Авторы:
Таэ Серая Птица и
Тай ВэрденРейтинг: NC-17
Жанры: Мифические существа, Фантастика, Повседневность, AU
Предупреждения:
Насилие, Нецензурная лексика, КинкРазмер: Мини
Статус: закончен
От авторов: Еще немножко об оборотнях, брутальных парнях на страже закона и порядка))) Внимание, это НЕ омегаверс! Это КИНКи.
Краткое описание: Грей Лорейн и Лорейн Грей - это не один и тот же офицер, и даже не четыре разных. Это боевая двойка, которую за глаза в участке называют «Бригада "69"». Они пришли работать в один день, только один из них перевелся из Хай-сити в связи со скандальным разводом, а второй только закончил полицейскую академию со всеми вытекающими. Всеми вытекающими.
Читать и комментировать можно так же на Книге ФанфиковГлава пятаяПосле «сбрасывания пара» в зале и душа рабочий день покатился своим чередом. С час Рейн старался отвлечься, перечитывая подшитые в дело документы, расшифровки записей и маршрутов. Потом не выдержал, оттолкнулся ногой, подкатываясь к столу Грея.
— Мне нужны объяснения.
— Спрашивай, — кивнул тот, откладывая недописанный отчет.
— Метка! — выпалил Рейн, правда, сообразив приглушить голос. — Что это такое на самом деле, и зачем она?
Грей усмехнулся: вот и поумнел щеночек.
— Метка — это свидетельство того, что конкретный оборотень признан достойным и пользуется правом на защиту и обучение старшего товарища. Просто так, от балды, ее не ставят. Это не свидетельство унижения или подчиненного положения, как раз наоборот, это знак того, что через некоторое время ты станешь равным тому, кто поставил метку.
— И ты готов ее поставить?
— Я не отказываюсь от своих слов.
Рейн кивнул и вернулся к работе над бумагами. Вопросов в голове вертелось еще множество, но сейчас надо было работать, а не страдать ерундой. В животе холодком отзывалось предвкушение. И понимание того грандиозного скандала, который закатит отец, едва учуяв на нем метку. Ну, конечно, если учует ее. Иногда Рейну казалось, что отец совсем очеловечился и отказывается от своей истинной природы. Хотя это было полнейшей чушью: оборотни — не люди, и человеческий облик — это лишь маскировка, очень хорошо развитая способность к мимикрии. А главное — какой скандал в ответ учинит ему Рейн. О-о-о, поскорей бы встретиться!
Еще ему хотелось понять, знала ли мама обо всем этом? Если знала — то чем объясняется ее поведение? Ей было безразлично? Обидно? Как? Почему жила с отцом дальше, если дети взрослые? Насколько он знал, до свадьбы Элинор Грей, в девичестве — Дарквуд, была подающей надежды художницей. В доме даже висели ее картины, в основном — натюрморты и пейзажи. Но за всю свою сознательную жизнь он ни разу не видел, чтобы мать взяла в руки кисть или хотя бы карандаш. Что же такое случилось? Они с сестрой вряд ли мешали ей. Он мало что смыслил в рисовании, но ее картины были хороши: чистые цвета, четкие линии, узнаваемые места и почти фотографическая точность в изображении предметов. Она могла бы стать известной. Не в этом ли дело? Отец не потерпел бы известной супруги? Но почему...
Рейн решительно выкинул из головы все мысли о семье. Работа и еще раз работа. А обо всем прочем он поговорит сперва с Греем. Отчет сам себя не напишет, к сожалению. Пару раз он даже обратился к напарнику за советом.
— Сходи к Лейфу, — почесал в затылке тот, — или пошли вдвоем. Пусть подсказывает, раз такой профи в бумажной работе.
— Идем, — согласился Рейн.
Лейф при виде них тихо, страдальчески взвыл, видимо, к нему не раз подходили сослуживцы за помощью. Но не отказал, объясняя, как проще заполнить заковыристую форму отчета, в кратких и емких определениях описав нужное.
— Ура, я почти понял, — обрадовался Рейн.
Лейф смешливо прищурился:
— Слава яйцам! Иди и не греши! Или греши, то тихо.
— Я безгрешен и свят, — возмутился Рейн. — Не пью, табак не курю, не матерюсь.
Грей и Реджи в унисон фыркнули. Лейф рассмеялся:
— Поверь мне, это ненадолго.
— Почему это? — удивился Рейн.
— Специфика работы, — ответил все же не Граннок, а Лорейн. — Курить, конечно, ты начнешь вряд ли, это убийственно для нюха, а вот все остальное... Какой-нибудь слабый алкоголь — лучшее средство, чтобы расслабиться. Нечасто, немного. А мат — то же средство расслабления для психики. Выругался, отвел душу — и уже не так хочется убить какого-нибудь идиота.
— У меня есть другое средство, посильнее.
— М-м-м? — заинтересованно повернул к нему ухо Лейф, занятый складыванием своих отчетов, но и к разговору прислушивающийся. Реджи и без того настороженно внимал, то ли все еще обижаясь на Рейна, то ли изучая его. Кстати, следовало бы перед ним извиниться. Не поясняя причин.
— Тебе оно точно не поможет, — уверил Рейн. — Средство хорошо успокаивает нервы и отлично расшатывает психику злостными покушениями на матрас, где я сплю.
— А. Ну, ничего, у меня свое есть. Патентованное, — смех почти ощутимо перекатывался в горле алабая.
Реджи насупился и метко пнул его в голень под столом.
— Что, тоже претендует на целую половину матраса немытыми лапами?
— На весь. Мне приходится ютиться в ногах, как болонке, — притворно опечалился Лейф. — Только болонок не пинают.
— Сочувствую. Хм-м-м. А хорошая идея...
— Покусаю, — спокойно сообщил Грей. — За пятки. Больно.
— Ну вот, нет чтобы радостно замахать хвостом и сказать, что готов мне отогревать мерзнущие ноги. Уйду я от тебя... Отчет писать.
— Ага, я тоже от себя уйду. Туда же. Господи, когда ж уже конец дня...
— У нас ночная смена, — фыркнул Рейн.
— Однохуйственно.
— Прикуси язык!
— Ладно, ваше высочество. Монопенисуально.
Рейн фыркнул с видом оскорбленной добродетели, вернулся за стол и занялся отчетом, закончив тот быстрее, чем ожидалось. И пошел за мятными пряниками. Постоял у автомата с кофе, подумал — и взял пару стаканчиков. В конце концов, Грей ему таскал кофе? Таскал.
— Это тебе, — сообщил он, вернувшись на рабочее место, ставя пластиковую тару перед напарником.
— О, кофе! – обрадовался тот. — Спасибо, а то от бумажек в горле пересохло.
