понедельник, 25 января 2016
Авторы: Таэ Серая Птица и
Тай ВэрденЖанр: Фентези
Тип: слэш
Рейтинг: R
Предупреждения: немного крови. Рыцари-с!
Глава седьмаяШагал Кордис быстро, ровно настолько, чтоб не срываться на бег.
— Если он что-то сделал с моей семьей… Я его даже на поединок вызывать не стану, — внутри кипела бессильная злоба.
— Успокойся. Впрочем, можешь пока позлиться, говорят, злость согревает.
Крохотная рощица встретилась им спустя час бодрого шага, вернее, уже не столь бодрого, как в начале — баул с латами был довольно тяжел, и Дрейк без зазрения совести сгрузил его на рыцаря.
— Отойди к деревьям, Кори. И надень еще мою куртку. Это сейчас тебе жарко. В небе будет холодно.
Кордис надел куртку, не застегивая пряжек, отошел к указанному месту. Любопытство было какое-то вялое: ну, дракон, ну, летает. А если сосед уже вырезал всю семью Кордиса, у него только этот дракон и останется, еще насмотрится и нащупается.
Момент превращения Дрейка он проморгал. Вот только что стоял там, в сорока шагах, привычный ему до последней волосинки в косе мужчина, а сейчас вместо него потягивается и расправляет крылья гигантская тварь, облаченная в мраморно-белую чешую, с частоколом гребня вдоль длинной гибкой шеи и такого же хвоста, и мощной короной медно-красных рогов. Дракон повернул к нему голову, приблизил и жарко выдохнул.
— С-саес-сай, хас-с`ас-сши.
Кордис не удержался, погладил чешуйчатую морду. После чего забрался по расстеленному крылу на спину, привязав к одному из шипов сумки с латами и оружием. Это все казалось каким-то затянувшимся сном, начиная с утренней драки с наемниками.
Широченная спина дракона пришла в движение, под шкурой и чешуей задвигались мускулы. Неподвижным остался только небольшой участок сразу за последним шейным шипом, туда Кордис и сел, прижавшись к широкому трехгранному выступу, казавшемуся отлитым из чистой меди. Потом с громоподобным хлопком ударили огромные полотнища крыльев, его вжало в чешую. Было и в самом деле холодно, а еще внутри поселилось какое-то странное тянущее чувство. Смотреть вниз Кордис не решался, без того представлял, что высота там немалая. Через некоторое время он просто лег, свернувшись вокруг мешка с латами и оружием, и не заметил, как задремал. Наверняка это было какое-то драконье колдовство, ведь нервы у рыцаря были на взводе, просто так уснуть он бы не мог. Ничего не снилось, просто словно накрыло огромным теплым одеялом, убаюкав и прогнав все тревоги.
Проснулся он от мощной встряски и грохота доспехов в мешке. Все тело затекло, одно плечо, казалось, заледенело, как и бок и бедро. Он с трудом разогнулся и сел, потирая лицо.
— Где мы?
— С-с-саер-ри.
Выговорить правильно название баронства дракон не мог, строение пасти не позволяло.
Кордис скатился с дракона наземь, отвязав перед тем доспехи, которые не успел поймать и получил ими по плечу весьма чувствительно. Но внимания не обратил — там впереди стоял замок Саттерли, возвышаясь над лесом.
— Кажется, успели.
Миг — и рядом с ним вместо дракона уже стоит Дрейк, устало поводит плечами.
— Идем, Кори. Надо посмотреть, все ли там в порядке.
Кордису мешало перейти на бег только то, что надо было тащить доспехи, да и замерзшая нога еще не успела восстановить чувствительность. Но торопился он, как только мог.
— Погоди, — Дрейк остановил его перед самым поворотом дороги, выводящей из холмов к замку. — Облачайся.
Кордис без единого слова влез в кольчугу, латы он все-таки решил не надевать, в них далеко не уйдешь, а если вдруг бой, то в него как раз ввалишься уставшим донельзя, неспособным даже меч поднять. Дрейк вернул себе свою куртку, застегнул пряжки, проверил клинки.
— Вот теперь идем.
Звона оружия слышно не было, это немного успокаивало. Кордис встряхнул головой: какое оружие? У него точно нелады с разумом. Подъемный мост был опущен, ворота открыты, на шпиле донжона реял под ветром штандарт хозяина замка Саттерли. Но…
— Слишком тихо, — сказал Дрейк. — Слишком.
— Не пугай меня, — содрогнулся Кордис, — тут никогда не было особенно шумно.
Но шаг он ускорил, так что во двор замка почти вбежал. Первые признаки беды увидел все же дракон. Сам Кордис пробежал бы мимо присевшей отдохнуть и, видно, задремавшей стряпухи, но Дрейк схватил его за руку и остановил, пятясь назад.
— Стой, Кори. Ты туда не пойдешь.
— Почему? — рыцарь удивленно посмотрел на него. — Дрейк, что происходит?
— Черная лихорадка. Здесь все больны, если еще живы.
— Но как… откуда… — бормотал Кордис. — Ее уже лет сто пятьдесят не было, она же болотная. А тут болот нет. Пусти, там мои родители и сестры!
— Черная лихорадка — магическая дрянь. Я сказал, ты туда не пойдешь! — Дрейк влепил ему пощечину, да такую, что юношу бросило на колени уже за пределами двора. — Жди здесь. Только посмей двинуться внутрь, — рыжекосый страшно оскалился. — Если у меня получится, те, кто еще жив, будут жить. Если нет — не обессудь. Жди.
И он метнулся в замок, уверенный, что Кордис послушается.
Кордис послушался, так и остался сидеть, прижимая ладонь к пылающей щеке. В душе было как-то пусто и мертво, совсем как в замке Саттерли. Опоздал, он все-таки опоздал. Не надо было ехать в столицу, следовало вернуться домой сразу же.
