Авторы:  Таэ Серая Птица и  Тай Вэрден
Жанр: космоопера
Тип: слэш, фем
Рейтинг: NC-17.
Предупреждение: вампиры, следовательно, кровищщщщща, смерти персонажей, ангст!!!
Предупреждение 2: выкладывается по мере написания и правки текста.

От авторов: Как всегда большая просьба - комментируйте, обсуждайте, нам важно ваше мнение, оно помогает работать над текстом! Все найденные ляпы, ошибки и нестыковки несите нам, мы поправим! И, конечно же, заранее спасибо вам!

Визуализация: Льюис Клайвуд

Глава перваяЛьюис стоял у обзорного иллюминатора на площадке научно-исследовательского корабля «Антей» и смотрел, как в черноте космоса медленно приближается, вырастая и постепенно занимая обзор сине-белый шар планеты. Земля, более полутысячи лет назад покинутая людьми, объявленная заповедником. Теперь на ней живет только пара сотен человек – егеря - Смотрители. Да иногда прилетают археологические экспедиции, постепенно разбирая культурные слои, оставшиеся от человечества. И одна из таких вот экспедиций вместе с ним будет разбираться с найденными останками древнего захоронения. Льюис увидит Землю. Ему хотелось заверещать и запрыгать, но это было б несолидно. Поэтому он стоял, смотрел на планету, прислушиваясь к возникшему среди старших товарищей диспуту.
- Я вам говорю, не меньше трех тысяч! Слишком архаичная кладка могильников!
- Три тысячи лет назад там и городов-то не было, коллега!
Льюис не встревал. Он-то все увидит сам и проверит.
- Внимание, заходим на посадку, - прогремел голос капитана из динамиков.
Корабль мелко задрожал, преодолевая атмосферу, пассажиров окутало защитное поле, поддерживая. Чуть тряхнуло - «Антей» прочно встал на все шесть лап посадочных захватов.
- Посадка произведена. Археологической группе подойти к третьему шлюзу.
Льюис заторопился к указанному выходу. Земля... Настоящий воздух, настоящее солнце!
Прежде, чем им позволили ступить на землю прародины человечества, капитан зачитал инструктаж. Потом проверяли багаж, потом только, когда Льюис уже совсем извелся, створы шлюза разошлись мембраной, и в проем ударили яркие, теплые солнечные лучи.
- Не забывайте о УФ-защите! - напутствовал их капитан.
Льюис только вздохнул, вспоминая, какое количество баллончиков с искусственной защитой он тащит. И это кроме собственной долгосрочной пленки на теле. Люди отвыкли от того уровня солнечной радиации, который был на Земле. Истощенная и все еще не восстановившаяся атмосфера планеты не могла в должной мере защитить их от ультрафиолета. А пригодным для дыхания без кислородных масок, воздух Земли признали лишь пятнадцать лет назад, когда тайга и тропические леса снова заняли полагающиеся им места и начали вырабатывать кислород в должном объеме.
- Лагерь в получасе перелета. Все готовы?
Археологи согласились, что да, все готовы лететь на место нового проживания. Их группу, багаж и сервис-дроидов загрузили в экологически-безопасные аэрокары, и под их крыльями замелькали пейзажи Земли. Льюис прилип к стеклу, разглядывая их.
- Так красиво...
Под ними проносились степи, широкие и узкие реки, холмы, постепенно, местность стала повышаться, и впереди показались древние, поросшие густыми лесами, горы.
- Карпаты, юноша. Наша цель, - наставительно произнес начальник экспедиции, герр Вогенштольц.
- Они такие... Как на картинке. Красивые.
Герр Вогенштольц - «Зовите меня просто Алекс» - поднял палец:
- Только последние сто лет. До этого здесь и лесов-то не оставалось, все подчистую вырубили.
- А что именно нам предстоит исследовать?
Аэрокар покачался немного, встал наземь.
- Найдены остатки древней кладки, перекрытий. Некоторые, - герр Вогенштольц метнул уничижительный взгляд на своего более молодого коллегу, Райна Стивенса, - считают, что это не захоронение, а руины какой-то иной постройки, типа «замок».
- Но в Карпатах не было замков, - удивился Льюис. - Насколько мне известно, конечно, я мог что-то упустить в истории.
Райн пожал плечами и оглянулся на единственную в экспедиции женщину. Дородная, что не мешало ей двигаться быстро и бесшумно, как змее, круглолицая, с толстенной русой косой, Анна Можайло пренебрежительно фыркнула:
- Историю нужно было учить, а не ловить, молодой человек. Замки в Карпатах были, и не один. Любой мало-мальски владетельный пан почитал своим долгом обзавестись крепкими стенами и толстыми воротами, потому как в том временном промежутке, которому, предположительно, принадлежит этот объект, частые и кровопролитные войны были так же обыденны, как для нас - игры в теннис в невесомости.
- А какие замки были именно в этой местности?
- Этого я вам не смогу сказать, - рассмеялась Анна. - Я ведь археобиолог, а не социолог. Но, судя по географии местности, здесь должно было быть как минимум торговое поселение. Очень уж удобно - и река, и долина, и перевал неподалеку. Скорее всего, и дороги торные были.
- Раскопаем - увидим, - решил Льюис.
Археологи выгрузились, отправились к лагерю, пока рабочие-роботы таскали вещи.
Лагерь остался от прошлогодней экспедиции, обнаружившей это место. Удобные каркасные домики, полукруглые и маленькие, но содержащие в себе все необходимое для полноценного отдыха и работы. И один побольше - посередине лагеря - зал для общих собраний и столовая одновременно.
- Распаковывайтесь, господа и леди, через час жду вас в столовой, на общем собрании, - провещал герр Вогенштольц.
Льюису достался маленький домик вдалеке от остальных. Но он не печалился, уединение он ценил и любил. Вокруг было настолько красиво, что о распаковке чемоданов он попросту забыл, засмотревшись на рыже-черных зверьков, с цоканьем сновавших по стволам деревьев вокруг лагеря. «Белки», - вспомнил Льюис.
Горы возвышались неподалеку, красивые и величественные. Место раскопок видно отсюда не было. Или он смотрел не в ту сторону. Но, если верить тому, что он прочел, то раскопки будут в горах, а не в долине. И жить им предстояло в палатках, прямо у места работы. Группа состояла из двадцати человек, а работать они должны были посменно – неделя - одна, неделя - вторая половина команды. Льюису выпала первая смена. И назавтра уже планировалось очищать завалы, делать фотографии и изучать найденные фрагменты.
Работа предстояла не из легких, следовало отвалить почти трехметровый пласт земли и камней, чтобы добраться до интересующего ученых слоя. Хотя основная тяжесть этой работы ложилась на дроидов, но последний метр придется просеять по крупинке, как наиболее близкий к исследуемой эпохе.
- Зато Земля, - Льюис вернулся в свой домик.
Через час глава экспедиции провел тщательный инструктаж, еще раз повторил обязанности каждого члена экспедиции, проверил знание правил безопасности и распустил группу отдыхать. Работа начиналась прямо с утра, так что отоспаться было нелишним.
Спалось Льюису отчего-то неважно, словно не хватало воздуха. Он метался по кровати, стонал. И не мог проснуться. Даже во сне было темно, а еще казалось, что его сдавливают стены, словно в сплющившейся от давления спаскапсуле. И нестерпимо болело в груди, жгло, как огнем. Но с первым лучом рассвета стало легче.
- Приснится же... - Льюис умылся, прогоняя остатки сна. И рванул к месту сбора команды.
Через час они уже выгружались на месте. Больше всего оно походило на разрушенную чудовищным оползнем гору, кое-где из-под заросшего разнотравьем склона торчали скальные зубья. Будто нижняя челюсть доисторического ящера.
- Красота, - присвистнул Льюис. - А там что? Вон, там...
Анна покосилась туда, куда указывал молодой человек, пожала плечами:
- Ничего, склон, такой же, как и здесь. Давайте, мистер Клайвуд, не отвлекаться. На сегодня предстоит расчистить хотя бы три квадрата.