— А зачем ты их лизал?
— Не их. Дурная привычка, не замечал, что ли? — Грей поймал отрицательный жест, вздохнул: — Плохо, что не замечал. Будем учить тебя считывать такие мелочи. Я облизываю кончики пальцев, когда работаю с бумагами или читаю. Никак не отделаться, даже хинный экстракт не спас.
— Пей кофе.
В последующие пару часов Рейн краем глаза следил за напарником. И поймал себя на том, что залипает, глядя, как кончик языка почти незаметно касается поднесенных ко рту пальцев. Красиво так. Сексуально. В паху потяжелело, но Рейн заставил себя прикусить губу и отогнал всяческие непотребные мысли. Он свое получит — дома. Вместе с меткой. Стоило потерпеть. Часы показывали три часа утра. Скоро смена кончится.
Оставив Грея допиливать свои отчеты, он развернулся поглядеть, не слишком ли заняты Науро и Граннок. Лейф внаглую дрых, положив голову на скрещенные руки. Реджи сердито посматривал на него, но не тормошил. Он все еще что-то листал и делал выписки. Самое время было уволочь кошачьего куда-нибудь в укромное место и поговорить. Главное, не наделать ошибок вместо извинений.
— Может, покурим? — предложил Рейн.
— Ты все-таки куришь? — изумился Реджи.
— Смотря что. Иногда. Ну… очень редко.
— Если тебе вдруг нужен совет — бросай это гиблое дело, нюх попортишь, твой напарник прав в этом, — Реджи отложил ручку, поднялся и потянулся с довольным стоном.
— Травка не то чтобы пахла…
— Так не в запахе дело... Прости, что ты куришь? — округлил глаза ягуар.
— Столист я курю. Не табак.
— Лучше уж жвачку жуй, в самом деле. Не в запахе дело, а в дыме. Он притупляет остроту обоняния, а высокая температура вдыхаемого дыма способствует снижению чувствительности рецепторов. Короче, не стоит.
— Не люблю жвачку.
Реджи помолчал, потом поинтересовался, когда дошли до курилки, и он прочихался от запаха:
— Ты что-то хотел спросить?
— Извиниться.
Ягуар моргнул, чуть скривил губы в подобии улыбки:
— Ну, вперед.
— Реджинальд Науро, я прошу меня простить.
Хитрить вне заданий Рейн не особо умел, а формулу официального извинения проговорил по вбитой в детстве привычке.
— За что конкретно, Лорейн Грей?
— За то, что сказал про твою семью.
Реджи помедлил, потом кивнул:
— Принимаю твои извинения. Проехали, — и протянул ему руку.
Рейн эту руку пожал и все-таки закурил. Успокаивала его травяная смесь. Отец, кстати, против сигарет ничего не имел, он и сам курил. Значит, все же отрицание своей сути? Голова снова начинала болеть, Рейн сжал ладонями виски.
— Эй, может, зайдешь в медпункт? — Реджи участливо коснулся его затылка, перебрал пальцами. К-кошачий, чтоб его. Вечно их тянет к больному месту.
— Просто не привык ночами не спать. Все нормально.
— Ничего, ты втянешься. Я тоже поначалу выл, когда себя от подушки отрывал ближе к вечеру. Как видишь, втянулся. Правда, только когда стал жить с Лейфом. С ним проще: он и поднимет, и разбудит, и покормит. Я котик ленивый и балованный, — Реджи самодовольно ухмыльнулся.
Сколько в этом самодовольстве было искренности, а сколько наигранности, Рейн не сумел определить.
— Я встаю по будильнику. Если у Грея раньше не встанет.
Реджи прикрыл глаза, остро блеснувшие любопытством. Уж эту-то эмоцию Рейн сумел считать — очень она была яркая. Видно было, что ягуар изо всех сил борется с желанием начать расспрашивать. Он молчал, ухмыляясь про себя.
— Значит, вы все-таки решили жить вместе? — начал Реджи с нейтрального вопроса.
— Угу. Я шторы повесил. Зеленые.
— Метишь территорию? Это правильно, — усмехнулся кошак. — Главное, не забудь распределить обязанности по дому.
— Просто повесил шторы. А то стыдно светить красивыми трусами на всю округу.
— Красивыми не стыдно... Стоп, ты носишь трусы?! О-о-о, святое дитя! Ничего, скоро перестанешь.
— Почему это?
— Потому что в трусах придется дырки делать. Для хвоста. Проще не надевать, — Реджи обернулся к окну курилки, оперся на подоконник и бесстыдно выставил зад, обтянутый форменными брюками с прорезью под ремнем.
— Проще дырки сделать, наверное. Хм, какая симпатичная левая ягодица.
— У меня и правая ничего так, — рассмеялся Реджи. — И нет, не проще. Я тебе по собственному опыту говорю: эта бесполезная тряпочка в самый неподходящий момент перекрутится. Ну, или ты джоки будешь носить.
Рейн задумчиво пощупал подставленную задницу, весьма вежливо.
— Хм.
Реджи вывернулся, отошел на полшага, продолжая посмеиваться.
— Грея щупай, а не меня. Пошли, по кофе возьмем?
— Лучше по мятному чаю.
— Согласен. С пончиками. С мя-а-аутой, — подмяукнул ягуар и облизнулся.
— А потом будешь бегать по столам и ловить свой хвост?
— Это же мята, а не валлерийская травка, — рассмеялся Реджи. — Нет, скорее всего, разбужу бессовестную скотину, которая наверняка на отчеты напускала уже слюней, и оттащу в... куда-нибудь.
— А я буду грустно лежать в углу и прикидываться служебной собакой.
Реджи подошел к нему, прижал губы к уху:
— А кто тебе мешает взять напарника за шкирятник и тоже увести... куда-нибудь?
— Не хочу, — грустно сказал Рейн.
— Почему? — озадачился Реджи.
— Не знаю. Не хочу. Может, увижу Грея и захочу, конечно. Он меня бесит.
Реджи легко запрыгнул на высокий подоконник, похлопал ладонью, приглашая сесть рядом.
— Так. Рассказывай. Все рассказывай. Дальше меня не уйдет, клянусь. Даже Лейфу ничего не скажу.
Рейн уселся и принялся жаловаться.
— Он постоянно себя держит с таким пренебрежением, словно я школьник, которого пенсионер за курением поймал. Я иногда думаю, что он мне не любовник, а дед. Он старше и опытнее, это ясно. Но идиотская привычка своим опытом мне в нос тыкать при каждом случае просто бесит. Хвост откусить ему хочется.
Реджи внимательно слушал, приобняв его. Краем глаза он заметил затаившихся у входа в курилку старших детективов, но не подал виду. Рейн их не видел, и не надо. Пусть выговорится, а они послушают.
