воскресенье, 24 июня 2018
Авторы: Таэ Серая Птица и
Тай ВэрденРейтинг: NC-17
Жанры: Мифические существа, Романтика, Повседневность, AU
Предупреждения: ненормативная лексика
Размер: Миди
Статус: закончено
От авторов: История пишется в немного отличном от трех первых ключе. Не будет с первых страниц дикого разнузданного секса, а намек на "Маленького принца" в названии не случаен))) Да, здесь не будет уже знакомых вам героев. Это другой город и другой полицейский участок. Но мы надеемся, что и эти герои вам понравятся)) Наслаждайтесь!Краткое описание: Законы мира едины для всех оборотней. Но кое-где еще живут по правилам, устаревшим на сотни лет. К примеру, на Жемчужных островах все еще монархическая форма правления, хотя мало кто всерьез воспринимает эти карликовые королевства. Вот и детектив Пелцигшванг сперва не воспринял всерьез статус своего первого потерпевшего.
Читать и комментировать можно так же на Книге ФанфиковГлава восьмаяУтром Рей засобирался на работу, поглядывая на термометр с тоской. Морозы! На маяке Рока сейчас, должно быть, привычная картина обледенелых глыб и замерзших под порывами ветра волн. Сводить бы туда Нгату, показать эту феерию льда... Но бедный змей замерзнет. Если только не намотать на него всю теплую одежду, что имеется в его гардеробе. Ну, или доехать до маяка на машине. Можно будет полюбоваться им, не выбираясь из теплого салона. И целоваться, не рискуя обветрить губы до корки. Да, наверное, так и стоит поступить.
— Нгата, как насчет прогулки?
Наг бросил выразительный взгляд на термометр и приподнял бровь. Он тоже собирался с самого утра в университетскую библиотеку.
— Я отвезу тебя в одно милое место. В машине тепло, выходить не придется.
— Хорошо. Когда только, Рей? У меня на эту неделю до самой субботы расписание забито занятиями с рани Адеей и в библиотеке, ты работаешь.
О том, что выходные мать его лиса наверняка потребует себе, он не стал говорить. Это было и без того болезненно: видеть подчинение любимого женщине и не иметь права вмешиваться, потому что здесь иные законы.
— Постараюсь выкроить субботу, — с сомнением сказал Рейнар.
Им обоим приходилось мириться с тем, что времени на личные отношения очень мало. Нгата учился в поте лица, намереваясь в конце весны защитить диплом и получить правовую практику. У него даже появилась мысль о том, чтобы устроиться работать в полицию, чтобы быть ближе к Рею. Но потом он ее отверг, как несостоятельную. На работе положено работать, а не заниматься личной жизнью.
— Может, мама к подругам уедет, хотя бы ненадолго. Развлечется…
— Было бы отлично. В любом случае, мои выходные в полном твоем распоряжении, — напомнил Нгата.
Рейнар подвез его до пересечения улиц, поцеловал, желая успехов в учебе, прежде чем умчаться на любимую работу. И пусть там иногда скучная рутина, десятки опросов, допросов, перелопачивание заключений экспертов, а еще то целые дни на ногах в поисках свидетелей, то с головой в море бумаг, Рейнар не жалел, что выбрал именно эту работу. Он делал город чище, пусть и ненамного. А еще эта работа подарила ему Нгату. К тому же, здесь гораздо меньше была вероятность нарваться на пулю или нож. Хотя тоже ненулевая: работать в полиции и надеяться на полную безопасность глупо. Полицейские, будь они хоть регулировщиками, хоть детективами, хоть даже из технических отделов, всегда находятся в группе риска.
В обед пришлось все-таки ехать домой, лучше уж сразу отмучиться, пережить недовольство матери и помириться с ней. Да и соскучился он уже по домашней, точнее, именно по матушкиной стряпне. Как бы вкусно ни готовила Балма, а все-таки ему иногда хотелось просто слегка тронутого огнем мяса, отварной, без специй, курочки или самого обычного яйца всмятку.
За столько лет Рейнар прекрасно изучил мать. Когда она злится, когда обижена, когда в хорошем настроении. Буквально с порога мог определить. Сегодня она была в хорошем настроении, так что можно было выдохнуть. Посуду за собой помыла, постирала футболки и белье Рейнара и даже приготовила морковный пирог. Не самый любимый, но тоже очень вкусный. Несмотря на изумительные десерты Балмы, мамины пироги Рей все равно обожал больше всех на свете сладостей. Пообедал он с отменным аппетитом.
— Вечером явишься домой?
— Да, мам. — Рейнар посмотрел на нее и внезапно решился задать вопрос, который всплывал в мыслях уже некоторое время: — Тебе всего пятьдесят два, для перевертыша вообще не возраст. Ты носишь траур уже много лет, может быть, пора перестать себя хоронить заживо? Ты красивая, умная, изящная.
— Никому не нужный инвалид.
— Чушь, я видел, как на тебя смотрят на отчетных концертах в школе! Тобой восхищаются. А ты прячешься в нору после занятий и не высовываешь носа.
— Я слишком стара… Да и отчим... Как ты с ним уживешься?
— Удостоверюсь, что тебе хорошо, и съеду, — фыркнул Рей.
— Но как найти... — растерялась Алиса.
— Да просто выходи из дому, мам, — Рейнар рассмеялся и чмокнул ее в щеку. — Ты у меня молода и интересна. Сходи в клуб, на концерт, только не в своей школе.
Алиса махнула рукой. По всему видно было: не понимает, что может кого-то привлечь. И как вот ее с кем-то познакомить? У Рея и на примете никого не было, вот разве что коллеги, но толкать мать второй раз на те же грабли? Нет, ей нужен кто-то, кто будет заботиться о ней, а не тот, о ком она будет тревожиться, как об отце в свое время. Самому сходить с ней на концерт? Отпугнет будущего отчима. И посоветоваться-то не с кем... Впрочем... Болван, конечно же, есть с кем! И он уверен, что именно леди Адея сумеет дать тот самый совет, который поможет претворить план «пристроить симпатичную лису в добрые лапы» в жизнь!
— Мам, я немного задержусь после работы. Навещу леди Адею.
— О! Твой любимый преподаватель? Конечно, навести.
Рейнар поцеловал мать в щеку и помчался обратно в машину. В столе на работе лежал увесистый пакет с вкусняшками от Балмы — как раз для перекуса, если придется носиться по городу. Удивительно, что мать не стала сердиться за ночевку у Нгаты, но если так подумать, то это и хорошо. Ну не любил Рей нервотрепку, даже если ее устраивала любимая и родная матушка.
После работы он явился к леди Адее. Та выслушала его и изрекла:
— Театр — вот ваш выбор, юноша.
— То есть, мне нужно отвести ее в театр?
