю. У меня есть пара браслетов, мне хватает. Пойдем, побудем наедине?
— Идем, — кивнул Эри, но вместо мастерской покатился из лавки, обогнул ее и выехал на мощеную ровными плитками дорожку к задней двери дома. — Добро пожаловать в мое убежище, Ладис.
Дракону в доме Эри понравилось, было уютно и просторно, все для того, чтобы кресло свободно каталось по комнате.
— Я тебе подарок принес.
Мужчина склонил голову к плечу, улыбнулся:
— У меня для тебя тоже кое-что есть.
— А что? — полюбопытствовал дракон, разбирая свой сверток. — Вот… Водорослевое полотно, говорят, лекарственное.
Эри цокнул языком: он о таком только слышал, да и то — почти легенды. А тут целая стопка сорочек и портов из сероватого, грубого на вид, но очень мягкого на ощупь полотна.
— А у меня - вот, — сказал он и снял с низкой полочки кожаный футляр. Там, на темно-синем бархате, сияло и переливалось филигранными узорами, сродни тем, что рождает на стекле мороз, ожерелье, в которое мастер оправил три камеи: ту, что с портретом Ладиса и еще две, из того же слоистого агата, но с резными многослойными снежинками, так искусно вырезанными, что казалось — сейчас растают.
Дракон молча подставил шею под ожерелье, потом неуверенно поцеловал мастера:
— Спасибо.
Было так странно. До сих пор никто ему никаких драгоценностей не дарил, тем более — таких… таких подходящих. И то, что камни в ожерелье — всего лишь поделочные, такие и называют, словно в насмешку, полудрагоценными, и то, что металл — серебро, а не золото или платина, не мешало счесть это украшение истинной драгоценностью. Оставалось надеяться, что двуногому подарок тоже понравится. Он мысленно поморщился и исправился — человеку. Следует привыкать называть его так, а то вдруг ему впрямь не понравится, что именуют двуногим? Вдруг воспримет насмешкой над своим увечьем? Люди порой такие мнительные.
А целовать его было приятно. Только как-то мало было. Надо повторить. Не смутили и слегка колючие щеки, и то, что были они на удивление горячими — губы обжигало то ли жаром чужого тела, то ли огненной аурой. А еще хотелось снова запустить пальцы в жесткие кудри, провести, расчесывая, вытягивая их, чтобы смотреть, как упрямо скручиваются волоски, принимая привычную форму. Если отрастить их — это же какая прелесть будет.
— Полетели со мной? — снова предложил дракон. — Я даже кровать нашел в пещеру.
Эри вздохнул:
— Куда же я полечу вот так с бухты-барахты? У меня тут подмастерье-ученик, родители, лавка. Думаешь, так легко все бросить и умчаться? Хочешь — останься здесь, посмотришь, как люди живут, с родителями моими познакомишься. Может, вовсе передумаешь меня тащить к себе.
— Я не могу оставаться надолго, у меня очень много дел в клане, много бумаг. И я не люблю людей, кроме тебя.
— Ты же из Полуденных? — полуутвердительно заметил Эри. — Говорят, у вас очень строгий глава, жестокий даже.
— Да, я из Полуденных, — Ладис закивал. — А глава… Строгий, даже не представляешь насколько, прямо дракон.
Эри рассмеялся. Смех у него был красивый, похожий на мурлыканье большого кота.
— И что тебе еще про нашего главу рассказывали? — полюбопытствовал Ладис.
— Мало что, только слухи. Говорят, что он сильный маг. Еще говорят, что для него убить проще простого. Что он высокомерен настолько, что не терпит ни людей, ни альвов, ни подземников.
Ладис задумался, слухи его больше радовали, чем огорчали. Но если человек в них поверит, может быть потом сложно. Сказать или нет? Или сперва приучить к себе…, а там пускай сам решает.
— Сложно, должно быть, с таким главой? — между тем продолжал Эри. — Ты ведь советник, верно? На воина никак не похож, уж прости, да и руки выдают, что привычен к бумагам да каллиграфии, у тебя от пера на пальце такая бороздка характерная. Видно, перо неудобное.
— Перо? — Ладис оглядел пальцы. - Да, надо заказать другое перо, потоньше. Я не воин, ты прав, я маг…
Эри взял его руку, рассматривая узкие, удлиненные подушечки. Ладис тоже принялся рассматривать его руки. Пальцы у мастера были жесткие, шершавые, кое-где в пятнышках от кислоты, в ожогах и следах порезов. Широкие ладони, мозолистые, рабочие, крепкие запястья.
— А что ты хочешь увидеть у меня на руках? — заинтересовался Ладис.
