Авторы:
Таэ Серая Птица и
Тай ВэрденРейтинг: NC-17
Жанры: Романтика, Фэнтези, Повседневность, Первый раз
Предупреждения: пока нет
Размер: Миди
Статус: закончен
Краткое описание: Альбин не верит в любовь. Ему всего семнадцать, но он практичный юноша, который готов сделать все, чтобы построить в грозящем ему браке отношения, основанные хотя бы на уважении.
Легард любил и потерял любимую, оставившую ему кроху-сына, был боевым магом - но стал героем войны и калекой, не способным полноценно магичить. Он не готов к новым отношениям и не желает искать мачеху для сына.
Добрые боги или насмешница-судьба свели их на балу дебютантов.
10. Купить свою звездуТридцать два года назад Кассандр увидел его на весеннем балу, где аристократы традиционно представляли наследников и вторых сыновей. Вместо отца семнадцатилетнего Верлинна Этьена привез старший брат. Тогда, в юности, у Вера были темные, словно обсидиан, глаза и огненно-рыжие волосы, а на коже золотились задорные веснушки. На балу он был сдержан и почти холоден, хотя и учтив. Второй сын провинциального барона, едва наскребшего денег на дорогу и плохонькие фамильные бериллы, совершенно не подходившие Веру. Вместо бального наряда на юноше была студенческая форма Высшей академии Университета магических наук, в дубовом венке на нашивке гордо красовалась золотая реторта.
Кассандр бросил взгляд — и пропал.
Он никогда не испытывал влечения к женщинам. Но и выбирать себе младшего супруга тоже не тянуло пока. Он был вполне доволен ни к чему не обязывающими связями с симпатичными офицерами там, где служил, или же нечастыми визитами в бордели. Здравый смысл, к тому же, вопил о том, что сейчас не зима, и вот этот юнец, холодно глядящий мимо его плеча — отнюдь не дебютант. Но Кассандр направился к нему и сходу предложил руку и сердце. Юный баронет взглянул на него с неподдельным изумлением и негодованием:
— Вы ошиблись, граф. Я не третий сын.
— Я в вас влюблен. Согласитесь! И я стану счастливейшим из смертных.
— Простите, я вас вижу впервые в жизни, в браке, каким бы он ни был, не заинтересован, меня ждет учеба. Всего доброго, граф.
— Не уходите, прошу, — Кассандр взял его за руку. — Подарите мне хотя бы один танец, моя ярчайшая звезда.
— Вы чересчур настойчивы, граф, — нахмурился юноша, порывисто отступая и отнимая у него свою руку.
— Потому что я люблю вас.
— Я не танцую с мужчинами.
— Баронет, прошу вас! Подарите мне танец. Один.
— И вы оставите меня в покое?
— На сегодняшний вечер — да. Клянусь. Удалюсь, и вы меня сегодня больше не увидите.
Баронет тогда, очевидно, уже несколько устал от шумного бала, потому что с неудовольствием, но согласился. Танцевал он довольно хорошо, отсутствие опыта компенсировала его прирожденная гибкость и отменное чувство ритма. Но стоило музыке утихнуть, как он вывернулся из рук и немедленно исчез в толпе.
В следующий раз Кассандр увидел его в университете, куда его пригласили прочесть несколько лекций. И понял, что сделает все возможное и невозможное, чтобы заполучить себе это сокровище. Верлинн шел куда-то вместе с товарищами по факультету и жарко спорил о чем-то своем, алхимическом. Спор увлек его так, что вчерашнего назойливого поклонника он попросту не заметил.
Лекцию по своему предмету Кассандр начал с того, что не отрывал взора от Верлинна. Студент на это отреагировал тем, что демонстративно писал, не поднимая головы. И из аудитории умудрился выскользнуть в толпе сокашников. После следующей лекции Кассандр попросил его остаться. Не выполнить распоряжение преподавателя студент не мог. Однако старался держаться на расстоянии.
— Я чем-то вас обидел на том балу, моя звезда?
— Сэр, я вам уже все объяснил. Меня не интересует ваше предложение, я не горю желанием быть чьей-либо звездой, тем более вашей. Я рожден и воспитан вторым наследником, и быть младшим мне претит. А теперь простите, я тороплюсь на следующую пару. Всего хорошего, сэр.
Кассандр решил, что действовать стоит по всем правилам этикета — сперва поговорить со старшим в семье. Чтобы добраться до баронства Арвин, пришлось ждать каникул, это время он потратил с несомненной пользой, разузнав все, что только было возможно, о своем избраннике, его предпочтениях, привычках, семье. Получалось, что в семье у того были крупные нелады с финансами. Вернее, в семье был игрок, в пух и прах проигравшийся. И был это как раз старший брат Верлинна. Ныне — барон, так как отец братьев Арвин умер за год до представления младшего сына ко двору. Барон Амальрик Этьен Арвин полгода назад скоропостижно женился в надежде приданым супруги погасить долговые расписки и векселя, но практически тут же снова спустил все за игорным столом. Это был шанс, и глупо было им не воспользоваться.
Кассандр воспользовался. Он явился в замок барона раньше самого Верлинна, которому пришлось добираться от портала до портала с тихоходным обозом. И был немедленно принят хозяином.
— Я богат, барон. И я погашу ваши долги в этот раз.
— Что вы хотите взамен, граф?
— Я хочу Верлинна в мужья. Уговорите его.
— Но его воспитание…
— Меня это не волнует, — Кассандр швырнул на стол барону внушительную пачку долговых расписок. — Вы уговорите его. Через месяц я приеду сюда со свадебным кортежем.
— А если он не согласится?
— Я сказал — уговорите. Вы же семья… Я люблю вашего брата, я все сделаю для него. Донесите эту мысль до Верлинна.
Он прекрасно знал, что выкрутил им руки, скупив векселя и расписки. Он уже купил себе младшего, и барон это понимает. Он видел в глазах этого мужчины, который был старше него на пять или шесть лет, одновременно и алчность, и безнадегу: отдавать долги было нечем, а тут такой выход, но ведь родственные связи… Но особой любви между братьями не было — слишком велик был временной разрыв, двадцать лет.
— Мне понадобится некоторая сумма… — намекнул барон.