Льюис разглядывал нечто, похожее на дверь, хмурился. Воображение разгулялось? Но его снова окликнули, пришлось идти, браться за пневматическую лопату, вгрызаться в плотный дерн, который отказывались брать ножи дроидов. Анна смеялась, говоря, что никакая, даже суперсовременная техника никогда не сравнится с мускульной силой человека.
- И с его упрямством, - Льюис тяжело дышал.
- И это тоже, - Анна и Райн шли за ним, с меньшими по размеру и мощности лопатами, рыхля низлежащие слои. А уж потом шли дроиды, капризно буксовавшие каждый раз, когда под ножи попадались камни.
- Зачем только мы брали сюда эти бесполезные железяки? - в очередной раз вопросил у неба герр Алекс, некуртуазно высказавшись и пнув дроида.
- Ну, они сняли самое главное...
Кое-где под слоем земли обнажилась уже не скальная порода - обломки древней кладки.
- Льюис, Анна, Райн, Гарольд, вы можете отдыхать. Сейчас мы поработаем, - провозгласил герр Вогенштольц.
Льюис плюхнулся наземь, переводя дыхание.
- Уф-ф, а еще говорят, археология легкая наука.
Вокруг рассмеялись. Льюис был самым младшим в команде, студентом-практикантом Галактического Института Археологии и Ксеноархеологии. Эта поездка досталась ему, как награда за отличную учебу.
- А что там все же за дверь?
- Да нет там никакой двери, Лью. Тебе уже, наверное, напекло голову. Иди-ка в тень.
Льюис перебрался в тень, но таинственная дверь не исчезла. Он оглянулся, на него не обращали внимания. Остальные снова затеяли спор о том, захоронение это или все же древняя постройка. Льюис сделал шаг к склону, ровному, будто срезанному гигантским ножом. Потом еще один. Никто не окликнул его, а когда он вплотную приблизился к стене, звуки утихли, как отрезанные.
Дверь проступала частями, полузасыпанная. Льюис провел пальцами по контурам, уверяясь, что ему не кажется. Тонкие линии складывались в явно обозначенный косяк, притом еще и с резьбой. Земля осыпалась, обнажая ее - какую-то заковыристую вязь из растительного орнамента, крестообразных элементов, символов, отдаленно напоминающих древнюю латиницу. Однако откапывать ее предстояло долго. И собственноручно. Молодой человек поплевал на ладони, взялся за пневмолопату, рыхля и отбрасывая землю и щебень от двери. Несколько раз он отдыхал, оборачивался, проверить, не хватились ли его, но археологи работали, как ни в чем не бывало, не обращая на него внимания.
Дверь освобождалась медленно и неохотно, но все же усилия Льюиса дали свои плоды - показался низ двери.
- А открыть-то тебя как?
Ни ручки, ни выемок на двери не было - ровная каменная плита. Льюис вынул из поясного набора жесткую кисть и принялся расчищать символы на обрамлении проема. Это была тонкая и кропотливая работа. Пришлось отсоединить лезвие от лопаты и продувать воздухом те участки, что не поддавались кисти и тонкой лопатке-стеку. Опомнился он, только когда в полумраке перестал различать вязь резьбы. Обернулся и ахнул: археологов на площадке уже не было, ушли в сторону лагеря, где разбиты были палатки. А идти за ними по темноте Льюис опасался - проще простого было рухнуть здесь в какую-нибудь расщелину или сломать ногу на каменных осыпях. Выбор был один - пытаться открыть дверь. Фонарик у археолога был, хоть и слабый.
- Ну что за невезение?
Он закрепил фонарик на груди, принялся работать дальше. Через какое-то время заметил, что стало светлее, на камни перед ним упала тень. Это взошла над горными вершинами огромная, алая луна. Льюис залюбовался ей, опершись на дверь ладонью. Что-то хрустнуло, щелкнуло, и дверь с тихим воем открылась. Льюис, не ожидавший этого, свалился в проем, больно ушибся копчиком и до крови ободрал ладони. Плита, закрывавшая дверной проем, со скрипом провернулась вокруг своей оси и встала на место. Льюис оказался в кромешном мраке, который с трудом разгонял узкий лучик его фонаря.
- Ой, нет. Нет-нет, откройся, - археолог зашарил ладонями по плите, пробуя угадать, куда надо нажимать. Плита не двигалась. Тишина давила на уши, в какой-то момент начало казаться, что он слышит шепот, но стоило остановиться и прислушаться, как все стихало.
Льюис решил осмотреть строение на предмет второго выхода. Вытащил из своего арсенала смываемый маркер, который обычно использовали для пометок археологи, нарисовал на стене стрелочку и пошел вперед. Ход был узкий, он не смог бы раскинуть руки, а если раздвинуть локти, то касался ими стен. Это давило на археолога. Льюис все ускорял шаг. Правда, стрелочки рисовать не забывал. Дышать становилось все тяжелее, воздух здесь, внутри, был сухой и пыльный, царапал горло, как в том сне.
Льюис уже совсем отчаялся и решил, что умрет в этой норе, как ход оборвался в каком-то зале. Он повел фонариком, пытаясь высветить границы зала, но в глаза ударил луч, отразившись от чего-то в центре. Там на каменном возвышении стоял продолговатый ящик странной формы, обмотанный цепями из светлого металла. А еще из ящика торчало что-то крестовидное.
«Саркофаг!» - мысленно ахнул Льюис, кинулся к нему. В шаге от возвышения остановился, рассматривая все, обошел несколько раз по кругу. В саркофаге, в узком отверстии в первой трети его крышки, совершенно явно торчал меч - архаичное оружие с длинным лезвием, крестообразной гардой и рукоятью, кожаная обмотка которой уже давно истлела. Льюис аккуратно взялся за него, потянул. Меч вышел легко.
- Потрясающе, - бормотал юноша. - Эту гробницу назовут моим именем. И про меня в галанете столько напишут!
Его бормотание прервал грохот - цепи, которые как-то крепились на саркофаге этим самым мечом, рухнули на пол, подняв тучу пыли. Льюис подкрался, решив посмотреть, сдвинет ли он крышку. Стоило коснуться ее, как тяжеленная каменная громадина, украшенная вязью архаичной латиницы, заскользила.
«...смерть... Дракон... кровь...» - только и успел прочесть Льюис, когда крышка рухнула, раскалываясь на сотни кусков.
- Не-е-ет! - он застонал. Саркофаг без крышки - это плохо.
Внутри было что-то, похожее на тускло блестящую, серебристую паутину, намотанную коконом. А через нее виднелась совершенно определенно человеческая кисть - высохшая, полупрозрачная, с длинными, обломанными и трещиноватыми ногтями.
- Мумия! Настоящая! - Льюис ликовал. Оставалось только осторожно убрать паутину, чем он и занялся. Но это была не паутина. Не бывает такой прочной паутины. А что это такое, Льюис понял, только когда с трудом сдвинул пыльное серебро с того места, где предполагалась голова мумии.
- Н-н-не понял…
Мумия была закутана в собственные волосы. Льюис еще раз окинул взглядом плотный кокон и ужаснулся: это ж какой длины будет гривища, если распутать? Метров десять, не меньше! А потом пригляделся к бурым пятнам на серебре, предположительно там, где меч протыкал тело похороненного человека. Судя по ним, да еще по положению рук, ног, головы, в гроб засунули не мертвого, а живого человека, потом проткнули его мечом, обмотали саркофаг цепями и оставили его умирать.
Археолог сглотнул, посмотрел на мумию. При жизни был красивый. Или была красивая. В свете фонарика, слабом и дрожащем, разобрать было нельзя. Сейчас это был скелет, обтянутый каким-то чудом сохранившейся кожей, тонкокостный, невысокий - Льюис примерно определил его рост, как метр шестьдесят - метр шестьдесят пять. От богатых одежд остались только пучки золотых и серебряных нитей, да драгоценные камни в тонких ободках оправ.
Археолог вздохнул и сел около саркофага.
- Интересно, кто ты такой или такая? - касаться тела он боялся, оно могло попросту рассыпаться в прах, но построить догадки ему это не мешало. Мумия не отвечала. Льюис вздохнул, пошел осматриваться. Как он умудрился оступиться на совершенно гладком полу, он потом не смог бы вспомнить. Но факт в том, что он споткнулся, завалился вперед, вытянув руки и потеряв фонарик, рухнул, приложившись головой обо что-то, и потерял сознание.