— На руках? Ничего, просто смотрю, какой ширины тебе перо сделать, — улыбнулся Эри. — Золотое будет.
— Ты хочешь сделать мне перо для работы?
— Ну, да. Меня один мастер из подземников научил, его даже обмакивать не надо будет — зальешь чернила внутрь, в специальный резервуар, и пиши, пока не кончатся.
Ладис снова его поцеловал вместо благодарности. Ну и потому, что очень понравилось это делать. Целоваться Эри не умел, замирал, широко раскрывая глаза, и боялся шевельнуться. Будто большая птица, завороженная змеей.
— Целоваться нетрудно, я научу, — пообещал Ладис.
Губы человека обжигали, пить его силу из них было почти больно, но так упоительно. Она опьяняла, словно вино. Или тот самогон, настоянный на сорока травах, что он попробовал на Слете. Отстранился Ладис с неохотой.
— Я так не хочу улетать…
— Ваш Глава без тебя даже день не проживет? — хрипло спросил Эри. Ему тоже не хотелось, чтоб дракон улетал. Хоть виделись они лишь третий раз в жизни, но это было волнующе и необычно. После визитов дракона на мастера нападал чудовищный приступ вдохновения, лишая сна и отдыха.
— Он без меня даже дышать не будет… И клан тоже. Ты не представляешь, сколько после смены Главы навалилось дел, куча послов всех мастей.
— Не представляю… Что ж, тогда я буду ждать тебя. Прилетай, как сможешь.
— Освободи для меня хотя бы неделю, я заберу тебя с собой.
Эри задумался, потом тряхнул кудрями:
— Хорошо. Через месяц я отошлю Энтео к его родным на каникулы, закончу все заказы и буду свободен на неделю.
— Я постараюсь тоже переделать все дела, чтобы Совет не приставал.
На том они и распрощались, и после ухода дракона Эри бросился в мастерскую: творить хотелось до зуда в пальцах, особенно — для дракона.
Ладис же принялся гонять Совет. Значит, жестокий, да?
— Я вам всем покажу, старые жабы… А ну работать, больше работать, сон для слабаков, без еды можно прожить. Еще бумаги? Давайте.
Советники взвыли, Шерат и вовсе проклял скопом главу и его будущего Хранителя, и себя, за то, что посоветовал его.
— Что такое? — зло оскалился Ладис. — Бумаги сами себя не разберут.
Досталось и послам, да столько, что скучать и мерзнуть не пришлось никому.
Но хватило запала главы только на неделю. Нестерпимо тянуло встать на крыло и мчаться, до боли в крыльях, спешить в Марен, к знакомой лавочке в маленьком доме на улице Золотых Колокольчиков. Снова войти в лавку, утащить мастера в дом и касаться, пропускать волосы сквозь пальцы, целовать шершавые щеки, твердые губы. Сумасшествие какое-то, но он был странно рад ему: снова чего-то желать, о чем-то мечтать, чувствовать было восхитительно-ново.
— Я полетел…, а вы тут без меня разберите оставшееся.
К дому мастера Антвиэри он почти бежал, только в полуквартале остановился отдышаться да пригладить волосы. Не годится главе клана являться к Хранителю, словно за ним собаки гнались. В мастерскую он вплыл как величавый лебедь, белый и холодный.
Энтео сразу откинул доску, закрывающую проход внутрь лавки, жестом предложил пройти. Притом, покосился неодобрительно. Еще бы ему одобрять, что мастер, как с цепи сорвался, толком не ест, не спит, а с раннего утра до поздней ночи, не разгибаясь, сидит за работой, все торопится куда-то. Третьего дня, хоть и не сидел, да и не отдыхал вовсе: все камнерезные мастерские исколесил, все что-то выискивал, а теперь вот второй день головы от работы не поднимает.
— Добрый день, Эри, — Ладис помотал головой, встрепал волосы, напомнив себе, что тут не надо быть подтянутым и величественным.
Мастер с радостным возгласом обернулся к нему.
— Ладис! Ты прилетел!
Выглядел он осунувшимся, но до странного оживленным. Причина оживленности — чашка с крепким альвийским напитком, прогоняющим сон и придающим бодрости, — обнаружилась на краю верстака. А то, что глаза у Эри были красные и воспаленные, подсказало, что чашка была не первой.
— И как раз вовремя. Спать, немедленно спать.
— Но как же… Если я сейчас лягу спать, ты же улетишь…
— Не улечу, — успокоил его Ладис. — Я останусь до завтрашнего полудня.
