Авторы: Таэ Серая Птица и
Тай ВэрденЖанр: АУ, постапокалиптика
Тип: слэш (?)
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: Авторы не знают пол одного из ГГ, поэтому не могут быть уверены в правильно проставленном типе.
Мат!Глава перваяМутанты… После того, что прошло по планете, сметая людей с ее поверхности, как ураган — хрупкие деревья, неудивительно было, что на развалинах городов поселилось всякое. Эрион не хотел знать, откуда взялись эти мутанты, стали они такими в результате Вихря или народились где-то под землей, а может и вовсе вырвались из лабораторий. Он просто отстреливал их, многоруких, многоглазых, искривленных, с наростами на коже — разных, но одинаково свирепых и неразумных.
— Они похожи на животных, — сказал как-то Док, задумчиво попыхивая трубкой. — Только вот животное понимает, что такое опасность, старается ее избегать. А эти… Они больше растения. Хищные. Дотянуться, оплести и удушить.
Эрион только хмыкнул и поправил кнут, хороший кнут, тяжелый, с граненым наконечником и спрятанным в рукояти лезвием, если придется дать по морде в ближнем бою. Это было его любимым оружием. Это и еще пара пистолетов, смекалка и умение вовремя сбежать. Когда-то, совсем в другой жизни Эрион Тарглай очень любил смотреть фильмы про апокалипсис. Но не подозревал, что однажды ему придется его пережить.
Он не знал, как ему удалось выжить. Просто лег спать в одном мире, а проснулся в другом, догорающем и почти уничтоженном. Вихрь пощадил технику и дома, но выкосил людей. Док иногда по пьяни бормотал умные слова, от которых голова раскалывалась. Все, что уяснил Эрион: Вихрь был оружием больше биологическим, нежели каким-то еще, поэтому выжила часть людей, которая по каким-то параметрам выпадала из зоны его поражения.
— То, что я жил в зоне повышенной радиации, могло сработать?
— Могло. Или то, что ты был пьян в момент Вихря. Или что спал башкой на юг и ногами на запад. Или то, что черная кошка на тебя чихнула, — Док уже раздобыл где-то спирт.
Они все сбивались в группы, все, кто выжил, пытались как-то организовать свой быт, найти таких же. Возникали маленькие поселения, то тут, то там. А потом пришли мутанты… Они уничтожали людей. Кто-то ел, кто-то просто убивал. Тогда люди вспомнили навык истребления всего сущего, взялись за оружие. И началась затяжная война, очередная и привычная. За эту привычность цеплялись все. Война была словно признак прошлого мира, как эритроциты в крови и кислород в легких. Если бы не было мутантов и войны с ними, человечество бы вымерло окончательно просто потому, что потерялось бы все, что держало его на плаву.
Адреналин, азарт погони за мутантами и не меньшие выбросы адреналина, когда приходится убегать от тех, кто был добычей три секунды назад. Это заставляло жить, но Эрион знал, что такая жизнь имеет свойство очень быстро заканчиваться.
Док разлил мутноватую жидкость по стаканам.
— На сто сороковом шоссе снова видели Паука.
Эриона передернуло: этот мутант был худшим кошмаром того района. Подвижный, ловкий, обладающий шестью полноценными конечностями и, судя по поведению, развитым интеллектом, он, кроме всего прочего, был еще и весьма человекообразен. Если прятал по две руки в один рукав и на башку, украшенную ярко-алым, с лиловыми прядками, ирокезом, цеплял выцветшую фетровую шляпу. Он охотился на людей, предпочитая женщин или молодых мужчин, кусал, впрыскивая в кровь какой-то токсин, как выяснил Док, и утаскивал в пока еще не найденное никем из охотников логово. Вернее, однажды Эрион нашел брошенное. И останки одной из жертв. После этого ему захотелось изловить Паука и прикончить, желательно очень мучительно, отрезая ему руки тупой ржавой пилой.
— Пойдешь охотиться? — продолжал Док, не подозревая, что всколыхнулось внутри Эриона.
— Не знаю. Схожу на разведку, наверное. Посмотрим, кого там видели.
— Поосторожнее, ок? Знаешь же, эта тварь хитрая, как дрессированная обезьяна.
Эрион подозревал, что никакой обезьяне не снился тот уровень интеллекта, которым обладал Паук. Десять лет эта тварь терроризировала крупный район, скрываясь от охотничьих команд и одиночек в практически голой прерии. Паук появился лет так через пять после Вихря. Эрион подозревал, что он являлся все-таки природным мутантом. И не просто мутантом, а еще и воспитанным человеком. Иначе он не мог объяснить разумность Паука.
— Стреляю без предупреждения, — успокоил Дока Эрион.
Паука он не опасался, не попадал под категорию его излюбленных жертв. Максимум, поскалятся друг на друга с разных концов улицы. Поймать в прицел верткую тварь было практически невозможно, Паук двигался слишком быстро и непредсказуемо. Так что мечта расчленить его заживо пока оставалась мечтой, а Эрион не молодел.
— Ладно, охотник, я там чего приготовил, — Док махнул рукой на грубо сколоченный верстак, где в жестяной коробке ровными рядами выстроились патроны, а в самодельной перевязи вместо метательных клинков уютно замерли крохотные запаянные колбы — тоже самодельные, из мутного стекла.
— Зелененькие — светошумовые, красненькие — только в респираторе, понял? Это пневмотоксин.
— Понял, — Эрион снаряжался. — Постараюсь приволочь что-нибудь из вылазки, говорят, по сто сороковому можно доехать до Торгового городка, там есть бары, которые еще никто не разграбил. Попробую найти.
Никаких банд, терроризирующих поселения, не было. Тут или сплотиться или сдохнуть. Может потом, лет через двадцать, новое поколение осмелеет, покажет зубы, собьется в стаи. Пока что основной надеждой поселения оставались охотники, которые совершали вылазки в дальние города за припасами. Эрион часто привозил всякое, грабил без зазрения совести торговые центры на консервы и всякие бытовые вещи. Пить мутноватую, трижды пропущенную через очистители воду из хрустальных фужеров ручной работы из магазина класса «люкс» было нормой.
С топливом тоже были проблемы, никто его не создавал заново и не привозил на заправки. С другой стороны, на машинах рассекали только охотники, водившие либо мотоциклы, либо громадные неповоротливые грузовики. Хотя Эрион придерживался мнения, что пора бы снова вспоминать, как ездить на запряженных лошадьми телегах, но помалкивал. Самое смешное — лошади были. За пятнадцать лет они расплодились, и табуны, поднимающие тучи пыли в прериях, были явлением ординарным. Эрион думал, что пора людям начинать возвращаться к истокам и прекращать цепляться за атрибуты прошлого благосостояния. Только откуда выжившим женщинам знать секрет изготовления полотна или ниток? Пока не разграблены все супермаркеты и склады, люди будут жить прошлым. И здесь не понять, плохо или хорошо то, что из трехмиллиардного населения страны остались жалкие тысячи. Может, полсотни тысяч, может, меньше. Перепись, само собой, никто провести не озаботился.
Может быть, человечество обречено. Может быть, нет. Женщины, во всяком случае, рожали столько, сколько получалось, пытаясь восполнить генофонд. Мужчины защищали их и детей, добывали еду и вещи. По сути, первобытное общество.
У Эриона была целая коллекция машин, вернее, он мог спокойно взять любую в ближайшем городе. Там было пять автосалонов разных марок. Охотник предпочитал мотоцикл или легкий фургон. Сегодня он выбрал фургон, намереваясь заглянуть в магазин одежды и прихватить себе ботинки взамен истрепавшихся, плащ и шляпу, очень хотелось пофорсить в стиле вестернов. Иногда он думал, что просто не наигрался в свои семнадцать, когда пришел Вихрь. Не настрелялся в компьютерных монстров, не наездился на стритрейсингах. Не повзрослел. Иногда — что миновал пору взросления и перескочил сразу в старость. Ну, или в зрелость. Все-таки, тридцать два — это еще совсем не старость. А еще он просто хотел одежду поновее. Потом можно будет заглянуть в отдел косметики и нагрести там всяких баночек. Женщинам понравится. Можно еще привезти Доку какую-нибудь бесполезную антикварную табуретку, старик такие любит.