Белый свет из узких окон-бойниц он увидел не сразу. Замок словно наливался этим свечением, и оно истекало вовне, будто там, внутри, горела белая звезда. Долго горела, мерцал и струился свет, перебивая закатный огонь и сумерки. И лишь когда погас, сразу, будто звезду затушили, как свечу, Кордис понял, что наступила ночь. Но вот в окне появился трепещущий огонек — обычная свеча, потом еще, он услышал чей-то вскрик и плач.
«Что там случилось?», — вяло подумал он, не делая попыток пошевелиться.
Потом из ворот выплелся отец, больше похожий на старика, чем на того сильного мужчину, что юноша оставлял, уезжая из дому месяц назад.
— Кордис, сынок, ты жив!
— Отец, — юноша поднялся, заключил его в объятия. — Ты жив. Я так рад. Я так сильно испугался за вас. Что с мамой? С сестренками?
— Живы, все живы. Половина слуг мертва, а мы живы… Идем, идем скорее!
Там, где сидела стряпуха, осталась лишь кучка пепла, и по пути в главный зал этих кучек было еще несколько. А в зале собрались все, кто выжил: сержант Готторн, две горничные, матушка с сестрами, трое поварят и шестеро солдат – все, что осталось от охраны замка. Они столпились вокруг чего-то, лежащего на каменном полу замка.
— А где Дрейк? — опомнился Кордис. — Он пришел сюда.
Люди расступились перед ним. Дрейк лежал, раскинув руки крестом, лицом в пол. Коса развилась, расплескалась по камням, и Кордис не сразу понял, что она больше не чисто-медная. Половина прядей была белой, как свежевыпавший снег. Юноша упал рядом с Дрейком на колени, подхватил за плечи, перевернул, убеждая себя, что ничего страшного не случилось, это же дракон, что с ним будет. Сперва показалось, что не дышит, и голова запрокинулась совсем не так, как у живого, безвольно. И лицо все в крови — из носа, из уголков раскосых глаз, сейчас закрытых, из ушей. Но через несколько долгих мгновений Кордис расслышал сиплый вдох, чуть приподнялась грудь.
— Воды и полотенце, — распорядился Кордис. — Быстро.
Дрейка он приподнял чуть повыше, чтобы тот не захлебнулся кровью, уложил на сгиб руки.
— Дрейк? Ты меня слышишь?
Дрогнули ресницы, приподнялись, дракон шевельнул губами, тихо выдохнул:
— Кори…
— Я тут. Сейчас, отнесу тебя в свою комнату, будешь отлеживаться.
Кордис без труда поднял дракона, широким шагом двинулся в свою спальню, куда бледная как смерть горничная матушки принесла тазик с водой и полотенца.
— Если еще что-то понадобится, я сам схожу, — Кордис уложил Дрейка на постель, взялся обтирать ему лицо.
О том, что тут случилось, он старательно не думал. Сперва надо выяснить, что с Дрейком и насколько он пострадал. Спас. Проклятый варвар, в который раз сунулся в самое кострище и спас. Только теперь уже не одного Кордиса, и такой долг ему вовек не отдать. Почему спасал? Почему именно его и его семью?
Кровь стиралась, из ушей уже не шла, а вот из носа все еще медленно стекали тяжелые, густые капли. Он приложил намоченное в холодной воде полотенце к переносице мужчины, принялся расстегивать пряжки куртки, ахнул, заметив кровавые пятна под ней, там, где были затягивавшиеся раны. Взрезал сорочку и повязку, прикусил губу — все три раны открылись, правда, уже не кровоточили, но полотно промокло насквозь. Что ж он такое сотворил, чтобы так?
Пришлось сходить за имевшимися в замке лекарствами.
— Так, кровоостанавливающее, — бормотал Кордис. — Уже не надо. Облегчающее боль… Нелишне. А, вот. Кроветворное. И еще мазь, видел же, что она тут есть. Полотно для перевязки.
Копаться в сундучке и искать нужное для перевязки было легче, чем осмысливать все. Хоть какое-то подобие того, что заняты и руки, и голова.
— Надеюсь, она не очень жжется, — Кордис принялся наносить мазь на раны.
Дрейк в его руках был, как тряпичная кукла. Почему-то легкий и послушный. Молчал, не шипел и не вздрагивал, только смотрел сквозь ресницы, иногда жмурился. Потом улыбнулся и снова закрыл глаза. Дышал тихо, неслышно, но дышал. Кордис перевязал раны заново, потом раздел Дрейка, укрыл легким покрывалом, которое очень любил за его воздушность и тепло.
— Пить хочешь?
— Да, — больше походило на шелест.
Приподнять голову Дрейк даже не попытался, но послушно открыл рот, медленно глотая разведенное вино с кроветворным зельем пополам. Кордис напоил его, держа на весу, потом уложил обратно, поправил одеяло.
— Спи, — он наклонился, поцеловал Дрейка в лоб. — Я поговорю с родителями и приду. А ты спи.
За дверь Кордис удалился неспешно, но в коридоре просто забился в какую-то нишу и дал волю слезам за все сразу: за испуг при виде Дрейка на полу, за страх потерять семью, за то, что на него охотились наемники. Выбрался он весь в пыли и паутине, зато снова спокойный и собранный. Отряхнулся, как уж сумел, вытряс из волос сухих пауков и отправился искать родителей. Замок уже перешел на осадное положение, ворота закрыли, мост подняли. Слуги прочесывали помещения от чердака до подвалов: магическая хворь так просто не начинается, кто-то принес в Саттерли «подарок с начинкой». Сейчас-то он обезврежен, но стоит все же отыскать и сжечь. О магическом происхождении черной лихорадки догадался отец, все-таки, не первый год на свете жил. Потому и метались сейчас все слуги по коридорам, комнатам и кладовкам.
— Если что-то дарил наш дорогой сосед Хаттери, это в первую очередь сжечь, — посоветовал Кордис. — Наверняка это его рук дело.
— Соседа? — изумился барон. — Но… Ты что-то знаешь? Сэр Хаттери почти сразу после твоего отъезда приезжал, желал заключить помолвку с Канни. Но я отказал, отговорился тем, что Канни всего тринадцать.
— Он нанял наемников, чтобы меня убить. Повезло, что Дрейк был рядом. Правда, что именно надо Хаттери, я не знаю.