В себя Льюис пришел уже в палатке, хныкнул, оглядываясь. Очень болела голова. И еще, почему-то, шея. Он потрогал ее, пальцы наткнулись на медицинский тонкий пластик. Льюис поднялся, пополз выяснять, что произошло вообще.
- Ой, ты уже встал? Зачем? Ну-ка, давай, назад в постель, - у выхода его перехватила Анна, ультимативно взяла под локоть и поволокла назад. - Это ж надо быть таким «удачливым», чтоб в первый же день работы перегреться, упасть и пораниться камнем. Ты потерял много крови.
- Я упал на камни? А как же гробница... мумия...
Анна покачала головой:
- Это все твоя фантазия и последствия теплового удара. Лежи, ты скоро поправишься. Хочешь пить?
- Да... Хочу, - Льюис вернулся на место.
Женщина помогла ему напиться витаминизированной воды, укрыла, пожелала спокойной ночи и погасила светильник. Сквозь тонкую, но очень прочную ткань палатки пробивался свет полной луны - кроваво-алой.
- Анна. А чей это замок?
Она остановилась у самого выхода, пожала плечами:
- Если верить древним легендам, то это замок Стригой. И принадлежал он князю Владу Тепешу по прозвищу Дракон.
- Дракон? А он... Он как выглядел? Такой маленький, волосы серебристые... и его убили, сунув в саркофаг, пронзив мечом и обмотав цепями?
Женщина рассмеялась:
- Ну у тебя и фантазия, Лью. Судя по воспоминаниям современников князя, этот жестокий человек был могучего телосложения, высоким, статным, черноволосым и кудрявым, не отличался особой красотой, но зато был известен весьма неуравновешенной психикой и садизмом. А погиб он в сражении с турками.
- Но я, правда, видел эту мумию. И саркофаг...
Анна только покачала головой.
- Спи, Лью. У меня не один ты теперь на попечении. Гарольд Винкерс тоже умудрился пораниться во время работы, а у меня единственной здесь есть медицинское образование и навыки.
Льюис закрыл глаза, решив подремать, накатила странная слабость. Через некоторое время ему почудилось, как кто-то произносит его имя свистящим шепотом. Он открыл глаза, но в палатке было темно, а луна уже закатилась за горы. Он снова уснул. А утром в лагере случился форменный переполох - Гарри Винкерс, историк, умер ночью. Его тело, совершенно окоченевшее и как-то странно ссохшееся, на рассвете обнаружила Анна.
- Что случилось? - Льюис встревожился.
- Ничего не понимаю... В нем не осталось ни капли крови, но из поверхностной ранки такое кровотечение возможно лишь при гемофилии, а ею он не страдал. Да и где же тогда вся вытекшая кровь? - разводила руками Анна.
- А... Но... выпили?
- Чушь. Здесь, в этом районе, нет животных-вампиров. Да и если бы были - он лежал в палатке, а на ней нет дыр или следов от клыков или когтей.
- Вышел? А на него напали?
- А потом чудесным образом вернули в постель? Нет, не сходится. Ничего не понимаю. Нужно вызвать команду с «Антея», пусть с этим разбирается их служба безопасности.
Но этой здравой мысли вдруг резко воспротивился герр Вогенштольц.
- Нет, мы должны продолжить работу. Иначе сюда нас больше никогда не пустят!
- Но Винкерс...
- Ничего не произошло! Всем работать!
Льюис недоумевал, почему ему подчинились, и даже Анна, которая, кажется, была весьма здравомыслящим человеком, только пожала плечами, не оспорив этот приказ. К обеду выяснилось, что все средства связи испорчены безвозвратно - вызов «Антея» был невозможен. От приборов остались только груды деталей - возникало впечатление, что их долго били кувалдой, разбивая в мелкое крошево.
- Герр Вогенштольц, мне это совершенно не нравится. Мы должны уйти отсюда! - Анна была встревожена: к вечеру на раскопках пострадали еще два человека. Райн Стивенс вывихнул руку, Марк Роттер поранил голень отскочившим от особо крепкого камня лезвием пневмолопаты.
- Как именно вы предлагаете нам уходить? Ничего, когда на «Антее» поймут, что связи нет, они пришлют команду.
- Мы могли бы спуститься в долину и без аэрокаров, - женщина достала планшет с картами, но электронная игрушка тоже молчала, хоть и не была повреждена.
- Остаемся и работаем... - рыкнул Вогенштольц.