Сто сороковое шоссе встретило пустотой, остальные охотники предпочитали не соваться к Пауку, следов шин не было. Тем лучше, больше достанется при расхищении торгового центра. Их тут было много, когда-то район назывался «Торговый город» и в самом деле был городом — за чертой мегаполиса, словно спутник у планеты. Центр проведения презентаций и выставок, модных показов и распродаж. Сейчас здесь царили тишина и пыль.
То, что тишину нарушает звук не только его шагов, Эрион понял почти сразу. Тот, кто шарился по этому торговому центру, не опасался никого и ничего. Цокали потревоженные вешалки, шуршали полуистлевшими резинками распашные двери, качаясь туда-сюда.
— Братишка, там черные кожаные плащи наимоднейшего фасона завезли? — весело окликнул Эрион.
Наверное, кто-то с соседнего квадрата забрался. Помедлив, ему отозвался хрипловатый низкий голос, странно растягивавший гласные:
— Пла-а-ащи-и на тре-етьем.
В конце коридора мелькнула невысокая фигура в кожаной байкерской куртке и толстовке с капюшоном, накинутым на голову. Парень чуть скованно махнул охотнику рукой и двинулся куда-то вниз. Эрион пожал плечами и пошел в указанном направлении. Плащи были… У Эриона глаза разбежались от фасонов. И как такое богатство еще никто не расхватал? Охотник опустил входную штору, решив, что успеет увидеть мутантов через стекло, а тупые они настолько, что даже не поймут, что стекло для них непроходимо, и стал раздеваться. Старая разваливавшаяся куртка полетела в угол.
Кроме плащей он нашел еще и кожаные штаны, достойные то ли секс-шопа, то ли брутального байкерского клуба. Не примерить такую прелесть было выше его сил. Мягкая, но удивительно прочная кожа, даже за пятнадцать лет не потерявшая ни капли носкости — да и с чего бы ей терять-то, в запертом торговом зале в глубине помещения, куда не добрались ни влага, ни ветер, ни животные?
— Вот теперь я реально красавец, — заявил он своему отражению.
То было полностью с ним согласно. Эрион осмотрел магазин, потом припомнил, что на первом этаже был супермаркет с тележками. Приволочь тележку плащей и каждый день переодеваться… Движение за окном он уловил краем глаза. Давешний парнишка в косухе сидел на крыше соседнего здания и пялился на него через стекло. Явно пялился, потому что, поняв, что замечен, ухмыльнулся широким ртом и склонил голову к плечу. А потом вытянул руки и показал ему поднятые большие пальцы. Все четыре.
— Ах ты, сука!
Эрион дернулся было к окну, затем решил, что ради удовольствия пострелять по наглому мутанту расстреливать стекло смысла нет. Испортится товар. А Паук этот ему еще попадется. Мутант прекрасно понял и фразу, и то, что стрелять по нему никто не станет. Неторопливо поднялся, скидывая куртку. Рукавов у его толстовки не было, да и правильно, было бы неудобно совать по две руки в один рукав. Он словно красовался, давая рассмотреть себя. Капюшон слетел за спину, открывая чуть вытянутый череп, украшенный длинным ирокезом, вспыхивающим огненными искрами в солнечном свете. Глаза были прикрыты стильными — по моде пятнадцатилетней давности, конечно, — зеркальными очками. Эрион от всей души показал ему средние пальцы, оба имеющихся на руках. И пошел вниз, искать тележку.
Тележка нашлась, даже довольно прочная, Эрион проверил, покатавшись на ней по коридору. За продуктами он соваться не стал, в поселении их хватало. Там нашлись умные люди, которые умели выращивать всякие овощи-фрукты, за пятнадцать лет стало удаваться собирать неплохой урожай. Плюс, иногда ловили тех же лошадей, забивали. На зиму заготавливалось достаточно еды. Опять же, за продуктами надо подгонять тяжелый грузовик и брать пару парней, чтобы перекидать жратву и питье. Сам Эрион ограничился только тем, что ссыпал в карман упаковки жвачки и прихватил банку газировки. Потом хлопнул себя по лбу и отправил в тележку бутылку виски для Дока.
Все, что не было консервами или упаковано герметично — давно испортилось, разложилось и истлело. Вместо фруктов, овощей, мяса и прочих сосисок оставались только черные пятна да шелуха. Зато консервы, из тех, что могли храниться годами, высились стройными рядами. Ну, и алкоголь, конечно. А еще, обежав внимательным взглядом полки, Эрион заметил, что не хватает детского питания. Полки с ним были пусты. Возле полок с мясными консервами лежала пара вскрытых банок. Их содержимое довольно давно испортилось и оставило по себе труху. Создавалось впечатление, что их попробовали и бросили. Эрион с сожалением посмотрел на шоколад. Наверняка тот испорчен, а жаль. Иногда очень хотелось простых конфет, развернуть, сожрать горсть или две.
— Нет в жизни счастья.
В косметический магазин Эрион тоже заглянул, распечатал и перенюхал несколько образцов одеколона. Жаль, что пользоваться ими нельзя, мутанты учуют. Женщинам проще — они живут за высокими стенами поселений, им можно и косметику, и духи. А пропахшего потом, кровью, порохом и требухой мутантов охотника с радостью примут, искупают и обслужат в любом доме. В этом были и плюсы, и минусы: иногда не знаешь, не нарвешься ли на больную чем-нибудь нехорошим дамочку. Хотя лично Эрион за пятнадцать лет не встречал таких ни разу. То ли Вихрь уничтожил всех, кто был болен чем-то венерическим, то ли сами вымерли без лекарств.
Эрион бродил по торговому центру, пустому и гулкому. Свадебные платья, красивые и бесполезные совершенно. Верхняя одежда. Обувь. Украшения. Мебель. Аптека. Это было полезно, оттуда Эрион вывез три тележки добра, сметая с полок вообще все, док разберется, как и что употребить. Большая часть была давно и безнадежно просрочена, но… Токсины, нейротоксины, пневмотоксины и прочие яды Док делал именно из просроченных лекарств. Кое-что еще годилось не только травить мутантов, но и лечить людей. Хотя в их поселении люди были на редкость здоровыми. Иные просто не выживали.
Фургон понемногу заполнялся. Лекарства. Одежда. Одеяла и подушки. Пледы. Все пойдет в дело. Трудился Эрион без устали, не чувствуя ничего от того, что примитивно мародерствует здесь. Все для выживания. Убираясь из Торгового Городка, он заметил Паука снова. Тот меланхолично провожал взглядом его фургон, сидя на крыше одного из крайних торговых домов. Потом лениво помахал вслед узкой ладонью с непомерно длинными пальцами. Эрион решил внимания не обращать. Издевается, сволочь. Ничего, однажды попадется еще на узкой тропинке. Однако заметил, что в этом месте тот чувствовал себя на редкость свободно. Значит ли это, что там его логово? Нет, вряд ли тогда мутант позволил бы охотнику просто так разгуливать там. Скорее, напал бы, чтобы защитить логово. Тогда что? Он наведывается туда примерять шмотки? Это не лезло в представление Эриона о мутанте, как о животном, пусть и близком к разумности. А ведь Паук еще и разговаривает, причем ответил на заданный вопрос. Все как-то совсем странно.
Решив, что подумает над этим позже, Эрион вернулся в поселение, свистнул народ, чтобы разгрузили фургон, прихватил виски и вычурную пепельницу из какого-то переливчатого, серо-радужного камня, отправился к Доку. Тот обрадовался его возвращению, виски бережно припрятал, пепельницу поставил на стол.
— Док, а этот паук… Он разговаривает.
— Разговаривает? — удивился ученый. — Но это невозможно, еще ни один мутант не заговорил с охотником.
Эрион припомнил древний бородатый анекдот и проворчал:
— Может, до сих пор их все устраивало! Док, эта тварь разумна. Зуб даю, ее воспитал человек. Но какого хрена тогда она жрет людей — я в душе не ебу.
— Может быть, сбиты морально-нравственные ориентиры? — Док успел приложиться к своим запасам.
— Какие, нахрен, принципы у мутанта?! — все больше распалялся Эрион. То, чего он не понимал, приводило его в состояние бешенства. А Паук — тем более.
— Мы ничего не знаем о них, по сути. Если где-то и есть лаборатории, изучающие их, мне неизвестно об этом. А Паук… Может, тебе показалось, что он говорящий?