Барон сгорбился, потер лицо ладонью.
— Серебро ему надо. У Гистонского кряжа некогда находили самородное серебро. Мой отец когда-то утверждал, что серебра там много, нужно только копать. Но я решил, что это были только его мечты, и не стал заморачиваться.
— Вот как… — Кордис растерялся. — И что же делать? Он ведь не отстанет так просто.
— А если… Сын, тебе ведь известно, кто твой оруженосец? — барон внимательно глянул в лицо Кордиса, ища подтверждение своим мыслям.
— Да, — Кордис кивнул. — Что «если»? Он и так уже многое сделал для нашей семьи, о чем еще его можно просить?
«И что с ним может еще случиться, раз Хаттери владеет какой-то черной магией?».
— Не просить. Если подарить ему этот кусок земли?
— А зачем он ему? — изумился Кордис. — Думаешь, Дрейк решит там серебро добывать?
Извиняло некую нерасторопность мышления юноши то, что он волновался за Дрейка. Вдобавок после устроенного слезоразлива хотелось свернуться в клубок и лежать, а не обдумывать странные идеи.
— Охранять, — пояснил барон. — Если пройдет слух, что в Гистоне завелся дракон, никто туда не полезет, и от нас отстанут.
— Туда полезут сотни рыцарей, — фыркнул Кордис. — Это же дракон.
— Рыцари — это не шахтеры, получат от дракона пару огненных выдохов, и отступятся. А шахта - это, конечно, деньги, и немалые, но сначала их надо вложить, а будет ли прибыль…
— То есть, отец, вы предлагаете отдать Дрейка на растерзание всем охочим до подвигов идиотам, лишь бы от нас отстали? — дошло до Кордиса.
Барон замахал руками.
— Ну что ты, кто вообще поедет в нашу глушь?
— Да все, — буркнул Кордис. — И сразу зададутся вопросом, почему это сын барона не мчится изничтожать чудовище под боком. И вообще, если вам не нужна земля, отдайте вы ее соседу, пускай отстанет.
Барон насупился.
— Дракону — отдал бы, а Хаттери перетопчется.
— Дрейка не отдам, — доходчиво объяснил Кордис.
Были бы перья, уже встопорщил бы, а так пришлось только хмуриться. Рыцари ведь точно налетят, им только скажи про дракона. А везучие идиоты встречаются нередко. Нет уж, это дракон Кордиса и больше ничей. И никому его на поживу отдавать он не будет.
— Но… это ж дракон! Да, он спас когда-то нам с твоей матушкой жизнь, и тебя, коль ты так говоришь. Но это ж не человек, сын. Он вообще потребовал в уплату долга тебя ему отдать!
— Что и спасло в итоге жизнь вам повторно, не так ли? Он обо мне заботится, присматривает за мной, спасает от отравления грибами. Нет, я не отдам своего дракона каким-то чужим рыцарям.
Барон не понимал его, Кордис видел это по его глазам, по упрямой складке между бровей. Для него Дрейк был опасной тварью, которая едва ли не обманом вынудила отдать ему единственного наследника, и что с ним сотворила — только Свет и Тьма ведают. Если б успел, наверняка отдал бы приказ добить, пока не очнулся. Но не успел, и вот сидел и не знал, какими словами сказать сыну, что договор с драконом не подобает рыцарю. Он сам узнал о том, кто такой Дрейк, лишь полтора года назад, когда тот явился требовать уплаты долга.
— Напиши королю, пусть будет суд. Сам найми кого-нибудь и подошли к соседу. Продай ему шахту по цене в три раза больше ее стоимости. Но Дрейка не трогай, — Кордис был упрям. — Это мой оруженосец, таковым он и останется.
— Это ты так думаешь. Драконы свое из лап не выпускают. Надоест ему играть в благородство — и обернется тем, кем является — тварью Тьмы!
— И что, он меня сожрет, поджарит, запрет в башне и заставит там вышивать до конца жизни? К тому же, как ты его заставишь поселиться около шахты, если он мой оруженосец, а я странствующий рыцарь?
Барон поднялся, достал из шкафа толстенный талмуд, грохнул его на стол.
— Я нашел все, что только было о законе «жизнь за жизнь» и драконах. Мы можем выкупить у него твою жизнь. Подарить ему какую-нибудь девицу, хоть крестьянку, хоть бродяжку. Люди драконам нужны только в качестве временных любовников, не более того.
Кордис прикусил губу, отец, сам того не зная, попал в открытую рану. Юноша внезапно вспыхнувшее влечение к дракону списывал на то, что рядом просто никого не было, а Дрейк — вот он, постоянно на глазах, иногда даже не очень одетый. Потом выяснилось, что Дрейк контролирует его чувства. И вот как понять, это Кордиса к дракону тянет, или сам Дрейк наводит морок?
— А если он не согласится?
— Сейчас он слаб… — бросил барон. — Будет нетрудно убить. Я сам убью, кара за нарушенный закон падет на меня. Но ты станешь бароном и хозяином этих земель.
— Нет! — Кордис вскочил. — Не смей!
По спине пробежал холодок.
— Хочешь стать игрушкой древней твари? Где твоя гордость, сын?
— Ты ничего о нем не знаешь! Ничего!
Ругаться с отцом было странно и непривычно, раньше они никогда даже голоса друг на друга не повышали.
— И знать не хочу! Он не человек и не заслуживает отношения, как к равному! — барон закашлялся, сел, заговорил спокойнее: — Он уже тебя подчинил, так? Ты спал с ним? О, он хитрая бестия. Меня не стал принуждать, видел, что я люблю твою мать и не подчинюсь ему. Но тебя потребовал сразу, едва только детские обереги, что издревле берегли чистоту наследников в нашем роду, перестали служить.
— Я с ним исключительно спал. На одной кровати, — слегка слукавил Кордис, не желая рассказывать все личное и принадлежащее только им двоим. — И меня никто не подчинял.
— Значит, это случится скоро, как только он окрепнет. Очень скоро. Драконы живучи. Пока еще есть шанс, что его сила, его магия не проникла в твою кровь, что ты сможешь жениться и продолжить род.