— Мой дорогой, — голос старухи зазвучал медово-участливо, и Рейнар приготовился к моральной головомойке: чего-то он не понял и не додумал, и сейчас его в это натыкают носом, как щенка. — Мой дорогой Рейнар, отвести вы можете собачку на прогулку. А нас с вашей матушкой вы с Нгатой можете сопроводить. В «Глобе» через три дня премьера постановки «Чужая невеста». Билеты покупайте в ложу для нас, и куда пожелаете — для вас.
Рейнар мысленно пригнулся и жалобно поскулил.
— Да, леди Адея, — вслух сказал он.
Старуха жестом велела ему присесть на обитую вытертым бархатом скамеечку у ее кресла.
— Рассказывайте, мой мальчик. Вижу, вам совсем тяжко.
Рейнар ничего скрывать не стал, принялся повествовать о семейных проблемах. Выслушав, волчица хмыкнула:
— Вы правы, Рейнар, новое замужество должно вернуть вашей матушке вкус к жизни, а вам — свободу. Знаю я такой тип самок, с дурным влиянием людского в головах. Ничего, это исправимо.
— А театр точно поможет?
Старуха хмыкнула и позволила себе потрепать Рея по волосам, нарушая строгую гармонию с таким трудом утихомиренных рыжих кудрей.
— Мой дорогой мальчик, важно не то, что это театр. Впрочем, это женские хитрости, не забивайте ими свою симпатичную умненькую головку.
Рейнар откланялся, из машины позвонил Нгате и огорошил того покупкой билетов.
— Но я...
— Ты сопровождаешь леди Адею, любовь моя. А я — маму. Это развлечение не для нас, а для них, понимаешь?
— Не очень, но сделаю так, как ты хочешь, хабиб.
Рейнар немного нервно рассмеялся. Если бы он! Нет, женщины, что бы там ни говорила мать, были для него сложной, но несколько неинтересной загадкой, которую он не так уж и рвался разгадывать. Куда проще было все-таки со своим полом. Недаром ведь говорится, что только мужчина поймет другого мужчину, только мужчина знает, как доставить удовольствие мужчине, и только с мужчиной можно уютно промолчать весь вечер и считать, что прекрасно провели время.
Рей попрощался и отправился домой. Нгата позаботится о билетах, но вот выходной костюм обиходить надо самому. А еще выцарапать из семейного бюджета некоторую сумму на новое платье для мамы. И отвезти ее в какой-нибудь модный бутик, потому что ее платья для концертов.... Ну не то. Все они слишком закрытые, блеклые — а ей положено блистать. Это будет трудновато, но Рейнар знал, что должен справиться.
В квартиру он влетел с воплем:
— Мама, собирайся, нам нужно кое-куда заехать!
— Рей! Во-первых, не кричи так. Во-вторых, куда и зачем?
— Через три дня мы идем в театр, — жестом попросив мать не возражать и дослушать, он продолжил: — Тебе нужно платье и что там полагается к нему. И салон красоты.
— Но деньги...
— Не волнуйся, деньги у меня есть.
С юношеской мечтой о мотоцикле Рейнар попрощался вполне сознательно.
После покупки платья и салона красоты Алиса и впрямь расцвела, помолодела на несколько лет. Как и любой оборотень, она и так не выглядела на свой возраст, но сейчас казалась не матерью, а старшей сестрой Рейнара. Взрослой, серьезной, но очень красивой и слегка неуверенной в себе.
— Мама, в театре я познакомлю тебя с Нгатой, — предупредил Рей. — Он сопровождает леди Адею.
— Хорошо, — кивнула Алиса, прижимая руку к груди.
Вечер, предназначенный для выхода в театр, начался неплохо. Как они с Нгатой договорились, Рейнар не стал заезжать за ним и леди Даррел. Нгата сам заказал роскошную машину с водителем, заехал за старухой, и встретились они уже в фойе театра. Рейнар представил мать и Нгату друг другу донельзя церемонно. Высоченный чернокожий женщину немного напугал, но Алиса, посмотрев, как держится с ним рядом не менее величественная статная дама, вскоре отошла от испуга и принялась критически разглядывать змея. О, это была воистину критичность крепости концентрированной соляной кислоты: выскажи Алиса ее вслух, слова прожгли бы в чернокожем дыры. Он ей категорически не нравился. Просто по факту своего существования, потому, что Рейнар светился, приезжая от него, потому что этот варварский принц сумел заполучить добрую половину внимания сына, которым ранее Алиса владела безраздельно. А еще, если отрешиться от цвета кожи, Нгата был удивительно красив. Неприлично красив, со своими чувственными губами и длинными чуткими пальцами, которые хотелось попробовать на вкус, как шоколадные палочки. Нгата сумел подчеркнуть свое происхождение и удержаться в эврионских традициях разом. Его голову покрывал скромный для незнатоков тюрбан темно-зеленого шелка, украшенный брошью с золотистым камнем, классический черный костюм оттеняла белоснежная сорочка, из украшений блистали только запонки с таким же, как на тюрбане, камнем, и скромные золотые серьги-колечки. Перстень с лунным опалом, в который был врезан золотой герб Бахматра, украшением не считался — это была статусная вещь, и Алиса это поняла сразу.
— Рада знакомству, — вежливо сказал она. И даже улыбнулась.
— Взаимно, госпожа Пелцигшванг, — принц склонился, чтобы поцеловать ее руку.
Понимание того, почему Рейнар словно заворожен этим змеем, пришло мгновенно и отдалось дрожью во внутренностях. Голос. Не знай она, кто этот мужчина, плюнула бы и на внешность, и на все остальное. Голос околдовывал.
— Что ж, идемте, — предложил Рейнар.
Места дам были в лучшей ложе — Нгата не подвел. Мужчины довели своих спутниц до кресел, помогли сесть и удалились.
— Будем надеяться, что повезет, — шепнул Рейнар.
— Рани Адея уверена, что все получится, — Нгата, скрывшийся вместе с Реем за колоннами второго этажа, кивнул на вход в ложу, куда направлялись сразу трое мужчин. Несомненно, знакомые леди Даррел, с которыми она обменивалась кивками в фойе.
— Пусть получится... Я сразу же сбегу из дома, чтоб не мешать счастью матушки.
— Надеюсь, ко мне? — Нгата улыбался, наклоняясь к нему и касаясь носом щеки.
— Пустишь бедного лиса на коврик у кровати?
— Лучше на кровать, — Нгата согнал с губ улыбку, обхватил его лицо ладонями и спросил: — Ты понимаешь, что, когда это случится, я больше тебя не отпущу? Я собственник, каких мало.
— Понимаю, Нгата. Понимаю.
— И согласен на это?
Рейнар закивал.
— На все? — губы нага почти касались его уха, обдавая жаром шепота. — Даже на метку?
Лис сглотнул. И закивал еще активнее. Как игрушка-собачка на «торпеде» машины.
— Обещаю, — шепот нага разливался кипящим свинцом по венам, — в тот день, когда твоя мать станет чьей-то женой, я тебя помечу. И мне все равно, кто и что на это скажет. Если понадобится, я отдам весь мой яд до последней капли, сражаясь за тебя.