— Разумеется. Одномоментно.
Кассандр решил, что если барон хочет и эти деньги проиграть — его право.
Однако барон распорядился полученными деньгами иначе. Когда Верлинн приехал домой на каникулы, Амальрик вызвал его к себе и пространно заговорил о том, что есть благо рода, и как каждому его члену должно поддерживать и приумножать его. Насторожившийся юноша попросил быть более конкретным, а, узнав, что от него требуется, отказался наотрез. Он хотел уехать в тот же день, но ему не позволили сбежать. До назначенного графом дня оставалось совсем немного времени, нанятый алхимик в учебной лаборатории замка варил что-то, призванное подавить волю строптивца, вскоре должен был появиться и менталист. Барон не собирался долго уговаривать брата. Он станет мужем графа Алора, даже против своей воли. А там уже проблемы графа.
Четыре дня мальчишку по его приказу не кормили и не поили. Воду с добавленным в нее эликсиром Верлинн выпил молча, хотя смотрел при этом с такой ненавистью, что у барона по коже мурашки пошли. А потом, когда алхимическая отрава подействовала, с безучастным ко всему юношей поработал менталист, вкладывая в его разум текст клятвы младшего супруга, что и когда говорить.
Уже много позже Кассандр докопался до того, почему его жених очнулся во время церемонии. Во всем виновна проклятая солидарность магов одной ветви. Узнав, для чего барону эликсир подавления воли, алхимик умолчал о том, что поить им жертву следует несколько дней подряд для закрепления эффекта внушения. Но как бы то ни было, во время ритуала Верлинн пришел в себя.
Свою часть клятвы Кассандр уже проговорил, и Верлинн начал читать свою, когда на полуслове прервался, тяжело повел головой, превозмогая дурман.
— Нет… я не буду младшим… Никогда…
— Что? — граф опешил.
— Я не буду вашим младшим супругом, граф Алор, — голос юноши хрипел и срывался, но слова звучали твердо.
— А равным? — взгляд графа обещал барону много неприятностей.
— Обряд должен быть закончен, — жрец сурово взглянул на обоих. — Иначе боги разгневаются, а магия незавершенных клятв ударит по обоим.
Верлинн молчал. Напряжение, повисшее в воздухе, можно было осязать. Кассандр ждал. Сейчас ничего сделать он не мог.
Через долгие, словно годы, мгновения баронет заговорил:
— Быть равным, не зависеть от воли супруга ни в поступках, ни в мыслях. Быть опорой и поддержкой, когда то потребуется. Клянусь и принимаю союз Кассандра Розуэлла, графа Алора.
Обряд был завершен. Кассандр злился: мальчишка хотел равенства, мальчишка его получит полной мерой. Он не учел упрямства теперь уже второго графа Алор. Упрямства и стальной воли будущего алхимика. Той, что позволила ему сбросить ментальный приказ и очнуться от дурмана. Впрочем, Кассандр делать снисхождения не собирался.
— Претендуешь — соответствуй, — сказал он и усмехнулся.
Младшего он бы любил и оберегал. Равного беречь не собирался. Сам о себе позаботится. Добрые боги уберегли его от того, чтобы ко всем прочим прегрешениям стать еще и насильником: магия клятвы равных супругов не требовала подтверждения брака немедленно. Он был готов ждать, пока мальчишка «дозреет».
Верлинн вызов принял. И соответствовал, как и было сказано. Учился, как проклятый, подрабатывал в университетской лаборатории, чтобы не зависеть от «благодетеля»-супруга. Через год грянул мор, выкосив большую часть магов. Верлинн выжил, выгрыз у судьбы свою жизнь. Закончил академию экстерном и с отличием. И уехал по распределению, выбрав город на другом конце Эллора, подальше от гарнизона, где служил супруг. Кассандр на это отреагировал хмыканием и многостраничным посланием с пожеланием удачи и обещанием наведаться в гости. А когда все же выкроил время и наведался — был почти приятно удивлен: о супруге не ходили слухи, он полностью отдавался работе, жил в бедненькой, но чистенькой съемной квартире, одевался скромно, как и полагается магу. И графа встретил учтиво, хотя и равнодушно.
— Рад, что у тебя все хорошо, моя звезда.
— Я вижу, что и у вас, дорогой супруг, все в полном порядке, — окинув его взглядом, кивнул Верлинн.
За те полгода, что они не виделись, он, казалось, окончательно повзрослел, превратившись из смазливого юнца в приятной наружности молодого мужчину. Отрастил волосы и завязывал их в тугую косицу, чтобы не мешались в работе. Красивые руки немного портили химические ожоги, еще не зажившие до конца.
— Более чем. Когда возвращаешься?
— Когда истечет срок контракта. Еще полгода, и вернусь в столицу за новым назначением.
— Надеюсь, ты помнишь, что состоишь в браке. И это накладывает на тебя некоторые обязательства.
Верлинн сжал губы, помолчал.
— Что я должен сделать?
— Как интересно… Откуда мне знать? Что сам хочешь?
— Именно это я и делаю, разве не так? Вы сами сказали, граф: претендуешь — соответствуй. Я должен отработать свое обучение и получить степень магистра. Думаю, года за три я сравняюсь с вами в этом.
— Ты понял, о чем я.
— А вы знаете, что я не жажду лечь с вами в постель, — отрезал Верлинн.
— Ничего не поделаешь, брачные узы.
— При равном браке магия не давит, — Верлинн усмехнулся. — Ни в первую ночь, ни в любую последующую.
— Как хочешь, — Кассандр поднялся. — Мне хватает войны в приграничье, чтоб вести ее еще и в семье. Жаль, что тот красивый юноша, похожий на снизошедшую ко мне звезду, который пленил мое сердце, оказался… звездой в другом плане.
— Ваше отношение мне известно, граф. И вы не правы, я не воюю… с вами, — в темных глазах плеснулась горечь.
— Да, должно быть, я ошибся. Каждый вечер встречаюсь с любимым супругом после службы, слушаю, как прошел его день, рассказываю про то, что случилось в лазарете. И спать ложусь не в одиночестве, постель вовсе не холодна. И ужинаем мы с супругом вдвоем. И мир и благоденствие царят в семье. Только вот что я тогда здесь делаю, раз у меня все прекрасно в семье?