— Да что ты вообще говоришь? — возмутился Кордис. — Такое впечатление, что он меня у тебя требовал исключительно для того, чтобы сделать своим любовником. Тебе не кажется, что для постели он мог кого-то найти менее коварным способом?
— Прочти сам, — отец придвинул к нему книгу. — Прочти и поймешь, что я прав. И поспеши. Завтра он наверняка проснется здоровым.
Кордис взял книгу, раскрыл ее и принялся внимательно читать. Затем в раздражении захлопнул фолиант.
— Что за ерунда тут написана?
— Правда. Во всех древних трактатах, которым больше пятисот лет, написано одно и то же: дракон может спать только с тем, кто будет полностью принадлежать ему. Кто будет ему отдан по закону «жизнь за жизнь». Остальным не пережить даже одного раза с драконом.
— Значит, будет спать со мной, — отрезал Кордис. — У меня, в отличие от тебя, есть честь. И я за вашу с мамой жизни и за сестер расплачусь с ним сполна. И не ножом в сердце.
— Ты, юный глупец! Такой шанс выпадает раз в жизни! ..
Кордис вскочил, не слушая злых и страшных слов, выбежал из отцовского кабинета прочь. Это было просто невыносимо — узнать, что отец… что он вот так готов убить того, кто бестрепетно принимал и отравленные болты, и проклятье болезни, не требуя за это по сути ничего. Ведь не требовал — полтора года даже не заикался о том, чтобы взять то, что принадлежало ему по праву.
Кордис влетел в спальню, захлопнул дверь и сполз на пол, уткнувшись лбом в колени. Что же делать? Если уехать — сосед снова попытается извести родителей. Если остаться — отец попытается убить Дрейка.
Дракон тихо лежал, не проснулся и от грохота двери. Видно, сил не было вовсе ни на что, даже на регенерацию. Беспомощный сейчас, как младенец. Голова откинута, горло открыто — бери, режь. Нельзя оставлять ни на секунду. Написать королю… Как рыцарь, он имеет право требовать суда его величества. И… отрезать все пути к отступлению для себя и для отца. Да, так будет лучше. Пускай Хаттери судят, его земли и имущество передадут в королевскую казну или сразу Саттерли. Будет приданое сестрам. Когда-нибудь они выйдут замуж, их мужья и будут наследовать все эти земли. Раз уж Кордис получается таким никудышным отпрыском.
Он поднялся с пола, подошел к кровати, сел рядом с Дрейком.
— Я хочу, чтобы ты был рядом всегда. Пока я тебе нужен. Я буду с тобой спать, если тебе нужно именно это.
Бело-рыжие волосы под ладонью были мягче шелка.
— И мне наплевать на все старые пыльные книги. Я свой выбор уже сделал.
Дрейк все равно спит и не слышит. Почему бы и не выговориться? Может, самому станет легче.
— Я хочу тебя, хочу, чтобы ты был жив, хочу просыпаться с тобой рядом, как в то утро…
— Кори… — Дрейк прошелестел имя одними губами, перекатил голову по подушке. Ресницы дрожали, словно он силился проснуться, но не мог. — Оури…
Кордис сразу замолчал, погладил его по щеке.
— Я здесь. Спи.
Дракон прижался к его руке, умолк, задышал спокойнее. Он не мог, не должен был быть таким доверчивым! Не должен был спать вот так, даже если не было сил! Где же его инстинкт самосохранения? Или… Оури? Что значило это слово на драконьем? Он забыл тогда спросить, а ведь что-то важное. Что-то там было про брачное пение дракона. Да нет, это точно ни при чем. Кордис аккуратно высвободил руку.
— Я напишу королю прошение и вернусь.
На волне отчаяния и накатившей злости письмо составилось чуть ли не само. Его учитель риторики точно похвалил бы. Оставалось отправить голубя, обученного лететь к ближайшей почтовой голубятне, где письмо привяжут к другой птице и так передадут в столицу.
Голубей лихорадка, к счастью, не тронула, так что письмо отправилось без каких-либо происшествий. Кордис перевел дух. Теперь можно было пойти, улечься спать рядом с Дрейком. А утром дракон уже может очнуться. Он сбежал вниз с башни, где была голубятня, почти пролетел через двор. В сердце кольнуло тревогой: провозился он, пытаясь изловить голубя, довольно долго, да письмо еще все никак не мог правильно привязать, чтоб не мешало птице лететь. Но ведь отец же не посмеет ничего сделать? Кордис вполне ясно выразился.
О фамильном упрямстве Саттерли он просто забыл, не подумал, что отец вполне может пойти и против воли сына, если счел его околдованным драконом. Взбегая по крутой лестнице в жилое крыло, он просто спешил вернуться, вдруг, Дрейк проснулся? А увидел, как закрываются двери его спальни за широкой спиной отца, входящего туда.
Кордис всем телом грянулся в запертую дверь, заколотил по ней.
— Открой! Не смей! Не смей, иначе сына у тебя больше не будет!
Барон вынул из ножен кинжал, подошел к постели. Дракон открыл глаза, слабо усмехнулся:
— Благодарность людская не знает границ, Лантис?
Из-за двери неслись крики, перемежаемые угрозами, что ноги Кордиса в этом доме не будет, если барон что-то сотворит с Дрейком. Барон только поморщился и примерился для удара. Дрейк не шелохнулся. У него в самом деле не было сейчас сил ни на что — заклятье, вызвавшее черную лихорадку, накладывал сильный маг, а в лечебной магии Дрейк был не слишком силен, выложился до донышка.
— Убив меня, ты не освободишь сына.
— Не станет тебя, его разум постепенно освободится от твоего влияния.
— Он сойдет с ума. Если так хочешь, убеди его… убеди, чтобы пожелал меня прогнать.
Барон слегка засомневался. Вдруг проклятый дракон говорит правду?
— Сейчас все зависит только от него… — Дрейк устало выдохнул и закрыл глаза. — Решай сам, хочешь ты безумца в наследниках или нет.