Марк Роттер, как Анна и опасалась, ночь не пережил - его скрюченный обескровленный труп утром был найден в его палатке. Льюис перепугался, попросился жить к одному из коллег. Да, собственно, не один он теперь боялся находиться ночами в одиночестве. Обитали попарно, все, кроме главы экспедиции и Анны.
Льюис спать заполз в кровать к соседу.
- Не вылезу, - с истеричными нотками в голосе заявил он.
Райна Стивенса это более чем устраивало. Успокаивать Льюиса он взялся почти профессионально и весьма приятно. Льюис прижимался к нему, обнимал за шею и наотрез отказывался думать, что он вообще такое делает. Правда, в самый разгар «успокоительных процедур» у молодого человека отвалился пластырь с шеи, вспышка боли на несколько секунд парализовала, заставив взвыть. Райн немедленно прекратил домогаться, зато и в самом деле принялся успокаивать, отпаивая какой-то горькой гадостью.
- Ну-ну, тише, Лью, что вы. Все будет хорошо, право. Поверьте.
- Шея боли-и-ит.
- Сейчас, поправим повязку. Ну, хотите, я вам сделаю обезболивающий укол?
- Хочу, - всхлипнул Льюис. - И снотворного тоже.
Райн пожал плечами и вкатал ему комплексный укол, от которого Льюиса моментально унесло в страну сновидений. Юноша обнял подушку и засопел, прижавшись к своему соседу. Снилась ему какая-то муть с погонями, драками и змеями. А утром выяснилось, что в их палатке вверх дном не перевернута только постель. Райна в лагере не было. Льюис вскочил, метнулся искать его, перепугавшись.
За ним следом, уяснив причину, ринулись остальные члены группы. Тело, найденное в каких-то двадцати метрах от лагеря, как и предыдущие жертвы - оказалось обескровлено, но кроме того, у Райна были переломаны, кажется, все кости. Ни одного целого ребра, ни одной кости на руках и ногах не было неповрежденной. А на лице бедного археолога застыл просто животный ужас.
Льюис разрыдался на чьем-то плече, перепуганный до неостанавливающейся икоты. Но долго предаваться горю и отчаянию ему не позволил герр Вогенштольц.
- Наверняка он просто откуда-то свалился, а кровь впиталась в землю, - заявил он, игнорируя здравый смысл. - А теперь - все за работу!
Льюис старался от коллег не отбиваться, работать у всех на виду.
Периодически он поглядывал в сторону отрытой им двери. Она была на месте. Списать на солнечный удар уже не получалось: он ее видел, а больше никто. О том, что это могло значить, Льюис старался не задумываться, потому что тогда в голову лезла совершеннейшая мистика.
- Обед, - его хлопнули по плечу. - Эй, очнись.
- Как - обед? - запаниковал археолог. Время пролетело слишком быстро, он ведь только-только начал расчистку порученного участка. Работали теперь семеро, работа продвигалась медленнее, но уже становилось ясно, что раскапываемый объект могильником не был, это был фрагмент стены, очень толстой, около двух метров в толщину, монументальной кладки - каждая плита в ней весила не менее тонны, причем, скреплял их до сей поры не выкрошившийся раствор.
- Идем уже, что ты такой перепуганный?
Льюис отложил лопату, пробормотав что-то невразумительное, глянул в сторону «своей» двери и вздрогнул: плита была чуть повернута, приоткрывая проем на два пальца. Он моргнул и беспомощно выругался - показалось.
- Голову опять напекло? Идем, а то снова о камни ударишься.
Археолог поспешил за Анной, стараясь сдержаться и не оборачиваться. Ему упорно казалось, что спину сверлит чей-то взгляд. Изучающий, хищный... голодный?
- Что с тобой? Ты какой-то сам не свой.
- Да уж, будешь тут нормальным, - пробурчал парень, - со всеми этими смертями.
Анна рассмеялась:
- Ничего, через день-два «Антей» забеспокоится, что от нас нет вестей, сюда пришлют вторую половину группы. И мы уберемся. Жаль, конечно, мы ведь только начали работу. Но три смерти за четыре дня - это перебор.
- А ты веришь в проклятия старых гробниц?
Анна серьезно посмотрела на него, чуть склонив голову. Потом кивнула:
- Верю. Когда проводились раскопки Долины Царей в Египте, погибло три группы при весьма странных обстоятельствах.
- Та гробница... Я что-то выпустил, Анна.
Она потрогала его лоб, нахмурилась:
- Лью, милый, кажется, земное Солнце слишком плохо на тебя влияет. Какая гробница, о чем ты?
- Дверь. Она есть... Она, правда, есть.
- Хорошо-хорошо, расскажи мне поподробнее о ней, - предложила женщина.
Льюис, сбиваясь и путаясь, начал рассказывать и описывать. Когда он дошел до описания саркофага, Анна только всплеснула руками:
- И ты полез его открывать?!
- Мне было интересно.
- О, Господи! Чему вас теперь учат в институте? Без полного описания, без фото и видео нарушать целостность гробницы... Я в шоке, Лью.
- Мне было страшно. Дверь не открывалась...
- Милый, ты выбрал не ту профессию. Археолог должен в первую очередь думать, как профессионал. Герр Вогенштольц сейчас как раз и демонстрирует тебе пример подобного профессионализма - он не думает о жертвах, только о предмете раскопок.
- И кому бы помогли снимки, если б я там умер?
- Тем, кто отыскал бы твой труп, - пожала плечами женщина.
- Трупов вокруг уже хватает.
Она промолчала, только искоса посмотрела на молодого человека, словно бы оценивая его по каким-то одной ей известным параметрам.
- Эй, вы, двое! Собираетесь просидеть здесь весь день? Работать! - окрикнул их герр Вогенштольц.