— Будто мало мне было отца с его указаниями, теперь еще и эта собака...
— А эта собака ошибается в своих советах? — вкрадчиво спросил Реджи.
— Не знаю. Это даже не советы. Нотации.
— Да ну? Хотя, не знаю. Когда я приперся из академии, мне тоже казалось, что я знаю лучше, умею больше и все такое. И Лейф бесил до скрежета зубовного. Он и сейчас бесит, правда, другим. Иногда.
— Когда-нибудь эта псина меня перестанет раздражать. У него есть и свои положительные стороны.
— Например, какие?
— Он теплый, он заботливый, он ласковый временами. Приносит кофе. Готовит. Обнимает.
— Короче, идеальный любовник, собака такая страшная, да? — Реджи всеми силами старался спрятать усмешку.
— Неидеальный, но вполне терпимый.
— Хм, а идеальный для тебя — это какой?
Рейн задумался.
— Такой же как Грей. Только не занудный.
— Ла-а-адно, пойдем другим путем. Почему он занудный?
— Тон такой. Поучающий.
— Да? Не замечал, но я уже не новичок, наверное, привык. А если отрешиться от тона?
Рейн неловко усмехнулся.
— Он... Он такой. Как солнце. С ним тепло.
— Ну и забей ты на тон, слушай, что он говорит, а не как. В чем-то я его понимаю. Вернее... Я — еще нет, а вот Лейф — да. Лорейн был старшим детективом отдела, должен был получить повышение до всей этой истории. Короче, забей на тон, правда. Это привычка, она со временем сгладится.
— Ага. Привыкну, куда мне теперь деваться.
— В смысле?
— В прямом. В убойный без выслуги не переведут.
— Бр-р-р, Рейн, нахер тебе туда? Там еще больше грязи, чем у нас.
Рейн пожал плечами.
— Грязи я не особо боюсь. К остальному можно привыкнуть.
— Ладно, это тебе решать. Идем, что ли? У меня уже башка от запаха курева болеть начинает. Хочу мя-а-а-ауты, — с намеком протянул он. Старшие детективы от входа исчезли, как по волшебству, и он рассмеялся.
— Идем. За мяу-у-утой.
Идти не пришлось. Хитрый Реджи, заявив, что ему нужно прихватить кошелек, забытый в куртке, потащил его с собой, а там, в закутке детективов Граннока и Науро, обнаружился стол, заставленный стаканчиками с чаем, парой тарелок с бургерами — на всех и пончиками — тоже на всех сладкоежек.
— Чай! — обрадовался Рейн.
— Налетайте, — усмехнулся Лейф. — Надо перекусить, а то не доживем мы до конца смены.
Рейн радостно «налетел». Перекус был сметен со стола в считанные минуты. Конечно, этого было мало, но дожить до дома хватило бы. А там... Рейн облизнулся: там будет мясо. И готовить его будет не он!
Удачно пустая смена закончилась большей частью заполненными отчетами, сданными в архив закрытыми делами и вполне себе дружеским общением боевых двоек. Ближе к утру, когда сил на бумажки уже не оставалось, вернее, как выразился Лейф, «мозги окончательно затраханы и подлежат реабилитации», они собрались в закутке детективов Граннока и Науро, и старших раскрутили на рабочие байки из их прошлой практики. Грей даже улыбался чаще обычного, рассказывая какие-то анекдотические истории. Рейн смотрел на него и слегка дремал. Ведь может же не быть занудой, когда хочет. Нет, — понял он, — не просто когда хочет — когда расслабляется и чувствует себя среди... своих? Реджи и Лейф в стаю, конечно, не попадут — уж больно специфически смешался их запах, этакий котопес в двух лицах. Но овчарки во все времена славились тем, что находили общий язык с любыми животными, даже с кошками.
Наконец, Рейн поднялся.
— Нам пора, парни.
Все дружно глянули на часы, Лейф присвистнул:
— Да уже пять минут как пора. Ну, увидимся после выходного. А то, может?..
— Дела семейные, — скупо качнул головой Грей.
— Угу, плавно перетекающие в похоронные, — буркнул Рейн.
— Справимся, — Грей сжал в стальной хватке его плечо, отчего у Рейна внезапно перехватило горло.
Он скомкано попрощался и рванул на выход. Грей последовал за ним, не давая особо далеко убегать. Все равно дальше стоянки перед управлением не убежит — не пешком же шлепать через полгорода.
Рейн и впрямь нашелся около машины, жевал ириску.
— Сладкоежка. До дома потерпеть не мог? — хмыкнул Грей, мимоходом пригладив торчащий на затылке напарника вихор.
— Нет, это меня успокаивает.
— Ясно-понятно, буду закупаться оптом в кондитерской.
— Едем? Сперва домой, привести себя в порядок.
— Сперва — отдохнуть и поспать. У нас на все хватит времени.
Рейн загрузился в машину. Хотелось спать, думать о чем-либо не хотелось совершенно. Он пару раз ощутимо ущипнул себя за руку, прогоняя сон. Сперва в душ, потом пожрать, а потом уже постель. Дотерпел до дома только на остатках силы воли.
Холодный душ ненадолго взбодрил. Нет, он так-то был в курсе, что надо постоять под горячим, чтобы проснуться. Но холодный душ — это уже была привычка. Да и после еды он хорошо если сам до матраса дотащится.
Запах мяса ударил по рецепторам, заставив захлебнуться слюной. Мясо! Жрать! Какие там приборы, боже, о чем вы? Он спер кусок мяса прямо со сковороды, Грей не успел переложить его в тарелку. Он обжигался и урчал, даже рычал, скорее, словно озверевший в Двоелуние кот. На Грея он тоже взрявкнул, когда тот попытался предложить ему столовые приборы. Нахуй-нахуй-нахуй! Руками вкуснее — их можно облизать. А потом облизать пальцы плюнувшему на все приличия напарнику и тоже умявшему свою порцию руками.
— Рейни, ты нар-рываешься, — в спокойном голосе Грея послышался отдаленный рокот.
Рейн еще и прикусил эти самые пальцы. Башку сносило. Вспоминались собственные слова — и звучали в голове набатом. Реджи был прав — плевать на поучения, сейчас плевать на все.
— Где тут матрас...
Трахаться на столе было чревато: тот бы не выдержал. А больше на кухне не было места. Пришлось дожить до комнаты и матраса. Радовало одно: из душа он вышел в одних трусах. Грей порвал их в клочья двумя рывками. Рейн отомстил ему, дернув рубашку так, что посыпались дождем вырванные «с мясом» пуговицы.