Когда дверь открылась, Кордис попросту отшвырнул отца в коридор. Клацнул засов.
— Ты в порядке? — Кордис сразу же ринулся к кровати, проверять, в каком состоянии его дракон.
— Жив, Кори, все хорошо.
И кто бы сомневался в его ответе! Потрясти дракона хотелось со страшной силой, но Кордис только осторожно обнял его. Главное, что он жив. Даже разговаривает.
— Дверь я запер, а в окно тут вряд ли полезут, — Кордис стал раздеваться. — Так что можно спокойно спать. Может, утром тебе станет уже лучше.
— Обязательно станет.
Дрейк проследил за тем, как обнажается сильное, красивое тело, улыбнулся, встретившись глазами с юношей.
— Ты очень красив, Кори.
— И ты тоже, — Кордис скользнул под покрывало, устроился рядом с Дрейком. — Но утром мы очень серьезно поговорим.
Дрейк только тихо, почти беззвучно рассмеялся: рыцареныш готов кусаться. И не только отстаивая свое, но и это «свое» — если оно вдруг не такое, как казалось.
— Поговорим, оури. Обязательно.
— А что это означает, «оури»? — Кордис на любимой постели, размерами изрядно превосходившей трактирные, раскинулся чуть ли не по диагонали, но дракону все-таки уткнулся лбом в плечо.
— Ты потом узнаешь, Кори, обещаю. Спи.
И сам глаза закрыл и уснул, опять так доверчиво голову откинув, что вчуже страшно становилось. Кордис представил его в драконьем облике. Как он мог бы спать, свернувшись клубком, а шею выгибать жемчужно-белым горлом, где чешуя намного тоньше и нежнее, наружу. И какой-нибудь рыцарь крадется с копьем… Бр-р-р! Кордис вздрогнул всем телом и выкинул страшные мысли из головы. Какие там драконы и рыцари, тут собственный отец уже все фамильные кинжалы наточил. Хорошо, что засов на двери увесистый. Он подполз ближе, чтобы прижаться к Дрейку всем телом, после чего заснул со спокойной совестью.Глава восьмаяСнилось что-то странное и страшное, что именно, Кордис не запомнил, но проснулся в подавленном настроении. Дрейк, против его ожиданий, все еще спал, и с места, кажется, даже не двинулся со вчерашнего вечера. В ярком утреннем свете юноша рассмотрел то, что не увидел вчера: глубоко запавшие глаза, бледные, обметанные лихорадкой губы, странно истончившуюся кожу. Таким Дрейк выглядел одновременно и моложе, и старше, и понять, как это возможно, Кордис не мог. Понимал лишь одно: сейчас именно дракону нужна его помощь и забота. Пришло время платить за все те полтора года, что Дрейк присматривал за ним, как за малым дитём.
Сперва Кордис потрогал губами его лоб. Лихорадит. Дверь спальни он открывал с опаской, однако коридор был пуст, барон нигде не таился с кинжалом наготове. За сменой воды и полотенец Кордис отправился чуть ли не бегом, ни с кем в разговоры не вступая.
— Корди… — матушка попыталась было его остановить. — Что случилось?
— Поинтересуйся у отца, — буркнул юноша.
Теперь понятно было, почему родители всегда относились к нему как-то… нет, не прохладно, недостатка в любви он не испытывал. Просто к сестрам они относились душевнее, чаще обнимали и проводили с ними больше времени. К „заложенному“ сыну они просто старались не привязываться. Обидно? Почему-то нет, просто все встало на свои места. И изменившееся отношение к нему Дрейка — тоже. Но поговорить все равно было надо, только, видно, уже не сейчас, а когда рыжекосый… проклятье, ведь и не назвать его теперь так… когда дракон выздоровеет — тогда и поговорят.
— Матушка, пусть завтрак принесут в мою комнату на двоих. И посытнее.
— Хорошо.
— И без яда, желательно, — добавил Кордис.
Баронесса промолчала как-то так, что стало ясно — знала она о том, что случилось, а может, и вообще сама подала идею. Юноше стало даже не горько, а как-то… смешно.
— Не будем вас обременять своим присутствием слишком долго, смею вас заверить, баронесса. Как только мой оруженосец выздоровеет, мы уедем.
Пусть с королевскими дознавателями разбираются сами. Право слово, ему здесь больше нечего делать. В самом деле, нечего. Только с сестрами попрощаться, они-то ни в чем не виноваты.
Он вернулся в комнату, снова потрогал лоб Дрейка, нахмурился: показалось, что дракон стал еще горячее. Хотя, это ж дракон, у него всегда были теплые руки, прохладными казались, только когда Кордис сам валялся в жару.
— Ничего, сейчас полегчает.
По крайней мере, Кордис очень надеялся, что обтирание прохладной водой поможет. А еще надо повязки проверить, сменить их, что ли. Вряд ли сейчас у Дрейка есть силы на регенерацию.
Обтирать его было примерно так же, как коня купать. Кордис аккуратно перевернул дракона набок, протер спину, после чего оставшееся чистое полотенце водрузил Дрейку на лоб, что-то такое, вроде, при жаре делают. И почему он сразу и наотрез отказался заниматься с замковым лекарем, пока тот еще был жив? Вот дурак! Сейчас знал бы, какие травки заварить, чем можно поить… а, нет, все равно бы не знал. Дрейк же не человек. Не зря же он тогда упомянул, что у травницы для него ничего не найдется.
Принесли завтрак, далеко не такой сытный, к каким привык юный рыцарь в дороге — просто каша на старом сале, куски хлеба и сыра. Зато принесли целый кувшин молока, и ему Кордис обрадовался: вдруг, дракону поможет? Он ведь не зря пил его после ранения?
— Выпей, — принялся он уговаривать Дрейка, придерживая того. — Тебе же нужно откуда-то брать силы.
Тихо стонущий от боли в потревоженных ранах, дракон глотать отказывался, молоко текло по подбородку.
— Как же тебя… Знаю! — Кордис набрал в рот глоток молока, припал к губам мужчины, потихоньку переливая в его рот, пока Дрейк не сглотнул с трудом. Дело пошло на лад.
