Авторы:
Таэ Серая Птица и
Тай Вэрден Жанр: фэнтези, мистика, АУ, ангст
Тип: слэш
Рейтинг: R
Предупреждения: «In hac spe vivo» - «Этой надеждой живу» (лат.) Внимательно читайте жанры. Это АУ, не будет привязки к определенному времени, не будет точного следования истории, реальных имен и фамилий, да и из географической привязки - только Лондон, Шотландское нагорье и, собственно, все.
1. Три жизни Алистера КроуАлистер Кроу родился в обычной семье. Хотя, нет, он родился в семье обычного бедного рыбака на побережье Ист-Марин, в рыбацкой деревушке, где влачили жалкое существование от рождения и до смерти еще полсотни семей. С раннего детства ему упорно твердили, что вся его жизнь пройдет так же, как у деда, отца и старших братьев. О прадеде в их семье старались не вспоминать, он был пиратом, пятном на репутации честных людей. Однако имя Алу дали именно в его честь. Возможно, просто потому, что матушка перебрала все обычные имена, что знала, для двенадцати выживших из шестнадцати своих сыновей. Впрочем, к моменту, когда Алу исполнилось десять, братьев у него осталось всего пятеро. Море, оно не любит людей, особенно не любит пьяных. А развлечений в деревушке, кроме дешевой выпивки, не было.
— Хотя бы постарайся не упиться, — вздыхала матушка. — А то совсем некому будет меня кормить. Что встал? Иди на промысел.
Ал привык все делать молча. За любую попытку ответить он получал толстенным линьком, так что стоило пошевеливаться. Братья уже ждали — старый отцовский баркас, который следовало бы хорошенько проконопатить и просмолить, прежде чем спускать на воду, покачивался на легкой волне. Вот опять ему, не разгибая спины, вычерпывать воду, пока они будут ставить сети.
— Пошевеливайся, — гаркнул Марк, самый старший из оставшихся.
Ал забрался на борт, получил пинка от Эвана, тычок от Джереми, и юркнул на привычное место, сразу же вооружившись кожаным черпаком. На дне баркаса уже скопилась приличная лужа, босые ноги леденило — Ист-Марин не баловал теплом в это лето. Баркас стал отваливать на привычное место лова. Рыба в этом году не больно-то шла в эти воды, ничтожный был улов, едва хватало на прокорм семьи. Так что никто особенно и не рассчитывал, что удастся привезти много.
А уж про то, чтоб засолить на продажу, и речи не шло. Разве что удастся поймать макрель или выбрать из той мелочи, что попадается в сети, несколько крупных рыбин трески. Но вряд ли — Ал внимательно проследил за ветром, оценил цвет и высоту волн, и понял, что улова можно не ждать. Ветер шел от Чертовых Пальцев, значит, рыбы будет ровно столько, чтобы сварить жидкую похлебку на всех. И той половину выжрет отец, с утра напивающийся в кабаке старого Сэма.
Братья это тоже отметили.
— Вот же чертова рыба… — Марк только что не сплюнул.
Он в приметы не верил, бранился почем зря в море, утверждая, что раз уж Морской Хозяин и до того внимания не обращал на людей, так от пары ругательств ему точно не поплохеет.
Ал пока не сильно торопился с работой. Вообще, чуть черпнувший баркас шел остойчивее, так что вычерпывать воду мальчик начинал, когда она доходила до определенной отметины на борту. Как они и боялись, в поставленные сети рыба не спешила. Ужин отодвигался, а вот от отца могло и влететь.
— Все, — когда поставленные в третий раз сети пришли ни с чем, даже салаки покрупнее не задержалось в ячеях, злобно плюнул Марк. — Возвращаемся.
Ал, уставший, взмокший и продрогший, в который раз распрямился, чтобы выплеснуть воду. Ну вот, ужина можно не ждать, да еще и линьков получат все. Это если отец не упился до упаду. Лучше б упился.
— Еще и шторм собирается, — сказал Эван.
— Заткнись! — рыкнул Марк. — Без тебя вижу.
На горизонте, словно трезубец Морского хозяина, выросла ветвистая молния, ударившая почему-то не сверху вниз, а наоборот. Тогда Ал изо всех сил пожелал, тараща на мгновение ослепшие глаза, убраться из родной деревушки, стать богатым и знаменитым.
Говорят, что иногда море награждает тех, кто чего-то желает всей душой. Неизвестно, то ли желание Алистера вздумал кто-то исполнить от нечего делать, то ли просто судьба решила улыбнуться мальчику, но вскоре в бухту вошел корабль, красивый и громадный. Они часто проходили на горизонте, но этот повернул прямо к деревушке. С корабля спустили шестивесельный ялик.
— Опять попрошайничать начнут, — сказал кто-то.
А мать внезапно дала Алистеру подзатыльник и велела быстро переодеваться в чистое, встретить незваных гостей и проводить к колодцу, если вдруг они за водой.
— Да поулыбайся там, если повезет, сплавлю тебя хоть юнгой на тот корабль, избавлюсь от лишнего рта.
Симпатичный мальчик приглянулся. Не обделенный сноровкой и силой, жилистый, гибкий — помощник капитана очень внимательно проследил за тем, как он вытаскивает из колодца ведро за ведром, таскает их к лодке, переливая в пустые бочки — корабль действительно завернул в бухту пополнить запасы воды. За Ала мать получила неслыханное богатство — горсть серебра, щедро брошенную в передник. А сам Ал… Алистер получил три года почти каторжного труда, совмещенного с учебой, на борту «Ведьмы Шанс», а в тринадцать — обязанность греть постель Ная МакТэйла, капитана «Ведьмы».
— Это жизнь, парень, — сказал тот. — Ты симпатичный, не порченый болезнью, а мы в море, на борту толпа мужиков, которые баб давно не видели и столько же не увидят. Думаю, ты еще и смышленый?..
— Да, сэр, — кивнул Ал, стаскивая с себя рубаху и портки.
В тринадцать он выглядел старше своего возраста, тяжелая работа не сломала, только закалила, морской ветер и солнце продубили кожу, хотя и не так, как у самого капитана. Ал выглядел статуэткой греческого эфеба, но таких слов он тогда не знал. Их чуть позже сказал капитан. Он оказался человеком образованным, даже с аристократическими корнями, только вот проигрался его дедушка в пух и прах, поставив на кон даже супругу. Но образование до того момента внуку дать успели, а там, уже после морской школы, только на волю моря капитан и положился.