Трахались они так, словно их обуял кошачий гон. Рейну было мало. Несмотря на то, что Грей не жалел его, засаживая по самый узел, несмотря на то, что он уже кончил один раз и почти дошел до второго. И именно это «мало» держало его на зыбкой грани. Яростно взвизгнув, на очередном мощном толчке любовника он уперся руками в стену, выгнув спину, и подался назад. И задохнулся, чувствуя, как в растраханную дырку неотвратимо проталкивается что-то раза в полтора толще. А потом на загривке сомкнулись клыки, посылая еще одну горячую волну удовольствия по всему телу. Рейн скулил и подвывал, руки подломились, от резкого движения узел внутри тоже шевельнулся, и он заорал в голос, потом захрипел. Грей придерживал его под живот, а Рейна трясло от почти болезненных спазмов удовольствия, уже насухую.
Потом они лежали, прижимаясь друг к другу. И молчали, просто наслаждаясь. Уснул Рейн тоже так — в крепких руках своего альфа-вожака, чувствуя его жесткий шершавый язык, осторожно вылизывающий метку.Глава шестаяРазбудил Рейна Грей уже ближе к вечеру, так же осторожно покусав.
— А-а-а? — зевнув, Рейн попытался встать и застонал.
— Перекинься пару раз, все пройдет, — Грей усмехнулся. — И вставай, я дозвонился до продавца, надо подъехать и забрать шкаф. Нам его еще собрать. И за вещами.
— Давай, сейчас.
Рейн перекинулся в пса, зевнул во всю пасть. Грей потрепал его по холке, заставив скульнуть от прошившего все тело импульса удовольствия от потревоженной свежей метки. Или то было удовольствие напарника? Судя по виду Грея, ему молодой, широкогрудый, обещающий стать мощным, заматерев, овчар весьма нравился. Потом Рейн перекинулся обратно. Полегчало. До ванной он уже дошлепал нормально, не раскорячиваясь. А когда вышел — испытал чувство дежавю: от запахов с кухни закружилась голова и завопил голодный желудок.
— Я плов сделал, будешь? — Грей, уже готовый к выходу, приоткрыл крышку вместительной чугунной кастрюли, принюхиваясь к аромату.
— Спрашиваешь... Еще как буду!
Ужин — или завтрак? В принципе, не важно! — съели быстро, в желудке приятно потяжелело. Теперь можно было заниматься и остальными делами. И они занялись. Сперва смотались за шкафом. Посмотрели на него «вживую», переглянулись без слов.
— Подходит, берем. Инструменты есть? — Грей вынул из кармана пачку денег, сунул в руки Рейну и ушел в машину за кофром с отвертками и прочим инструментарием: у хозяина ничего подобного не оказалось.
Рейн расплатился, игнорируя любопытные взгляды. Потом помог Грею разобрать шкаф и снести связанные скотчем запчасти в машину.
— Так. Можем сразу заехать к тебе и забрать вещи, — Лорейн осмотрел багажник. — Места хватит?
— Да, наверное. Оставлю телевизор.
— Поехали. Адрес?
Рейн был благодарен напарнику за то, что тот промолчал о качестве его бывшего жилья. И о бардаке в нем. И так же молча помог собрать все, что принадлежало Рейну, в две не особо большие сумки.
— Телек твой? Тогда грузим, места в машине хватит.
— Ладно, сейчас попробуем это унести, — с некоторым сомнением произнес Рейн.
Хотя его и самого удивляло, как мало вещей скопилось у него за пять лет самостоятельной жизни. Может, потому, что ему в принципе не нужно было много?
Квартира Грея стала немного меньше, когда Рейн выгрузил свое барахло. Они изрядно провозились, собирая шкаф.
— Ломать не строить, — добродушно ворчал Грей, иногда чертыхаясь.
Зато в новый шкаф спрятались все вещи, бесстыдно выставленные напоказ на вешалке, а сама вешалка перекочевала в прихожую, для курток. Осталось придумать что-то для папок с документами — собственных у Рейна было всего три, и те тощие. Зато в квартире непостижимым образом стало уютнее. Было ли дело в легшем на пол у матраса половичке, в занавесках или отсутствии лишнего на виду, Рейн не мог бы сказать. Пристраивая свои мыльно-рыльные принадлежности на полочки в ванной, он ухмыльнулся себе в зеркало, повертелся, разглядывая четыре белесых точки-шрамика. Чтобы их вообще увидеть краем глаза, следовало нехило извернуться, да и знать, куда смотреть. Ему было интересно, останется она, или надо будет подновлять? Рейн всерьез озадачился этим вопросом и пошел к Грею.
— Метка остается... как бы сказать... в твоей ауре, в запахе. Шрамы как таковые сойдут через пару-тройку полных оборотов. Это же незримое нечто — навсегда. Раньше, от древнейших времен и до, примерно, века назад, альфа стаи метил весь молодняк, определяя принадлежность именно к своей стае. И при смене альфы ритуал повторялся. Один оборотень мог носить две-три метки, хотя это уже считалось не слишком хорошим делом, почти позором — значило, что в стае слабые альфы, если они так часто меняются. Сейчас изменилась традиция. Метка — это что-то вроде обязательства старшего и сильнейшего. Защищать, обучать, поддерживать. Мало кто ее предлагает, ведь это огромная ответственность. И мало кто соглашается, именно потому, что это навсегда.
— То есть, ты можешь поставить ее еще кому-то? — уточнил Рейн.
— Супруге, если внезапно ты согласишься на триаду. Сразу скажу — бывшей метку я не ставил, иначе развод был бы попросту невозможен.
— С чего бы мне соглашаться? — хмыкнул Рейн.
— Ты спросил — я ответил.
Рейн обнял его.
— Пора собираться.
— Заедем в хороший алкомаркет, купим... что там твои родители предпочитают?
— Мама обычно не пьет, отец иногда пропускает рюмку красного вина.
— Хорошо, «Шато Гийом» сорокового, надеюсь, не заставит его морщить нос.
— Грей... — Рейн скривился, как от зубной боли, — зачем такие траты, мы же...
— Даже если мы едем ругаться, сперва следует просто поговорить, — Грей погладил его по загривку, усмиряя клокочущие в душе напарника-любовника чувства. — Успокойся. Все будет так, как будет. И я буду рядом.
— Только это меня и успокаивает. Так, где мой костюм. Надо выглядеть очень прилично для светского визита.
В итоге оба вырядились в строгие костюмы. У Грея Лорейна такой, оказывается, тоже был, висел в чехле. Темно-серая, с едва заметной искрой, ткань подчеркивала загорелую кожу, обтекала широченные плечи и узкие бедра. Зеленоватая сорочка, строгий галстук с платиновой булавкой. Видимо, остатки былой роскоши.
— Так и хочется все это с тебя поскорее снять, — Рейн залюбовался напарником.