Кувшин они почти разделили пополам, впихивать в Дрейка кашу таким же способом Кордис не решился, положившись на молоко и его целебные для драконов свойства. После завтрака, сожрав обе порции в одного и выставив посуду за дверь, Кордис снова устроился на кровати, не забыв задвинуть засов, и принялся еще более пристально разглядывать своего оруженосца и… нет, назвать его хозяином не поворачивался язык. К тому же, Дрейк никогда не вел себя с ним, как с вещью или рабом. Наконец-то, можно был его потрогать и погладить. Горячая сухая кожа была как нагретая дорогая бумага, такая же приятная на ощупь. Кордис еще и обнюхал Дрейку шею зачем-то. Как выяснилось, ничем особенным больные драконы не пахнут. Просто кожа, да. А на вкус — солоноватая, тоже ничего особенного. Кордис отпрянул, когда понял, что лизнул мужчину в шею. Опасливо посмотрел на его лицо, но Дрейк спал, чуть подрагивали короткие, зато густые ресницы.
Кордис принялся дальше разглядывать спящего, решив, что не такой уж Дрейк и страшный, как сперва казалось, очень красивый. Или это чувства Кордиса все так меняют?
«Рыцарь, влюбившийся в дракона. Менестрелей закидывают гнилыми овощами с криком „Не бывает“, дамы смеются».
Чувства… способен ли спящий или бессознательный дракон контролировать чувства своего заложника? Почему-то в этом Кордис крупно сомневался. Значит, они настоящие. Кордису внезапно захотелось, чтобы Дрейк каким-нибудь чудесным образом внезапно поправился. И они бы просто уехали куда-нибудь, неважно куда, лишь бы вдвоем. Деньги зарабатывать можно охотой на мелкую нечисть и на турнирах, так что на прокорм и себя, и коней вполне хватит. И главное, чтобы никто больше не пытался их прикончить по каким-то своим странным причинам. Отречение от имени можно написать в любой момент. И больше не будет сэра Кордиса Саттерли, будет безземельный рыцарь, сэр Кордис. Все. Разорвутся все связи и обязательства, кроме того, что между ними. Ведь он уже не заложник, теперь, скорее, Дрейк — его заложник, если верить его словам. А не верить им не было причин. Дракон был честен с ним пока что.
— Главное, чтобы ты поправился, — Кордис погладил побелевшие волосы. — И порыжел обратно, а то как бурая поганка.
Прошло еще два дня прежде чем дракон в самом деле поправился. Раны его затягивались, медленнее обычного, но быстрее, чем у человека. Исчезли тени под глазами, перестала казаться слишком тонкой кожа, он уже мог вставать, но Кордис попросил его не покидать пока комнату и запирать дверь на засов.
— Я… не хочу тебя потерять.
— Хорошо, оури, — Дрейк касался шершавыми пальцами его щеки, и у юного рыцаря перехватывало горло от противоречивых чувств.
— Так что это все-таки значит? — справившись со всплеском эмоций, уточнил Кордис.
— Неужели, ты еще не догадался?
В серых глазах заискрился смех, необидный и теплый. И как он раньше этого не замечал, не видел? Почему ему казалось насмешкой такое выражение этих глаз?
— Скажи сам. Пожалуйста…
— Оури, — Дрейк поднялся с кресла, оказываясь нос к носу с рыцарем. Ему приходилось запрокидывать голову, чтобы смотреть в глаза Кордису, пусть и совсем немного. — Любимый.
Рыцарь смутился донельзя, отвел в сторону глаза, потом обнял дракона. Хотел сказать, что тоже его любит, но в горле застрял ком, поэтому он просто прижимал Дрейка к себе и помалкивал, чувствуя себя самым счастливым на свете.
— Сын, мне нужно с тобой поговорить, — когда Кордис выбрался из комнаты, чтобы посетить купальню перед дорогой, его перехватил барон Саттерли.
— Сожалею, но нам не о чем разговаривать.
— Мальчишка! Какой же ты еще мальчишка! В твои годы я…
— Мне не интересно, милорд, — скороговоркой выпалил Кордис и ринулся прочь.
Отречение он написал тем же вечером. Запечатал свиток сургучом, оставив на столе в отцовском кабинете.
— Уедем завтра утром. Ты сможешь? .. — спросил он дракона.
— Да, Кори, только не в однодневный перелет до самого Хорста, пожалей мои старые крылья.
— Знать бы, где сейчас наши лошади… До Саттерли они не добрались, где вот теперь их разыскивать?
— Не думаю, что старик Дюк прямо так и бросился отправлять рыцарского коня куда-то там, даже если за это уплачено, — усмехнулся дракон. — Сначала он сдаст его в аренду на недельку тем, кому охота поиметь жеребенка от такого красавца, как твой Адамант. Так что мы вполне можем застать наших животин там же, где и оставили.
— Даже у моего коня личная жизнь насыщенней, чем у меня. Хорошо, тогда надо просто убраться отсюда подальше. И побыстрее, — добавил Кордис, вспомнив об отречении.
— Нужно собрать немного еды, и взять для тебя куртку на меху и теплый плащ. Сюда ведь мы больше не вернемся, я правильно понимаю?
Рыцарь кивнул, впервые с грустью подумав о том, что это его последние часы здесь. Прощаться с озерами, лесом и гусями ему не хотелось, но тоска накатила как порыв ветра. Все-таки в семнадцать лет так круто переворачивать свою жизнь не очень легко. Дрейк обнял его, даря свою молчаливую поддержку. И Кордис впервые был ему благодарен за то, что не стал напоминать о том, что юный рыцарь совсем недавно мог бы остаться и без семьи, и без дома по чужой воле. А сейчас он выбрал это сам.
— Пойдем искать еду. Куртка и плащ у меня всегда наготове. И тебе тоже надо новую куртку, — Кордис изо всех сил пытался отвлечься от грусти.