— Запомни — люди все глупы, мелочны и вечно норовят ухватить себе кусок послаще. И верят во всякую чушь вроде счастливых монеток. А ты не верь, ты лови удачу за хвост, сама она к тебе не подвалит и золотое блюдо с алмазами не принесет. А главное — никогда не ходи в игорный дом, лучше уж честным пиратством на жизнь зарабатывать, там и ты саблей полоснешь, и тебя полоснут. А все легче.
Команде Ала он не отдал, делил его только со своим помощником, и то редко — Рэд Джонс предпочитал грудастых красоток, и для него Ал иногда наряжался в пышное платье с десятком нижних юбок, пряча за пазуху надутые рыбьи пузыри. Ему было смешно и немного больно — Рэд никогда не заботился особо о комфорте постельной грелки. В отличие от капитана.
Найджел, кроме того, что трахал Ала, взялся его учить. Матросской науке юнгу учили на реях и палубе, а вот остальное вкладывал в его смышленую голову капитан. К пятнадцати Ал уже мог составить маршрут, проложить курс, определить положение корабля по инструментам и звездам, читал карты. И учил языки. Французский, латынь, испанский.
— Латынь тебе особенно пригодится, — хмыкал капитан. — Травы, лекарства, алхимия всякая. Богатые идиоты млеют просто, если при них на латыни что-нибудь пробормотать. Так что учи, и учи получше.
В шестнадцать Ал с ужасом понял, что безнадежно влюблен. Словно с глаз сорвали повязку, и он рассмотрел Ная во всех подробностях. Как для капитана тот был молод — всего только тридцать пять. Красив, кровь аристократов — это вам не водица, породу выдавало и лицо, и руки, и осанка. Ал млел и таял, терял голову, сходил с ума и тащил капитана в постель уже сам.
— Вот же неугомонный, — посмеивался Най.
А потом закончилось короткое счастье Алистера. Най объявил, что ссадит его в порту Лондона.
— Напишу письмо к другу отца, он поможет тебе устроиться на первое время.
Капитан словно предчувствовал что-то, не хотел брать Ала в плавание, ласкал, как в последний раз. И описывал ему город, улицы, все заведения: куда лучше не заходить, а куда стоит заглянуть, если хочется сытного недорогого ужина.
— Не отправляй, — молил юноша, презрев гордость, валялся в ногах, обнимая колени, за что впервые за два года получил гневный окрик и тяжелый шлепок по обнаженной ягодице.
— Прекрати! Ты должен учиться и развиваться, а не провести всю жизнь на борту старушки «Ведьмы». К тому же, через три месяца я вернусь и строго спрошу, что ты выучил, — капитан поднял своего юного любовника, бережно огладил ладонью алый след на коже, прижал к себе, жадно целуя. До крови из лопнувших губ, до багровых следов на сильной, красивой шее.
— Ты, правда, вернешься?
— Обещаю, — Най увлек его на постель. — Вернусь. Но ты должен будешь хорошо учиться, очень хорошо.
— Клянусь! — это Ал выдохнул, насаживаясь на его член, оседлав бедра. — Клянусь, Найджел… Люблю тебя!
Найджел был в выражениях более сдержан, он показывал чувства не простыми словоизлияниями, но, прощаясь, все-таки шепнул на ухо Алистеру:
— И я тебя люблю. Береги себя.
Как выяснилось позже, Найджел МакТэйл был человеком обстоятельным, и письма написал не одному человеку. Чтобы его юный любовник наверняка не остался без крова над головой, знаний и средств к существованию. Алистера взял жить к себе кузен Найджела, Гарольд. На жизнь он зарабатывал тем, что рассказывал в высшем свете… сказки. Разумеется, не о прекрасных принцессах и феях. Нет, Гарольд был профессиональным лгуном. Его угощали за то, что он рассказывал, к примеру, байки о том, как брат одного его приятеля видел в море настоящего морского змея. Разумеется, когда Гарольд, вздыхая, говорил, что поиздержался, молодежь несла ему родительские деньги, чтобы их приятель продолжал приходить и развлекать их, не волнуясь о хлебе насущном.
— Побольше сокровищ, голых девиц, поющих при луне — и готово, — говорил он Алистеру, подбрасывая на ладони кошелек с монетами. — Все боятся отправляться в путешествия, а вот послушать о них всегда любят. И готовы платить за то, что им на уши навешивается лапша. Для них такие суммы просто какой-то пшик, безделица. А для нас это безбедное житье.
За постой и еду с Алистера денег не требовали, более того, Гарольд шепнул одному из своих приятелей пару слов, тот другому, другой оказался чьим-то внуком, не успевшим помотать нервы дедушке, так что тот в просьбах не отказывал. И Алистера приняли на обучение в одну из частных школ для богатой молодежи, но на благотворительных началах. Вот когда он порадовался тому, что прошел весьма неплохую школу жизни на корабле. Пожалуй, он был единственным учеником, кто ни разу не получил розог за нарушение дисциплины. За неверные ответы, впрочем, он получал не меньше прочих. Но учился так, словно от этого зависела его жизнь.
Он ждал, отсчитывая дни. В море бывает всякое, и указанный Наем срок вполне мог растянуться вдвое, а если подвернется выгодное дельце, то и втрое против оговоренного. Но прошел год, за ним второй, о «Ведьме Шанс» никто не слышал, хотя ходили слухи, что многие пиратские корабли были захвачены и потоплены в водах Ист-Марин посланной королем эскадрой под командованием адмирала Френсиса Маршема. Алистер надеялся, молился о здравии Найджела, проливая ночами слезы в тощую подушку в школьном дортуаре.
Молитвы были напрасны — корабль словно растаял вместе с туманом, поднимающимся утрами над морем. Алистер даже не знал, чего он хочет больше — узнать, что корабль был потоплен, а команда погибла, чтобы отрыдаться по Наю; или не узнавать ничего о судьбе «Ведьмы», ведь тогда у него оставалась призрачная надежда, что однажды Най вернется.
Свое обучение он окончил, как и все его сверстники, в двадцать один год. И тогда же Гарольд МакТэйл, пряча глаза, вручил ему письмо и тщательно упакованный в провощенную кожу сверток. Сердце оборвалось, и руки Ала дрожали, когда он ломал сургучную печать с оттиском знакомого перстня.