— Снимешь, — хохотнул тот, оглядывая и младшего детектива весьма плотоядно: наряд Рейна был почти таким же, разве что в цветовой гамме отличался, да галстучной булавки не было. — И я сниму. Но потом, когда вернемся. Идем.
Нервничать Рейн начал уже на подъезде к дому родителей. Грей, держа руль левой, правой сжал его ладонь, почувствовав эту пока еще внешне незаметную дрожь.
— Спокойно, Рейни. Учили вас дышать на счет? Давай, вдох — раз, два, три, четыре, выдох, раз, два. Вдох.
Рейн подышал, успокоился.
— Идем.
Ему уже было почти смешно: такие горки, то вверх, то вниз. Главное, что же, ему за ручку Грея держаться постоянно, чтоб не снесло остатки самоконтроля? Он выбрался из машины и зашагал по широкой дорожке между роскошных розовых клумб.
Дом семьи Грей был прекрасным двухэтажным особняком, довольно скромно отделанным красным кирпичом снаружи, но Рейн прекрасно помнил его внутреннее содержание, буквально вопившее, что дела у владельца идут в гору, причем не просто идут — летят со свистом. Дверь распахнулась, не успел он сделать шаг на широкую ступень крыльца.
— Добро пожаловать домой, мастер Лорейн, — с достоинством кивнул ему Эжен, дворецкий и эконом семьи, человек. — Как представить вашего сопровождающего?
— Мой партнер Грей Лорейн. Так и представьте.
Эжен снова кивнул и прошествовал по холлу в сторону большой гостиной. Хм, с чего бы вдруг родителям в такое время там сидеть? У них кто-то в гостях? Он скосил глаза на Грея, держащего морду кирпичом и выглядящего так, словно он по три раза на дню бывает в подобных особняках. Потом спохватился: наверняка до развода напарник и сам в таком жил.
— Потом могу показать комнату, в которой я обитал пять лет назад.
— Надеюсь, уезжая отсюда, ты не превратил ее в памятник себе? — на ухо ему рассмеялся Грей. — Или в руины. Мне будет очень интересно, Рейни.
— Нет, я просто ее оставил, как была. Надеюсь, там не сделали музейный зал.
— Ло-о-ори, братец, — послышалось сверху, с лестницы.
Оба синхронно подняли головы. Рейн — сдерживая злость: как он мог забыть о том, что сестра обожала называть его этим мерзким сокращением! Грей — с завуалированным любопытством и толикой восхищения. Девушка, медленно спускавшаяся к ним, была... наверное, определение «роскошная сука» соответствовало ей на все двести процентов.
— Моя сестра, Эреана Грей. Мой партнер Грей Лорейн. Знакомьтесь.
Грей церемонно обозначил поцелуй над протянутой ему кистью.
— Польщен знакомством, юная леди.
— Взаимно, — проурчала та. — Вы весьма... симпатичны.
— Благодарю, леди Эреана. Вы позволите вас так называть?
Рейн почувствовал укол злости и зависти: он сам так не умел, несмотря на воспитание. Грей вне участка, не в форме — словно преобразился, натянув маску великолепного самца. И, что самое обидное, эта маска на него села, как влитая, пряча того Грея, каким Рейн привык его видеть.
— Разумеется, — сестра взмахнула ресницами.
— Мастер Лорейн, мисс Эреана, мистер Лорейн, проходите в гостиную, вас ждут, — появился, словно чертик из коробочки, Эжен.
Рейн любезно открыл пред сестрой дверь.
— Старшие вперед.
— Надо же, мой маленький братец не забыл правила этикета? — под сладостью ее голоса чувствовалась изрядная порция яда.
— В отличие от тебя нет, но я не скажу родителям, что ты поприветствовала меня как вульгарная кабацкая шлюха.
Ладонь Грея сжала его запястье, успокаивая.
— Не стоит ссориться, — тот примирительно усмехнулся сверкнувшей глазами в ярости девушке.
— Мы не ссоримся, просто ее иногда стоит ставить на место. Мама, добрый вечер.
Женщина, с которой Грей уже встречался прежде, обозначила отстраненный кивок и улыбку, едва приподняв уголки губ. Детектив Лорейн подметил эту странную отстраненность, кажется, еще большую, нежели тогда. И понял, что напарник сознательно проигнорировал стоящего у камина отца. Эдмунд Грей без парика, шлюхи на коленях и алкогольного дурмана казался более старшей, чуть более крупной копией сына. Правда, и с более грубыми чертами лица: кровь его супруги сгладила резкость скул и тяжесть подбородка Рейна. Темные волосы на висках припорошены сединой, под глазами слегка заметны припухлости — то ли следы отравления алкоголем, то ли бессонной ночи. Это удивляло: неужели нельзя было сменить ипостась на истинную два-три раза, чтобы подогнать метаболизм и избавиться от всего лишнего и ненужного в организме?
— Мой партнер, Грей Лорейн. Любить и жаловать не прошу. А теперь пройдем сразу за стол, выпьем чаю, и я покажу Грею свою комнату. Сократим ненужную болтовню раз в пять.
От Эдмунда шибануло густо и терпко раздражением и нарождающимся гневом:
— Щенок, что ты себе позволяешь!
А Грей понял, отчего напарника так бесило это обращение.
— А потом пообщаемся с тобой по поводу одного ночного клуба.
Грей, очень старавшийся охватить взглядом всех фигурантов, заметил резкий отток крови от лица хозяина дома, презрение в глазах его дочери и ненависть, на секунду, не более, отразившуюся в глазах жены звериными огоньками.
— Какой еще клуб?! — рыкнул Эдмунд. Если бы не натренированный слух и великолепная интуиция, помноженные на опыт и знание психологии, Грей бы поверил в праведное негодование главы семьи. Но зеленым новичком он давно не был.
— Поговорим позже, — отрезал Рейн. — И по поводу клуба. И по поводу... посетителей клуба. Мама, Эреана, может быть, чаю?
— Рейни, распорядись, будь любезен, — пропел хрустально-безмятежный голос леди. — Дорогой, не кипятись. Мистер Лорейн, рада вас видеть в добром здравии, — Элинор Грей поднялась с кресла и подошла к сыну и его спутнику.
Детектив Лорейн поцеловал ее руку:
— Взаимно, леди Грей.
— Чай подан, — доложил Эжен спустя несколько минут после отданного Рейном распоряжения.
Подхватив мужа под локоть, леди буквально заставила того идти. Следом вышла Эреана, одарив мужчин оценивающим взглядом.
— Рейни, тише, — выходя следом за ними, Грей снова сжал руку любовника.