— Хорошо, — Верлинн коротко взглянул на него. — Через полгода я попрошу назначение в тот город, где расположен ваш гарнизон.
— Буду ожидать вашего визита, — Кассандр расправил плащ на плечах. — Надеюсь, что место моей дислокации не изменится. В приграничье снова неспокойно.
Верлинн сдержал свое слово. И даже более того — он попросил перевода в действующую часть, где служил супруг, и ему не смогли отказать. Тем более что там требовались алхимики, они вообще были весьма востребованы в армии.
— С возвращением, дорогой супруг. К сожалению, из ужина есть только теплый сыр и холодное вино, — заявил Кассандр, когда тот нашел его на офицерских квартирах.
Он был немного пьян, устал после рабочей смены в лазарете и оттого не торопился вставать и приветствовать супруга горячими объятиями. Письмо с уведомлением о приезде он получил как раз накануне и успел уже и накрутить себя, и успокоиться.
Верлинн кивнул, внимательно окинув взглядом практически холостяцкую квартиру целителя, вышел, чтобы через полчаса вернуться с корзиной продуктов, а еще через час молча выставить на стол запеченное мясо с овощами и еще горячий пирог.
— Приятного аппетита, дорогой супруг.
— Сокровище мое, ты еще и готовить умеешь?
— Я алхимик, супруг мой, — усмехнулся тот. — Я все умею — и суп сварить, и яд.
— А это что из двух вариантов?
— На ваш выбор, — Верлинн придвинул к себе тарелку и занялся пищей. Он был голоден, устал с дороги, жаждал поесть, выкупаться и лечь. С утра его ждал командир гарнизона и осмотр лаборатории, знакомство с непосредственным руководителем, и все прочее, что неизбежно ждет на новом месте. А еще слухи и пересуды за спиной. Никому не будет дела до того, одинаковые ли татуировки на руках графа Алора и его молодого супруга. Если вступил в брак с мужчиной — значит, заведомо младший.
— Постель перестелил. Ванна готова, — Кассандр обвел рукой пространство вокруг себя. — Располагайся, дражайший.
Верлинн не преминул воспользоваться благами магии и здешнего подобия уюта. Правда, его напрягало то, что кровать в квартире целителя была далеко не широка. Им придется спать буквально бок-о-бок. Правда, после долгой и не слишком легкой дороги он уснул сразу, едва навел безупречный порядок на кухне. Хорошо, что в академии их гоняли по бытовым магическим плетениям с жестокостью сержантов на плацу, руками он бы отмывал все до утра.
Верлинн безмятежно спал каменным сном уставшего человека с кристально-чистой совестью. Кассандр полюбовался на него несколько минут, затем улегся рядом. Вынужденно обнял. Они состояли в браке уже больше трех лет, но еще ни разу не делили постель… В голове не укладывалось. Зато там укладывались смешки сослуживцев, знавших, что он заводит скоротечные интрижки, меняя любовников, словно перчатки, вместо того, чтобы приказать младшему явиться в гарнизон и согревать постель на постоянной основе.
— Это глупо, магистр. Он же младший.
— Он не младший.
— Все равно, это глупо.
Они не верили в то, что целитель, за свою жесткость и бескомпромиссность носивший среди военных прозвище Волк, внезапно вступил в равный брак с каким-то молокососом, который еще и магистерскую степень не получил, только мастерство. И что этот молокосос смеет сопротивляться решениям своего старшего супруга. Наверное, Волк просто отпустил поводок подлиннее.
Стоило тогда задуматься, как воспримут сослуживцы перевод Верлинна в часть… Но он не дал себе труда, просто порадовался тому, что, кажется, супруг начинает смиряться и понимать свое положение.
Первый день в гарнизоне стал сущим кошмаром. Офицеры, воспринявшие появление целителя в компании молодого алхимика как повод для обсуждения, не скрываясь, этим и занимались. Причем, Верлинн обсуждался в его же присутствии и вовсе не на пониженных тонах.
— Какой рыжик, магистр! Огонь просто. Что ж вы так долго тянули, перебивались с одной жилистой задницы на другую, когда у вас такой младший? Говорят, рыжие в постели дадут фору кому угодно.
«Шлюхам» не прозвучало, но подразумевалось.
— Вам, смотрю, уже дали — носовая перегородка рушится. Под кем вы такое подцепили?
Водник, восхищавшийся «рыжиком», побагровел от унижения, но воздержался от ответа. Если целитель видит проблему, к нему же за излечением и пойдешь, в гарнизоне он один, подмастерья не в счет.
За делами и разговорами Кассандр не отследил, когда и где Верлинн пропал из-за его спины. Вспомнил о том, что мужа нужно было отвести к командиру гарнизона, только час спустя. И досадливо нахмурился: кажется, Вер решил заняться этим вопросом сам. Пришлось идти искать.
В кабинете коменданта мужа не было. Зато был сам комендант, раздраженно орущий на вестовых. Увидев целителя, он вообще побагровел, как будто его вот-вот настигнет апоплексический удар:
— Магистр Алор! Каких злых богов ваш младший шляется по крепости без сопровождения, смеет чего-то требовать от меня и быть недовольным лабораторией?! До него тут и магистры работали, и никто не вякал, что чего-то не хватает!
— Во-первых, второй граф Алор вправе требовать то, что ему надо! — рев пробуженного дракона огласил мало не весь гарнизон. — Во-вторых, мастер алхимии Алор точно знает, что ему надо. В-третьих, — дракон набрал воздуха побольше и взрявкнул от всей души: — мне все еще не хватает снадобий!
Должно быть, его рев тогда достиг и казематов, где традиционно располагались лаборатории и лазарет. Иначе Кассандр не мог объяснить то, что Верлинн встретил его чуть заметной улыбкой, когда он в тот день ворвался в вотчину алхимика с требованием очередной партии эликсиров и прочих отрав.
Сейчас, по прошествии десятилетий, почему-то яснее видно, с какого момента их отношения стали… теплеть? С того самого, когда Вер ощутил пусть и вынужденную, но поддержку, а Кассандр — столь же вынужденную, но заботу?