— Да ну нахрен! Мне показалось, что эта четырехрукая сучара мне большие пальцы выставила, пронаблюдав за стриптизом, блядь, в магазине одежды? Еще и ручкой помахал, когда я уезжал!
— Успокойся, не съел же.
Эрион перевел дух, решив, что сейчас с Доком разговаривать бесполезно. Зато завтра можно будет вернуться и изучить торговые комплексы повнимательнее.
Он знал, что вернется — потому что тварь явно оттуда сдергивать не собиралась. Знал, что обыщет каждый квадратный метр Торгового Городка, но найдет логово Паука, если оно там есть. Жратвы полно в супермаркетах, вот наличие воды он не проверил, а это нехорошо. Одной газировкой напиться не получится. Ничего, просто прихватить с собой пару канистр и не отходить далеко от машины.
— Док, мне нужны разрывные.
Старик только покачал головой, но тяжело поднялся и прошлепал куда-то в глубину полутемного помещения, достал и принес жестянки с патронами. Кое-что он делал сам, кое-что оставалось и от армейских запасов. Еще одной странностью Вихря было то, что военных среди выживших не осталось. Ни одного. Все охотники были раньше, до него, гражданскими.
— Больше всего мне кажется, что Вихрь — это не людских рук дело, — сказал как-то Док. — Людям такое не под силу создать.
— Скажи еще, что это кара небесная, — фыркнул тогда Эрион.
Но с течением времени он задумывался об этих словах, вертел так и сяк. Вихрь, как гигантский ластик, просто стер с лица Земли большую часть человечества. Причем, так, что нигде и ничто не взорвалось, ядерная зима не наступила — атомные электростанции, подлодки, корабли, баллистические ракеты — все это просто умерло, словно ядерные реакции прекратились в один миг. Зато полезли мутанты, еще один феномен. Откуда они в таком количестве взялись? Хотя Эрион решил не забивать себе голову этим, взялись и взялись, черт с ними. Отстреляем, передушим. Пока что никакого сдвига в этой затяжной войне не наблюдалось. Мутанты были диким зверьем, выжившие — первопоселенцами, как будто история сделала хитрый финт или петлю и вернулась на полтыщи лет назад.
— Ладно, Док, пойду, отдохну.
— Ты все же решил на него поохотиться? — набивая самодельную трубку самодельным же табаком, вернее, смесью трав, глянул на него старик.
— Да, — коротко ответил Эрион, проверяя кнут. — Будут мне тут всякие уроды непарнокопытные в примерочную заглядывать.
Лезвие с сухим щелчком выскользнуло из рукояти, послушное и острое, как бритва. Охотник, не заботящийся о своем оружии, долго не живет.
— Будь осторожен. Если он разумен…
— То что? Уже ждет меня? Устроил ловушку?
— Вполне возможно. На его месте ты сделал бы что?
Эрион отвечать не стал, и так ясно, что: засада, слежка за местом появления и все для убийства. Желание поймать и расчленить, поотрывав Пауку все его лапки, не унималось. Даже несмотря на понимание опасности. Скорее уж, наоборот, адреналин подстегивал, как говорил Док, в жопе просыпалось реактивное шило.
— Иди спать, — покачал головой Док. — Глядишь, к утру это глупое желание у тебя выветрится.
Эрион сплюнул, дернул плечом, но не ответил. Да и в голосе Дока убежденности в собственных словах не было.Глава втораяУтром охотник не стал даже заходить к Доку. Все, что было ему нужно, он уже взял, в кузове, надежно прикрытые жестяными кофрами, лежали четыре пятнадцатилитровые канистры с водой, достаточно для того, чтобы неделю прожить в прерии, охотясь на мутантов. Ящик с патронами, перевязь с колбами-гранатами, кнут, пистолеты и даже старый, но безотказный «ремингтон». Он был во всеоружии.
Торговый Городок был пуст и казался заброшенным, однако Эрион знал, что где-то здесь Паук. Прочесывать здание он начал с продуктовых лавок, разыскивая воду. Ему повезло, в хозяйственном отделе он наткнулся на свечи. Это и свет и немного тепла при нужде, неизвестно, где придется заночевать, может статься, что не в машине.
Пиковую двойку он нашел на полу, выходя из отдела. Полчаса назад ее там не было. Карта была новенькой, из только что распечатанной колоды. Он видел такие, проходя мимо витрин сувенирного магазинчика. Эрион удивился, рассматривая карту. Что это может означать? Затем рука самая потянулась к кнуту — Паук рядом. Никаких посторонних звуков он не слышал. Никаких теней, следов. Только белый прямоугольник с двумя разнонаправленными острыми пиками, лежащий на полу коридора. Словно указатель: направо? налево? Куда пойдешь, охотник? Паук, сука такая, играл с ним.
Эрион прикинул расположение магазинов — карта висела в самом холле центра. Налево были магазины спортивных товаров, направо рестораны. Куда его приглашают, поужинать или поиграть в мяч? Охотник все-таки свернул направо. Рестораны — это ножи и вилки, а это оружие. То, что он угадал правильно, подсказал червовый туз, вызывающе торчащий из-под таблички с расписанием работы на двери одного из ресторанов. Эрион толкнул дверь, подождал, отсчитал до пяти и после этого вошел внутрь. От первой ловушки — липкой петли, упавшей откуда-то сверху — он уклонился только чудом, зацепившись носком ботинка за вздыбившийся ковролин и пытаясь удержать равновесие. Экономить патроны смысла больше не было, он вытащил пистолет, пытаясь угадать, где именно прячется Паук. Самым хреновым было то, что в зале этого ресторана была такая акустика, которой позавидовал бы и Ла Скала. И тихий смешок раздавался словно бы отовсюду.
— А-а-ах, мо-ои ушки, а-а-ах, мо-ои уси-и-ики! Короле-е-ва разгневана-а-а? — это уже было явным вопросом.
— Королева в восхищении, мать твою Ллос, — рявкнул Эрион.
Смешок стал еще более явным. Мимо лица, в считанных миллиметрах, срезав прядь волос, просвистело лезвие, воткнулось в обшивку стены. Эрион выстрелил в ту сторону, откуда оно прилетело.
— Торопишься-а-а, — прошелестел голос Паука. — За-а-ачем?
— Потому что не хочу играть, — Эрион пытался высмотреть его.
— Я-а-а хо-о-очу, — плотная, словно свитая из шелка, нить неслышно упала на руку охотника, приклеиваясь к коже плаща. Дернула, натягиваясь. Эрион ругнулся, рванул нить на себя, надеясь, что на другом конце будет Паук. Не вышло — нить держала крепко, только теперь еще приклеилась и к перчатке и отказалась отклеиваться. Эрион стащил перчатку, сквозь зубы ругнувшись.
— Раа-аз-два-а-а-три-и-черыре-е-пя-а-ать, — низко пропел голос Паука, — вы-ышел за-айчик погуля-а-ать…
Охотник выстрелил еще пару раз в направлении голоса, затем дернул паутину. Бесполезно, легче было вырвать кусок рукава, но не хотелось портить новую вещь, которая еще и понравилась. Он подумал и вылез из плаща. Потом можно вернуться и попробовать отклеить, кажется, в хозотделе были баллончики со сжиженным азотом, можно будет попробовать заморозить клятую паутину.
— Иди-и-и, поигра-а-аем, — позвал Паук, и голос теперь словно обрел направление.
— Я с тобой, скотина, сейчас так поиграю… — рассвирепел охотник и направился в сторону голоса, зорко следя, чтобы никаких сюрпризов больше не прилетало.
В липкую лужицу он, тем не менее, вляпался сразу двумя ботинками. Будь на месте Паука другой мутант, тут бы Эриону и крышка. Но тварь только захихикала. Пришлось еще и разуваться, подогревая себя мечтой о том, как он расчленит мутанта.