Льюис подскочил и метнулся на свой участок. До темноты они не доработали - глава экспедиции счел возможным закончить прежде, чем окончательно стемнеет. А на следующее утро на завтрак не вышел Йохан Свенсон. Осмотревшая его Анна вынесла вердикт: анемия. И это было просто смешно: Йохан никогда не жаловался на здоровье, а его богатырское телосложение исключало анемичность, как факт. Но сейчас он был бледен, как простыня, руки тряслись, сил встать не хватало.
- Из него пили кровь, - рыдал Льюис. - Я кого-то выпустил. Я выпустил вампира, почему он меня не ест?
Анна вколола ему лошадиную дозу успокоительного, бедного Клайвуда оставили в лагере, вместе со Свенсоном. Группа ушла на участок. Льюис пищал от ужаса, порывался прижаться к Свенсону и заслонить его своим телом. Но за день ничего не произошло, пятеро археологов вернулись в лагерь уставшими, но живыми и здоровыми. И ночь прошла абсолютно спокойно, никто не умер, хотя Йохану стало хуже, несмотря на все усилия Анны.
- Когда нас заберут? - Льюис дрожал.
- «Антей» уже должен был связаться со второй половиной группы в долине, - Анна нервно перебирала пальцами завязки комбинезона. - Я не понимаю, почему сюда не прилетели остальные.
То, что в долине уже может никого не быть в живых, не приходило в голову ни Льюису, ни женщине.
- Может, надо еще немножко подождать?
- Боюсь, завтрашней ночи Йохан не переживет, - Анна, кажется, прониклась ужасом Льюиса, поверила в его теорию о вампире, выпущенном из склепа.
- Но ведь можно же сделать что-то... неужели вампир столько ест?
- Если брать во внимание твое описание мумии, примерный возраст захоронения, то выходит, что этот вампир пробыл голодным и скованным серебром более трех тысяч лет. Для восстановления ему понадобится много сил. Но, я все же думаю, что всему есть более рациональное объяснение, - женщина осторожно погладила перепуганного и совсем павшего духом юношу по голове.
- Какое? - Льюис поднял на нее глаза.
- Геомагнитная аномалия, вирус, разрушающий структуру крови, нападение животных. Да, в конце концов, мы все могли надышаться какими-нибудь ядовитыми испарениями, и все, что ты сейчас видишь, и то, что вижу я - не более чем галлюцинации.
- А почему вампир не тронул меня? Сразу не выпил в гробнице?
- Ну, если рассуждать логически, - Анна хмыкнула, - ты освободил его. Он и не станет причинять тебе вреда. Ведь из гробницы он тебя вынес. А кровь твою он попробовал, - ее рука тронула тонкие ниточки шрамов на месте травмы.
- А я могу его остановить... Хоть как-то?
- Если вернуть все, как было, в гробнице, наверное, получится. Но ты же сказал, что плита, закрывающая саркофаг, разбита?
- Да. Я не смогу собрать ее... Но меч... и цепи...
- А вместо плиты можно будет залить тело консервационной смолой, - воодушевилась женщина. - Это даже будет красиво - как в янтаре.
- А он позволит мне это сделать?
Анна пожала плечами:
- Лью, ну, почему ты спрашиваешь об этом у меня? Я, конечно, знаю много легенд старой Земли, но понятия не имею, как может мыслить мифическое существо, пролежавшее заточенным в гробу три тысячи лет.
- Я... Я попытаюсь... Пойду днем. Дашь мне консерву?
Анна порылась в своем рюкзаке, выудила два небольших баллончика и передала ему.
- Только будь осторожен, хорошо?
- Хорошо, - Льюис кивнул.
Следующим утром, когда запротоколировали смерть несчастного Йохана, группа, в которой осталось пять человек, вышла на место раскопок. Работали молча, без разговоров. В какой-то момент Льюису удалось отлучиться, вроде как по нужде. Он рванул к двери, как оглашенный. Вдавил ладонь куда-то туда, где, по его расчетам, была выемка. И шагнул внутрь гробницы.
Фонарик у него на сей раз был более мощный. А кроме него, на поясе висел одолженный Анной десантный нож. Он чувствовал себя во всеоружии. Пока не дошел до гробницы. Саркофаг оказался пуст. Ну, конечно, если не считать волосяного кокона, разорванного так, словно из него выбирались в ярости.
- Но ведь день... - пролепетал Льюис.
- А ты веришь старым сказкам? - прошептал ему на ухо красивый, чуть хрипловатый голос, а плечи сжали чьи-то ладони, как в тисках, не позволяя двинуть руками.
Льюис в жизни так не орал, чувствуя, как седеют шевелящиеся волосы. Хватка холодных рук исчезла, ощущение чужого присутствия осталось. По подземному залу разнесся музыкальный смешок и тихое:
- Оглушил, дитя.
Льюис развернулся, решив увидеть вампира своими глазами. На границе светового круга от его фонаря мелькнуло что-то светлое. Льюис повел фонариком, высветил саркофаг, на краю которого сидел он - тонкокостный, хрупкий на вид, укутанный лишь в свои волосы цвета серебра. Лицо у вампира было похоже на лики с древних фресок Помпей, его немного портили только приподнимающие верхнюю губу клыки - игольно-острые, длинные. Да сверкающие, как рубины, глаза.
Льюис молчал, не зная, что сказать или сделать. На бодрого вампира он не рассчитывал.
- Ты пришел убивать меня? - вампир соскользнул с саркофага, сделал шаг к археологу.
- Усыпить... обратно.
- Но я не хочу засыпать. К тому же, это очень больно, когда тебе протыкают грудь серебряным мечом. И страшно - биться в агонии долгие месяцы, без света, чувствуя, как постепенно угасает жизнь в теле, которое еще недавно жило и радовалось каждому дню. Особенно обидно, что это сделал тот, кому ты доверился.
- Я просто тебя помещу в смолу... Как в янтарь. И ты уснешь.