От Верлинна понемногу отстали — снадобья он варил хорошие, да и Кассандр так и норовил взрявкнуть из-за каждого угла. Кроме всего прочего, молодой мастер умудрялся как-то еще наводить уют в скромной квартирке целителя, писать научную работу и экспериментировать. Правда, после всего у него хватало сил лишь доползти до уборной, ополоснуться и упасть в постель, забываясь крепким сном. Украденных объятий и поцелуев он попросту не чувствовал. А Кассандр… потихоньку сходил с ума, вынужденный делить постель с ним, но не могущий сделать ничего большего. Стоило явиться в лабораторию, однажды дойдя до белого каления, и намекнуть о супружеском долге, мгновенно замкнувшийся Верлинн выставил на стол склянку с ядовито-зеленым зельем и баночку с непонятной прозрачной субстанцией.
— Вот это, — его рука, облаченная в странную прозрачную и чуть поблескивающую перчатку, указала на зелье, — охлаждающий эликсир. Снимает возбуждение без фатальных последствий для организма и дарует ясность мыслям. Это, — палец указал на баночку, — защитный бальзам. Наносится на половой орган в полной боеготовности перед, непосредственно, актом соития. Образует вот такую пленку, — он подцепил свою перчатку и позволил рассмотреть, что она тоньше любого ранее виденного Кассандром материала. — Чувствительность слегка снижается, зато позволяет продлить акт и защищает от дурных болезней. Выбирайте, что вам будет полезнее сейчас.
Кассандр опрокинул в себя эликсир и хлопнул дверью лаборатории.
Необычайное спокойствие, ясность разума и полное отсутствие возбуждения при том, что делил одну постель с супругом, продлились около недели. И навели на мысль, что и сам Вер употребляет свое зелье, иначе не был бы так отрешенно-спокоен. Кассандр, пользуясь этой кристальной чистотой в мыслях, разработал план по изъятию у супруга запасов его зеленой гадости. Вместо того чтобы лечь спать, отправился в крепость и обыскал лабораторию, прошерстил все журналы, которые Вер педантично вел. Изъял два самых важных компонента зелья. И перепрятал все это в собственном сейфе. Теперь осталось выждать время, чтобы эликсир вывелся из организма супруга. Не слишком долго — два дня всего, Верлинн записывал и это, видно, чтобы не ошибиться случайно.
Пропажу супруг обнаружил на следующее же утро. Такого ледяного взгляда у него Кассандр еще не видел ни разу. Казалось, вокруг алхимика образовалось облако сверххолодного воздуха, только тронь — превратишься в статую.
— А я что? Я ничего, — Кассандр развел руками. — Наставлять тебе рога я не собираюсь. А кроме телесной нужды, у меня и другие есть…
— Вам нет нужды наставлять то, чем я и без того, по мнению ваших сослуживцев, щеголяю, как осенний марал, — прошипел алхимик. — Вон отсюда. Готовые лекарства я занесу в лазарет сам.
Верлинн глянул на него так, что Кассандр понял — еще слово, и в него полетит какой-нибудь фиал с ядом.
— Как знаешь, — сухо сказал Кассандр.
И только дверь грохнула.
Через два дня граф мстительно порадовался тому, что в лаборатории алхимика не было никакого уютного уголка для отдыха, а в лазарет допускались только больные и раненые. Верлинн мог бы попроситься переночевать в казарме, но это был бы не просто позор — катастрофа. Ему поневоле пришлось вернуться домой. Устал он не меньше, чем всегда, так что после рутинных домашних дел, включающих приготовление ужина и небольшую уборку в квартире, искупался и лег. Эликсир, ко всему прочему, дарил спокойный сон без сновидений, в его отсутствие и тело, и разум вспомнили, что принадлежат очень молодому человеку и давно обделены вниманием. Верлинну никогда не снился в подобных снах кто-то конкретный, да и сюжета у них не было, просто жаркое марево и какие-то обрывочные видения, полные грез. В этот раз ему снились горячие, грубоватые руки, тихий треск ночной сорочки, жадные поцелуи.
Кассандр ласкал его самозабвенно, пытаясь вызвать отклик. И он добился своего. Его холодный и отстраненный супруг оказался чувствителен к любым, даже самым незаметным ласкам, он стонал в голос и выгибался, подставляясь под руки, пока не выплеснулся в долгом, бесконечно-долгом пароксизме удовольствия, едва не заставившем его проснуться. Кассандр обтер его, поправил сорочку и улегся досыпать. В этот раз он обошелся только руками, не рискнув разбудить супруга полноценным соитием. В первый раз не обойтись без боли, это точно заставит Верлинна проснуться, и что тогда случится — одни боги знают. Но если продолжать приучать его тело к своим рукам — однажды оно предаст Вера, и момент для этого выберет сам Кассандр.
Утром он делал вид, что ничего не случилось. Верлинн нервничал, прятал глаза и был явно выбит из колеи. Необходимых ингредиентов для зелья все еще не было, он не мог себя успокоить, хотя и наглотался другого зелья, позволившего на краткий срок отрешиться от воспоминаний о ночном сне.
Эта странная игра продолжалась добрую неделю, пока доведенный до отчаяния и едва не до нервного срыва, алхимик не совершил ошибку во время варки самого обычного бальзама Катулла. Слишком сильно выплеснул магию в процессе, в основной реторте началась неконтролируемая реакция, от напора ядовитых паров взорвались отводные трубки, и Верлинн, не успев среагировать, вдохнул.
Кассандр не собирался в лабораторию в этот день, но, когда вязь брачной татуировки заледенела, ноги сами понесли его туда.
— Что слу… О боги, — пальцы сами выплели первые жесты, поддерживая жизнь в супруге, пока магия очищала лабораторию.
Верлинн сжег легкие и все дыхательные пути, пострадал даже пищевод, глаза. Он был на волосок от гибели, но боролся за жизнь. Благодаря своим же зельям он поправился очень быстро — всего две недели провел в лазарете. И под неусыпным присмотром мужа. В первые дни, когда его приходилось держать под чарами наведенного сна, чтобы не мучила боль, Кассандр засыпал и просыпался рядом с его койкой, крепко сжимая его ладонь. Заполучил привычку рассказывать супругу о том, как прошел день, о том, как ему не хватает его «звезды». Так что не сразу опомнился, что ведет себя так же, когда в первый раз снял чары на ночь, чтобы организм, уже почти восстановившийся, привыкал к естественному сну заново.