— Хорошо... – сипло выстонал Рей. – А сейчас идем?
— Идем. Наша ложа — на другой стороне, сможем наблюдать за нашими дамами и смотреть постановку одинаково хорошо, — усмехнулся Нгата, покидая убежище за колоннами первым.
Рейнару потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и не позориться оттопыренной ширинкой. Он мысленно пообещал Нгате «страшную мстю», подышал и вышел в изогнутый подковой широкий коридор, украшенный позолотой, зеркалами, хрустальными бра и картинами в тяжелых золоченых рамах. «Глоб» был старейшим театром столицы, не самым большим, но одним из самых престижных и знаменитых. Здесь все еще имелась «княжеская ложа», та самая, в которую купил билеты для дам Нгата. Претенциозное заявление, но верное: последняя княгиня Даррел имела право там сидеть и брать с собой кого угодно в компаньонки.
— А если ма не выберет никого? Или не понравится никому? — опасливо пробормотал Рей.
— Думаю, стоит доверять рани Адее, — Нгата успокаивающе опустил ладонь ему на плечо. — Увидишь, все получится.
— Да, ты прав. Что ж... оценим постановку.
Окрас юмора любимого преподавателя он оценил, как только сумел понять, о чем, собственно, история, прочитав либретто в программке. Ну, конечно, трагедия, воспетая всеми возможными драматургами, поэтами и прозаиками мира! Запретная любовь единственного наследника Лебединого Князя и простой девицы из рода Лошадей. Естественно, они не могли быть вместе ни по каким законам. Лебедь украл ее из-под венца и пометил. Обманутый жених нашел их и убил обоих. Род Лебедей прервался. Мда... Оставалось надеяться, что у них с Нгатой все будет не столь трагично. Времена изменились — разрешены триады, межвидовые браки. Многое изменилось к лучшему. Но все равно на подобные пары смотрят все еще косо. Хоть камнями не закидывают, и то хлеб.
В антракте Рейнар предпочел не выходить. Он взял театральный бинокль и наблюдал паломничество мужчин всех мастей, возрастов и видов в ложу леди Адеи. Ну и за Алисой тоже наблюдал, временами хмыкая: удивительно, но отсутствие сына, новое платье, прическа, украшения — все это раскрепостило женщину, заставило ее глаза сиять. И ее рука ни единого раза не потянулась к груди в извечном жесте. Вот и гадай теперь: то ли он был частью ее эмоциональной игры на сыновьих нервах, то ли нет.
«Ну пусть повезет, пусть мне повезет», — мечтал он.
Нгата, выходивший куда-то, вернулся с двумя бокалами игристого вина.
— Что видишь, хабиб? — с легким интересом кивнул на бинокль.
— Что мама блистает как звезда.
— Это ведь хорошо? — наг посмотрел туда же, мысленно стараясь уложить в голове то, что рядом с женщинами им сейчас быть нельзя, потому что... Ну, потому что нельзя — отпугнут потенциальных ухажеров. Впитанные с молоком кормилицы законы Бахматра утверждали совершенно обратное. Нгата потер лоб кончиками пальцев, вздыхая про себя: он привыкнет. Уже привыкает.
— Очень, — закивал Рейнар. — Ну вот, второй акт...
— Лебедь поступил глупо, — Нгата прищурил свои холодные глаза, глядя на пока еще закрытую занавесом сцену. — Глупая птица, нужно было действовать иначе.
— А как нужно было?
— Сыну раджи... э-э-э... князя? — усмехнулся наг. — Выкупить невесту у жениха, спланировать побег, собрать все необходимое. Взять верного слугу, того, что первым погиб под клинком обманутого жениха. И увезти ту, что полюбилась, туда, где не вздумали бы искать. А уж там жить, метку ставить.
— У нас невест не выкупают.
— Это было тысячелетие назад, тогда законы были едины для всех оборотней, что здесь, что у нас, что за морем Бартольда.
— Тогда не вышло бы красивой трагедии.
Нгата фыркнул и согласно покивал, устроился в кресле, вытянув длинные ноги и скрестив их в щиколотках. Чем-то он напоминал актера, игравшего Наследника Лебедя. Но в том чувствовалась искусственность, Нгата же был живым воплощением древней царственной крови. Таким же, как леди Даррел, последний осколок некогда правящего рода волков.
После спектакля Рейнар все же поспешил к матери. Своими глазами оценить количество женихов. Был представлен леди Адеей, отрекомендован в ее неповторимом стиле, равно как и Нгата, чувствовавший хоть и небольшую, но все же ответственность за старуху.
На Алису глаз положил явно только один, невысокий и кругленький лис, вился вокруг нее бесом и улыбался. Рей оценил его: профессор словесности, на десять лет старше матери, хорошего рода — вроде бы даже каких-то там околоблагородных кровей. Он выглядел... уютно. Но за один вечер партии не составляются. И все же этот лис — Юнгвальд Рудой — умудрился пригласить Алису на еще один спектакль. Алиса весьма царственно согласилась. Рейнар выдохнул: ему не понадобится сопровождать мать, только сперва он разузнает все об этом самом профессоре словесности. По своим каналам. Не то, чтобы он не мог положиться на слово леди Даррел, однако закон полицейского детектива «доверяй, но проверяй».
Домой возвращались в молчании. Алиса мечтательно улыбалась, прижимая к груди визитку. Помогая ей снять тяжелое пальто, Рейнар все-таки спросил:
— Тебе понравилось, мама?
— Очень, постановка была замечательна.
— Ну вот, а ты не хотела идти.
— Ничего, скоро еще пойду.
Рейнар мысленно прикинул оставшуюся на счету наличность. На еще один наряд должно хватить.
— Возьму платье напрокат, — вслух мечтала Алиса.
Рейнар подумал — и промолчал. Напрокат так напрокат. Ничуть не худший вариант, чем новое.
— Спокойной ночи, лисенок.
— И тебе, мамочка.
Рей с радостью переночевал бы у Нгаты. Но пришлось устраиваться на собственном диване, перед сном вспоминая список дел на завтра. Кажется, он толком так его и не довспоминал.
Сообщение о том, что у его брата — наследника престола — родился сын-наследник Нгата получил весной. Несмотря на изгнание, на оглашение имени крохи-змееныша он был обязан прибыть. Засвидетельствовать то, что принимает факт рождения наследника, стоящего в иерархии выше него и автоматически лишающего его вообще права на наследование. Хотя все те же фатальные стечения обстоятельств и форс-мажоры никто не отменял, но порядок есть порядок: он должен прилететь в Бахматр, и точка.
Ухаживания профессора Рудого длились уже четыре месяца. Рейнар был готов плюнуть на все, принять сторону принца-бахматрани и своей волей выдать мать за «Юни», как его называла Алиса.
— Мама, ты выйдешь замуж или нет?! Так, я сегодня ночую у Нгаты, а Юни ночует здесь!