«Мой дорогой Ал, если ты держишь это послание в руках, значит, предчувствия меня не обманули, и встретимся вновь мы, возможно, только в Аду, — начиналось письмо, и продолжить читать он сумел лишь после доброго глотка крепкого бурбона, влитого в него Гарольдом. — Я не стану просить прощения, что не взял тебя с собой. Живи, Вороненок. Гарри передаст тебе одну вещь, думаю, ты сам разберешься, что это и для чего. И сможешь стать счастлив.
Должен стать, иначе все труды были напрасны, а нет ничего хуже такого исхода, Ал. Не будет моей душе покоя ни в Аду, ни на дне морском, если так случится. Стань тем, кем пожелаешь, Вороненок. Благослови тебя Бог.
Искренне любящий тебя,
Найджел МакТэйл».
В свертке была карта. Одна из тех морских карт, которые в изобилии лежали когда-то на столе в каюте капитана. Было и еще кое-что… Как в одной из тех сказок Гарольда: карта с указанием клада и ключ.
— Значит, Най погиб?
Гарольд посмотрел в глаза Алистеру.
— Ты знаешь, что я тебя люблю, как сына, ну или, скорее, как племянника, всегда готов рассказать, что знаю, научить. Но есть одна вещь, о которой я никогда не стану тебе говорить — судьба моего брата. И ты никогда не спрашивай. Най оставил тебе то, что пригодится, займись этим.
Ни «да», ни «нет», и надежда Ала осталась жить. К тому же, и сам Найджел не написал в письме «если ты читаешь это, значит, я мертв».
На то, чтобы вычислить место и координаты клада, ушло несколько месяцев. Пришлось перерыть массу карт в библиотеке Адмиралтейства, куда его допустили по протекции одного из бывших однокашников Кроу. За четыре года учебы он и сам обзавелся нужными связями, выстроив неплохие товарищеские отношения с сокурсниками. Вот и пригодились ниточки. То, что спрятал Найджел, лежало на одном из островов в океане, не сказать даже, что слишком далеко от обычных морских путей. Просто скалистый остров, который ни у кого интереса не вызывал — источников воды нет, лежит слишком близко к большой земле, чтобы на него высаживаться для отдыха, корабль на ремонт там загонять тоже смысла нет, проще уж до порта дойти.
Еще два года Ал потратил на подготовку к экспедиции. Ему совершенно не нужна была огласка. И вот пришло время отыскать последний дар Найджела. Островок оказался невелик, причудливо изрезанные берега изобиловали гротами и приютили целую колонию морских птиц. Алу пришлось потрудиться, чтобы отыскать указанный в карте проход в скалах, который привел его в крохотную долину. А там был замаскированный травой грот, в котором он обнаружил искусно вмурованную в стены дверь. К замку в которой подошел тот самый ключик.
Короткий темный коридор привел его в пещеру, посреди которой на небольшом возвышении стояла шкатулка. Или, скорей уж, морской сундук, такие были на «Ведьме» у каждого матроса. Позеленевшая медь оковывала уголки, дерево потемнело от времени и влаги. Ал с замирающим сердцем подошел и коснулся крышки сундука, что-то тихо щелкнуло, и она откинулась вверх, словно на пружинах. Внутри лежал толстенный рукописный том, переплетенный в странную кожу, и небольшая шкатулка из какого-то ароматного дерева — этот аромат наполнил всю пещерку, стоило открыть сундук.
Алистер потрогал шкатулку, гадая, что же такое ему мог оставить Найджел. Открывать ее он немного побаивался, казалось, что этим поступком он перевернет в своей жизни страницу, а что там за ней, неизвестно. Возможно, стоило сначала прочесть, что там написано в этой книге? Он бережно вынул фолиант, подумал и отправился наружу — читать при свете факела, когда на дворе еще белый день, казалось глупым. И лишь вынеся книгу под солнечный свет, он понял: переплет у нее был сделан из человеческой кожи. Внутри была латынь, та самая, на которую его натаскивал Найджел. А за переплетом был спрятан листок бумаги, явно отношения к самой книге не имевший.
«Ты будешь счастлив, Вороненок. Береги книгу и то, что в шкатулке. Никому не рассказывай о них. Если нам суждено будет встретиться снова, так и случится. Н.»
Алистер разбирал первые главы до заката. И чем дальше читал, тем больше понимал, что шаг сделан, и возврата нет и быть не может. Потому что ради Ная он пошел бы и в Ад. И, похоже, ему придется туда заглянуть не раз и не два. Книга была о наичернейшей магии. Нет, продавать душу кому-то в обмен было не нужно. Тот, кто решился бы не просто прочитать, а воспользоваться этой самой книгой, и так без лишних разговоров отправился бы в Ад. Если б к ней не прилагалась шкатулка. Он вернулся в пещеру и вынул шкатулку. В книге была подробная иллюстрация, но он хотел видеть своими глазами это… это детище неизвестного мага-гения, родившегося тысячи лет назад где-то на болотистых берегах дельты Нила. Амулет… Он даровал обладателю бессмертие и вечную молодость, если не солгал его создатель. А это для чернокнижника означало очень многое: Ад не грозит бессмертному, отнять у которого душу можно лишь за порогом жизни. Платой же была вовсе не она, эта эфемерная субстанция, о которой твердят с кафедр святые отцы всех мастей. Платой становилась совесть самого чернокнижника и жизни тех, кого он выберет в жертву. Была, впрочем, и оговорка: амулет требовал крови, но заряжать его можно было не за один раз. Это тот, первый маг мог себе позволить гекатомбу из пяти тысяч рабов.
Сперва Алистер хотел было оставить это «наследство», но затем задумался. Найджел просто так ничего не делал и не дарил, все его подарки оказывались внезапно нужны. На что он мог намекать этим амулетом? Сердце забилось быстрее. Най никогда бы не обрек любимого человека на вечность в одиночестве и тоске. И эти странные выражения в письме… И «если нам суждено встретиться». Алистер прижал книгу к груди.
— Что ж, я сделаю все, чтобы найти тебя, — прошептал он, и ветер подхватил его слова. — Клянусь, Найджел МакТэйл, клянусь!
Он вернулся в Лондон. Долго колебался, стоит ли брать с собой столь опасные в чужих руках вещи, и все же забрал сундук. Кто знает, что может случиться с островком, пока он будет готовиться к началу своей чернокнижной карьеры. Гарольд ничего не спрашивал, только покачал головой и протянул Алистеру какие-то бумаги.