— Хорошо, — согласился Эри, он и сам чувствовал, что больше не сможет работать — пальцы теряли точность. — Но сначала позволь показать тебе… нет, подарить, вот!
Он уже и заговаривался, до того устал. Бережно вынул из-под верстака завернутую в чистое полотно шкатулку из серебра с прямоугольными медальонами, вырезанными из пейзажного агата, протянул дракону.
Ладис ахнул, залюбовавшись работой самой шкатулки, повертел в руках:
— Это самое дорогое из всех моих сокровищ.
— Открой, — улыбнулся ему Эри.
Дракон поднял крышку и замер, разглядывая золотое перо, сработанное с ювелирной точностью.
— Мне все будут завидовать…
— Пусть завидуют, — согласился мастер.
Кроме пера, лежавшего на бархатной подложке, под ним обнаружилась изящнейшая чернильница с хитроумно сработанным носиком, чтоб заливать в перо чернила, и подставка в виде серебряного дракончика, припавшего на передние лапки, словно играющий котенок, хвостом обвивший чашечку для пера.
— Это я? — засмеялся Ладис.
Эри смутился:
— Я ведь не видел тебя в истинном виде.
— Я узкий, длинный, похож на змею, которой приделали крылья. Ничего особенного. Так, тебе надо лечь и выспаться.
Спорить мужчина не стал, сразу пригласил его следовать в дом. В этот раз дракон увидел его спальню, чему несказанно обрадовался: кровать у Эри была низкой, а матрас — жестким. Почему так, он догадался и сам, глядя, как его избранник рывком перекидывает свое тело из кресла на постель. Должно быть, сломанная спина не позволяла ему спать на мягком.
Ладис подумал, не напоить ли его сейчас своей кровью, раз в прошлое посещение он забыл об этом. Кубок и нож он снова прихватил с собой. А Эри почти засыпает. Драконья кровь расплавленным золотом пролилась в кубок.
— Выпей это, — сказал Ладис.
Мужчина, не открывая глаз, выглотал то, что дали, изумленно вскинул брови, но уже не сумел побороть сон. Кубок из его рук едва не выпал. Дракон вовремя подхватил его, поставил на столик, положил рядом нож. Теперь это можно оставить здесь, чтобы не носить с собой каждый раз. Он никогда не умел исцелять. Вот калечить — сколько угодно, а сейчас страшно завидовал Вентанамирршалиэрру, что его Хранитель — жрец-целитель. Вот кого бы попросить исцелить Эри… Гордость вскинулась, было: чтоб он — и унизился перед Закатным?! Но… Но ведь ради Хранителя, не для себя же. С другой стороны, ритуал и так поставит Хранителя на ноги. С третьей — будет это долго и, возможно, болезненно. Но идти на поклон к Закатным еще и в этом? Чтобы Вентан потом нос задирал, тыкал при каждом случае, что вот король исцелил, так что теперь Ладис обязан признать двуногую тварь? Никогда.
Так, взвешивая все «за» и «против», он и остался сидеть на краю постели, потом спохватился: надо бы Эри разуть, укрыть одеялом. Было непривычно за кем-то ухаживать, но в этом даже была какая-то своя прелесть. К тому же, было еще и весьма заманчиво раздеть крепко спящего человека, рассмотреть его поближе.
Любопытство дракона было вознаграждено — Хранитель будет красивым, как только встанет на ноги. Ноги эти оказались длинными, с аккуратными стопами и округлыми коленями, и даже жесткие темные волоски не вызвали у дракона неприятия, чего он подспудно опасался. А что худые и бессильные — это поправимо. Вот выздоровеет — и мышцы нарастут.
Ладис укутал своего человека и задумался, куда б самому приткнуться. Для двоих постель была слишком узка, вот разве что если прижаться крепко… Он порадовался, что в человеческом облике такой мелкий, разделся, улегся на постель, прижался к своему Хранителю. А ничего так, вполне удобно.
Впервые за несколько сотен лет, да нет, что там — впервые в жизни он спал с кем-то в этом виде, и при том было ему тепло. И снились серебристые вязы, среди которых он прогуливался под руку со своим человеком. Просыпаться не хотелось совершенно.
— Шерат, я подписал все бумаги, уйди, — Ладису почему-то показалось, что шевеление рядом — это несносный первый советник с кучей документов для рассмотрения, сидит и ждет, пока глава проснется.
— Я не Шерат, и мне ты только отлежал все плечо, — хрипло со сна пробормотал смутно знакомый голос.
Ладис приоткрыл один глаз, потом откатился в сторону:
— Эри?
Мужчина едва успел ухватить его за плечо, чтобы удержать на постели.