Напряжение за столом можно было резать ножом и мазать на лепешку вместо острого соуса. Рейн разговаривал о погоде и природе, мило улыбался и забрасывал мать комплиментами. Та поддерживала разговор, сестра время от времени вставляла короткие едкие комментарии. Грей, выразив должное восхищение чаем и пирожными, тоже вклинивался в ничего не значащую беседу, стараясь держать под наблюдением всех членов семьи Грей и отслеживать степень бешенства Рейна. Он немного опасался, что тот устроит скандал, но напарник держался, пока не понял сам, что подошел к пределу.
— А теперь мы вас оставим, мне нужно показать Грею мою комнату. Она так изумительна, что он должен на нее взглянуть.
Эдмунд открыл рот и начал приподниматься, но тонкие пальчики жены сдавили его локоть, заставив подавиться словами.
— Конечно, дорогой, ступайте.
Рейн вышел из гостиной быстрым шагом, остановился в коридоре, дожидаясь Грея. Детектив Лорейн не стал ждать взрыва. Он просто притиснул любовника к стене, слегка сжал его загривок и заткнул рот поцелуем.
— М-м-м! Может, хоть до комнаты дойдем?
— Тс-с-с, давай, послушаем, — обозначая слова только губами, предложил Грей, усмехаясь.
Рейн кивнул и замер, вслушиваясь в разговоры, летящие из гостиной.
— Значит, клуб? — голос леди Грей звенел уже не хрусталем — замороженным в тонкие смертоносные льдинки ядом.
— Дорогая, мальчишка невесть что несет, у него какая-то ерунда в голове.
— Мама, о чем ты, — вторил голосу Эдмунда презрительный голос дочери. — Лори снова придумал себе несуразицу, поверил в нее и обиделся.
— Замолчи, Эри, ты понятия не имеешь, что происходит.
— О, мама, будто ты имеешь об этом хотя бы какое-то понятие! — пренебрежительный смешок.
— Еще одно слово, Эри, я попрошу тебя покинуть пределы моего дома, — леди Грей, судя по звукам, поднялась. — Я перестаю оплачивать ваши счета, юная леди, пока не научитесь смирению и терпению. И твои счета, дорогой, тоже останутся без моей подписи.
— Но, дорогая, это совершенно недопустимо!
Подслушивающие детективы переглянулись.
— Недопустимо твое поведение.
— Ты веришь дрянному мальчишке?! Этому поганому щенку, который пошел против всех традиций и правил нашей семьи?! — взорвался негодованием Эдмунд Грей.
— Если у моего сына будут весомые доказательства, ты и твоя дочь покинете мой дом немедленно. Эжен! Узнайте у Лорейна, как скоро он соизволит нанести мне визит.
Мужчины буквально на цыпочках и в мгновение ока взлетели на второй этаж, пока дворецкий не покинул столовую.
— Так. Веди в свою комнату, бегом-бегом, — Грей широко улыбался, словно мальчишка, счастливо обокравший соседский сад и избежавший заряда соли под хвост.
Рейн ухватил его за руку и затащил в роскошную спальню, словно сошедшую со страниц журнала «Интерьер тысячелетия: дорого и богато». Белоснежный цвет, позолота и лепнина.
— Ох, епта... Мы в музее? — Грей бегло огляделся, ухмыльнулся еще пакостнее и толкнул Рейна на кровать, сминая атласное, с ручной вышивкой, покрывало: — Оскверним экспозицию?
Рейн немедленно впился в его губы поцелуем. Было в этом что-то безумное: он никогда бы не решился заняться любовью в своей комнате в то время, когда в доме сестра и родители. Не решился бы раньше. Сейчас ему было плевать на них, на Эжена, который должен был войти с секунды на секунду. Грей расстегнул его пиджак и прикусил сосок прямо через ткань сорочки, сжимая ладонь на возбужденном члене, выпирающем горбом под ширинкой.
— Мастер Грей, вы не могли бы навестить вашу мать, когда завершите экскурсию? — стука в дверь они не услышали, а вошедший Эжен был невозмутим.
Рейн простонал «Да-а-а!», отвечая не сколько дворецкому, сколько Грею, но этого хватило, чтобы Эжен убрался прочь и закрыл за собой дверь. После чуть слышного щелчка замка вжикнула молния, звякнула пряжка ремня. Раздевать любовника Грей не стал, просто чуть приспустил его брюки и слипы и принялся вылизывать широкими мазками от основания до головки, заставляя поскуливать и просить. Минет и в самом деле был достаточно быстрым, однако его хватило, чтобы Рейн снова вернулся в спокойное состояние. Относительно спокойное — его все еще потряхивало от ненависти к отцу.
— Думаю, нам нужно идти к твоей матушке. Вернее, тебе, — заметил Грей, приводя в порядок его костюм и поправляя галстук.
— Да. А ты чем займешься?
— Хм... Отправлюсь пообщаться с остальными?
Рейн вздохнул.
— Не самая удачная идея. Может быть, побудешь тут? Осмотришься, сломаешь пару статуэток, пожуешь занавески, залезешь немытыми лапами на одеяло,
— Рейни, я, по-твоему, тупая избалованная колли? — вскинул брови Грей.
— Нет, ты умный неизбалованный... э-э-э... кто ты?
— Овчар, как и ты, — хмыкнул напарник. — Мы с тобой одной крови, ты и я.
Вставленная фраза из известной детской сказки Рейна изрядно повеселила.
— Надо будет тебе уши почесать.
— Иди уж, чесатель. Я подожду тебя тут. Обещаю не устраивать бардак в доме твоей матушки.
— Я сам в шоке, что все это... — Рейн обвел рукой комнату. — Принадлежит ей.
— Выходит, чего-то ты о своей семье не знаешь. Это шанс узнать. Поговори с ней без нервов, спокойно, покажи, что с тобой стоит быть честной.
— Хорошо, я поговорю с ней.
Рейн вышел, направился в комнату матери. «Спокойно. Спокойно, без нервов... Да, блядь, как — без нервов?», — сердце колотилось где-то под горлом, мешая нормально дышать. Какие еще кости он выроет из семейной клумбы?
Мать ожидала, сидя в кресле, все такая же далекая ото всего, словно звезда на небе. Рейну хотелось потрясти ее за тончайшие шелковые кружева на груди, обрамляющие скромный вырез платья. Вместо этого он остановился у дверей, медленно наклонил голову, не отрывая глаз от ее лица:
— Ты хотела меня видеть, мама?
— Присядь, дорогой, — она улыбнулась одними уголками губ. — Расскажи, с кем именно был твой отец в клубе. И есть ли у тебя доказательства?
Рейн сглотнул, но повиновался.
— Доказательств масса, мама. Запись его голоса, маркеры передвижения... Я был там, лично видел эту пьяную мразь с каким-то шлюшонком! С кем именно — я не могу сказать, дело еще в разработке, и ведут его другие детективы.