За дверью зала на полу валялась пиковая четверка, указывая на два прохода — к кухне и к уборной. Эрион выматерился. Куда ни сунься, одна рука будет занята фонариком, вряд ли на кухне есть окна, а в туалете они с каким-то покрытием. Однако свернул к туалетам, заодно проверить, что там с подачей воды, работает ли еще система. Воды не было, света — тоже, вентиляция, правда, работала, но только естественная, так что затхлости воздуха не ощущалось. Но оставаться в пустых гулких помещениях не хотелось никак. Слишком мало места, чтобы драться кнутом, стрелять в туалете — вообще хреново, можно и собственную пулю схлопотать рикошетом. На пыльном кафеле оставались только его следы, так что охотник вернулся к развилке — стоило осмотреть кухню. И очень аккуратно. Паук, судя по всему, неплохо метал ножи. А то, что в первый раз не попал — это не ошибка, это тварь игралась с ним.
Кухня тоже была пустой и какой-то зловещей. Сквозь пыль в свете фонарика отблескивал металл плит. Кастрюли, разделочные столы, поварешки — все это бликовало, мерцало. Позади раздался немелодичный лязг, отразившийся от стен и потолка — рухнула какая-то емкость. Эрион обернулся и похолодел: проход закрывала неровная решетка из толстых, даже на вид влажных нитей. Если из кухни нет другого выхода, ему придется несладко. Чем разбирать эти нити, он не знал. Впрочем, есть и кое-что хорошее. Паук либо здесь, с ним в одном помещении, так что его можно пристрелить, либо за решеткой, то есть, не нападет.
— Алиса-а, иди-и за белым кро-о-оликом, — позвал мутант. В проходе мелькнуло что-то бело-розовое, похожее на уши от костюма кролика из секс-шопа.
— Я не собираюсь играть в твои игры, ублюдок, — рявкнул Эрион. — Иди сюда…
— Гру-убо, — протянул Паук. — Ты пришел. Игра-а-а идет.
— У меня нет настроения с тобой играть, — Эрион все-таки приблизился к коридору.
За ним маячило световое пятно. Ну, да, черт возьми — кухонный выход же! Дверь была приглашающе распахнута. Охотник убрал фонарик, переместил кнут под ладонь, чтобы можно было схватить его и сразу воспользоваться, затем сделал шаг вперед, поводя стволом пистолета по сторонам.
Сразу две ловчих нити упали сверху на его плечи, надежно приклеившись к рубашке. Сверху раздалось хихиканье. Эрион выстрелил туда, не целясь. Тварь словно задалась целью раздеть его. Из одежды на охотнике остались брюки, носки и футболка. Пора было возвращаться к машине, ловить эту тварь было бесперспективно. Эрион прикинул путь отхода. Получалось, что надо выйти через эвакуационный выход на улицу. Было до слез жаль плащ и ботинки. Можно было вернуться в магазин одежды, найти замену.
— Сука, ненавижу тебя, — рявкнул Эрион.
Перед ним спланировал червовый валет. Охотник проигнорировал его, пнул дверь эвакуационного выхода и вывалился на улицу. Теперь идти, снова подбирать всю одежду, а эта тварь еще и решит поиграть не вовремя.
Паука он увидел на том же месте, что и в прошлый раз. Тварь лыбилась и беззастенчиво разглядывала его через панорамное стекло. Эрион отвернулся и принялся копаться в плащах, пытаясь выбрать что-нибудь, столь же удобное, как и утраченная обновка. Наконец, остановил выбор на длинной модели практически того же фасона, что и был до этого, повертелся перед зеркалом. И отправился искать ботинки, надеясь, что там же найдет и носки, собственные промокли, пока он босиком шастал по улице.
От злости на Паука горчило во рту. Сдаваться? Уехать ни с чем, хотя твердо собирался уничтожить? Но что ему можно противопоставить, если неизвестно, что это за паутина. И откуда он ее вообще вырабатывает? До этого момента Эрион думал, что Пауком тварь зовут за наличие лишней пары конечностей и умение ползать по стенам. На ум приходили всякие до-вихревые комиксы и франшизы о человеке-пауке и прочих супергероях. Пришлось потрясти головой, чтоб прогнать видение твари, швыряющейся паутиной из запястий. Чушь, пауки, кажется, вырабатывают свою из желез на конце брюшка. Появившаяся в голове картинка была еще менее правдоподобной. Если у этой твари ноги, а у него все-таки ноги… то на конце брюшка у него.
— Меня сейчас стошнит…
В любом случае, тварь вырабатывала паутину явно внутри себя. Фу, какая гадость! Хорошо хоть, он не касался этого голой кожей. Паутина вполне могла оказаться ядовитой, например. Эрион посмотрел за окно. Скоро уже начнет смеркаться, пора прихватить подушку и одеяло и идти искать ночлег. Лучше всего в машине. Еще лучше уехать.
Он подобрал себе все-таки ботинки, прихватил плед из демонстрационного зала в магазине мебели и отправился к машине. Вой негодования при виде оной сделал бы честь и павиану — тварь явно не желала, чтобы охотник покинул Торговый Городок. Машину накрывала целая сеть из липких нитей, закрепленных на столбах освещения и потрескавшемся асфальте. Эрион бросил на асфальт плед и рванул в хозяйственный, запасаться топором, растворителем, жидким азотом и горючей жидкостью. Что-то эту паутину все равно возьмет.
Убить Паука захотелось нестерпимо. Просто облить чем-нибудь горючим и поджечь, пусть горит. Или залить жидким азотом и отбивать по кусочку. Но пока что приходилось свой гнев вымещать только на паутине. Азот паутину замораживал, как ему и полагалось, но вместо того, чтобы стать хрупкой, эта сволочь становилась резиновой. Горючка легко воспламеняла клейкий слой, но саму паутину не брала. Эрион попробовал топором разрубить подмороженное и обожженное, но куда там, впечатление было, что он колотит подушку пластмассовой игрушкой.
— Никак? — участливо осведомились сверху.
— Отвали, сука, — посоветовал охотник, прикидывая, где раздобыть кислоту.
— Ты же приехал поиграть со мной, а теперь хочешь уехать, — Паук больше не растягивал гласные, голос звучал почти обиженно.
— С тобой неинтересно играть, придурок. Иди сюда, я тебя другой игре научу.
— Какой? — с крыши свесились алые пряди, под ними в накатывающих сумерках мерцали болотными огоньками глаза.
— Она очень интересная… только для этого ты должен оттуда слезть, — злобно проворковал Эрион.
— Ты охотник, — заметил мутант. — Будешь стрелять.
— Не буду, — Эрион демонстративно убрал пистолет.
По стене здания стремительно соскользнула юркая тень, словно и впрямь паук спустился по паутине.
— Еще ближе, — у Эриона только что слюна с клыков от бешенства не капала.
Тварь передвигалась бесшумно, в темноте белели обнаженные руки и пятно лица. Медленно приближались, осторожно — Паук явно отслеживал движения охотника, готовый ускользнуть во тьму. Эрион ждал, только верхняя губа непроизвольно вздергивалась от злости. У него было отменное зрение. После Вихря он, прежде носивший уродливые очки, проснулся зорким, как чертов орел. Рассмотреть морду твари он смог довольно детально. Сейчас на Пауке не было зеркальных очков, и стало ясно, что глаза у него огромные, бледно светящиеся, словно отражающие невидимый источник света, почти круглые. Зрачки и белки не различались — белесые бельма. Широкий рот, растянутый в какой-то безумной полуулыбке, из уголков которого торчали поблескивающие кончики клыков или чего-то вроде.
Желание у охотника было одно: сгрести эту тварь за космы и натыкать уродливой мордой прямо в паутину, которая скрывает машину, чтобы кровь брызнула.
— Ты обещал игру.
Говорила тварь… никак не говорила — голос звучал в голове у охотника, но при этом так, словно исходил от Паука.
— Ага. Называется, — Эрион сделал рывок вперед, сгребая тварь за волосы, — натыкай мордой мутанта в испорченные вещи.
Визг, как от камня по стеклу, почти оглушил его, а острые коготки, «украшавшие» каждый тонкий палец, рванули кожаный плащ на груди и рукава, зацепили запястье, вспороли футболку и расцарапали грудь.
— Еще один плащ? — взревел Эрион и от души ударил мутанта головой о капот машины, надеясь, что тот прилипнет к своей же паутине. — Ах ты, твареныш мелкий!
Не прилип, да и удар ему, похоже, не слишком повредил — извивалась тварь так же бойко, превращая плащ в лохмотья.
— Нельзя жрать людей! — еще один удар. — Нельзя портить чужие вещи! — удар.