Они совершили удачный набег на кладовую, украв ключи, неосторожно оставленные матерью Кордиса в кабинете; итогом набега стал мешок с колбасами и окороком, цельной сырной головой и тремя копчеными сазанами. Хлеб решено было взять перед самым уходом, как раз утром его испекут. Поиски куртки для Дрейка успехом не увенчались, но он только махнул рукой:
— Не важно, Кори, эта вполне еще неплоха. Просто поставлю заплаты на дырки.
А в последний „набег“ Кордис отправился сам, и ему было почти стыдно за то, что он решил сделать. Но… хотелось иметь хоть что-то на память о прошлом. Вышитые платки сестер — вот что он украл, неслышно прокравшись потайным ходом в девичье крыло замка. Сестры вышьют себе еще, а у Кордиса будут его Прекрасные Дамы, в честь которых можно совершать подвиги.
— Теперь осталось только дождаться свежего хлеба, и больше меня тут ничего не держит, — Кордис плюхнулся на кровать вниз лицом и натянул подушку на голову. Настроение было просто отвратительным. Он не представлял, что теперь делать. Раньше путешествовать было занятно, потому что за спиной был дом. А теперь дома нет. И никому Кордис не нужен.
— Ты нужен мне, — спины коснулась жесткая ладонь, погладила, обжигая даже через полотно сорочки.
— Вот теперь только Адамант и ты у меня и остались, — грустно пробормотал Кордис.
Дрейк отобрал у него подушку, потом перевернул, помедлил два удара сердца и накрыл его губы ласковым поцелуем. Настроение слегка выправилось. Может, дома у него теперь и нет, зато есть дракон, теплый и ласковый. Кордис увлеченно целовался, демонстрируя, что обучается быстро. Поцелуи уже не были такими робкими, как в тот раз под ивами. Дрейк позволял ему вести, оставаясь сверху лишь номинально — по местоположению. Но потом снова перехватил инициативу, принимаясь медленно вылизывать его горло, пока проворные пальцы распускали шнуровку сорочки. Прикосновения языка были очень приятными, Кордис зажмурился, так получалось лучше вслушиваться в ощущения.
— А дверь мы заперли? А то еще явятся разгневанные родители.
— Заперли, — усмехнулся дракон, стягивая тонкое полотно с его плеч, отмечая каждое ярким следом от поцелуя, больше похожего на укус.
Кордис перестал думать о посторонних вещах. Дрейк был важнее. А уж поласкаться с ним — ради такого вообще можно обо всем забыть, все равно, важнее ничего не будет. Что он там говорил о личной жизни Адаманта? У него у самого — вот она, личная жизнь, только намекни. Единственная проблема была в том, что Кордис все еще не знал, как намекнуть. Решение-то он принял еще в первую ночь в замке, после разговора с бароном. Но как… как дать понять дракону, что не будет против чего-то большего, чем бесстыдные его ласки? Он просто забыл о том, что Дрейк в состоянии услышать „громкие“ его мысли. И улыбку дракона он тоже не увидел, лежал с закрытыми глазами.
Когда Дрейк принялся раздевать его целиком, Кордис все еще ничего не заподозрил. А вот когда он приоткрыл один глаз и увидел, что дракон раздевается сам, из головы вылетели вообще все мысли. Дураком Кордис не был и прекрасно понимал, что невинным он из этой спальни уже не выберется.
Дрейк повел взглядом по комнате, кивнул сам себе и принес с каминной полки простенькую масляную лампадку, которыми здесь пользовались вместо дорогих восковых свечей. Выбросил фитиль, оставив саму плошку с маслом, поставил на сундук, стоящий у изголовья. И снова вернулся к ласкам, не торопясь, заставляя Кордиса снова обо всем забыть и тянуться за жесткими руками и горячими, как угли, губами. Не слишком искушенный в телесных наслаждениях юноша вскоре нетерпеливо застонал. Огненные ласки почему-то ничуть не помогали унять желание, причем, чего ж точно он желает, Кордис сказать бы не смог.
Зато чуть позже он понял, зачем нужно было масло. И почти догадался, почему Дрейк так медлит. Первое проникновение не было слишком приятным, хотя и болезненным он бы его не назвал. Но то был только палец, а что будет дальше… Дальше он просто выгнулся, не понимая, что сейчас было — огонь, плеснувший в жилах вместо крови, или небо, рухнувшее на землю? Как любовник, Кордис пока что был никудышен: переживал все внутри себя, просто лежа, как дубовая колода, только изредка вздрагивал. Дракон, видимо, прекрасно это понимал, потому не требовал большего. Ласки становились все увереннее и напористее, масла он не жалел, как и простыни. Кордис только краснел, особенно сильно, когда Дрейк сунул ему под бедра подушку, развел в стороны колени, целуя внутренние стороны бедер. Посмотреть туда, вниз, юноша не решился, это было выше его сил, такой раскрепощенностью рыцарь пока не обладал. Оставалось только крепко жмуриться и чувствовать, чувствовать.
Потом было немного больно и очень жарко, когда Дрейк практически лег на него, входя. Медленно и осторожно. Кордис внутренне выл и извивался, на самом деле позволив себе только сжать Дрейковы запястья. Из груди вырвался лишь тихий скулеж.
— Потерпи, Кори, — шепнул дракон, и боль смыло чистым жаром.
Расставаться с невинностью оказалось легче, чем Кордису думалось. Чистое удовольствие, словно его снаружи и внутри облизывают языки пламени, не причиняя боли, сжигая в себе все плохое. Потом пламя собралось под веками и ярко вспыхнуло, чтобы схлынуть, оставляя Кордиса в состоянии то ли сна, то ли оглушенности.
В себя его привели прикосновения прохладного мокрого полотна.
— Кори, очнись. Ты почти напугал меня.
— М-м-м? А что… Что случилось? — язык еле шевелился и казался каменным.
— Ты потерял сознание, правда, ненадолго, — Дрейк обтер ему лицо, грудь и руки, потом принялся стирать масло и семя с живота и бедер.
А Кордису живо припомнилось написанное в той инкунабуле о драконах и их любовниках.
— А правда? ..