-… а я ему и говорю: «У вас вообще-то перелом», а он мне: «А я думал, с похмелья чудится».
— И мне… тоже… с пох…мелья… — прошелестело едва слышно: говорить Верлинну было все еще больно. — Всякое… чудится.
— Так ты ж не пил вро… Вер! — Кассандр немедленно принялся накладывать чары исцеления дополнительно.
Супруг с некоторым трудом открыл глаза, все еще красные от полопавшихся сосудов, со слегка помутневшими склерами.
— Спасибо…
— Тихо-тихо, тебе вредно перенапрягать горло. Лежи и спи. Выздоравливай.
Он снова сжал кисть Верлинна в ладони и почувствовал, как чуть дрогнули в ответном пожатии его пальцы.
Через пару дней он рискнул поцеловать мужа в ладонь и в тонкое, изящное запястье, где под кожей билась жилка. И Вер не отнял руки, только смотрел очистившимися от мути глазами, внимательно и серьезно, с пониманием, но пока еще не принятием.
Потом Кассандр стал выводить его на прогулку. Сперва просто по комнате.
— Восстанавливай двигательные навыки.
Это был повод и возможность безнаказанно обнимать, поддерживать, прижимать к себе. Когда Верлинн перестал спотыкаться на каждом втором шаге, повод исчез, но Кассандр не прекратил это делать. Супруг не вырывался, словно смирился с тем, что ему не позволят вернуть личное пространство.
— Сегодня попробуем выйти на улицу. Дыши неглубоко, я заштопал легкие, но лучше не рисковать.
— Когда ты меня отпустишь? — голос уже восстановился, но говорил Вер все еще тихо. И непонятно было, имеет он в виду лазарет, то, что Кассандр ведет его под руку, то, что с каждым днем оказывает все больше знаков внимания, или все это вместе?
— Пока что не знаю, зависит от твоего здоровья.
— В городе есть артефактор? — они вышли из казематов, и первый же порыв прохладного весеннего ветра заставил Верлинна подавиться кашлем, сгибаясь пополам от боли в потревоженных дыхательных путях и легких.
— Да, есть. Тише. Неглубоко дыши, вот так, — Кассандр приложил ладонь к груди мужа.
Магия целителя успокоила тело, уняла боль. Кассандр обнял его уже обеими руками, наклонился и поцеловал в теплую от прилившей крови щеку. Чуточку колючую — наверное, эликсир, замедляющий рост щетины, вывелся из организма вместе с последними вредными компонентами дыма, которым Вер надышался.
— Постарайся поменьше говорить.
Было в этом что-то извращенно-утонченное. Не откровенная ласка, но и не случайное прикосновение. Главное, не выпускать из рук эту пойманную птицу, не давать свободы ее крыльям, а не то хлестнет так, что мало не покажется. Кассандр сам себя чувствовал хищным пауком, что водятся в далеких южных лесах и превосходят размерами собак. Опутать супруга сетями своей заботы, приручить, приучить к рукам. Действовал он тихо, исподволь, вился кругом. Восхищался тем, как алеют щеки Вера, когда он касается их, или целует в запястье. Как возмущенно блестят его обсидиановые глаза, отыскивая пути к отступлению и не находя их. Он понял, что победил, когда Верлинн совершенно выздоровел, а его тело однозначно и очень явно отреагировало на прикосновение к случайно найденной очень чувствительной точке — участку нежной кожи за правым ухом. Причем, только за ним.
Это Кассандра «обеспокоило».
— Чувствуешь, что я тебя трогаю? А здесь?
— Прекрати, — рассерженно прошипел Вер, пытаясь вырваться из его рук и одновременно сжать бедра, чтоб скрыть реакцию тела на эти прикосновения.
— Если я прикасаюсь здесь, чувствуешь?
— Да! — голос сорвался на стон.
Кассандр продолжал.
— Расслабься. Это же приятно?
Это не было насилием с его точки зрения. Он же не причинял боли, наоборот, доставлял удовольствие. То, что насилие было над сознанием самого Верлинна, он начал понимать лишь годы спустя, узнав его гораздо лучше. Когда единственным доступным выражением чувств для супруга стала речь, и они очень много разговаривали. А в тот момент он не мог и не хотел понимать, почему Верлинн злится и пытается отречься от желаний собственного тела.
— Что с тобой, звезда моя? Позволь себе получить удовольствие.
Остановиться он бы не смог и под страхом немедленной смерти. Тем более что Верлинн уже не мог сопротивляться, растратив все еще невеликие силы, только покорно принять все, что с ним происходит. Смириться, принять то, что разум может сколько угодно протестовать, а телу нравятся прикосновения этого мужчины, который, ко всему, имеет право на них, как супруг. Кассандр пытался быть с ним как можно нежнее. Нравилось ласкать супруга и наблюдать реакцию. Такой чувственный, такой яркий, так похож на цветок хищной нимфеи: жесткие створки чашелистика усеяны шипами, а внутри нежнейший шелк лепестков, покрытых нектаром с безумно притягательным ароматом. Но стоит насекомому их коснуться, как уже не вырваться, и чашелистик медленно сомкнется, отрезая жертве путь к бегству. Когда Кассандр впервые овладел супругом, он пропал полностью и бесповоротно. Никакие другие любовники не смогли бы сравниться в притягательности с Верлинном в его глазах. Никакая сила не могла бы заставить его отказаться от супруга.
— Мое единственное сокровище. Мой бесценный дар судьбы.
— Нет.
— Нет?
— Мы равные, — Верлинн смотрел с вызовом, чуть кривя губы в усмешке. — Так ведь, мой дорогой супруг?
— Да, — несколько удивленно отозвался Кассандр.
Верлинн, уже отдышавшийся, восстановивший силы, вывернулся из его рук и опрокинул лежавшего на боку Кассандра на спину. Устроился на его бедрах, внимательно изучая пока только взглядом. Кассандр не менее заинтересованно смотрел на него. Мальчишка… впрочем, нет, уже не мальчишка. Вер хочет равенства? Кассандр был не уверен в том, что он тоже хочет этого — равенства абсолютно во всем. Но… разве не сам он предложил равный союз? Впрочем, что было тогда еще делать?