Алиса оторопело захлопала глазами, но сказать ничего не успела: Рей схватил свою рабочую сумку в охапку, сунул в карман ключи и деньги на топливо и вылетел из квартиры, с трудом сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.
«Только бы пригласила», — думал он, выруливая к дому Нгаты. Кажется, их отношения уже все-таки зашли дальше поцелуев, чужой запах на Алисе Рей чуял очень хорошо, и был он ровно той самой интенсивности, что позволяет говорить о близости той степени, которая еще не секс, но уже и не просто обжиманцы. Он бы посмеялся, если бы не понимал, почему мать так не уверенна в себе: двадцать лет монашкой — это серьезно. Хоть сам звони профессору... Но нельзя — интеллигент старой закалки. Тут уж убейся — но держи себя в руках. Ох, нет, как только проф дозреет до предложения лапы, норы и метки, сдать ему Алису с потрохами, проследить, чтоб точно-точно поженились, отправить мать в профессорскую квартиру — огромную, не чета их скромному жилищу, которое Рей планировал сдать, и перебраться на Пич-энд.
Отвлек его робкий стук — Ваха выяснял, что это гость вот уже пятнадцать минут не выходит из машины.
— Что-то случилось, Рейнар-сахиб?
Рей потряс головой и успокаивающе улыбнулся мальчишке:
— Просто задумался. Открывай ворота, Ваха.
Подросток впустил его, ежась и подпрыгивая на месте.
— Прости-прости, замерз? — Рейнар, пока шли к дому, накинул на него свою весеннюю куртку. Да, вечер был далеко не жаркий, всего-то второй месяц весны, еще и снег не растаял до конца.
— Я почти привык к зиме, сахиб.
— Уже весна, — Рей мечтательно втянул напоенный тем непередаваемо вкусным весенним ароматом воздух, запрокинув голову к небу, теряющему зимнюю белесость и наливающемуся цветом. Скоро оно станет совсем синим, как кобальтовая эмаль на драгоценных безделушках из коллекции Нгаты.
— Это просто более теплая зима, сахиб.
Рейнар рассмеялся, хотя в темном взгляде Вахи таилось целое море печальной покорности судьбе. Бедный ребенок! Вырвали из привычной жизни, из тепла и солнца, привезли в промозглый северный холод.
— Ваха, а ты уедешь, когда станешь совершеннолетним? Сколько тебе еще, два года до шестнадцати?
— Один, сахиб. И — нет, что вы! Как мы с матушкой сможем оставить Нгату-сахиба здесь, совсем без помощи? Кто станет мыть его волосы, расчесывать и заплетать их? А готовить его любимую еду?
— Тогда привыкнешь, полюбишь еще зиму.
То, что Ваха и Балма не собираются бросать Нгату на произвол судьбы, его практически порадовало. Хотя он мог бы сказать, что с волосами Нгаты будет возиться сам, но понимал, что это будет неправдой. Нет, он обожал мыть и расчесывать этот густой, жесткий, как застывшие нити смолы, шелк, но дело было во времени. Ваха же прекрасно справлялся со своими обязанностями.
Нгата встретил его, задумчивый и погруженный в свои мысли. Рей уже знал: спрашивать не стоит, просто подождать, и Нгата, обдумав, сам все расскажет, если сочтет нужным и возможным.
— Мне нужно уехать на неделю домой, Рей.
— Что случилось? — встревоженно замерло сердце, кольнуло, словно ледяной иглой.
— У брата родился сын.
— О, это... Хорошо? — осторожно спросил Рейнар, не зная, поздравлять теперь или сочувствовать.
— Это отлично. Это моя свобода.
Рей пораскинул мозгами, потом понял: наверняка наследника будут оберегать всеми силами, и даже если что-то случится с королем Бахматра и его старшим сыном, младшего все равно на трон теперь не посадят, даже наместником. Нгата кивнул, словно отвечая его мыслям, улыбнулся.
— Но слетать домой я обязан.
— А это займет много времени? Ты скоро вернешься?
— Рей, — Нгата только глаза закатил, но терпеливо повторил: — Неделя, самое большее. Праздник будет длиться три дня, ну а сколько мне позволят пробыть с семьей — зависит от отца.
— Неделю я вытерплю, — закивал Рейнар. Причем слово, чтобы описать процесс, было подобрано идеально точно.
— Буду связываться с тобой по сети, не соскучишься, — пообещал Нгата, ероша его волосы и слегка целуя в кончик носа, в закрывшиеся веки, скулы и подбородок.
— Это ты зря. Соскучусь.
— Хорошо, тем жарче будет встреча.
Рейнар слегка застонал, представив себе это.
— Улетаю завтра. Если хочешь, можешь приезжать ночевать здесь.
— Придется. У мамы роман в разгаре.
— О, я обязательно привезу для нее подарков к свадьбе, — слегка насмешливо промурлыкал Нгата и тут же заткнул Рейнара поцелуем, не давая поспорить.
Лис предпочел замолчать и отдаться на волю ласковых губ и рук. Отговорить Нгату, если он что-то решил, не представлялось возможным. Так что уж лучше пусть занимается приятным делом, а не спорами. Тем более что впереди неделя в разлуке. Через пять минут Рей забыл обо всем, выгнувшись в кольцах змеиного хвоста своего любовника, уже почти на инстинктах проходя полуоборот, позволяющий наслаждаться ласками нага на всю катушку. Большая эластичность мышц давала простор фантазии, а уж на нее Нгата никогда не жаловался. Рейнар не сдерживался, орал в голос, до хрипоты, умоляя и требуя еще.
Заснул он в эту ночь почти мгновенно, вымотанный ласками. А проснулся уже в одиночестве. Ваха, зашедший пожелать доброго утра, поинтересоваться, не требуется ли гостю чего-то, сообщил, что Нгата-сахиб уехал около часа назад на такси в аэропорт, оставив Рейнар-сахибу ключи от дома и право приезжать в любой момент и отдавать приказы слугам.
— О... Я приеду вечером после работы.
— Как скажете, сахиб. Завтрак готов, — Ваха с поклоном протянул ему халат, совершенно равнодушно глядя на испятнавшие бледную кожу Рея медленно сходящие синяки. Неполный оборот залечивал их не так быстро, как полный.
Рейнар поспешил позавтракать — дел на сегодня было полно. Жаль выходных, которые проведет не с Нгатой, но зато сможет сделать кое-какие дела по дому. А то кран в ванной капал, и лампочку в коридоре поменять следовало бы. Вряд ли профессор такое умеет. Да даже если и умеет, все равно — это их с мамой дом, и ему следует заботиться о нем самостоятельно.
Обед ему с собой сунула Балма. Он привычно поблагодарил ее, махнул рукой Вахе, закрывавшему ворота. И начал отсчёт дней и часов до встречи с Нгатой. Это было так странно: у него был напряженный распорядок дня, куча дел, допросы, очные ставки, море бумаг... Но каждую минуту, каким-то вторым-третьим слоем мыслей, он помнил об этом отсчете, он буквально чувствовал, как перещелкиваются на электронном табло цифры — время и расстоянием между ними. Это было нереально: Нгата еще не пометил его, чтобы стало возможно формирование партнерской связи. Но это было.