— Спасибо, дорогой, думаю, этого будет вполне достаточно для возбуждения дела о разводе.
Тогда-то его и прорвало.
— Мама, объясни, я ничего не понимаю! Я всегда считал, что...
— Что семья Грей богата потому, что твой отец зарабатывал все эти деньги? — мягко закончила леди Грей.
— Да.
— Нет, милый. Семья Грей бедна, твой отец все промотал по шлюхам. Деньги принадлежат мне, конечно, дом твой отец непременно затребует в качестве отступных, но мне не жаль этот особняк. Я перееду на виллу «Адеррато» на берегу моря.
— А... Эреана? — глупо спросил Рейн, хотя ему, по сути, не было дела до того, что будет делать сестра. — А я? То есть... почему... Почему ты столько лет позволяла этому кобелю!.. — он задохнулся от негодования.
— Тебя я не оставлю, милый, не волнуйся. Будешь приезжать ко мне в отпуск. Эри... она — его дочь, пускай теперь с отцом и живет дальше.
— В смысле — его дочь? — снова захлопал глазами Рейн.
— В прямом смысле, дорогой. Ты — мой сын, она — его дочь.
Он сжал кулаки и задал самый дурацкий вопрос, который только было возможно задать:
— Почему ты не рисуешь, мама?
— Потому что я утратила ту искру, которая нужна художнику. Рисовать посредственно я не хочу, а хорошо — не могу.
— Это из-за него?
Она кивнула.
— Я любила его, так безумно...
— Почему только сейчас?
— Доказательства. Эдмунду как-то удавалось скрывать свои похождения от тех частных детективов, которых я нанимала, — она пожала плечами. — Возможно, он просто перекупал их, с этим я тоже разберусь.
— Если я могу чем-то помочь...
— Я найму в помощь Томашевскую. Или Салливана, я еще не решила.
Рейн кивнул, молча глядя в пол. Молчание затягивалось, как удавка на шее.
— Ты хочешь что-то спросить, Рейни? — мать подошла к нему, ласково провела по затылку, где всегда торчком стояла одна упрямая прядь. Он вздрогнул: на ее прикосновение метка отозвалась покалыванием. Не неприятным, но и совсем не так, как на ласку Грея.
— Я не знаю, мам. Много всего.
— Не стесняйся, поговори со мной. Ты всегда был таким замкнутым, мой маленький Дождик, — ее тонкие руки были горячими, пальцы гладили его, словно ему снова пять.
— У меня метка, — неуклюже сказал он.
— Я знаю. Это хорошо, что ты, наконец, сумел избавиться от того дерьма, которое тебе в голову запихивал Эд.
Рейн в шоке посмотрел на нее. Его утонченная мать, леди — сказала «дерьмо»?
— Надеюсь, вы будете счастливы. Если что-то понадобится, деньги или связи, обращайся.
— То есть... ты не против, что я... мы...
— Вместе? Ничуть. Когда ты выбрал полицейскую академию, я уже знала, что так случится рано или поздно. Твой Грей Лорейн, — она хихикнула, как девчонка, потешаясь над казусом с их именами, — хорош. Отчасти, я даже завидую тебе.
— Ты тоже найдешь себе кого-нибудь. Мам... А ты альфа?
— Догадался? — она рассмеялась еще веселее.
— Метка отозвалась. Но почему ты так вела себя?
— Как истинная леди?
— Ну... да, — он слегка стушевался.
Мать потрепала его по голове, поцеловала в висок, привстав на носки.
— Женщине-альфе нужно быть или похожей на мужчину-альфу, или стать серым кардиналом, чтобы править из тени.
Леди Элинор отшагнула на пару шагов назад, покружилась, чуть разведя руки, словно красующаяся в новом платье девчонка.
— Я похожа на гору мышц, милый?
— Нет, ты очень хрупкая.
— Меня бы не восприняли всерьез. Несмотря на то, что моя хрупкость очень мнима, — она хихикнула снова. — Хочу посмотреть на тебя в истинном виде. Давай, раздевайся и покажись.
Рейн вздохнул, разделся и перекинулся. Подошел к матери, вывалив язык.
— О-о-о, мой пушистый одуванчик стал таким могучим зверем, — та плюхнулась на ковер и принялась его тискать.
Рейн не сразу сообразил, что в детстве наверняка непроизвольно перекидывался, отсюда и «одуванчик», да и рожают оборотни в истинном виде. Под руками матери хотелось умильно вертеться, подставляя под ласку то живот, то морду. И урчать. И стучать по ковру хвостом. Он словно в самом деле возвращался в то самое раннее детство, в котором помнил мать не такой холодно-фарфоровой куклой, как позже. И, признаться, он был почти счастлив, что будет развод. Сканда-а-ал, конечно, но лучше пусть скандал, чем тянулась бы и тянулась такая жизнь.
— Вот еще подрастешь, станешь вообще неотразим.
Вернувшись в более привычный облик (и выругав себя мысленно за подобное определение), Рейн спросил:
— Мам, я вправду веду себя, как щенок?
— Нет, Дождик, как молодой шкодливый пес твоего возраста.
— Учить меня еще и учить, да?
Леди Грей улыбнулась.
— Ты всему научишься.
— Значит, ты не против наших с Греем отношений... А он почти в открытую предложил мне триаду, — слегка растерянно признался Рейн. — Я не знал, как на это реагировать.
— Надеюсь, глупостей не натворил? Нет, я не против, Дождик, твой партнер... мил.
— Он надежен, он теплый, — Рейн заговорил, захлебываясь словами и спеша выплеснуть свои эмоции, потому что кому же еще, как не матери? Кто еще сможет понять и утешить? И закончил вопросом: — А я мог натворить глупостей? Значит, как брак, триада предпочтительнее? Ну, то есть, я не хочу сказать, что я прям уж рвусь...
— Все зависит лишь от вас двоих. Если вам хорошо вместе — никто больше не нужен.
— А щенки? Ну... — он смутился, опустил глаза в пол, мучительно подбирая слова. — Я не скажу, что хочу сейчас щенков, но потом, в будущем...
— Захочешь — завести всегда можно, это дело нехитрое и временами приятное.
Рейн покраснел и прижал уши.
— Ну, все, ступай, твой партнер уже наверняка извелся. Хотя для альфы на чужой территории он удивительно спокоен и адекватен.
— Он классный! Спасибо, мама! — просиял Рейн и поспешил к партнеру.
Грей встретил его внимательным взглядом, оценил состояние и настроение, галстук в кармане и не застегнутые верхние пуговки сорочки, ухмыльнулся:
— Хвастался, каким большим уже вырос?
— Мама сказала, что я могучий зверь.