На пятом или шестом полуоглушенный мутант прекратил верещать, обмяк. Эрион еще пару раз ударил его о столб, связал кнутом поперек тела и поволок в магазин. В хозяйственном хватало клейкой ленты, чтобы превратить Паука в блестящую, толстую серебристую мумию, из которой торчала одна башка. Садистом охотник не был, поэтому привязал его сразу же к стулу. В свете фонарика было видно, что у Паука рассечена кожа на лбу, разбит нос, а из полуоткрытого рта, вернее, с кончиков тех самых клыков стекают, застывая, прозрачными ниточками, тонкие струйки слюны. Глаза затянуло матовой пленочкой, они не отсвечивали. Кровь у твари была бледная и то ли фиолетовая, то ли лиловая. Короче, совсем не человеческая.
Охотник разделся, шипя от неприятных ощущений. Грудь и руки «украшали» порезы, из которых сочилась кровь. Аптечка была в машине, идти на поиски аптеки Эрион опасался, так что пришлось пытаться размазать кровь остатками футболки.
— Сука, сука, сука! — очень хотелось взять пассатижи и повырывать каждый коготь, медленно и с наслаждением.
Тварь захрипела, повела головой на звук. Уши у Паука были — аккуратные такие, маленькие, плотно прижатые к черепу. Совершенно человеческие. Да и нос — до того, как Эрион его сломал — тоже. Сейчас из него капали медленные капли, расплескиваясь по скотчу. Эрион с наслаждением закатил ему оплеуху.
— Очнулся?
Паук взвизгнул, голова мотнулась, и плевок полупрозрачной паутины улетел мимо охотника.
— Понятно, рот тебе тоже надо затыкать… — прокомментировал Эрион, беря моток скотча.
Мутант ощерился, показывая, кроме слюнных клычков, еще внушительный набор острых зубов и что-то белесое, шевелящееся, как длинный червяк, вместо языка.
— Какая гадость, — Эрион взвесил на руке топор. — Сейчас обухом перетяну. Сдохнешь — сам виноват.
— Отпусти! — Паук задергался в путах, угрожающе поскрипывающих — скотч был старый и почти не клейкий.
— Почему я, охотник, должен тебя, мутанта и убийцу, отпускать? — Эрион примерился топором к его черепу.
Паук отпрянул, насколько позволяли мотки ленты, выплюнул сгусток слюны, попал Эриону в лицо, залепляя лоб и глаза мгновенно твердеющей пленкой. Охотник ударил вслепую, уже лезвием, потом бросил топор, принялся сдирать пленку. Когда он закончил, матерясь и рыча, вместо твари увидел уже только стул с обрывками скотча, испятнанными бледной кровью. Прерывистый кровавый след тянулся по полу в сторону выхода, словно приглашал пройти по нему и добить тварь. Эрион сцапал кнут и рванул по этому следу.
В свете фонарика кровь отливала голубым. Пятна становились реже, меньше — то ли регенерация у твари была просто безумная, то ли Паук как-то перетянул рану… Эрион был уверен, что попал, скорее всего, не слишком глубоко и вместо головы по груди. Был зол на самого себя — именно удар, рассекший путы на груди Паука, позволил тому быстро высвободиться. Скорее всего, еще и кожа твари обладала каким-то особенным свойством, если к ней не липла его собственная паутина. Руки просто выскользнули, а дальше он разорвал скотч когтями. Ничего, сейчас он ранен. Просто найти и добить эту тварь. А потом надо как-то освободить машину.
Кровавый след привел его к стене одного из зданий. Дальше пятна и потеки крови указывали на то, что Паук ушел по стене на крышу. Туда Эрион забраться не мог, пришлось вернуться, забрать оружие и идти к машине, пытаться сообразить, что сделать с паутиной.
Только через час он сообразил найти один из магазинов автозапчастей и слить из обнаруженных на складе аккумуляторов электролит. Кислота паутину растворяла на «ура», так что к утру машина была свободна, хотя краска на ней пузырилась и отслаивалась пластами, а лобовое стекло помутнело. Но это были уже несущественные мелочи, главное, что она завелась и поехала.
— Что с тобой? — сразу же спросил Док в поселении.
— С Пауком подрался. Никто не выиграл.
Старик только поцокал языком, принимаясь обрабатывать множественные порезы.
— А будто в бочке с кошками побывал. Ну, и какой он, Паук?
— Не знаю, странный. То ли умственно отсталый, то ли еще детеныш. Оказывается, это он так играет.
— Вот как… Игра у вас явно не задалась, — хмыкнул Док, накладывая на порезы мазь и бинтуя особо длинные и глубокие. — Теперь иди и поиграй в мумию, Эрион. Отоспись и подожди, пока все подживет.
— На заметку, док: он реально паук, в смысле, паутину вырабатывает.
— О, хм. И откуда? — видимо, Доку тоже пришла в голову информация об обычных пауках.
— В меня он ей плюнул из пасти.
— Слюнные железы? Возможно, мутировавшие слюнные или слезные, хм, хм… Эрион, ты можешь нарисовать хоть приблизительно?
Охотник вздохнул и накорябал пасть с клыками, которую наблюдал у Паука. Док остался медитировать над его рисунком, отправив охотника отдыхать в каморку под крышей его дома. Как-то так вышло, что в поселении у Эриона своего дома не было. Он останавливался или в пабе, над которым располагались две комнатки под наем, или у Дока. Здесь у него был свой матрас, подушка и плед из какой-то нежной и мягкой шерсти. Охотнику нравилась эта клетушка, темная и тихая. Когда шел дождь, его шум убаюкивал. Сейчас дождя не было, но уснул он все равно быстро. Правда, выспался плохо — снилось что-то сюрреалистичное, в духе Кэрроловской «Алисы». А все виноват Паук, чтоб ему провалиться, со своими картами и цитатками.Глава третьяПроснулся Эрион в районе полудня, сразу полез проверять раны, вдруг воспалилось или что похуже. Неизвестно, моет ли Паук руки хоть иногда. К его удивлению и вящей радости, мелкие ранки уже затянулись, крупные подсохли и тоже закрывались. Никакого воспаления. Но очень, очень было жаль брови и ресницы, которых охотник лишился, отдирая с лица паутинный плевок. Теперь Эрион выглядел очень глупо, как ему казалось. Он надеялся, что все отрастет обратно побыстрее. Но не отсиживаться же все это время в каморке, пришлось спускаться вниз.
— Доброе утро, Док, какие новости?
— Утро? Хм! — старик был мрачен, убирал в таз окровавленные тряпки со стола. — Вернулись Клод и Грегори. Урбан погиб. Парни сказали, что его уволок Паук.
— Зачем они туда сунулись? — Эрион нахмурился.
— Решили поживиться, наслушавшись тебя, тряпками.
— Идиоты, что еще скажешь. Я же всегда привожу, если что-то кому-то хочется.
— Они для девок Мартины, у тройняшек же день рождения. Сельма в трауре, — Док с грохотом швырнул таз в мойку. — Они с Урбаном собирались пожениться через неделю.
— Поеду… Может, он еще жив, — Эрион перепоясался кобурой, повесил на пояс кнут.
— Сомневаюсь. Но вдруг? Ты разозлил Паука, а парни подставились.
— Пауки не едят сразу, жертва какое-то время проводит в коконе. Он еще может быть жив, если я найду его вовремя.
Машину Эрион гнал так, что только чудом входил в повороты. Если с Урбаном что-то случилось… Собрать пять охотников, пригнать фуры, выпотрошить один за другим склады. И динамит похоронит эту тварь. Или прогонит дальше, а потом еще дальше. Эрион был мстителен, когда дело касалось его людей. Он помнил, что нашел в одном из предполагаемых логовищ Паука: обтянутый высохшей кожей скелет, в животе которого зияла дыра. Кости были словно кислотой трачеными, хрупкими, раскрошились мигом. Правда, на то, что скелет затянут тонкой паутиной, он тогда не слишком обратил внимание, тем более что в пещерке паутины было дохрена, как и крупных пустынных пауков. Да и она не походила на то, чем плевался мутант. Но если он что-то сделает с Урбаном… Народ с радостью очистит весь Торговый Городок от вещей, а Эрион с не меньшей радостью взорвет логово с Пауком внутри.