— Тебе страшно? — Вер смотрел так понимающе, что у Кассандра поневоле загорелись под этим взглядом щеки.
— Немного. Ты без опыта и в настроении утвердиться в превосходстве, а не получить удовольствие.
— Я никогда не отвечу жестокостью на ласку. Ты, хоть и проигнорировал мое нежелание, больно мне все-таки почти не сделал, — пожал плечами Вер.
— В первый раз иногда бывает немного неприятно. На то он и первый.
— Так чего ты тогда боишься?
— Первого раза.
— Правильно, мне тоже было страшно, — ухмыльнулся Верлинн и наклонился над ним, чтобы изучить тело супруга на отклик.
Он, как и обещал, был ласков, а еще очень внимателен. Почти не допускал ошибок, угадывая, что больше всего понравится Кассу. Что заставит его забыть о том, что этот раз — первый. Постепенно Кассандр расслабился. Пусть месть, но это было приятно. Он никогда не думал, что может допустить кого-то до своих «тылов». Всегда занимал только ведущую позицию и слегка презирал тех, кто был под ним. Презрение это, пожалуй, не распространялось только на Верлинна. Оказалось, что с должной толикой терпения и внимательным любовником это вполне терпимо.
Отдышавшись, он открыл глаза и увидел во взгляде неотрывно смотрящего на него Верлинна тревогу. Тогда, наверное, и зародились в его супруге чувства, отличные от опасения, неприятия и равнодушия. С того момента они в самом деле начали разговаривать, приходя домой после тяжелого дня. Что-то делать вместе. Обсуждать. Вместе разработали алхимическую маску для работы с агрессивными ингредиентами и составами.
— Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось еще, — сказал Кассандр.
Лучше бы промолчал, Волк могильный.
Год спустя Верлинн собрался в университет. Его магистерская работа была написана, опыты проведены и запротоколированы, образец новейшего зелья для сращивания тканей создан.
— Защита не займет много времени, — собирая дорожный сундучок, говорил он. — Зелий, эликсиров, мазей и декоктов я наделал на полгода вперед, а отсутствовать буду максимум месяц.
— Может, мне поехать с тобой?
— И кому ты доверишь лазарет? Подмастерьям?
— Ох, нет. Этим доверь…
— Хотя я не отказался бы, сиди ты в зале во время моей защиты, — раздумчиво проговорил Верлинн. — Ну, все, мне пора.
— Береги себя, сокровище.
Алхимик поставил сундучок на пол, подошел к нему и поцеловал.
— Обещаю.
Он вернулся, как и обещал, меньше чем через месяц, с магистерским знаком на груди, с горящими от восторга глазами: коллегия магистров предложила ему исследование одного из считавшихся ранее утраченными составов. Эликсир «Каменная кожа» даже сейчас, по прошествии столетий, был бы весьма полезен военным. Верлинн предвкушал работу над ним. От рецепта осталась в лучшем случае половина, предстояло кропотливо восстановить не только состав, но и дозировку.
— Звучит неплохо: «Каменная кожа», — оценил Кассандр.
— Если у меня получится, это будет весьма серьезная защита для наших воинов. И даже для магов! В идеале эликсир не блокирует магические каналы и свободное истечение магии.
— Но препятствует физическому урону?
— И магическому тоже. Восприимчивость к огню и холоду должна снизиться на девять десятых, к физическим повреждениям практически полностью. А если я сумею восстановить активатор к эликсиру, то добавлением его можно будет продлевать воздействие на любой срок.
— Звучит отлично, но не переувлекись. Есть не забывай!
Верлинн только фыркнул пренебрежительно и отправился в лабораторию. Сперва — пополнить запасы того, что было потрачено лазаретом, сварить микстуры от всевозможных простуд — в преддверии слякотной весны это было весьма важно. А через неделю вплотную начал заниматься заданием коллегии.
На кропотливую работу по восстановлению рецепта ушло примерно полгода, Верлинн пробовал, ошибался, менял дозировки, способы добавления, очередность. Пока однажды не влетел в лазарет, потрясая запечатанной колбой с маслянистой темно-коричневой жидкостью, больше всего напоминающей Кассандру выдержанное в дубовых бочках ячменное пиво.
— Касс, мне нужен доброволец! Ткни в того, кого ты ненавидишь!
— Нашего коменданта. Сойдет?
— Сойдет, — хищно прищурился алхимик. — Идем, поможешь мне уговорить его на испытания. Честь, долг, все такое. Тебе это ближе, ты военный.
— А последствия обратимы?
— Эликсир действует только десять минут без активатора. Но я уже начал над ним работать.
— Тогда давай сюда. Заодно попробую на вкус.
— Эй! А как же комендант? Я уже подговорил сержанта Ласкераса покидать в кого-нибудь ледяными копьями!
— Покидает в меня. О, с каким энтузиазмом…
Верлинн нахмурился, но колбу протянул.
— Идем, пить будешь на улице. После принятия эликсира должно пройти около трех минут, чтобы он полностью подействовал.
— Идем, — Кассандр взял эликсир. — Сможешь меня попинать.
— Я не приемлю физическое насилие. Если бы я хотел тебя помучить, сварил бы «слезы луны».
— А это что?
— Слабенький яд. Несмертелен, но неприятен. Симптоматику рассказывать не буду, вдруг приведется воспользоваться? — Верлинн ухмылялся совершенно бесстыже.
— Ничего, дорогой, я всегда могу придумать ответ.
— Это и прекрасно, — кивнул алхимик. — Пей. Вон уже сержант топает.
Кассандр залпом опрокинул зелье.
— Фух, на вкус как сто лимонов!
Вер хихикал, как провернувший удачную каверзу подросток, отсчитывая минуты, потом активировал артефактный щит и дал отмашку сержанту. В целителя полетели ледяные копья. Тот машинально шарахнулся в сторону.
— Стоять! Касс, да стой ты на месте! Вот лучше бы коменданта притащили.
— В меня тут кидаются невесть чем, а я стой?
— Если ты доверяешь моему искусству так же, как я — твоему, то да.
Кассандр замер на месте.