- Задохнувшись? - насмешливо спросил вампир, подходя ближе. Льюису он доставал едва по плечо, совершенно не выглядел опасным, если забыть о том, что силой вампир превосходил человека во много раз.
- А тебе нужно дышать? Ты же и так мертвый, - растерялся парень.
Вампир оскорбился, это явственно отразилось на его точеном личике:
- Чего-о? С чего вдруг я - мертвый?
- Н-ну, ты же вампир... Ты мертвый... Кровь пьешь… В летучую мышь превращаешься...
Среброволосый поморгал, потом расхохотался:
- Дитя, неужели вы настолько извратили старые истории о Сумеречных?
Льюис неуверенно пробормотал:
- А еще боишься серебра, солнца, чеснока, креста и белых роз.
С каждым его словом вампир хохотал все веселее. Потом вытер выступившие на серебряных ресницах черные слезы и покачал головой:
- Кровь мы пьем лишь в том случае, если сильно ранены и находимся на грани гибели. Мне пришлось убить полтора десятка твоих товарищей, чтобы вернуться в приемлемую для жизни форму. В мышей и прочих гадов обращаться мы не умеем, но вот приручать мелких животных - легко. Солнца мы не боимся, но оно причиняет нашим глазам боль, как и любым существам, привычным к ночному образу жизни. Крест, розы, чеснок - чушь. А вот серебро... - он помолчал, глядя на лежащие под ногами цепи и меч. - Серебро для нас - как для вас горячие уголья.
- Ты убил их...
- Я должен был выжить. Охотиться на животных было тяжело, - пожал плечами вампир.
- Но... Они... Они умерли. Полтора десятка? Ты убил вторую группу?
Вампир снова пожал плечами, кивнул. Льюис сглотнул, попятившись.
- Не бойся, тебя я не трону. Да и остальных твоих товарищей тоже. Мне больше не нужно крови.
- И куда ты теперь отправишься?
Среброволосый покачал головой:
- Мне некуда идти. Этот мир слишком изменился, если верить тому, что я увидел в твоей памяти, и в памяти остальных. Здесь есть убежище для дневного сна, есть животные, которых можно употребить в пищу. Зачем мне уходить?
- Ну... Найти кого-нибудь... тебе не скучно одному?
Вампир смотрел на него, от пронзительного взгляда алых глаз закружилась голова.
- Ты можешь остаться со мной... - пропел мелодичный голос в голове Льюиса, при том, что вампир не раскрывал рта.
Археолог замотал головой:
- Мне надо учиться. У меня еще университет не закончен.
Вампир вздохнул, повел рукой:
- Тогда иди. Я не стану держать тебя силой.
Льюис повернулся, пошел к выходу.
- Если захочешь узнать обо мне и моей расе - вернешься. Через два года, - промурлыкал голос в голове, а когда Льюис оглянулся - в пещере уже никого не было, а он не знал, есть ли у нее ответвления или другие ходы.
Он не помнил, как дошел до лагеря. И где там свалился, тоже не помнил. Пришел в себя уже в палатке Анны. Женщина обеспокоенно суетилась над ним. Заметив, что он открыл глаза, спросила:
- Ну, как? Тебе удалось?
- Нет... Он не спит. Но он больше не будет нападать.
Она непонимающе смотрела, хмурясь.
- Ты... оставил его в живых? Кто это был вообще?
- Он что-то говорил о Сумеречных.
Анна пожала плечами:
- Понятия не имею, кто это такие. Как он выглядел?
- Красивый. Глаза алые... очень красивый... Как солнце... - Льюис начинал бредить.
Женщина вздохнула, приложила к его запястью анализатор, покачала головой: бедный мальчик, солнце его все-таки доконало.
- Профессор Вогенштольц, Льюиса нужно срочно отправить на «Антей». Сама я с такой тяжелой формой солнечного облучения не справлюсь.
- Постараемся связаться.
Женщина вышла из палатки, холодно улыбнулась:
- Но нам удалось. Существо пошло с ним на контакт практически с первой ночи на Земле. Если бы нам удалось выманить его из убежища, миссию можно было бы считать успешно завершенной, несмотря на потери.
- Льюис не был подготовлен достаточно...
- Мы можем попробовать привести мальчика в порядок и вернуться. Если оно выбрало для контакта именно Льюиса, стоит продолжать разрабатывать этот вариант, профессор.
- И сколько времени это займет, по вашим расчетам?
- Думаю, около полутора лет. Легенда для него останется та же, разработкой программы внушения я займусь лично. Но нам необходимо существо. С подобным уровнем регенерации, продолжительностью жизни, приспособляемостью - это просто кладезь материала для опытов.
- Займитесь, вам дается полный карт-бланш.
Женщина по-военному вскинула руку в салюте, вернулась в палатку к Льюису. Через несколько десятков минут застрекотали двигатели аэрокаров. Экспедицию сворачивали, вскоре то, что на Землю прилетали псевдоархеологи, напоминали только яркие крыши домиков базы в долине и разрытая кладка древнего замка.
Очнулся Льюис уже на борту «Антея», в медблоке. Слабо застонал, пытаясь понять, что случилось, и где он находится.
- Как ты себя чувствуешь? - Анна склонилась над его койкой, поправила иглу капельницы.
- Наверное, хорошо. А мы взлетаем, да?
- Мы уже вышли за пределы Солнечной системы. Скоро прыгнем, так что лежи спокойно.
- Хорошо. А мне... Мне теперь практику не засчитают?
- Засчитают. Все будет хорошо, Лью. Возможно, через год-два мы снова вернемся туда, постараемся все же разгадать тайну вампирского замка.
- Хорошо, - бледно улыбнулся Льюис. - Мне там понравилось, Земля - чудесное место. Только солнце…
- Ну, тебе просто нужно немного адаптироваться к нему. Я постараюсь ходатайствовать, чтобы тебя включили в программу подготовки егерей, если, конечно, ты обещаешь мне, что будешь безупречно учиться, - Анна улыбнулась.
- Обещаю! - слабо обрадовался Льюис.