Алиса по вечерам встречалась со своим профессором то в театре, то на концерте, то в кафе. Раз в два дня Рейнар появлялся дома, чтобы проверить, есть ли в холодильнике хотя бы повесившаяся мышь, приготовить на скорую руку что-то съедобное, сменить рубашку — и снова уезжал на Пич-энд. Там ждать нага было как-то полегче.Глава девятаяНаконец, утро началось не с будильника, а со змеиных колец.
— Ты опоздал на два дня, — сонно и немного сердито пробурчал Рейнар. Эти несчастные сорок восемь часов дались ему немалыми нервами, хотя Нгата и позвонил, предупредив, что слегка задержится милостью родственников.
Извинялся наг долго и изысканно, всем собой.
— Прости, хабиб, — по бедрам Рея скользнуло тяжелое змеиное тело, заставляя остро ощутить собственную сонную расслабленность.
Жесткие длинные пальцы слегка сжали загривок, вырывая из груди лиса первый приглушенный стон, выбивая в привычный уже полуоборот. Он выгнул спину, отводя хвост, тихо взвизгнул, когда по ягодицам скользнул острый длинный язык, ввинтился в ложбинку, дрожащими движениями подразнил. Отвыкшее за девять дней от ласки тело реагировало мгновенно, Рейнар завелся в считанные минуты, позволяя себя вертеть, как куклу. Нгата перевернул его на спину, наклонился, потерся носом о пушистый рыжий мех в паху.
— Нгата... — Рейнара пробило дрожью от одного прикосновения, выгнуло со скулящим стоном навстречу жадному языку и губам.
— Я тоже соскучился, мой огненный, — прошелестел наг.
Хвост нашарил загодя раскрытую банку со смазкой, окунулся в нее и немедленно принялся втискиваться в узкую, как в первый раз, дырку. Рей стиснул в кулаках простынь, запрокинул голову и попытался дернуться навстречу, как всегда — безуспешно: Нгата не позволял ему навредить себе, придерживал за бедра и пока еще неторопливо облизывал его член.
— Нгата! Садист малолетний!
Смешок нага отдался в промежности сладкой дрожью, снова заставил заскулить и еще шире раздвинуть ноги. Шишка на нажьем хвосте проехалась по всем чувствительным точкам внутри, и Рей окончательно потерял голову и всякое соображение. Он чувствовал, как растягивают его хвост и скользнувшие внутрь пальцы, сходил с ума, когда они уступили место членам нага, царапал плечи Нгаты, когда к ним вдобавок снова принялся втискиваться хвост и сорвал голос, когда тот все-таки ввинтился, заполняя так, что на несколько секунд перехватило дыхание.
Надолго его не хватило, впрочем, как и Нгаты. Слишком соскучились оба.
— У матушки, кажется, все наладилось, — отдышавшись и отдохнув, поведал Рейнар.
— Отличная новость, значит, я не зря вез через таможни отрез лучшего шелка на ее свадебное платье, — серьезно кивнул Нгата.
— Не зря. Скоро соберу вещи...
— Вы с ней поговорили, хабиб? Не хотелось бы оставлять недосказанностей между нами.
— Ох, поговорим.... Когда профессор сделает предложение...
— Волнуешься? — наг лениво перегнулся через край кровати и нашарил на полу небольшой чемоданчик.
— Немного. Как прошла поездка?
— Отлично. Не то чтобы я никогда не видел змеенышей... — Нгата фыркнул и неопределенно покрутил кистью. — Но таких мелких все-таки ни разу. Ему всего неделя с вылупления, а он уже норовит уползти из безопасного террариума. Пока не научится оборачиваться, весь дворец и город будут стоять на ушах.
— Зато охране и нянькам есть, чем заняться, — посмеялся Рей.
— Хочу тебе показать кое-что, — Нгата втащил чемоданчик на кровать. — Чтобы потом не говорил, что я снова дарю булыжники, за которые убивают, не раздумывая. Это подарок для твоей матушки на свадьбу.
— О? — заинтересованно насторожил уши Рейнар.
Нгата открыл чемоданчик и достал оттуда один, но огромный футляр, занимавший всю площадь. Откинул бархатную крышку — и в рассеянном утреннем свете полыхнуло настоящее пламя: в светлом золоте, словно на искусно сплетенной тонкой паутинке, сияли и переливались алым, оранжевым, золотистым некрупные, ограненные кабошонами огненные опалы.
— О мой бог! Как красиво... Это... Это просто нечто безумное!
— Не считаешь, что слишком? — прищурился наг, улыбаясь.
Многорядное ожерелье, серьги и браслеты королевские ювелиры делали на заказ и по личным эскизам Нгаты. Собственно, потому ему и пришлось задержаться на два дня — чтобы все успели доделать. Камни тоже выбирал он сам, стараясь, чтобы опалы были не слишком крупными, но с богатой игрой света в глубине.
— Думаю, что на свадьбу — самое то. Лисье.
— Оно не только на свадьбу. Смотри, я все продумал.
Ожерелье легко разделялось на три составляющих: «стоечка», которую удобно было бы носить с чем-то строгим и без глубокого декольте, и два ожерелья — поменьше и подлиннее. Точно так же скрытыми замочками можно было отсоединить подвески у сережек, превращая их в почти скромные, с одним камнем.
— Да, это прекрасно, — одобрил Рейнар.
— Вот и хорошо. А шелк я купил зеленый, «на счастье». Думаешь, согласится Алиса сшить наряд из него?
— Почему нет? Ей идет зеленое.
— Ты лучше знаешь свою мать, хабиб. Встаешь? Я разбудил тебя рановато, но не мог иначе, соскучился очень.
— Да, встаю. Надо позавтракать и мчаться на работу. В обед к матушке.
— Поем с тобой и залягу спать, — Нгата зевнул в ладонь. — Устал я, не думал, что отвык уже от суеты дворцовой.
— Ничего, отдыхай.
Уезжая на работу, Рейнар решил, что с профессором Рудым надо поговорить «по-мужски»: или он делает уже Алисе предложение, или... да куда он денется?
***
С работы Рейнар позвонил профессору и предложил встретиться в обеденный перерыв. Заодно и пообедать в кафе. В общем и целом, Юнгвальд Рудый ему нравился. Спокойный, серьезный, но с отличным чувством юмора, по впечатлению прошедших месяцев — обязательный и надежный мужик. Сегодня Рейнар собирался поговорить с ним на тему метки и прочего. Объяснить, почему, зачем и все нюансы. Профессор встретиться согласился, даже обрадовался, судя по голосу.