Копья изрядно попортили рабочую робу целителя, но вместо положенных обморожений и страшных ран нанесли лишь синяки, проявившиеся позже.
— Он это специально, — Кассандр стирал ушибы.
— О, и что ты сделал ему? Сержант добродушен, как древесный мишка! — удивился Верлинн.
— Не знаю. Но точно что-то сделал… Хотя… Да, просто ворчу, все еще этот вкус во рту.
— Ну, ко вкусу придется привыкать, хотя активатор должен нейтрализовать кислоты, из-за которых он появляется, если я верно понял механизм, — задумался Верлинн, вынул из-за обшлага своей робы маленькую записную книжку и свинцовый карандашик, принялся что-то черкать, и так и ушел к себе, погрузившись в работу. Кассандр, качая головой и посмеиваясь, отправился чинить робу и заниматься своими делами.
Через неделю, в которую Верлинна приходилось чуть ли не силой извлекать из лаборатории и кормить буквально с ложки, он немного пришел в себя и даже похвалился, что, кажется, нащупал правильные пропорции ингредиентов для активатора. А на следующий день до лазарета донесся глухой звук взрыва, а брачная татуировка налилась нестерпимым жаром. Кассандр метнулся в лабораторию, на ходу собирая все силы для исцеления, сходу окутал супруга чарами.
— Что?!
Говорить тот не мог, не мог и кричать. Только бился в луже остывающего эликсира, умудряясь складывать руки в универсальный жест «не подходи, опасность». Он в этом эликсире был с ног до головы, и темные маслянистые потеки с легким шипением всасывались в его кожу, волосы, изменяя их. Кассандр пытался снизить хотя бы болевые ощущения, пытаясь одновременно понять, что с Верлинном такое. Чары, в первые секунды еще проникавшие в тело алхимика, с каждым проходящим мгновением делали это все неохотнее, пока попросту не отразились. Тогда же замер и Верлинн, потеряв сознание то ли от болевого шока, то ли от отравления. Эликсира на его коже больше не было. Как и лужи. И даже мокрая роба высохла, отдав всю влагу телу алхимика. Кассандр поспешил вытащить его из лаборатории, отнес в лазарет. И только там, под ярким светом магических ламп, рассмотрел, наконец, все внешние изменения. С белой кожи, на которой не было и следа ожогов, исчезли все золотистые веснушки, которые он так любил пересчитывать губами, все мелкие родинки. Солнечно-рыжие, всегда блестевшие, как медная проволока, волосы приобрели матово-алый, неживой цвет, хотя и остались все такими же мягкими на ощупь. А когда очнувшийся Вер открыл глаза, Кассандр невольно отшатнулся в первую секунду: обсидиановые радужки выцвели до белизны льдистого халцедона.
— Касс… — прошелестел потерявший все обертона голос. — Касс… я не чувствую твоих рук…
— Так, успокойся, Вер, ладно? Ты жив. Я здесь.
— Почему я ничего не чувствую? Касс, пожалуйста… Что со мной? — если бы не монотонный голос, Кассандр подумал бы, что супруг сейчас готов впасть в истерику. Но Верлинн выглядел безмятежно-спокойным, а потом просто закрыл глаза. Только когда из-под ресниц потекли слезы, до целителя дошел весь ужас ситуации.
— Так, я тебя усыплю и осмотрю, хорошо, мое сокровище?
Вер слабо кивнул. Он пока еще своего состояния не понял, и надеялся, что оно обратимо. Кассандр погрузил его в сон, принялся осматривать, ощупывать и проверять. Магия не отвечала. Она попросту отражалась от его кожи, словно луч света от полированного металла. Единственный отклик он получил, приоткрыв рот мужа и запустив диагностирующее заклятье в горло. Проекцию внутренних органов он получил, изменения были только в голосовых связках, пострадавших больше всего во время отравления едкими парами в прошлый раз. В остальном Верлинн был полностью здоров. Ну, а кожа… Целитель тоже надеялся, что рано или поздно действие эликсира закончится.
— Ничего, мое алмазное сокровище… Рано или поздно ты снова станешь обычным.
Время шло. Состояние Верлинна не менялось. У него не росла щетина, волосы, его невозможно было поцарапать или порезать. Он не чувствовал прикосновений, холода и жара. На него не действовала никакая магия, даже ментальная — менталист просто не смог пробиться в его сознание, натыкаясь на безразличный взгляд белых глаз, как на щит. При всем этом внутри своего тела, как внутри жесткого кокона, был заключен довольно эмоциональный, живой человек, который только начинал познавать мир и многообразие его чувств и ощущений. Коих теперь был практически лишен.
— Это ничего, мое сокровище, — утешал Кассандр. — Рано или поздно эликсир выдохнется.
— Надеюсь, это случится до того, как я умру от старости, — говорил Вер теперь, почти не шевеля губами. И вообще казался ожившей куклой. От него шарахались. Даже те, кто немного дружил с алхимиком до инцидента, теперь обходили его десятой дорогой. Единственным способом выразить свою боль и одиночество у него были только слезы. Через пару месяцев и они иссякли. Он замкнулся в себе и часто сидел без движения, глядя в одну точку. Чаще всего — на шкаф с опасными реагентами и ядовитыми веществами.
— Ты же алхимик, придумаешь, как это развернуть.
— Никак. Я разобрался, где была ошибка. Активатор превратился в закрепитель. Воздействие необратимо, — шелестел монотонный голос.
— Должен быть какой-то эликсир размягчения или что-то вроде.
— Если он есть — я найду рецепт. Если нет — попытаюсь создать, — Верлинн повернулся к супругу, долго смотрел, не мигая, в его глаза. — Это зависит от тебя. Кассандр, нужен ли я тебе такой?
— Такой — это какой? — уточнил целитель. — Ничего особенного не замечаю, вроде вторая голова не отросла.
— Не увиливай от ответа. Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
— Нужен, Вер, ты мне всегда нужен.
Алхимик кивнул, попытался улыбнуться, но лицо словно забыло, какие мышцы следует задействовать для этого. Тогда он просто постарался мягко коснуться руки мужа. С тех пор этот жест стал самым частым в его пользовании.