— Доброе утро. Как спалось?
Выглядел он лохматым, помятым, сонным и удивительно домашним.
— Отлично, давно так не высыпался, — Ладис вернулся обратно, улегся, прижавшись к Хранителю. Ладонь щекотали темные курчавые волоски на груди человека, он чувствовал, как под ней ровно, чуть-чуть учащенно бьется сердце. От этого и его собственное начинало частить.
— Ладис, а от тебя пахнет снегом и ландышами, — удивленно сказал Эри.
— Конечно, я же ледяной дракон. В моих землях царят снег и лед.
— И ландыши?
— Наверное, какие-то цветы точно должны быть, мне их иногда приносят. А еще есть роща альвийских серебристых вязов.
— Должно быть, красиво? Никогда не видел альвийских деревьев. Разве что во сне, но так на то и сон.
— Через три недели ты сам их увидишь, я же обещал тебя забрать с собой, показать земли клана.
— Хорошо, — Эри улыбнулся, — надо вставать.
Привычным рывком поднял себя в сидячее положение — и выгнулся от боли, раскаленной спицей прошившей позвоночник. Даже не закричал — горло перехватило, выжало из глаз слезы.
— Что с тобой? — Ладис подскочил.
— Спина… больно…
А еще ему было страшно: двадцать лет он прожил, не ощущая боли, просто ничего ниже пояса, тяжелые колоды вместо ног. Иногда ныла спина, когда долго засиживался за работой, болели плечи, если приходилось часто и относительно далеко выбираться из дома. Но такое…
Дракон положил ладонь ему на поясницу, погладил.
— Потерпи, это восстанавливается твое тело.
— Восстанавливается? Ты смеешься? Лекари в один голос говорили, что я никогда не смогу ходить. У меня три позвонка раздроблены.
— Пфе… Лекари двуногих. Разумеется, они не рассчитывали, что ты будешь пить кровь дракона.
— Что? — непонимающе заморгал мужчина.
— Кровь дракона. Это такая жидкость, которая течет в наших телах.
Эри сощурился, оглядел дракона с каким-то непонятным чувством.
— Ты все-таки смеешься надо мной, да? Разве я пил твою кровь?
— Пил, — кивнул Ладис. — Перед сном.
Мужчина тут же облизал губы, словно рассчитывал ощутить на них привкус крови. Это Ладиса насмешило и взволновало одновременно.
— Надо дать еще. Чем чаще ты пьешь мою кровь, тем легче пройдет ритуал принятия в Хранители, — пробормотал он.
Переходя от слов к делу, он вскочил и поставил на столик чашу, помедлил и сел рядом с Эри, сжав в ладони ритуальный, полумесяцем, нож.
— Лучше так, без чаши.
Резать себя было больно, но когда Эри, помедлив, принялся слизывать выступившую кровь, боль ушла. Ладису даже пришлось опереться свободной рукой на изголовье кровати, когда внезапно, вместо неприятных ощущений, накатило давным-давно забытое чувство возбуждения.
— Плохо? — взволновался Эри.
— Нет, нормально. Хватит на сегодня…
Порез на запястье затянулся сам собой, и губы человека коснулись уже чистой и — Хорас ее побери! — чувствительной кожи.
— Что-нибудь чувствуешь? — Ладис постарался отрешиться.
— Угу. Горячо, как будто от вина со специями. И мурашки… там, по спине.
— Значит, выздоравливаешь…
На улице раздался бой часов, отмеряющих полдень. Ладис поднялся. Пора возвращаться.
— Тебе лучше провести этот день в постели, Эри. Не торопись вскакивать. Никуда твои заказчики не денутся. А я прилечу… как только смогу.
— Хорошо, — мужчина улыбнулся, наблюдая, как он одевается, затягивает пояс, привычно-безупречно расправляя складки рията, проводит ладонями по волосам, немедленно превращающимся в гладкий поток серебра.
— Постараюсь разобраться с делами поскорее, — Ладис все-таки поцеловал его на прощание.
И поспешил прочь, чтобы остудить голову холодным ветром. Невозможно — сколько сотен лет он не чувствовал этого безумного ощущения! С того последнего полета с женой… И не хотел чувствовать, до самого этого дня не хотел, отказывался от сути своей, от огня, что вложил в драконьи тела великий Хорас, заменив его льдом. И не понимал, что делает, не понимал, чего себя лишает. Но, может быть, и это было ведомо и угодно богам?Код для Обзоров
@темы:
слэш,
фэнтези,
закончено,
гет,
Кровь дракона
-
-
03.12.2015 в 06:30-
-
07.12.2015 в 17:25