Так что до обеда Рей спокойно работал... насколько спокойно может быть в полицейском участке, конечно. Хорошо хоть на обед удалось сбежать вовремя. Правда, залечить сбитые костяшки он уже не успел, так и зализывал их, пока вел машину к выбранному профессором кафе. И возмущался: нет, вот что этому мелкому карманнику вздумалось устроить? Ведь теперь, вместо полугода общественных, отсидит полтора — и в тюрьме.
Профессор, ждавший у входа в кафе, посмотрел на взъерошенного и злого Рейнара с сочувствием. Осторожно пожал руку, вызвав у Рейнара усмешку: не настолько у него кисть и болела, да вообще не болела. Сели за заказанный Юнгвальдом столик, помолчали, пока официантка крутилась рядом с меню. Наконец, ушла, приняв заказ.
— Вы хотели поговорить, Рейнар, — Юнгвальд отпил воды и внимательно посмотрел на детектива.
— О ваших намерениях касательно моей матери.
— Они самые серьезные, — профессор глотнул еще воды и отставил стакан. — Но не кажется ли вам, что, сделав ей предложение, я сильно потороплю события?
— Нет, вы их нагоните, профессор.
— О... Что ж, вам виднее, Рейнар. Да, я хотел бы... — Юнгвальд слегка смущенно потянулся за стаканом снова, отдернул руку и прокашлялся. — Я хотел бы поставить Алисе метку. Я понимаю, что однажды она уже была отмечена вашим покойным отцом, но я...
Рей едва не заорал «Да!», сдержался только усилием воли и нежеланием привлекать внимание.
— Не имею возражений, — высокопарно изрек он. Нахватался у Нгаты и леди Даррел, но иначе точно бы завопил.
— Это прекрасно, — Юнгвальд выдохнул. — И после свадьбы я хотел бы перевезти ее в свой дом.
— Сочту это за честь.
Тон Рейнара ясно говорил: «Бегу паковать матушкины чемоданы». Профессор встретился с ним взглядом. Вот бывают такие: вроде бы, просто друг другу в глаза посмотрели, а сразу все стало ясно, словно по полочкам разложили в разговоре. «Заберите ее уже, Юнгвальд, женитесь, метьте, ухаживайте, как за капризной флорой, только поживее же, ну!» — «Да я ж совсем не против, даже очень за!»
И что бы сказал на это Нгата, узнав, что два взрослых мужика решают судьбу женщины, не спрашивая особо ее мнения? Покивал бы с усмешкой: «Законы, хабиб, едины для всех. Даже те, о которых «цивилизованный мир» постарался забыть или сделать вид, что забыл». На работу Рейнар возвращался, чуть ли не напевая.
***
Музыка всегда успокаивала Алису. Пробегая по клавишам рояля пальцами, вслушиваясь в глубокое звучание нот, в их гармонию или диссонанс, она отрешалась от сиюминутных проблем, получая удовольствие и время на обдумывание того важного, что терялось в повседневной суете. Например, то, что творилось в личной жизни сына. Рейнар совершенно очевидно был безнадежно влюблен. Но — боже! — в кого! В представителя иного вида! В мужчину! Как вообще такое могло быть? Чужестранец. И не лис, даже не пушистый — змей! Менее подходящей партии ее мальчику сложно было бы придумать, даже задавшись такой целью. А Алиса хотела своему сыну самого лучшего, как и любая хорошая мать. А что сказал бы его отец, будь он жив?! Нет, определенно, будь Джереми жив, он воспитал бы сына иначе, не позволил бы такому случиться. А она явно что-то упустила в воспитании Рея. Но теперь ведь и не узнать, где и что. Конечно, оборотни по своей природе — большинство из них, — бисексуальны, но все же стараются вступать в моногамные браки, триады достаточно редко образуются, а уж сугубо мужские пары — это больше прерогатива силовиков. Может быть, зря она так поддерживала сына в его желании идти по стопам отца?
Алиса перепробовала все, что только могла придумать. Но ничего не помогало — проклятый змей словно околдовал Рея. Влюбил его в себя и не собирался отпускать. Наглый, наглый гад! Надо пообщаться с ним лично. Без сына. Лиса она или нет? Их род издавна славился своими дипломатами, способными разговорить даже камень. Пусть она и из совершенно рядовой семьи, но ведь лиса! Рояль отозвался на ее мысли протяжным резонирующим аккордом. Да, решено. Нужно ехать и говорить с этим змеем.
Алиса поднялась, закрыла крышку рояля и направилась звонить в такси. Адрес проживания нага она знала — Рей не скрывал его. Хотя после ее просьбы о Нгате он с матерью не говорил, просто ставил в известность, что едет к нему или будет ночевать на Пич-энд. Такси приехало за считанные минуты — в такой район лучше доставлять сразу. Это Алису тоже напрягало: что нужно богатенькому бездельнику, а иным она принца-бахматрани не считала, от обычного детектива? Нашел бы себе какую-нибудь... крокодилицу, из богатых сливок общества! Так нет же, вцепился в ее сына.
Встречать ее выскочил мальчишка, который иногда притаскивал Рейнару еду отсюда. Он был удивлен. Нет, его пока еще по-детски нежное лицо отражало на удивление мало эмоций, но Алиса хорошо умела читать по глазам. Удивлен и обескуражен. Ах да, она же женщина, а их стране женщина не имеет права явиться к мужчине без сопровождения другого мужчины из семьи. Но здесь не этот их отсталый Бахматр!
— Я доложу господину, — он проводил ее в дом, усадил в кресло и умчался.
Алиса осмотрелась. Роскошь. Ненавязчивая, но сразу же заметная — ковры, драгоценные безделушки, очень дорогая современная мебель, со вкусом вписанная в интерьер. Нет, все красиво и почти строго, но от этого чувство богатства только сильнее. Рейнар никогда не гнался за подобным, обвинить сына в этом Алиса не могла.
Нгата явился почти мгновенно, стоило ему услышать о гостье. В театре он ее испугал, да. Здесь, в собственном логове, возможно, даже не желая того, он подавлял и пугал еще больше своей подчеркнутой чуждостью. Эти странные одежды, тюрбан, украшения — он что, и спит в них?!
— Госпожа Пелцигшванг? Не ожидал вашего визита, — коротко поклонился, настороженно буравя ее ледяными страшными глазами — воистину змеиными. — Что-то случилось с Рейнаром?
— Нет, с моим сыном все в полном порядке. Хочу как раз о нем с вами и поговорить.
— Чаю, госпожа? Ваха!
Мальчишка, заглянув в кабинет, кивнул и испарился.
— Так о чем именно мы станем беседовать, госпожа Пелцигшванг?
Алиса сплела пальцы, всем своим видом демонстрируя, что не намерена отступать и не боится. Выпрямила спину.
— Я считаю, что вы — неподходящее увлечение для Рейнара.
Наг только бровь вскинул, услышав формулировку.
***
Настроение у Рейнара было великолепным ровно до того момента, пока телефон не разразился звонком. Номер был знакомым: звонили с городского телефона Нгаты.
— Алло? — поинтересовался он.