— Я вижу, вы все прояснили? Мне теперь тоже нужно кое-что спросить у леди Грей. Подождешь? И мы можем вернуться домой.
— Конечно. Соберу пока вещи на память.
Грей кивнул и вышел, оставляя Рейна наедине с воспоминаниями детства и отрочества.
Рейн собрал коллекцию порножурналов, плюшевого зайца и коробку коллекционных фигурок по фильмам. Конечно, это было так по-детски, но ведь и воспоминания родом оттуда? Заяц был единственным другом. Фигурки были ценны сами по себе. А журналы... Должно же хоть что-то в доме быть сексуального? Кроме хозяев — те ведь вечно в делах и на работе.
Грей вернулся довольно скоро. Ему и обсудить-то с леди следовало только один вопрос: не будет ли будущая бывшая леди Грей вставлять палки в колеса расследованию, если за ее будущим бывшим мужем обнаружатся какие-то грехи? Препятствовать расследованию та не намеревалась никоим образом. Грей поблагодарил и сказал, что, если леди не требуется никакой помощи, намекая на возможные попытки Эдмунда Грея переубедить супругу с применением рукоприкладства, то они с Рейном откланяются, все-таки, ночь почти на дворе.
— Я разберусь, — ласково сказала леди Грей. — Всего вам доброго.
Он поцеловал ей руку и вышел. Да, как альфа, он прекрасно понял, кто в этой семье — глава. Но хрупкая женщина! Да даже если она примет истинную форму, тварь, по ошибке Творца именуемая мужчиной и мужем, тоже может это сделать. А он явно крупнее и сильнее. И его дочь... Она тоже явно не на стороне матери.
— Можем ехать? — уточнил Рейн.
— Да. Но я несколько обеспокоен тем, что твоя мать останется наедине с недоброжелательно настроенным супругой и его дочерью.
— Не думаю, что они решатся причинить ей вред. Не идиоты же они.
Грей только посмотрел мрачно и дернул углом рта. Сколько он такого навидался, а ведь даже не работал в убойном отделе.
— Знаешь, пожалуй, нам стоит смотаться домой, переодеться и вернуться. Будет тебе немножко полевой практики, а у меня — чистая совесть и заткнувшаяся паранойя.
— Не так уж я этот костюм и люблю. И он качественный, не помнется. И...
Из дома с визгом вылетела ухоженная сука без клока шерсти на боку. Следом прокувыркался огромный рычащий клубок. Вместо того, чтобы встрять в свару двух овчарок, Грей придержал дернувшегося Рейна за плечо.
— Тихо. Стой. В поединок альфы и претендента вмешиваться нельзя.
— Но мама...
Леди одерживала безоговорочную победу: вгрызлась сопернику в бок, нещадно разорвала ухо и прокусила обе передние лапы. Грей любовался грациозным, пусть и не слишком мощным, но определенно очень гибким и быстрым телом. Вот уж кто явно не пренебрегал тренировками истинной формы, так это леди Грей. В отличие от жирного, неповоротливого кобеля-мужа. Его она в конце концов взяла за глотку, опрокинув на спину.
— Все? Теперь они с Эри уберутся?
— Конечно. Право на логово стаи они потеряли.
Грей встряхнулся, укладывая непроизвольно вставшие дыбом волосы и дорожку шерсти на хребте. Всмотрелся в победившую альфу. Псица тяжело поводила боками, все еще воинственно топорща шерсть на загривке. Но пару раз ее все же укусили, палевый бок украшало кровавое пятно. Волноваться стоило вряд ли — один оборот, и все заживет. Она заметила гостей, неспешно направилась к ним. Грей отпустил Рейна. Своего щенка, пусть и с чужой меткой, альфа не тронет. Псица обнюхала сына, кивнула и величаво потрусила в сторону дома, презрительно шкрябнув лапой в сторону мужа. Выглянувший из дома Эжен внимательно оглядел поле боя, покачал головой при виде разоренной клумбы и закрыл дверь.
— Все, Рейни. Мы можем спокойно уехать домой. Теперь леди Грей ничего не грозит.
— Какая крутая мама...
Детектив Лорейн только усмехнулся, подталкивая напарника-партнера к машине. Кажется, в этот день парадигмы не только разрушались, но и строились новые. И второе было хорошо.
@темы:
слэш,
закончено,
Двойная Луна,
фантастика
-
-
12.02.2018 в 01:29А своего предыдущего напарника-любовника Грей тоже пометил???
И я кажется не очень помню/понимаю - метка ведь ставиться только одному партнеру? И она (метка) на всю жизнь?
-
-
12.02.2018 в 03:56-
-
12.02.2018 в 07:34-
-
12.02.2018 в 09:13я очень надеюсь, что Рейн в себе разберется и у него все наладится с Греем.
а то эти его метания: не так разговаривает, указывает-поучает, уйду в другой отдел - надеюсь это возрастное и психологическое.
и очень жду, когда же наконец эта парочка навестит таки родителей Рейна.
вот еще то шоу будет.
-
-
12.02.2018 в 10:49-
-
12.02.2018 в 10:57-
-
12.02.2018 в 11:57-
-
12.02.2018 в 13:14-
-
12.02.2018 в 13:39-
-
12.02.2018 в 13:42А еще рада, что помирились с Ренжи. Все таки у Рейна с ним много общего.
-
-
12.02.2018 в 15:54-
-
12.02.2018 в 18:09-
-
12.02.2018 в 18:31JayLee, конечно, возрастное)) Ему-то, по сути, всего 24 года)) Он еще в жизни не определился и болтается, как... волчий хвост в проруби)) Но Грей его аккуратно направит в нужную сторону.
small_lioness, ryukavai, мотринец оксана, vittatiana, в следующей главе, будет вам маленький "вотэтаповорот"))))
-
-
12.02.2018 в 20:29-
-
12.02.2018 в 23:52-
-
13.02.2018 в 13:25-
-
13.02.2018 в 16:38Karelian, потому что первые - чисто для развлечения. А сейчас мы пытаемся углубить и расцветить мир красками.
-
-
13.02.2018 в 19:59*ну, вы даете, котики))*
-
-
13.02.2018 в 20:14-
-
13.02.2018 в 20:36Элана Алд, муррр))) Спасибо))
-
-
13.02.2018 в 21:20-
-
13.02.2018 в 21:28спасибо огромное!!!!
-
-
13.02.2018 в 21:37Mari Michelle, и это нас радует)))
-
-
13.02.2018 в 21:40-
-
13.02.2018 в 22:05-
-
13.02.2018 в 22:17P.s.
-
-
13.02.2018 в 22:19-
-
13.02.2018 в 22:20-
-
13.02.2018 в 22:25-
-
13.02.2018 в 22:38