Над деактиватором «каменной кожи» Верлинн бился и по сей день. Безрезультатно. Хотя искалечивший его эликсир все же закончил, и активатор для него тоже создал правильный. Удостоился орденской ленты из рук самой герцогини-регента. Десять лет назад, когда Кассандр уволился из рядов действующей армии, они перебрались в столицу и были приглашены преподавать в университете. Год назад оба были мобилизованы и отправились на границу с Плентом. Там, во время одного из боев, Верлинн своим телом закрыл мужа от мощнейшего магического разряда. И все равно Кассандр был не уверен в том, что же на самом деле чувствует к нему его прекрасная звезда. Сейчас, оглядываясь на прожитые годы, он понимал, насколько был жесток и самоуверен, насколько не желал считаться ни с чужим мнением, ни с чужими желаниями. Он влюбился в яркую, харизматичную личность, пожелал ее себе, заполучил, пусть и против воли — и был наказан богами. Но за что же они наказали и Верлинна заодно с ним? Кто может понять богов…
@темы:
слэш,
фэнтези,
закончено,
Как в плохих балладах
-
-
16.12.2017 в 00:35Кассандр - идиот. Сначала стать насильником, а потом вздыхать над пролитым молоком и сомневаться в чувствах супруга. Да привык муж к нему, привык! Благодарен ещё. А есть ли любовь - ба-альшой вопрос.
-
-
16.12.2017 в 00:42Тут только надежда на авторов, что и у первого графа Алор раскаянье искреннее, как и чувство, вызрело, так и второй снизошёл, понял и простил, а не вынужденно смирился.
Жду продолжения. И истории Кассандра с Верлинном, что станет поучительной для пары ГГ и развития их отношений, и событий в этом мире, где не все ещё ружья выстрелили, что развесили авторы.
-
-
16.12.2017 в 01:12спасибо за главу!
-
-
16.12.2017 в 01:57Спасибо, что развиваете и эту линию тоже.
-
-
16.12.2017 в 02:07-
-
16.12.2017 в 02:25-
-
16.12.2017 в 04:05-
-
16.12.2017 в 05:17-
-
16.12.2017 в 07:52-
-
16.12.2017 в 07:53-
-
16.12.2017 в 07:55-
-
16.12.2017 в 08:40-
-
16.12.2017 в 09:47-
-
16.12.2017 в 10:16-
-
16.12.2017 в 13:34Котик немного пояснит свои мысли по поводу ребят:
Касс - продукт воспитания своей эпохи. "Я граф, я богат, я хочу". Ему не семнадцать, а почти 32 на момент встречи с Вером. Он уже состоявшаяся личность, с укоренившимися привычками. То есть, если за сознательные, скажем, 20 лет его жизни никто его ни разу по носу не щелкнул, значит, это норма поведения для аристократа. Для богатого аристократа-мага. Значит, он вовсе не идиот. С другой стороны имеем Верлинна. Юноша воспитан, как "запасной" наследник. При том, что старший брат-барон женился, у него будут свои дети, единственный шанс для него - военная или магическая карьера. Он это понимает и работает над тем, что ему ближе. Свадьба и даже участь младшего гипотетически не перечеркивали его планов. Свадьба и равные права и вовсе не стали помехой. На графа он смотрел как на досадное недоразумение. Пока тот не начал вставлять палки в колеса - надавил на чувство долга и заставил приехать в приграничье, потом отобрал эликсир. Но разозлиться слишком сильно ему не дал несчастный случай, он же послужил толчком к тому, чтобы пересмотреть отношение к мужу. Да, навязчивый, прилипчивый гад, да, лезет облапать, делает неприличные намеки. Но... блин, мое тело на него реагирует. Мне даже приятно. О, а трахнуть гада тоже было неплохо. Год их отношения развиваются в почти мирном русле. Уезжая в столицу, Вер уже вполне спокойно целует мужа. То есть, с самим собой и Кассандром он находит общий язык и компромиссы, которые его совершенно устроили. Ломка сознания происходит после катастрофы. Вы в курсе, что такое "сенсорная депривация"? Сенсорная депривация (от лат. sensus — чувство, ощущение и deprivatio — лишение) — продолжительное, более или менее полное лишение человека сенсорных впечатлений. Внезапно ослепшие люди тяжело и болезненно переживают свою потерю. Оглохшие тоже. Верлинн теряет способность ощущать мир с помощью осязания. При том, что он весьма чувственен, и одно только прикосновение ранее могло привести его в возбуждение. Именно это ломает и корежит его психику больше всего.
Касательно же ограничения на общение - Верлинн одиночка, он привык к тишине лабораторий, смириться с тем, что близких друзей у него нет и не будет - ну, ладно, пожал плечами и забыл. Его напрягает то, что это ломает Кассандра. Он прекрасно понимает, что ревность - чувство разрушительное, что оно может супруга погубить. Вот что его злит и тревожит.
И - да, он любит Кассандра. Они слишком долго вместе, чтобы прорасти друг в друга. Не люби он графа - давно бы отравился, чтобы не продлевать свою агонию.
-
-
16.12.2017 в 13:44-
-
16.12.2017 в 13:53-
-
16.12.2017 в 14:24Касс действительно человек своей эпохи, но разумный и преданный: дал возможность стать равным, терпеливо ждал и приручал, дорожил и воспринимал, как равную, и не менее упрямую, личность))) И любил. Очень. Хотел именно семью и предпринял для этого все шаги.
А Верелинн очень сильный и цельный, но очень упрямый, но умеющий любить.
Их история вызывает светлую грусть и нежность, пусть им будет счастье
-
-
16.12.2017 в 16:01Интересная история. Приятная и логичная.
-
-
16.12.2017 в 16:18-
-
16.12.2017 в 16:30Спасибо за продолжение.
-
-
16.12.2017 в 16:48-
-
16.12.2017 в 17:24Спасибо!
-
-
16.12.2017 в 17:40-
-
16.12.2017 в 19:47-
-
16.12.2017 в 20:09-
-
16.12.2017 в 20:41-
-
16.12.2017 в 21:06-
-
16.12.2017 в 21:29Lada Mayne, нет, все рассказано в главе.
+Рамирас+, как скажете.
pumasik123, нет, мы уже отвечали на этот вопрос в теме "Александритов".
-
-
16.12.2017 в 21:48