— Рейнар-сахиб, — Ваха говорил тихо, приходилось прислушиваться. — Рейнар-сахиб, вы можете приехать срочно-срочно, прямо сейчас?
— Конечно, а что случилось? — напрягся Рей.
— Ваша матушка приехала поговорить с сахибом…
— Выезжаю немедленно.
Рейнар не заметил пробок и наверняка нарушил парочку правил дорожного движения. Узнает, когда получит квитанции, а пока ему было плевать на это, никого не сбил — и то ладно. Ваха уже ждал у ворот, но заводить машину внутрь Рей не стал. Да и бежать в кабинет Нгаты сломя голову — тоже. Вместо этого он тихо прошел по коридору и остановился у двери. Она была приоткрыта, и голос Нгаты он прекрасно слышал, как и голос матери. Принц с заметной усталостью спросил, видимо, уже не в первый раз:
— Чего конкретно вы хотите от меня, госпожа?
— Хочу, чтобы вы оставили моего сына в покое!
Повисла пауза, и сердце Рейнара тоже, кажется, перестало биться, замерло в ожидании. Он прикусил губу: ну зачем, мама!
— При всем моем уважении к вам, как к женщине, воспитавшей такого замечательного сына, вы — не та, кто может решать его судьбу. Только сам Рейнар может требовать от меня подобного. И то, я оставляю за собой право побороться за его внимание, — теперь голос принца прозвучал слегка насмешливо.
— Я его мать!
— Это неоспоримо, госпожа. Но он — взрослый и самостоятельный мужчина. Не так ли, хабиб?
Конечно, кто бы сомневался, что змей учуял его присутствие. И наверняка с первого же мгновения, просто не показал виду.
— Вообще-то да, — Рейнар решил явиться и лично посмотреть в глаза матери.
Алиса выглядела одновременно раздосадованно и смущенно, никак не ожидала она такого поворота событий. Нгата поднялся и сделал шаг Рейнару навстречу.
— Когда-то давно один мудрец из людей сказал: «мы в ответе за тех, кого приручили». Но всегда есть выбор самого прирученного — оставаться или уходить. Что скажешь, огненный мой?
Рей с наигранной легкостью пожал плечами:
— Я ведь уже сказал, что останусь с тобой. Навсегда.
Алиса растерянно переводила взгляд с нага на сына. Они стояли в разных концах комнаты, но встать между ними она бы не рискнула: казалось, воздух в кабинете искрит и гудит, как рядом с оголенными высоковольтными проводами. Еще миг — и вспыхнет ослепительная дуга разряда. Она поднялась и молча вышла.
— Я бы и не отпустил, — Нгата шагнул вперед, не отрывая глаз от своего лиса.
Рейнар ухмыльнулся:
— Ты в ответе, и все такое...
Нгата бархатно рассмеялся, заставляя его терять голову в один миг. Работа? Какая работа, не до нее сейчас. Потом сочинит отписку.ЭпилогСвадьба Алисы Пелцигшванг и Юнгвальда Рудого была на удивление камерным, хоть и светским мероприятием. Как бы невесте ни хотелось поменьше шумихи, но профессор в своих кругах был деятелем достаточно видным и известным, да еще и леди Даррел постаралась, не иначе: были и журналисты, жадно снимавшие яркую пару.
В зеленом шелковом платье и удивительно богатых украшениях Алиса смотрелась безупречно, особенно рядом с импозантным женихом в белоснежном смокинге. Она улыбалась, почти светясь от счастья. Пикантную изюминку торжеству, о которой, впрочем, знали всего четверо: сама невеста, жених, Рейнар и приглашенный в качестве почетного гостя принц Нгата, придавало то, что Алиса была на втором месяце беременности. Наверное, только это и подтолкнуло ее принять, наконец, настойчиво повторяемые уже три месяца предложения профессора Рудого.
— Как же она очаровательна, — умилялась леди Адея.
— Я же говорил, что мама нам еще устроит «похохотать», — бурчал Рейнар, узнавший чудесную новость о том, что скоро станет старшим братом, буквально накануне свадебных торжеств.
— Ну почему — нам? — смеялся Нгата, наблюдая за танцем новобрачных. — Теперь это целиком и полностью головная боль ее мужа.
— Не только. Я же буду старшим братом. Боже, говорю это – и сам не верю…
— Я поговорю с профессором. Алисе нужно тщательное медицинское сопровождение этой беременности. Но мне кажется, она выглядит абсолютно здоровой. Особенно теперь...
«Теперь» — это после того, как Юнгвальд в порыве страсти поставил-таки метку невесте. С этого знаменательного момента у нее не было ни единого приступа. Доктора констатировали полное выздоровление и регенерацию сердечной мышцы, так что кардиостимулятор больше не был нужен. Однако пока его не снимали, и не снимут до родов как минимум. За Алису боялись и ее муж, и ее сын. Причем, Юнгвальд, похоже, вдвое больше.
***
Когда мать родила, Рейнар на радостях чуть было не напился. Но напиваться в компании нага было бесполезно: тот слишком заботился о своем партнере, чтобы позволить ему ухнуть с головой в алкогольный дурман, так что обошлось легким и приятным хмелем.
— Теперь я счастлив, Нгата. Очень.
— Я тоже, — рассмеялся змей.
И понятно почему: Алисе теперь будет не до них, вообще не до них: с близнецами попробуй-ка сладить.
Вообще, эти несколько месяцев дались им очень нелегко, всем. Особенно новоиспеченному мужу и будущему старшему брату. Когда они узнали, что детей будет двое, вокруг Алисы плясали все втроем, плюс врачи лучшей клиники, куда будущую мать поместили практически сразу под надзор ведущего специалиста. Хотя с ее здоровьем все было хорошо, но организм все равно был ослаблен длительной болезнью, а рисковать не хотел никто.
Сейчас Юнгвальд нанял в помощь жене няню в придачу к домработнице и сдувал пылинки с нее и наследников. Кажется, он был счастлив. По крайней мере, выглядел он малость помешанным.
— И мы можем заняться друг другом, — усмехнулся Рей.
Нгата взял его за руки, усаживая на диван рядом с собой.
— Когда я летал в Бахматр, мы с отцом серьезно поговорили.
Начало было тревожным, и Рейнар насторожился, вглядываясь в лицо своего принца.
— Очень серьезно.
— И? — с замиранием сердца спросил лис.
— Завтра начинается Двоелуние, ты знаешь?
— Да. Но к чему ты клонишь?
Наг коснулся кольца на его пальце, провел по камням.
— Отец позволил мне назвать тебя мужем. Если ты согласишься, завтра я надену другое кольцо на твою правую руку.
— Я согласен, — пробормотал Рейнар. — Я... Согласен...
Это было неожиданно, он разом растерял все слова, кроме этих. Нгата медленно стянул с его пальца кольцо с лунными опалами. Остался след, широкая белесая полоска. На мгновение Рею стало жаль: он уже сроднился с украшением, привык к нему настолько, что не замечал.