— Дед проиграл все, что имел, но, по счастью, его супруга сберегла от мужа небольшое поместье в Шотландии. Теперь оно твое. Это все, что я могу сделать для тебя, Ал. Больше мне дать нечего.
Алистер кинулся ему на шею, промочив слезами и камзол, и сорочку. К Гарольду он относился… Ну, вероятно, как к отцу, только не тому пропойце, что остался давным-давно в бедной рыбацкой деревушке на побережье Ист-Марин, а как к тому, кто был достоин этого звания. В конце концов, за шесть лет он в этом убедился.
— Спасибо, спасибо!
— Ну, полно, — добродушно усмехнулся мужчина. — Полно лить слезы, даже если это благодарность. Думаю, мы еще не раз пересечемся, и я услышу от тебя и о тебе множество занимательных историй.
До подаренного Алистеру замка добираться оказалось сложно, но вид нового дома, пусть небольшого, но очень величественного, порадовал. Хотя бы потому, что это оказался замок, самый настоящий, возвышавшийся на скале над морем. Настоящее гнездо чернокнижника. Запущенный, конечно, но Ал еще не забыл, как держать в руке щетку и драить палубу. В замке обитал старый-престарый привратник-сторож-садовник и его такая же древняя супруга, исполнявшая роль кухарки-прачки-горничной. Несмотря на возраст, управлялись они с вверенным им хозяйством на удивление неплохо, а молодой хозяин не погнушался грязной работы.
Кроме людей, в замке, как водится, обитали крысы, летучие мыши и… вороны. Небольшая стая крупных, угольно-черных птиц.
— Они, сэр, здесь чуть ли не со дня основания Кроу-Пика. И наши-то повернее Тауэрских будут*, никогда не покидали этих мест, — гордо сказал старик Форест.
Один из воронов, молодой, оттого любопытный, слетел вниз, устроился неподалеку от Алистера и стал за ним наблюдать, словно интересуясь, что это двуногое забыло в царстве тишины и покоя. Ал усмехнулся: попробовать приручить? Говорят, вороны символизируют мудрость, а черному магу такой спутник будет как раз под стать. Он попросил у миссис Форест мясных обрезков и получил блюдце с нарезанным мелкими кусками мясом.
Ворон заинтересовался, подошел поближе, вытягивая шею.
— Крррух? — почти вопросительно проскрипел он.
Ал выбрал кусок поаппетитнее — на его взгляд, конечно, — и протянул ему на ладони. Старик-привратник смотрел, опираясь на клюку, и усмехался, но этой усмешки молодой человек не видел, все его внимание было сосредоточено на вороне. Тот же сделал еще пару осторожных шагов, боком, глядя на человека то одним глазом, то вторым, убедился, что мясо предназначено ему, что вторую руку человек не скрывает и не прячет там сеть или камень, примерился и взял мясо, слегка стукнув человека по ладони клювом, но так, что выступила кровь. Алистер даже не поморщился — бывало и хуже, а ладони, хоть и сошли с них за время его жизни на берегу жесткие мозоли, нежными так и не стали. И следующие куски были в его крови. Ворон склевал все, убедился, что больше нет, но улетать почему-то не торопился.
— Дайте ему имя, господин, — проскрипел старик.
— Най. Найджел.
Чем-то напоминал ворон исчезнувшего капитана. То ли внимательным умным взглядом, то ли тем, как поглядывал на Алистера, будто уже взял на себя ответственность за него. Он каркнул, встряхнулся и взлетел куда-то на башню. Но в душе Алистера поселилась уверенность — вернется. Так и вышло, когда он выбрал себе комнату, с трудом распахнув выходившее на море окно, на подоконник опустился Найджел, деловито простучал когтями по каменному подоконнику, заглядывая внутрь, и остался сидеть, чуть нахохлившись, наблюдая, как Ал распаковывает свои вещи и раскладывает одежду, книги, письменные принадлежности и свое главное богатство, свою надежду на встречу с возлюбленным — завернутую в полотно книгу и шкатулку. Ворона заинтересовала постель, он перебрался на нее, прошелся, издал одобрительное «крррух» и перелетел на шкаф.
Старик Форест принес откуда-то прочную стойку, вероятно, кто-то из прежних владельцев замка когда-то тоже приручил себе ворона, от него и осталась. На бронзовых львиных лапах устойчиво покоился полированный столбик из красного дерева, к которому сверху была прикреплена чуть изогнутая перекладина, исцарапанная внушительными когтями. Найджел прекрасно понял, для кого этот насест, покинул шкаф и устроился на перекладине, вертя головой. Алистер про себя усмехнулся: вот и питомец, фамилиар колдуна. Осталось разобраться с самой книгой, придумать, где брать кровь для амулета. Ну и осмотреть замок.
Пора было начинать новую жизнь — в четвертый раз.2. Перстень МакТэйловПосыльный снова принес Гарольду чек, скромно подписанный одними лишь инициалами: «А.К.». Но ему не нужно было иметь недюжинный ум, чтобы понимать, кто присылает ему ежемесячно неплохие суммы в последние два года.
— Лучше бы приехал сам навестить старика, — усмехнувшись, Гарольд МакТейл спрятал чек в папку. Пока он еще мог содержать себя сам, да и, называясь стариком, лукавил: сорок семь лет — это пока еще зрелость, не старость. Однако внимание воспитанника грело.
Алистер Кроу — известнейший медиум, устроитель спиритических сеансов, на которые валом валили все, от аристократов до более-менее богатых горожан, которые могли себе позволить такое. Общение с духом умершего, ответы на все вопросы. Алистер был богат, известен и знаменит. Его возраст приближался к тридцати, и из смазливого юноши он превратился в несколько надменного, сурового мужчину с тяжеловатой челюстью, высоким лбом, который не скрывали ложащиеся густой волной на плечи иссиня-черные локоны. Глаза же у медиума были пронзительно-серые, недобрые, зачастую обведенные кругами — сеансы связи с мертвыми не проходили для него даром.
А еще он был не в меру таинственен. Взять хотя бы его прошлое. Известно было, что он обучался в частной школе «Честертон», но откуда он вообще взялся? Чей-то бастард? Внешность медиума говорила о возможности подобного происхождения, но сам он ловко избегал любых вопросов. Гарольда пытались расспрашивать, он с охотой рассказывал, правда, каждый раз версия звучала совершенно иначе. То Алистер был незаконнорожденным сыном одной очень знатной фамилии, то талантливейшим простолюдином с даром к обучению, то его принесло морем, то Гарольд понятия не имеет, откуда у него в доме взялся этот паренек.