Машина затормозила на стоянке у одного из магазинов. Эрион выбрался наружу, осмотрелся. Следы шин, парни были тут, понятно. Пятна уже побуревшей крови. Он прошел по ним, даже не удивившись, когда этот след привел его в тот самый торговый дом, где он впервые столкнулся с Пауком. Значит, все-таки логово. Или временное убежище. На первом этаже царил погром, крови было больше. Клейкие нити паутины висели, чуть колышась под сквозняком. Смазанный след, обрывок клетчатой ткани, еще след. Он шел по этим следам, как гончая, спускаясь вниз, на технический этаж, в запутанную сеть широких коридоров и комнат, складов и переходов. Свет фонарика метался по стенам, высвечивая широкий след в пыли, будто мешок волокли. Урбан был крупным парнем. Паук — мелкой тварью, но, видимо, сильной. Крови было немного, по крайней мере, Урбан ей не истечет. Это придавало уверенности. Не хотелось думать, что охотника Паук уже мог накачать своим ядом, или что у него там, желудочный сок? Ферменты? Надо было хоть умную книжку про пауков почитать на досуге. Раньше. Пятнадцать лет назад.
Эрион скрипнул зубами, продолжил путь. И от неожиданности выругался, когда след вдруг исчез.
— Что за блядство? Куда он мог деться?
Свет фонарика ничего не высвечивал, ни брызг крови, ни паутины. Не сквозь пол же они оба провалились. Над головой были только опутанные ошметками минерального изолятора трубы, уже давно сухие. Мужчина тщательно исследовал пол и стены, заметил бурое пятнышко, почти невидимое на желтовато-рыжей штукатурке, снова посветил наверх. Между трубами и потолком был просвет. Могла ли тварь заволочь туда кокон? Сам Эрион туда бы не пролез, наверное. Урбана пропихнуть тоже было б трудно. Но проверить стоило.
Охотник подпрыгнул, зажав фонарик в зубах, уцепился за трубу. И мысленно выматерился: за самой крупной, вплотную прилегающей к стене трубой чернело широкое отверстие вентиляции с выломанной решеткой. По его краю болталось несколько тонких паутинок. Эрион смерил отверстие. И полез внутрь, радуясь, что у него нет клаустрофобии. Как чертова тварь протащила в этой квадратной кишке плечистого парня двухметрового роста и весящего около девяноста килограммов? Однако размазанные следы крови и отсутствие пыли говорили сами за себя.
Эрион ускорился. Он должен вернуть Урбана живым. Охотник надеялся только, что вентиляция будет прямая от входа до логова, не придется извиваться как ящерице. Зря надеялся: квадратная труба, глухо гудящая от каждого его движения, изогнулась под прямым углом и ухнула вниз, в темноту. Луч фонарика до дна этой темноты достал, высветил ровные стыки плит. Охотник глубоко вздохнул и прыгнул вниз. Как отсюда потом выбираться — дело десятое.
Это был вентиляционный зал. Огромные вентиляторы с замершими лопастями, еще пахнущие машинным маслом роторы и моторы, трубы и вентили… И гнетущая тишина, в которой каждый звук — как выстрел, а каждый стон — как крик. Стон? Почти неслышный, он раздался снова, оставалось только определить направление звука. Эрион напряг слух, повернулся вокруг своей оси. Кажется, это там, под одним из вентиляторов. Идти пришлось осторожно, чтобы не вляпаться в паутинную ловушку, раз уж тут логово.
Из темноты то тут, то там выныривали тонкие и какие-то мохнатые нити. Кокон он заметил, едва не ткнувшись в него носком ботинка. Огромный сверток, из которого как-то беспомощно торчала неловко выгнутая кисть, а выше просматривалось лицо. Рот Урбана был залеплен пленкой, так что казалось, что его вовсе нет. Глаза были мутные, с расширенными до предела зрачками. Эрион взялся раздирать пленку.
— Урбан… Ты меня слышишь? Эй, дружище, ты вообще в сознании?
Было сложно не вляпаться в клейкие нити самого кокона. Когда пленка поддалась, Урбан утробно застонал, изо рта пошла зеленоватая пена. Эрион перевернул его, чтобы Урбан не захлебнулся. Он надеялся, что ничего серьезного не произошло, и Док сможет разобраться с этим отравлением. Оставалась сущая малость: освободить парня из кокона и вытащить из этой гребаной дыры.
— Опять ты! — одновременно с голосом в голове на уши обрушился настоящий аккустический удар: знакомый уже мерзкий скрежет, многократно усиленный и отраженный пространством зала.
— Опять я, — согласился Эрион, продолжая сдирать пленку. — А ты кого-то еще ждал? А почему не встречаешь с цветами и вином, я к тебе являюсь с постоянством, которого не всякая женщина удостаивалась.
Он надеялся, что удастся отболтаться на время, чтобы вытащить оружие. Не удалось: то ли Паук учел прошлые свои ошибки, то ли просто решил, что две жертвы куда лучше, чем одна, но в Эриона полетели тонкие клейкие нити. Эрион перекатом ушел в сторону, выстрелил в тварь. Не попал или попал — не видел, фонарик остался валяться на полу, высвечивая конусом света угол и часть пола. Серый шершавый бетон свет не отражал вовсе. Тварь перемещалась бесшумно, не попадая в этот световой конус, нити летели, казалось, со всех направлений. Эрион уже начинал уставать, тратить патроны бессмысленно он не хотел, к тому же, боялся, что выстрел заденет его или Урбана рикошетом. Сразу пара нитей рванула левую руку, разворачивая его, как веретено, приматывая руку к туловищу. Эрион еле успел убрать из зоны поражения правую руку, выматерился, все-таки выстрелил по направлению тянущихся нитей. Тварь взвизгнула, метнулась, как сгусток темноты, на какое-то время затаиваясь.
— Урбан, как ты? — Эрвин перебрался к парню поближе, подхватил фонарик, повел им по залу.
Парень мычал, пытался что-то сказать, заходился в спазмах, извергая ошметки пены. Эрион попытался высвободить свою руку, но, похоже, чертова нить приклеила ее намертво. Вылезти из куртки можно было, если отложить фонарик и расстегнуть пояс-патронташ и молнию. Он только понадеялся, что проклятая тварь уползла отлеживаться и обратно не явится. Одной рукой все это расстегивать оказалось очень неудобно, раньше Эрион и не подозревал, что так сложно обходиться без одной конечности.
Он почти уже освободился, когда нити полетели снова — уже сверху, спеленывая, спутывая, превращая в кокон. Паук не собирался упускать добычу. Не в этот раз. Эрион задергался, пытаясь вывернуться, уйти от этих нитей. Рвануло, повело по кругу, руки накрепко прижало к бокам, что-то подсекло под колени, он грохнулся на пол, только чудом миновав виском торчащую из пола металлическую хрень с огромными болтами.
— Королева будет в ярости, — с торжеством в голосе заявил Паук.
«Ты даже не представляешь, тварь, насколько», — Эрион решил пока затихнуть и посмотреть, что будет делать мутант.
Паук рискнул подобраться к нему только спустя несколько очень долгих минут. Из темноты вынырнула его отвратительная морда, слишком гротескно на ней смешивались человеческие и нечеловеческие черты.
— Королева останется поиграть со мной, — щеки охотника коснулись холодные пальцы и острия когтей.
— Только если ты отпустишь этого человека живым и невредимым.
— Араньо голоден, — тонкие, как росчерки алой туши, брови приподнялись над светящимися глазами. — Это еда. Королева сделала мне больно, я голоден. Араньо нужно поесть, — захныкал голос в голове охотника.
— Если он умрет, Королева отрубит тебе голову, — игру этого психа следовало поддерживать. — Наверху много еды, в магазинах есть консервы.
— Мертвая, мертвая еда! А эта еда еще живая, я куснул ее, вкусно, вкусно, живая. Я впущу в нее сок, — Паук широко ухмыльнулся, из его пасти, извиваясь, выползло узкое, белесое нечто, больше всего похожее на щупальце. — Он станет мягким, жидким.
— Только попробуй, — прошипел Эрион. — И я тебя прикончу.
— Ах, мои ушки, ах, мои усики, — огорченно промурлыкал мутант, наклоняясь над Эрионом. Щупальце коснулось лица, оказавшись влажным и чуть теплым.