— Будет другое, хабиб. Свадебное. Обещаю, тебе понравится, — Нгата ласково провел ладонью по его щеке. — Собирайся. Все будет официально, значит, нам нужно подать заявление в Отдел регистрации и купить что-то красивое, например, свадебные костюмы.
Рейнар закивал и крепко обнял его, прежде чем встать.
***
— Шеф, мне очень, просто позарез нужен отгул на завтра!
Рейнар знал, что на время Двоелуния никому, кроме кошачьих, отгулы не дают, но у него была веская причина, которую он и озвучил:
— Завтра у меня свадьба, сэр!
Капитан Шатс покрутил у виска:
— Детектив Пелцигшванг, вы не могли найти другого времени для этого мероприятия? Или отложить на после Двоелуния?
— Простите, сэр, никак не мог. Мой жених… Ну, это для него важно.
Пришлось капитану подписать отгул.
— Но послезавтр-р-ра!..
— Так точно, сэр, как штык – на работе, трезв и собран!
— Идите, детектив, — хмыкнул старый волкодав.
— Что я слышал, пушистохвостый, — на край стола нагло приземлился Леркан Блэк. – Твой принц дозрел до предложения?
— Сгинь с глаз моих, Кудряшка, не порти настроение, — Рейнар выразительно покосился на его задницу, чуть не смахнувшую со стола бумаги.
— А как же я? Я ведь лучше этого жуткого чернома…
Рейнар взвился с места и отправил коллегу в нокдаун одним точным ударом в челюсть.
— Если не хочешь лечить переломы, закрой пасть, Блэк.
Детектив Трейгарт медленно поаплодировал:
— Молодец, парень. Никому не позволяй раскрывать рот на своего избранника. Поздравляю, кстати.
— Спасибо, сэр, — Рейнар отряхнул руки и занялся работой, демонстративно не глядя на Блэка. Хотя и казалось ему, что маловато он наподдал приставучему пуделю. Впрочем, в самом деле не хотелось портить настроение разборками.
***
Устраивать громкую свадьбу они не стали. Приглашены были только свои: семья, Ваха и Балма, леди Адея. Ее Рейнар за прошедший год стал считать чуть ли не Хранителем их маленького рода. Готовил к торжеству Нгата все сам: снял небольшой камерный зал в симпатичном кафе, купил костюмы, заказал машины для всех.
Рейнар саму церемонию запомнил плохо, слишком уж волновался. Осознание произошедшего стало доходить лишь много позже, в спальне, когда оказались дома и остались наедине. Наг не торопил его, раздевая так, словно снимал обертку с очень дорогого подарка. Очень долго ожидаемого и желанного: его длинные пальцы слегка подрагивали, словно от предвкушения. А кроме привычной уже баночки с любрикантом, на столике у кровати лежал футляр со шприцем, заряженным противоядием. Будь Рейнар нагом, укус Нгаты был бы для него не страшен, но сейчас наг подстраховался полностью.
— Поцелуй, — попросил Рейнар.
Нгата обнял его лицо ладонями, потерся носом о кончик носа, потом коснулся губ, сперва мягко, нежно, потихоньку углубляя этот поцелуй. Рейнар потянул его за собой к кровати.
— Люби меня.
— Всегда буду любить.
Плавное скольжение змеиных колец по рыжей шерсти завораживало, как в первый раз. Нгата никуда не торопился, хотя Рей и видел, как пробуждается в его глазах зеленый огонь страсти, но наг всегда контролировал себя не в пример лучше лиса. Рейнар возбужденно заскулил. Он знал, что нравится Нгате таким — теряющим голову от страсти, жаждущим — и не стеснялся открыто выказывать свои чувства. Наг ласкал его, готовя к соитию и любуясь одновременно. Лис извивался под его руками и губами, умоляя и требуя:
— Возьми меня! Поставь метку!
Нгата хищно улыбнулся и опрокинул его на живот, сжимая загривок рукой. Рею только и оставалось вздергивать задницу и отводить напряженно вытянутый хвост, завывая в подушку, потому что наг все еще не торопился. Метку Рей ждал с холодком внутри. Как оно будет?
— Расслабься, хабиб, — Нгата огладил его спину и ягодицы, толкнулся внутрь, заставляя на долгие-долгие мгновения забыть обо всем, кроме змеиных членов, распирающих до легкой тянущей боли.
Когда клыки вошли в загривок, оставляя метку, Рейнар заскулил на одной долгой ноте. Это было одновременно и больно до безумия: хотя Нгата специально перед этим сцедил яд, какое-то его количество все равно оставалось, и от загривка по венам потек холод; и кайфово — до оргазма. Рейнар увидел мелькнувшую руку со шприцом, но укол не почувствовал — все забивали ощущения от метки. Колкие льдинки внутри растаяли: лекарство нейтрализовало яд. И как-то разом кончились силы.
— Вот и все, — нежно шепнул наг.
— С ума сойти, — сипло пробормотал Рей, позволив ему обтереть себя и поднять на руки. Нгата дошел до окна и отдернул штору, открыл дверь, выходящую прямо на террасу. Поставил Рейнара на устилающие ее ковры.
— Я сейчас.
Вернулся он через минуту, встал напротив и протянул Рею ладонь. Тот вложил в нее свою руку и привздохнул, когда Нгата аккуратно надел на безымянный палец новое кольцо: с одним, крупным камнем. Практически такое же, как у Нгаты, но без герба. Наг подставил их ладони под лунный луч, и лис уставился на кольца. Лунные опалы. До сих пор он как-то все время забывал посмотреть, что же такого особенного в этих камнях, пропустив все Двоелуния. О, они полностью оправдывали свое имя: под светом лун внутри молочно-белых кристаллов зарождалось, плясало и пульсировало сине-зеленое пламя, мелькали сиреневые и алые искры. А стоило камням напитаться светом, и в их глубине словно раскрылись крошечные золотые цветы или взмахнули крыльями бабочки.
— Как лунный опал хранит в себе чудо, так и моя душа отныне и навсегда хранится в твоем сердце, — Нгата коснулся губами его лба, губ и середины груди.
— Я люблю тебя, — прошептал Рейнар.
— И я люблю тебя, мой огненный лис.
Можно было сколько угодно помнить старые законы, соблюдать их или менять, но одно оставалось неизменным во все времена: любовь превыше всего. И только она может соединить змея и лиса, пса и кота, волка и лошадь. Пусть не будет в таком союзе детенышей, но разумные оборотни на то и разумны, чтобы иметь возможность отрешиться от требований инстинктов и просто подарить свою любовь тому, кто дороже всего на свете.
@темы:
слэш,
закончено,
Двойная Луна,
фантастика
-
-
25.06.2018 в 19:55-
-
25.06.2018 в 20:21-
-
25.06.2018 в 22:08-
-
27.06.2018 в 16:31-
-
01.07.2018 в 11:52-
-
02.07.2018 в 19:51-
-
08.07.2018 в 15:46