— Сэр, к вам посетитель, — сообщил единственный слуга Гарольда, совмещавший должности дворецкого, лакея, повара, да и вообще все, что можно.
— Да, Джошуа, проводи.
— Меня не надо провожать, я еще не забыл, где в этом доме может окопаться мой дражайший дядюшка, — прозвучал от дверей глубокий, бархатный голос, и Алистер шагнул через порог, на ходу скидывая на руки Джошуа промокший плащ.
— Алистер, — Гарольд поспешил навстречу с распростертыми объятиями. — Наконец-то ты выбрался ко мне. Ну, рассказывай, как ты живешь, что у тебя интересного происходит?
Ал сердечно обнял единственного «родственника». Отцом называть себя Гарольд не позволил, но на дядю согласился с легкостью.
— Будто тебе неизвестно, — чуть ворчливо заметил он, устраиваясь в кресле у камина. — Столица полнится пересудами и слухами.
Джошуа без единого напоминания принес им чай, разлил.
— Вам следует прогреться, — непререкаемым тоном заявил он Алистеру.
— Благодарю, Джошуа, — маска надменного затворника потихоньку таяла, стекала с его лица, оставляя только усталость и упрямство на дне глаз. — Непременно следует. В Лондоне, как всегда, мерзейшая погода. Я мерзну здесь больше, нежели в самые суровые зимы в Кроу-Пике.
— Тяжелый выдался сезон? — посочувствовал Гарольд. — Выглядишь очень уж измученным, мальчик мой.
— Не то слово, дядя, все словно помешались на спиритических сеансах. Хотя, не скрою, это мне весьма на руку. Но, пожалуй, я все же ограничу прием жаждущих общения с душами мертвецов. Я остановился в «Белл-Тауэр», но, если позволишь, переберусь к тебе. Гостиничный уют не идет ни в какое сравнение с твоим домом.
— О чем ты? — возмутился Гарольд. — Какие еще гостиницы, это же и твой дом тоже.
— Спасибо, — Алистер улыбнулся. — Но! Я ведь не один. Если позволишь… — он поднялся, подошел к окну и приподнял створку.
— Кррра, — Найджел сразу же забрался в комнату и пошел по ковру к камину.
— О, мой Бог! Да он огромен! — восхитился с толикой опасения Гарольд. — Я, конечно, слышал о твоей птице, но не думал, что он будет настолько крупным.
— Крррух, — Найджел залез в кресло и принялся греться.
— Най, не наглей, — Алистер поднял его под бока и пересадил на спинку кресла. — Почисти перья сначала.
— Най? — с улыбкой переспросил Гарольд.
— Гр-рейся! Гр-рейся, пр-ростынешь! — сразу возмутился ворон в сторону Алистера.
— Греюсь, успокойся, умник, — фыркнул Ал и весело посмотрел на старательно прячущего изумление Гарольда. — Да, дядя, он разговаривает. И его имя Найджел.
— Гор-ряченького! — захлопал крыльями ворон. — Пей гор-рячее!
Чернокнижник, маг и медиум в одном лице послушно, словно ребенок, принялся поглощать еще горячий чай с ромом. О, Джошуа знал, как следует отогревать вернувшихся с промозглых столичных улиц людей.
— Мне тоже его не хватает, — с тоской произнес Гарольд. — Но что теперь поделать… Ничего.
Найджел склонил голову набок, потом принялся чистить перья клювом.
— И ты не скажешь ни слова о его судьбе? — в который раз спросил Алистер.
Гарольд покачал головой:
— Я и хотел бы. Да ты меня сочтешь сумасшедшим.
— Дядя, я общаюсь с духами умерших, и это не только красивые слова и игра на публику, — сузив глаза, проговорил Ал. — И понимаю, что Найджел был не простым человеком.
— Дед проиграл его в кости самому дьяволу. Найджел потому и отправился в море, что над морем у дьявола власти нет, а найти там можно много чего. Он, понятное дело, не распространялся, только ему удалось разыскать что-то такое, что должно его уберечь. Вот только уберегло ли, этого я не знаю. Знаю только, что в мире живых его нет, но и до мира мертвых он тоже не дошел.
Глаза у Кроу вспыхнули, он замер на мгновение, словно подавлял порыв немедленно вскочить и бежать куда-то.
— Ты просто не представляешь, как меня это радует, дядя. Пока я еще не настолько силен и умен, чтобы отыскать его, но придет время… Придет время, и мы снова встретимся. Даже если мне придется обойти и объехать весь свет, я его найду.
— Говорю же, нет его в мире живых, хоть три раза все кругом обойди, не найдешь Найджела, — Гарольд тихо вздохнул.
— Значит, я последую за ним в тот мир, где он сейчас, — тихо сказал Алистер. — Ты знаешь мое упорство, Гарольд.
— Знаю. Ничего, я верю в ваше упрямство, вы друг друга точно разыщете.
— Обязательно, дядя, обязательно, — почти прошептал Алистер и сменил тему: — Я планирую остаться в Лондоне на месяц или полтора. Затем вернулся в Кроу-Пик.
— Хорошо, — обрадовался Гарольд. — У нас будет время пообщаться, а то вижу вместо тебя только чеки, а с ними не больно-то погуляешь.
— Ну почему? С ними можно очень хорошо погулять, — усмехнулся Ал. — Однако я намерен развлечь и себя, и тебя, посещая самые знаменитые салоны столицы и гостиные аристократии.
— Я же только за, — Гарольд потер руки.
Появление в компании таинственного медиума подогреет интерес и к нему самому. Это понимали оба, и Ал явно намеревался еще и таким образом поправить дела своего «родственника».
— Джошуа приберется в твоей комнате, она нетронута, но пыли скопилось, должно быть, изрядно. А так все по-прежнему, твоя старая кровать и шкаф на месте. И место для твоего друга найдем.
— Спасибо, Гарольд, — улыбнулся Ал. — Дом, милый дом.
И пусть Кроу-Пик стал ему прекрасным пристанищем, вдохновляющим приютом одинокого мага и чернокнижника, но только этот дом казался родным.
Найджелу здесь тоже понравилось, он облетел комнату, после чего сел на шкаф.
— Хор-рошо!