— Перестань меня облизывать, ты… — Эрион даже слов не нашел.
— Араньо. Это мое имя.
Проклятому Пауку не нужен был рот, чтобы говорить, вот это был всем минусам минус. Потому что трогать лицо Эриона он не прекратил. Тонкое щупальце касалось уха, волос, скулы, забралось под рубашку, исследуя ключицу.
— Отпусти Урбана сперва, — Эрион попытался перекатиться в сторону.
Паук снова захныкал, завздыхал.
— Хорошо, я вынесу его наверх и уберу кокон. Это считается?
— Да, думаю, что да. Урбан, ключи в машине, придешь в себя, уезжай. И чтобы больше никто сюда не совался.
Эрион рассчитывал выбраться сам. Если получится вырваться, до поселения можно и пешком дойти, делая по пути остановки.
Паук уволок кокон с Урбаном так быстро, что Эрион даже не понял, каким образом эта тварь умудрилась поднять здоровенного парня. Вернулся он, сматывая просто гигантский моток паутины в аккуратный клубок. Зачем ему это было нужно?
— Теперь ты доволен? Королева останется со мной навсегда?
Понять бы еще, что в мозгах твари. Почему он говорит о себе то в первом лице, то в третьем, почему называет охотника королевой, хотя в сказке Кэррола была, вроде бы, герцогиня?
— Все зависит от того, зачем тебе нужна королева, — Эрион решил пока что не дергаться, может, Паук снимет с него паутину сам.
А еще у него есть имя. Откуда бы?
— Играть. Спать. Греться вдвоем, — задумчивое выражение на этой морде было странным и гротескным. — Одному очень скучно, но остальные боятся Араньо. Ты - нет. И ты не пахнешь едой.
— Остальные? Кто такие остальные? — насторожился Эрион.
Если тут живут еще мутанты, это плохо. Надо выпутаться и вооружиться.
— Остальные люди. Я звал их поиграть, но они все пахнут едой. Араньо всегда голодный.
Если бы Паук был человеком, Эрион сказал бы, что теперь он выглядит виноватым.
— Мама говорила, что с едой играть нельзя.
— Люди — это не еда, — наставительно заметил Эрион. — Развяжи меня. Обещаю, что мы поиграем. Я буду от тебя бегать, а ты будешь меня ловить.
— Нет. Ты убежишь совсем. Люди… мама была люди… человек. Папа был человек. Они не были едой, они пахли, как ты. Ты останешься. Красивый, теплый.
Паук подхватил кокон с охотником так легко, словно тот ничего не весил, поволок куда-то в темноту, оставляя за спиной конус света от фонарика.
— Почему, если твои родители люди, то ты такой? — Эрион решил получить побольше информации.
— Араньо таким родился. Папа сказал — это гнев богов. Он хотел убить меня, но мама не позволила.
— А где сейчас твои родители?
Гнев богов? Странно, Эрион не припоминал никакого многобожия. Может, закрытая секта?
— Папу убили мутанты. Другие, глупые. Мама…
Паук опустил охотника на кучу чего-то мягкого довольно бережно, отступил. Потом повел рукой, верхней-правой.
— Мама спит. Араньо знает, что она проспит еще сто лет, потом придет прекрасный принц и разбудит ее поцелуем. Правильно?
В этом месте был свет, его источали завешанные паутинными полотнищами стены. И в этом неверном зеленоватом свете Эрион увидел женщину, лежащую на каком-то постаменте. Она казалась облитой стеклом или прозрачным пластиком, уснувшей. Сложенные на груди руки, лицо с тонкими чертами, волосы, заплетенные в косу-корону. Паук в самом деле походил на нее теми человеческими чертами, что были в его лице.
— Что с ней случилось?
Эрион впервые видел такое. Чем ее могло так облить? Этот консервант предохранял от разложения, но сохранялись ли в нем минимальные жизненные функции? Можно ли дышать в этом стекле?
— Мама сказала, что устала и поспит. Араньо сделал ее красивой, чтобы принц сразу влюбился.
Паук растягивал губы в своей кошмарной улыбке, гладил сложенные руки трупа. Скорее всего, это его рук, тьфу ты, желез было дело — эта стеклянистая корка. Ребенок, которому читали старые-престарые сказки, решил, что его мама — принцесса. Это было просто чудовищно-нелепо и страшно. Возможно, она чем-то болела, неизлечимым. Не выжила в Вихре.
— Если ты ешь людей, то как принц сможет прийти сюда и поцеловать ее? — поинтересовался Эрион, решив пока не объяснять, что такое смерть и почему она окончательна.
— Он же принц! — как само собой разумеющееся, выдал мутант. — Он придет и убьет меня, чтобы разбудить маму и сделать ее королевой.
— Вряд ли после Вихря еще остались принцы.
И вряд ли кто-то будет целовать мертвую женщину. Эриону стало даже немного жаль мутанта.
— Ну ты же остался. Только ты — моя королева, а маму найдет другой.
С этим трудно было спорить. Возможно, что для Паука он в самом деле чем-то отличался от остальных. Запахом?
— А теперь я пойду искать воду. Ты запретил есть ту еду, а другая почти кончилась.
— Почему ты не ловишь животных, например? Они живые и еда.
— Ловлю. Но они быстрее. Лошади. Остальные маленькие и ловить их дольше, а хватает совсем ненадолго. Араньо много ест. Лошадь — это на неделю. Человек — на пять дней.
Эрион содрогнулся от омерзения, потом все-таки разжал челюсти.
— Попробуй не ловить лошадей, а приманивать. Или жри других мутантов.
После Вихря лошади перестали бояться людей, которые не истребляли их табунами. Они спокойно подходили к странным созданиям, позволяли себя уводить.
— Они боятся. Запах. Араньо пахнет не так, как люди.
Паук присел перед Эрионом на корточки, снова погладил по щеке ладонью.
— Отдохни, только не засыпай, хорошо? Я не уверен, что смогу разбудить тебя поцелуем.
И исчез, метнувшись в темноту за светящимися тенетами. Эрион принялся ворочаться, надеясь, что эта паутина спутывает не так надежно, как прежние. Не хотелось бы встретиться с другими мутантами, которые решат забрести на чужую территорию. Мозгов у этих тварей нет, могут и сунуться. Да и вообще унизительно было валяться, как свернутый ковер. Выпутаться не получалось, Паук перестраховался и обмотал его круче, чем копченого гуся. Правда, ни одна нить не касалась обнаженной кожи, и на том спасибо. Иначе его все же стошнило бы от омерзения.
Королева, значит. Поиграть с ним. Спать с ним вместе. Может, ему еще и сказки на ночь рассказывать? Эрион шипел и извивался. Только быстрее устал. Пришлось передохнуть, уставившись в скрытый сетями потолок. Интересно, Урбан пришел в себя? Уехал? Охотник надеялся, что да, и что Паук не жрет его сейчас, сопя и причмокивая. И надо что-то решить с его питанием. Может, вправду, ему мутантов настрелять? Почему он их не жрет, от людей ничем почти не отличаются.
Последняя мысль отдавала безумием. Что значит — решить с питанием? Он же не останется здесь? Нет, дайте только добраться до пистолета или хотя бы плети, он уничтожит Паука и вернется домой с его башкой. Эрион помотал головой. Это все подвал, паутина и соседство мертвой женщины, мозг туманит, вот и лезет всякое. А данное мутанту слово вообще нельзя считать клятвой. Это ж все равно что животному поклясться. Нет, надо попробовать выбраться. Дотянуться пальцами до плети, а вдруг лезвием получится перепилить паутину?
Лезвие не брало проклятые веревки, словно те были сделаны из какого-то неведомого сплава. Эрион бессильно злился, но попыток выбраться не оставлял. Как-то же Паук сматывал свою паутину, и она у него не прилипала к рукам. Как, блядь?! Сука, гребаный мутант! Если бы в этот момент тонкая шея Араньо попала под руку охотника, хрустнула бы только так.