Код для Обзоров— "Древняя легенда Земли", глава <a href="http://felinariy.diary.ru/p191722911.htm" target=_blank>первая</a> (миди-макси, NC-17) от [L]Кот-и-Котенок[/L]

@темы: слэш, визуализация, фемслэш, космоопера, Легенда

@темы: слэш, фэнтези, закончено, гет, Затерянные миры

@темы: слэш, фэнтези, закончено, Затерянные миры

@темы: слэш, фэнтези, закончено, Затерянные миры

Авторы:  Таэ Серая Птица и  Тай Вэрден
Жанр: фэнтези
Тип: слэш, чен!!
Рейтинг: NC-17.
Предупреждение: это не историческая вещь, а фентези! Реалии приближены к Риму периода расцвета Римской империи, смешанного с Возрождением. В общем, полный ахтунг!
Предупреждение 2: выкладывается по мере написания и правки текста.

От авторов: Как всегда большая просьба - комментируйте, обсуждайте, нам важно ваше мнение, оно помогает работать над текстом! Все найденные ляпы, ошибки и нестыковки несите нам, мы поправим! И, конечно же, заранее спасибо вам!

Рамиро Фонларо
Глаур

Глава втораяРамиро выкупался, привел себя в порядок так тщательно, словно собирался на свидание. В какой-то мере так оно и было. Он собирался на аудиенцию к сенатору Ломено, чтобы обсудить с ним некоторые вопросы касательно земельных наделов, которые сенатор хотел купить у семьи Фонларо. И заодно разузнать, что возможно, о свите принца, в которую ему нужно было попасть не позднее августовских календ.
- Свита? - сенатор удивился. - Н-ну, я могу вам поспособствовать. Но разве принц сам вас не собирается взять с собой?
- Я не знал об этом, - пожал плечами Рамиро. - Давно не появлялся во дворце на капитолийском холме, вы же знаете, что моя матушка хворала.
- Как ее здоровье, кстати?
- Уже много лучше, сеорр Ломено, благодарю. Она отбыла к тетушке на виллу, горный климат ей полезнее, как говорят лекари.
Сенатор закивал, сохраняя на лице скорбное выражение. Рамиро отвел глаза. Сенатор был, в сущности, человек не плохой, и юноша не знал, почему его с души воротит, когда приходится сталкиваться с этим добродушным толстячком по делам семьи.
- Что-то не так? - сразу отреагировал сенатор.
- Нет, что вы, все хорошо, я просто волнуюсь за матушку.
И это была правда. Вдова Фонларо почти всю весну не вставала с постели, заболев в конце зимы. Он в самом деле тревожился, как она доберется до теткиной виллы, и как будет там жить.
- Я могу отправить кого-нибудь присмотреть за ней.
- Слуг там достаточно, и лекарь у тетушки Рослин прекрасный, благодарю за внимание, но не стоит, сеорр Ломено.
Сенатор кивнул ему:
- Есть еще какие-то дела, которые нам стоит обсудить?
- Ну, мы договорились о виноградниках на северном склоне Ланперра? Я буду ждать вашего поверенного.
- Он придет сегодня после обеда, непременно.
- Благодарю, сеорр. Тогда разрешите мне откланяться, - Рамиро поклонился.
- Может быть, разделите со мной скромную полуденную трапезу, господин Фонларо? - сенатор кивнул на только что внесенный в комнату столик с фруктами, легким вином и печеными пирогами с дичью. Обижать отказом сенатора Рамиро счел для себя невозможным, да и у него с утра в желудке были только груши и кусочек сыра, а много ли с этого возьмет юный организм?
- Конечно, сеорр, с радостью.
Полдник у сенатора был выше всяких похвал, готовили его повара отменно. Сенатор вообще славился тем, что был гурманом, и повар у него был едва ли не лучше, чем у самого императора. Глупости говорил народ, конечно же, но Рамиро отдал должное пирогам, и даже осмелился запить их парой глотков вина. Тем более что оно было разбавлено.
- Так будет лучше... А то вы от голода еле передвигаетесь.
- О, я был не голоден, но ваш повар готовит так, что я едва не проглотил язык вместе с пирогом, - улыбнулся Рамиро. И поспешил откланяться. От вина у него немного закружилась голова, так что в седло он взобрался с видимым трудом, удивляясь тому, как сильно даже вполовину разбавленное розовое Фулеррское ударило ему в голову.
Сенатор стоял на балконе, глядя на клонящегося к гриве коня мальчишку.
- Ступай за ним. Когда уснет - отвезешь, куда было условлено, да смотри, тихо.
Ему кивнули в ответ, вскоре за Рамиро последовала бесшумная тень.
Юноша пытался взбодриться, щипал себя за руку, но сон накрывал его все тяжелее.
- Лиро... домой, мальчик... - Рамиро отпустил поводья и почти лег на луку седла, предоставляя умному коню самому везти хозяина. И уже не видел, как чья-то рука уверенно перехватила недовольно всхрапнувшего Лиро под уздцы и повела прочь с людных улиц.