— Правда. Только оури, только избранные, принадлежащие нам с самого рождения, могут быть с нами. Это редчайшая редкость, стечение судеб.
— Ну, значит, лет двадцать у нас будет много-много счастья.
Дракон молча поцеловал его, поднимая. Сдернул испачканную простыню, бросил на кровать меховой полог, найденный, должно быть, в сундуке.
— Поспим до рассвета. Тебе нужны силы, да и мне тоже.
Кордис не возражал, ему казалось, что он не любовью занимался, а носил Адаманта на себе вокруг замка, так что уснул юноша даже не успев обнять Дрейка.
Утро пришло непозволительно скоро. Но, разбуженный драконом, Кордис даже не перечил: не хотелось бы ему быть в пределах досягаемости барона, когда тот прочтет его отречение. Из замка выбрались потайным ходом, прихватив на кухне пару свежеиспеченных ковриг и кувшин молока. По пути разделили еще горячее печево и молоко, оставив пустой кувшин у корней какой-то елки. Дрейк некоторое время пристально следил за тем, как рыцарь двигается, потом вздохнул, как показалось Кордису, облегченно, и повеселел.
Кордис себя чувствовал, пожалуй, слегка похуже, чем хотелось бы, но к неудобству при ходьбе притерпелся быстро. Это не нож в боку. Да и убираться отсюда надо как можно быстрее, барон наверняка прочитал документ.
— Как думаешь, он хоть немного огорчится?
— На его месте я бы очень огорчился. Ты ведь первенец, родная кровь. Для драконов первое дитя всегда играет очень важную роль. Иногда остается единственным.
— А у тебя дети есть?
— Есть. Дочь. И внуки уже есть, — усмехнулся дракон. — Я далеко не юн.
— Тогда почему я? Зачем, если у тебя есть семья?
— Семьи нет, только дочь. А ты… все получилось совершенно случайно, веришь ли? Драконы верят в то, что судьба предопределена Тьмой и Светом, и стечение обстоятельств принимают как единственно возможный путь. Я не думал, что, помогая рыцарю отбиться от разбойников, вступаю в круг предопределенности.
— А теперь ты счастлив? — поинтересовался Кордис.
— Мое счастье зависит от того, будешь ли счастлив ты.
Кордис закивал. Он был счастлив, если не считать той занозы внутри, которая все еще ныла при воспоминании о потерянном доме.
Они ушли довольно далеко, чтобы не опасаться стрелы из замковой стенной баллисты в брюхо взлетающему Дрейку, и вскоре Кордис, привязав мешок с доспехом к зубцу на его шее, натянул теплую, подбитую волчьим мехом, куртку, укутался в плащ и устроился на том же месте, что и в первый раз. Теперь он поглядывал вниз, любуясь проплывающими внизу лентами рек и пятнами лесов, рассматривал крылья дракона — огромные кожистые паруса, изучил шкуру рядом с собой, оценил размер чешуек. Для такого гиганта они были довольно мелкими, едва ли с три ладони самого Кордиса. В первый раз он этого не заметил, придавленный отчаянием. Легенды говорили о чешуе размером с малый щит пехотинца, как оказалось — врали беззастенчиво. И чешуйки совсем не казались металлическими, скорее, походили на кость или панцири черепах.
— Везде обман, — грустно сказал Кордис, принимаясь ощупывать шип.
В душу наконец-то вползал детский восторг — он трогает настоящего дракона! При ближайшем рассмотрении, шип не был однородного медного цвета. Оттенки перетекали один в другой, завиваясь спиралью, словно не менее легендарный рог единорога. Интересно, а единороги тоже бывают? И они, правда, враждуют с драконами? Это какой должен быть тогда единорог? Кордису наскучило разглядывать части дракона, он завернулся в плащ и устроился поудобнее, прикрыв глаза. Уснул он так же незаметно, как и в прошлый раз, а проснулся в полдень, как раз вовремя для того, чтобы рассмотреть, как дракон снижается, выискивая достаточно большую поляну, чтобы не сломать крылья при посадке и взлете. Когда он все-таки сел и дождался, пока его всадник уберется со спины, обернувшийся человеком Дрейк выглядел устало.
— Отдохнем здесь. Недолго.
— Иди сюда, — Кордис расстелил плащ и поманил Дрейка в свои объятия. — Отдохнешь. Ты еще не совсем вылечился.
Мужчина и не думал отказываться, что может быть лучше, чем время в покое, в объятиях того, кого любишь? И Кордиса снова безмерно изумило то доверие, что дракон оказывал ему, засыпая в его руках, откинув голову на плечо. Наверное, это потому, что Дрейк его любит. Кордис нежно обнимал его и думал, что надо будет немного пройтись по лесу, устроиться на ночь на поляне, чтобы костер, ручей и ночь вокруг. Куда им торопиться? Адамант вовсю огуливает кобылиц, зачем лишать верного коня радостей жизни. А Дрейк немного наберется сил.Код для Обзоров
@темы:
слэш,
фэнтези,
закончено,
История восемнадцатая,
Шестигранник
-
-
25.01.2016 в 13:07-
-
25.01.2016 в 13:35-
-
25.01.2016 в 14:35Спасибо.
-
-
25.01.2016 в 16:16-
-
25.01.2016 в 19:43-
-
25.01.2016 в 19:46Рада что хоть у ребят все хорошо)) У Кори просто замечательный дракон, а у дракона верный рыцарь^^
спасибо котики, очень жду продолжения!
-
-
25.01.2016 в 19:51-
-
25.01.2016 в 20:53Странный папа,однако..... дракон-то ему жизнь спас и за сыном присматривал, а он
-
-
25.01.2016 в 22:12"Благодарность людей пробивает защиту с хрустом и выходит клинком зазубренным из спины"...
Спасибо за продолжение.
-
-
25.01.2016 в 22:22-
-
25.01.2016 в 22:54Спасибо за главу.
-
-
26.01.2016 в 23:39Кот-и-Котенок, спасибо за главы, заставляет задуматься о честности, благородности, отношению к своему ребенку...
-
-
27.01.2016 в 11:12