— Конечно, мой пернатый друг, здесь и не может быть плохо, — согласился Ал. — Устраивайся, прохиндей. Я перевезу вещи из гостиницы.
Принимали их так, словно бы Алистер и не уезжал — неизменный чай, булочки из булочной на углу, мясо из лавки с соседней улицы для Найджела. Снова две чашки на столике, снова свежие простыни. Время в этом доме словно не сдвинулось с места, разве что волосы у Гарольда стали несколько светлее. Да еще пара тонких морщинок появилась в углах глаз. Он был похож на Ная, но Ал никогда не рассматривал даже намека на возможность прыгнуть в его постель. Хотя после Найджела у него не было любовников-мужчин, а иметь любовницу было запрещено согласно тексту книги. Опять же, неизвестно, что сказал бы ему на это Гарольд. А язык у него был подвешен, да и за словом он в карман не лез. Проверять, насколько остро отточена эта бритва, Ал не хотел. Его вполне устраивали родственные отношения с МакТэйлом. А к одиночеству он привык быстро, научившись справляться со своими потребностями и смирять их.
— Ал, куда сперва отправимся? Сегодня собирается общество сразу в трех салонах, кого почтим вниманием?
— Графиню Колшир, — усмехнулся Ал. — Она прислала мне персональное приглашение. Готов насладиться атмосферой тайны и мистических переживаний? — он понизил голос, добавляя в него мрачных обертонов, от которых у его жертв по коже пробегали мурашки, а на висках выступала испарина.
— Готов-готов, — хмыкнул Гарольд. — Впечатляюще выглядишь. Думаю, самой большой тайной вечера у всех будет — как бы так тебя завлечь в спальню.
— Увы, это останется тайной, — усмехнулся Ал, поправляя кружева сорочки, скрывающие кисти. — Пора, дядя, Джошуа уже поймал кэб, я вижу его у дверей.
В салоне их встретили с немалым воодушевлением, медиума сразу же окружили дамы, защебетали, расспрашивая обо всем на свете. Гарольд смотрел на то, как он очаровывает дам, не подавая им ни единого намека ни на что, и расточает авансы кавалерам, побуждая их еще более заинтересованно следить за затянутой в черное фигурой, сменяя скепсис во взглядах на любопытство. Самого Гарольда вниманием тоже не обошли, но сегодня он предпочел понаблюдать за племянником, не отвлекаясь на попытки дам соблазнить его.
Ах, эта гибкая грация хищника! Ах, эта сталь во взгляде, способная вспороть сердце одним ударом. Ах, холодная усмешка на плотно сжатых губах, ранящая не хуже! И только он знал, что под маской таинственного мага, познавшего Грань и заглядывающего за нее ежедневно, все еще прячется горячо и преданно любящий юноша, готовый не просто заглянуть за Грань, но и шагнуть на нее, словно на лезвие, и пройти, оставляя багряные следы, в поисках своей любви.
— А вы покажете нам свое искусство? — с придыханием спрашивали дамы.
— И кого же вы жаждете услышать? Чей дух я потревожу?
— Моей дражайшей супруги, — неожиданно в щебет дам вклинился мужской голос, словно бы немного надтреснутый недавним горем.
Виконт Эрлеф овдовел совсем недавно, все никак не мог успокоиться и перестать оплакивать умершую. И упустить шанс еще раз поговорить с ней он не смог. Алистер окинул его изучающим взглядом. Полнокровный, здоровый мужчина, в самом расцвете сил, возможно, лет на пять-шесть старше него. Именно то, что ему нужно.
— Нет, виконт, здесь, — он четко выделил это слово, — я этого делать не стану.
— Хорошо, где вам будет удобно провести сеанс? — сразу же спросил он.
— Через месяц или чуть более я возвращаюсь в свой замок, — отведя виконта в сторону, сказал маг. — Это в Шотландии. Я приглашаю вас погостить там. Но учтите, за возможность общения с супругой придется заплатить.
— Я богат, мистер Кроу, это не проблема, — сразу кивнул Эрлеф.
— Речь не о деньгах, — презрительно отмел этот вариант Алистер. — Вам придется заплатить частью своей жизненной силы. После сеансов вы можете ощущать слабость и головокружение, сухость во рту и тремор конечностей. Это обычное дело для новичка.
— Конечно, я готов рискнуть всем ради встречи с Элен.
— Учтите так же и то, что эта встреча станет последней. Я проведу для вас не более пяти сеансов, и эти пять свиданий… подумайте, чего вы от них хотите и ждете.
Виконт кивнул.
— Я подумаю, за месяц я решу, что именно хочу сказать моей возлюбленной. Спасибо вам, мистер Кроу.
— Не стоит благодарности. А сейчас я настоятельно советовал бы вам покинуть салон и не наблюдать обычный спиритический сеанс. Во время оного все присутствующие касаются Грани, в вашем случае этого делать не стоит.
Эрлеф поклонился и поспешно вышел.
Виконт был не первым, кто посещал замок Кроу-Пик. И не последним. Возможно, он в этом путешествии будет и не единственным гостем мрачного логова чернокнижника. Хорошо бы, ведь работа с амулетом продвигается слишком медленно. Его кристалл, вместилище витальной энергии, добытой из живой крови, еще не наполнен и наполовину, хотя Алистер работал над этим уже долгие четыре года, с момента, как разобрал все записи в книге и понял механизм работы амулета.
Дамы щебетали и посмеивались, немного обмирая от сладкого ужаса перед мистикой, кокетливо спрашивали, не опасны ли эти спиритические сеансы. Кроу, улыбаясь своей острой усмешкой, заверял, что несомненно опасны, но ведь с ними настоящий медиум, не шарлатан, и ничего непоправимого не случится.
— Покажите же нам что-нибудь из вашего искусства.
— Что ж, охотно.
Слуга принес саквояж, в котором Алистер бережно хранил свои инструменты. Небольшой круглый стол накрыли черным бархатом с вышитыми на нем серебряной нитью символами. Он обнаружил эту скатерть в замке, видимо, кто-то из рода МакТэйлов увлекался черной магией. Пришлось потрудиться, чтобы отреставрировать тяжелую ткань, подновить вышивку. Он научился шить и вышивать ради этой цели, изведя отрезы ткани и бобины ниток. Но труд того стоил.
Посреди стола на подставке черного дерева замер накрытый белым шелком хрустальный шар. Его он заказывал у лучшего ювелира столицы, оплатив гигантский кристалл горного хрусталя и работу, потратив на это последние на тот момент деньги.