Наконец, охотник выдохся, распластался без сил, бросив попытки освободиться. Придется как-то вынудить Паука снять паутину. А может, ребята соберут отряд и приедут за ним, вопреки приказу. Это если Урбан выбрался. Если не отрубится за рулем и не навернется в какой-нибудь овраг. Не попадет в засаду мутантов. Много-много «если ». Надо как-то выжить, желательно, сохранив рассудок и здоровье. Придется пока поиграть с Пауком по его правилам. Знать бы еще, что это за правила. И чем придется поступиться, чтобы выжить…
Уснул он, решив, что сохранить силы все-таки нужно, а если он не будет спать, то быстро ослабеет. Да и жрать во сне не хочется. А если придут другие мутанты… Ну, он все равно ничего сделать не сможет в этом коконе. А вот ему голову отгрызут легко. Разбудило его прикосновение чего-то влажного к лицу и тихое хныкание. Эрион приоткрыл один глаз, посмотреть, не успел ли Паук начать жрать охотника. Хныканье прекратилось, зато в голове прозвучало почти радостное:
— Живой! Я думал, ты решил уснуть, как мама.
— Нет, я решил поспать, как нормальный человек. Ты меня развяжешь?
Паук смотрел на него, не улыбался — губы, тонкие, почти незаметные, были плотно сжаты, и, если не обращать внимание на глаза, морда мутанта становилась практически как обычное человеческое лицо. Не слишком симпатичное, угловатое лицо подростка. Сколько ему? Пятнадцать? Шестнадцать?
— Я не убегу, обещаю.
Бежать было пока что некуда, надо выяснить слабое место этой твари. Если Эрион совершит ошибку, мутант его прикончит.
— Обещаешь? — чуть более вытянутая голова по-птичьи склонилась к плечу. Или по-насекомьи, если так можно говорить. Однажды, еще в старом мире, Эрион видел по телеку передачу о богомолах. Те так же наклоняли свои глазастые головки.
— Да-да, обещаю, только развяжи. Отлить хочу.
Судя по приподнявшимся бровкам, последнего Араньо не понял, но протянул когтистые руки и принялся очень быстро вертеть кокон с охотником. Замутило. В угол подвала Эрион метнулся уже с желанием просто проблеваться от безысходности. Блевать пришлось просто желчью, к тому же — в подставленное помятое ведерко, а не на пол. И за плечи крепко придержали узкие ладони.
— Тебе плохо? Воды? Я нашел чистый ручей, далеко, но я быстро бегаю.
— Неси, — прохрипел Эрион, сползая на пол.
Наверное, паутина была все-таки чем-то отравлена.
Чашка была чистой, да и вода… О, какое блаженство — глоток по-настоящему чистой воды, а не той дряни, что проходит очистку через древние фильтры.
— Значит, чистые ручьи все-таки существуют, — пробормотал он.
— Конечно, — удивился Паук. — Их много, только нужно знать, как и где искать.
Эрион промолчал. Он не умел искать воду, так что просто пил то, что находил в магазинах или что фильтровалось в поселениях.
— Здесь есть другие мутанты?
— Нет. Они знают, что заходить на мою территорию нельзя. Съем, — Паук улыбнулся, показывая паутинные клыки-жвальца.
— То есть, их ты все-таки жрешь…
— Я как волк. Ну, тот самый. Который съел и Красную Шапочку, и бабушку и охотников.
Эрион криво усмехнулся:
— Охотники убили волка, достали из его живота девочку и ее бабушку.
— А это был совсем неправильный вариант сказки.
— Который тебе рассказывали? Я заметил, что они все неправильные, — хмыкнул Эрион. — Они совершенно не такие.
Паук метнулся куда-то в угол, вернулся, неся на ладонях явно очень старую книгу в потрепанной кожаной обложке, бережно развернул ее свободной парой рук. На форзаце мелькнула дарственная надпись: «Профессору Лемерсу от благодарных студентов». Книга была озаглавлена «Самые правдивые сказки». Издание замшелого тысяча девятьсот седьмого года, «Оригинал».
— Какая древность, откуда она у тебя? — удивился Эрион, аккуратно перелистнув пару страниц. — Великолепное издание, такие книги были очень долговечны.
— Это папино. Профессор Лемерс — это папа Джон.
В голосе Паука сквозила гордость.
— А сказки мне читала мама. У меня много книг сказок, но эти — самые правдивые, видишь? Тут так сказано!
— Подожди… Тебе больше сотни лет? — ахнул Эрион.
— Ты глупый? Это книга старая, а я еще маленький, — почти возмутился Паук.
— И насколько маленький, кстати? Сколько тебе лет? — Эрион перестал интересоваться книгой, нужно было больше узнать о Пауке.
Тот задумался, морща лоб.
— Я родился через шесть месяцев после гнева богов, так говорил папа.
— Гнев богов… Вихрь? — осенило Эриона. — Тебе четырнадцать с половиной лет. Ты же совсем еще ребенок…
Значит, все-таки Паук — ребенок Вихря, мутант, который почему-то стал разумен. И в свои пять стал тем, кто известен на три квадрата своей неуловимостью и жестокостью. Хищник, пожирающий одинаково и мутантов, и людей, и животных. Существо, воспитанное на оригинальной версии сказок братьев Гримм, Гоффмана и Андерсена, не отличавшейся хэппи-эндами и человеколюбием. Умеющее находить чистую воду и отпугивать безмозглых мутантов. Желание прикончить его стало еще сильнее. Разумное существо без понятий о морали и о том, что такое хорошо и что такое плохо, не должно жить рядом с людьми. Но… всего четырнадцать… Может быть, его можно перевоспитать? Убить успеется. Араньо не отобрал у него ни кнут, ни патронташ с колбами-гранатами, вероятно, не понимая, что это такое, а до пистолета добраться тоже можно теперь, когда Эрион не связан. И еще — когда он бил его мордой о капот, Паук практически не сопротивлялся. А мог — силы у него хватило бы сделать из охотника яйцо в мешочек.
Эрион поднялся, пошел собирать свое оружие, решив заодно проверить, сколько свободы ему дадут. Паук следовал по пятам, позволил подобрать фонарик, но к пистолетам не подпустил — два метких плевка превратили оба пистолета в облитые стеклом фигурки на бетоне.
— Не надо стрелять в меня.
— Я и не собирался в тебя стрелять. Просто я охотник, я привык всегда быть при оружии.
— У тебя есть нож и та штука, которая больно бьется железкой на хвосте.
Значит, он все-таки знал, что такое кнут и видел лезвие в его рукояти.
— Если ты говоришь, что других мутантов нет, значит, этого хватит.
Уточнять, для чего, он не стал.
— Ты голоден? Я - да. Я поймал лошадь, но она станет вкусной только через три дня. Пойдем, — Паук положил свою холодную лапку на запястье Эриона.
— Я возьму в магазине консервы… — при мысли о лошади стало дурно. — Если ты меня проводишь наверх.
— Зачем есть мертвую еду, если можно поймать и съесть живую? Люди готовят еду на огне, ты умеешь сделать огонь? Я поймаю тебе варана или змею.
— Я не умею готовить змей и варанов, так что поем мертвой еды. Но огонь я делать умею.
Араньо сделал странный жест, видимо, означавший пожатие плечами и поволок охотника за собой, протиснувшись мимо лопастей вентиляторов. Эрион следовал за ним, к свету и открытому пространству. Надо бы устроить себе лежбище где-нибудь в торговом центре поближе к магазину постельных принадлежностей. Если, конечно, ему позволят это сделать. Или хотя бы притащить в логово Паука пару подушек и одеял. Здесь их оставалось еще много на складе.
Окончание главы в комментарииКод для Обзоров
@темы:
слэш,
закончено,
История двадцатая,
Шестигранник,
фантастика
-
-
03.02.2016 в 11:04-
-
03.02.2016 в 12:04-
-
03.02.2016 в 15:47Вот только не совсем поняла Эрион глава охотников в поселении? ему 32?
-
-
03.02.2016 в 15:56KiSa_cool, бггг, Котики и сами пока не сильно представляют))) А Эрион не глава охотников, просто один из них, может, лучший, опытный. И да, ему 32.
-
-
03.02.2016 в 16:30-
-
03.02.2016 в 16:42-
-
03.02.2016 в 17:15-
-
03.02.2016 в 20:58-
-
03.02.2016 в 22:28triora, скоро будет)) спасибо))
EnnisiKeiel, Пушкарик, муррррр! спасибо!
-
-
03.02.2016 в 23:05-
-
04.02.2016 в 23:46