Все затаили дыхание. Было любопытно, страшно и весело разом. Гарольд хранил на лице выражение полного спокойствия, хотя его коробило — как будто дети на ярмарке смотрят на ручную обезьянку. Ал бросил на него взгляд, полный затаенной усмешки. «Да, дядя, я для них ярмарочный фокусник, шут. Но такова жизнь», — словно говорил он.
— Погасите свечи, — приказал маг. — Положите руки на стол. Нет, не нужно браться за руки, это лишь помешает.
По его виску скатилась первая капля пота: активировать шар, как ключ к Грани, всегда было труднее всего. Хрусталь под шелком засветился призрачным голубоватым огнем, и он сорвал платок, отбрасывая его на пол, протянул ладони к шару и заговорил нараспев длинную формулу на языке, что не был ни латынью, ни иным знакомым присутствующим языком. В шаре заклубился белый туман, вызвав у дам сдержанные вздохи, вскрикнуть не посмела ни одна.
— Взываю, ответь мне! — низко приказал Алистер.
В ответ раздалось шипение и прищелкивание, стихло, и голос, похожий на шуршание песка, произнес, звуча везде и словно бы ниоткуда конкретно:
— Слуш-шаю, гос-сподин.
— Кто-нибудь из присутствующих желает задать вопрос? — обратился Алистер к собравшимся.
Все замотали головами.
— Куда мой дед закопал фамильный перстень? — поинтересовался Гарольд.
— Ты слышал вопрос, — тем же низким голосом и приказным тоном сказал маг.
— Слуш-шаюсь, гос-сподин, — прошипело нечто, и в комнате словно сгустился воздух, а шар засверкал вспышками коротких молний в хрустале. — Тринадц-с-сатый вяз-с-с на с-северной аллее, три ш-шага от тройного корня на вос-сток. Ищ-щи там!
Общество в салоне сегодня было не слишком смелым, потому больше вопросов не последовало. Алистер пропел приказ, и шар погас, вместо него вспыхнули свечи, осветив покрытые легкой изморозью стены и все поверхности. Маг ловко укутал шар в платок, сложил в саквояж его и подставку, скатерть, и поклонился:
— Позвольте засим откланяться, дамы и господа.
— Ты был просто великолепен, — улыбнулся Гарольд, когда они покинули особняк.
— Ярмарочные фокусы. Однако, действенные. Поедем искать перстень? — Ал устало прикрыл глаза, но на губах мелькнула усмешка.
— Который дорогой дедушка проиграл в первую очередь? Поедем домой, посидим, выпьем. Тебе надо отдохнуть.
— А все же, дядя, на твоем месте я бы поискал. Вдруг дедуля был не настолько скотиной? — еще больше развеселился Ал. — Ну же, не откажи мне в этой крохотной прихоти!
— Ладно, поищем перстень. Как только найдем северную аллею с вязами.
— Я знаю только одно поместье в округе, где есть аллеи на четыре стороны света, и все четыре обсажены вязами, — задумчиво промурлыкал маг. — Беккер-манор.
— Предлагаешь туда нагрянуть с лопатами, а на вопросы хозяев отвечать: «Дух дедушки велел поискать перстень»? — развеселился Гарольд.
— Ну, мы потихоньку. Возьмем садовую лопатку и «руку славы», меня принимали в поместье, и не всякий раз официально, так что я знаю потайную калитку как раз неподалеку от северной аллеи.
— Хорошо, Ал, если ты этого так хочешь. Все для тебя.
— Почему, Гарольд? — Ал остановился, придержал его за руку. — Почему ты так со мной… добр, почему заботишься все эти годы?
— Потому что Найджел попросил об этом. Как я могу отказать собственному кузену?
Алистер хмыкнул, вспоминая почти размытые уже впечатления детства.
— Ты просто чудо, Гарольд. Редкостное. Почему до сих пор одинок?
— Даже и не знаю. Потому что мне хватает и своей собственной компании, наверное. А отношения — это лишняя суета, шум. И все ради чего?
— Ради продолжения рода?
— Да как-то никогда не рвался, если честно. Да и что я оставлю в продолжение рода? Пару медных монет? — хмыкнул Гарольд.
— Кроу-Пик и мое состояние. Сам ведь понимаешь, я в любом случае не оставлю наследников, им просто неоткуда взяться, а уйду непременно.
— Разве что так, — кивнул мужчина. — Если ты просишь, непременно постараюсь завести семью.
— Я не хочу, чтобы ты остался один, когда пропаду и я в поисках, — Алистер заглянул ему в глаза. — Они могут затянуться… на неопределенный срок.
Взгляд у Гарольда был печальным и понимающим.
— Я в ближайшее время подыщу себе супругу. А что… ты нашел какие-то следы?
— Я… пока не могу сказать, прости. Не хотелось бы даже намеком касаться этой темы, ведь и у ветра есть уши.
Гарольд снова кивнул и предпочел беседовать о том, как выкопать перстень.
— А может быть там и копать не придется? Например, перстень твой дед проиграл лорду Беккеру, тот вышел в парк на прогулку с новой безделушкой на руке, а та возьми и потеряйся?
— Но тогда бы ее искали, — возразил Гарольд.
— Значит, не нашли, — с губ Ала не сходила усмешка. — Идем, я и «руку славы» не стану брать, просто проверим мои догадки!
Гарольд заинтригованно посмотрел на него, но безропотно последовал в Беккер-манор, не спрашивая ничего больше. Тайная калитка оказалась не заперта, что было объяснимо — кому в голове придет запирать то, о чем никто не знает? От калитки до аллеи было недалеко, и он порадовался, что это классический английский парк, а не что-то иное, как сейчас в моде.
— Вот вопрос: тринадцатый вяз с какой стороны? — пробормотал Алистер, окидывая взглядом стройную двойную шеренгу деревьев.
— Попробуем осмотреть все сочетания?
Они сосчитали деревья. Вышло, что тринадцатым будет одно и то же дерево, с какой стороны ни начни.
— Отлично, осталось найти тройной корень. Ты осмотри правый вяз, а я левый.
Гарольд принялся внимательно осматривать корни, пошарил рукой, разгребая опавшую листву.
— Что-то ничего не нахожу.
— Я нашел, иди сюда.
Тройной корень казался изогнутыми шеями многоглавой гидры, зарывшейся в землю головами, он изгибался аркой.
— Теперь от него на восток. Черт, а где восток-то?
Восток они тоже нашли, постепенно сориентировавшись.
— Если мы разыщем перстень, это будет просто чудом, — бормотал Гарольд.
— Три шага, ну! Давай, не так уж и велико расстояние, чтобы не обыскать здесь все, — Ал преисполнился радостного возбуждения.
Если все получится… Если дух не ошибся и не солгал…
— Один… Два… а насколько широких? Три…
— Будем искать от второго шага до… Что?
Гарольд, случайно сунувший руку в чью-то нору, почувствовал, как его палец скользнул во что-то холодное.
— Я что-то нащупал, — растерянно произнес он.
— Тащи! — возбужденно привздохнул Алистер.
Гарольд выдернул руку. С перстнем, плотно охватившим палец.
— Этого не может быть… — слабо сказал он. — Откуда ты…
— Ты же сам все видел, дядя. Идем, мы нашли все, что хотели, — Ал потянул его обратно к калитке.
Гарольд шел за ним, рассматривая перстень и часто моргая. Этого не могло быть, но это было.
— Ты даже не представляешь, что только что случилось, — тихо сказал он.
— Эй, не забывай, что все мое великосветское воспитание — заслуга только Ная и твоя, — рассмеялся маг. — Объясни, чтобы я понял.
— Я не могу, — загадочно сказал Гарольд. — Просто случилось кое-что очень-очень хорошее.
— Что ж, я рад! Рад даже этому! Теперь мы вернемся домой и обязательно отпразднуем это хорошее бокалом вина.
Никто, взглянув сейчас в лицо этого счастливого молодого человека, раскрасневшегося, слегка растрепанного, не узнал бы в нем того загадочного мага-медиума, что наводил ужас на дам в салонах, а на джентльменов — в своем мрачном замке на скале.
— Думаю, что сегодня я тебе позволю даже два бокала, — разрешил Гарольд, усмехнувшись.
Ал просто рассмеялся:
— Дядюшка, ну какой же ты у меня иногда зануда! Но я тебя очень, очень люблю, даже несмотря на это занудство.
— А я люблю тебя, мой мальчик, — Гарольд поцеловал его в лоб.
Было так непривычно ощущать чьи-то руки на плечах. Ал отвыкал от этого в своем затворничестве, потом ластился к Гарольду, снова отвыкал. Ничего большего, кроме объятий и вот такого целомудренного поцелуя, но тем не менее непривычно.
— Откроем лучшую бутылку, — пообещал Гарольд.
И свое слово сдержал, вино было коллекционным, бутылка не одно десятилетие провела в погребе. Ал сдержанно сверкал горящими от любопытства глазами, но не расспрашивал — расскажет и сам, если будет нужно. От вина его слегка повело — он не пил в одиночестве, разве что миссис Форест варила глинтвейн.
— Выпьем за Найджела, — Гарольд поднял очередной бокал.
— За Ная, — согласился Алистер, в пьяном воодушевлении едва не уронив свой. — За моего гулящего возлюбленного, чтоб ему икалось! Пусть дождется меня! И н-не см-меет целовать русалок!
— Каких русалок? — Гарольд вынужден был отставить бокал, подхватить Алистера за плечи. — Тебе пора спать.
— Ни… никаких русалок! — Ал залпом выпил вино и почти тут же обмяк, привалился к груди мужчины и засопел.
Гарольду пришлось отнести его в комнату, раздеть и уложить спать. Русалки… будь в компании у Найджела сейчас русалки, как все было бы просто. Дед, будь он трижды неладен, проиграл не только поместье и все свои сбережения. Он умудрился продать душу дьяволу в обмен на то, что ему будет везти. И после решил сыграть с самим дьяволом, решив, что сделка его сбережет. И продулся подчистую, отдав в уплату себя, жену и старшего сына с семьей. Найджел потому и сбежал в море… Море древнее Ада, оно было сотворено раньше. И его хозяину даже сам дьявол не указ. Младшему сыну, можно сказать, «повезло» — он остался нищим, но живым и с незаложенной душой. Как и его единственный сын — Гарольд. Обозленный тем, что глава рода ценой своей жизни сумел все же остановиться, дьявол проклял род МакТэйлов, ведь он рассчитывал на всех. Ключом к проклятью стал перстень главы рода, проигранный самым первым. Где он и как его искать, не знали ни Дерек МакТэйл, ни его сын, ни Найджел. Но семейное предание гласило, что тот, кто разыщет перстень, вернет роду былое величие. Теперь перстень был у Гарольда. Оставалось решить, как именно возвращать все это.
Еще сто лет назад МакТэйлы были самым богатым кланом Шотландии, владели тремя замками, обширнейшими пастбищами и стадами знаменитых тонкорунных овец. Он просто не представлял, как возможно в течение оставшихся ему лет жизни добиться хотя бы частичного возврата силы МакТэйлов. Но в первую очередь — и здесь Алистер прав, как никогда, — следовало жениться и зачать минимум двоих детей.
Гарольд еще раз покрутил перстень, вздохнул и отправился спать. Снилась ему Моргейн МакТэйл, легендарная старуха, по слухам, некогда принявшая бразды правления кланом после смерти мужа и не выпускавшая их почти сотню лет. Семейные предания гласили, что она плевала в свое время и на дьявола, и на христианского бога, поклоняясь древним богам и в особенности Данну. Она смотрела на Гарольда и одобрительно кивала, потом проговорила:
— Все получится, — и захохотала.
Проснулся он с колотящимся сердцем, но в полной уверенности, что необходимо присмотреться к девицам, что уже именуются перестарками, заступив за грань двадцатилетия. За такую дадут приданого побольше, да и они уже не такие вертихвостки, как молодежь. А в возрасте Гарольда молодая жена с любовью к нарядам ни к чему.
— Решено, — умываясь прохладной водой, сказал он сам себе. — Так я и сделаю.Код для Обзоров
@темы:
слэш,
фэнтези,
закончено,
In hac spe vivo
-
-
11.03.2016 в 09:57Море сильнее дьявола...
"И чёрт сказал: да будет так! А я ответил: Так не будет!"
Спасибо за новую историю!
-
-
11.03.2016 в 14:48-
-
12.03.2016 в 14:16-
-
12.03.2016 в 15:03-
-
12.03.2016 в 15:36-
-
14.03.2016 в 00:11-
-
14.03.2016 в 08:26-
-
14.03.2016 в 09:49