Глаур разглядывал топоры. Оружие ему нравилось, однако кошелек был явно против. Так что пришлось отправляться обратно домой, ждать Рамиро. На душе было неспокойно - а если его там опоят, похитят, изнасилуют или еще что сделают? Глупый маленький имперец, решивший поиграть во взрослого. Ну почему Глаур не настоял на том, чтобы с ним отправиться?
«Вернется - больше никуда один не поедет», - решил варвар.
Время шло, тени стали короткими, потом и вовсе исчезли, а потом стали удлиняться, а Рамиро все еще не было. Глаур вспомнил, что мальчишка с утра, должно быть, голоден, и занервничал еще сильнее. Хотя, в городе масса лавчонок, торгующих готовой снедью, и разносчиков всего на свете, от пирогов до рыбной похлебки. Но все же, где его носит?
Варвар отправился к Мимару. Управляющий недовольно зыркнул на него, но все же ответил:
- Юный сеорр отправился к сенатору Ломено. И правильно сделал, что тебя не взял, неотесанный болван!
Глаур развернулся и отправился разыскивать вверенное его охране тело, мучимый не самыми радостными картинами, возникавшими в мозгу. Вспомнилось, как именно оживлялся прошлый хозяин, когда речь заходила о Рамиро. К счастью, о тайном доме Маркоса Глаур тоже знал. И думать не хотел, что будет, если внезапно выяснится, что юноши там нет.
Он не покривил душой, когда говорил Рамиро, что на лошадях эутрерии не ездят - им это без надобности. Весь огромный Ном Глаур промчался бегом, от Арки Териона до Ворот Лапифа. Бежать в гору было тяжелее, тем более, после года вынужденного перерыва в тренировках. А солнце уже касалось румяным боком верхушек кипарисов на Талассийском холме, самом высоком из девяти номских холмов. Однако к дому он подошел вразвалку, оглядел его прищуренным взором. И сразу же заметил привязанного к коновязи Лиро. Конь у Рамиро был редкостной шоколадно-игреневой масти, не узнать такого красавца было просто невозможно. Значит, хозяин его тоже здесь.
Внутрь Глаур зашел нагло, хлопнул по плечу пару смутно знакомых личностей, тоже служивших рабами у Маркоса:
- Что тут сегодня творится?
- Хозяин развлекаться изволит, - хмуро цыкнул выбитым зубом парень. - «Срывать нераскрывшийся бутон», чтоб ему вступило.
- У-у-у, - посочувствовал Глаур. - А что, хозяин уже тут? Или опять темноты дожидаться изволит?
- Скоро должен появиться. А ты-то тут что делаешь? - парень присмотрелся и ахнул. - Сбежал?
- Тихо ты... - Глаур поднес к его носу кулак.
- Да я что... я молчу, молчу. Ну ты даешь, Раука!
Это прозвище, означавшее попросту «здоровяк, увалень», ему дали торговцы живым товаром, настоящего имени Глаура никто, кроме Рамиро, спросить так и не удосужился.
- Куда они мальчишку уволокли? Посмотрю хоть, на кого нынче западать его лягушество изволят.
- Ну, ты ж знаешь, где хозяйская спальня? Погляди, только недолго, скоро хозяин должен приехать.
Рамиро обнаружился на кровати, обнаженный, растянутый прочными кожаными ремнями между резными столбиками кровати, с заткнутым практически профессионально скрученным кляпом ртом. Но пока еще не в сознании, и испарина на лбу указывала на то, что вряд ли он придет в себя слишком скоро. То ли снотворное оказалось слишком крепким, то ли подействовало на него как-то не так. Глаур освободил его, запер дверь изнутри. И выбрался через окно наружу, неся на плече драгоценную ношу, завернутую в свой плащ. Внутренне он кипел от возмущения. На Рамиро, самоуверенного и глупого юнца. К господину Инфарно и сенатору он не испытывал никаких чувств, кроме желания смести подобную мразь с лица земли.
Лекаря искать варвар додумался в... борделе. Дорогущем борделе, где комнату и лекаря ему предоставили без вопросов, очень уж хозяин этого борделя не любил Маркоса Инфарно, так что пары слов, сказанных Глауром о жертве, хватило. Лекарь влил в полубесчувственного Рамиро несколько чашек какой-то бурды, поставил на пол таз и кивнул варвару:
- Держи его, чтоб не рухнул. Тошнить будет долго, отравы для него не пожалели.
- Вы нас не видели, - проворчал варвар. - Это же понятно?
- Еще бы, - фыркнул лекарь. - Не отвлекайся.
И тут Рамиро выгнуло с утробным стоном. Глаур придержал его за плечи над тазом. Бедного мальчишку трясло, выворачивало сначала мутной жижей, потом остатками пищи, потом снова жижей, потом уже желчью. Потом просто выворачивало, но было нечем, он давился сухими спазмами и слезами, цепляясь холодными слабыми пальцами за запястья варвара.
- Тихо-тихо, ящерка. Все уже, давай дыши. Вот так.
В конце концов, тот уже просто молча рыдал, уткнувшись лбом ему в руку, пока были хоть какие-то силы. Потом успокоился, только всхлипывал и икал.
- Глаур... я...
- Знаю, самоуверенный подросток. Лежи, нам повезло, в этом борделе мои братья в свое время перелапали всех красоток. Так что мне дали приют вместе с моим мальчиком.
Рамиро даже не взвился, только всхлипнул бесслезно уже и промолчал. И не торопился отодвигаться от варвара, хотя ему хотелось выпить чистой воды, умыться. Глаур положил его на постель, укутал, дал кружку воды.
- Выпей мелкими глотками.
Рамиро выпил, полежал пару минут и снова перегнулся через край кровати к тазу, смутно удивляясь тому, что пил чистую воду, а выливается из него какая-то желто-серая мерзость.
- Отлично... Теперь твой желудок прополоскан. Лежи и отдыхай.
- Глаур! - мальчишка вцепился в его руку. - Ты же не уйдешь?
- Нет, вынесу таз и вернусь.
Рамиро разжал пальцы, устыдившись своей детской выходки. Лег, кутаясь в колючее шерстяное покрывало, как будто оно было из лучшего мохера тонкорунных коз. В голове только одно и вертелось: «За что?» За что с ним так? В чем он провинился?
Глаур вернулся, улегся на кровать рядом. Рамиро сам подобрался к нему под бок. Прижался, ища тепла. Его било мелкой противной дрожью. Глаур обнял его.
- Поспи немного. Я успел вовремя, ничего страшного не произошло.
Угревшись и уже засыпая, Рамиро тихо пробормотал:
- Неужели меня теперь никогда... - и уснул, вжавшись лицом в плечо варвара.
Глаур не спал, обнимал его. И пытался придумать, что ему делать теперь. То, что мальчишку не оставят в покое, было ясно. Интересно, рабы расскажут хозяину, кто украл его жертву? Или постараются изобразить все так, словно Рамиро сбежал сам? Скорей всего, они поостерегутся выдать Глаура. Когда пленник сбежал - это одно, а когда они сами впустили похитителя - тут уже и на месте зарезать могут. Главное теперь не оставлять Рамиро без пригляда ни на минуту. И решить уже, что делать с этим покушением на принца. То, что в случае провала покушения всех псов будут вешать на Рамиро - сомнений не вызывало.
Оставалось только одно. Глаур очень не хотел прибегать к такому методу решения проблем... Внутри все протестовало, буквально вопя, что последствия придется расхлебывать очень долго. Но это было необходимо. Ради Рамиро.
«Отец, мне нужна помощь. Твой сын Глаур».
Письмо было отправлено с посыльным на почтовую станцию. Там его передадут на какой-нибудь корабль, плывущий на Эутары. Ох, во что же он ввязался? Но рыпаться уже было поздно. Да и бросить мальчишку без помощи... пожалуй, от одной мысли об этом внутри кишки сворачивались в узел.
Глаур вернулся к кровати, присел, глядя на спящего Рамиро.
- Глупая маленькая ящерка.
Тот прерывисто вздохнул, горестно свел брови и сжал сухие губы. Нижняя лопнула, на трещинке выступила капелька крови, такая яркая, словно гранатовая. Глаур наклонился, снял ее губами. Она была совсем как здешнее море - соленая, с привкусом меди. Мужчина погладил Рамиро по волосам. Очень хотелось не просто погладить, а вплести пальцы в это черное великолепие и не выпускать. И не так совсем касаться этих губ, а измучить их поцелуями до того, чтоб стали ярко-алыми. Но только не сейчас. Не после того, как над мальчишкой едва не надругались.
- И это меня они называют варваром...
Обычаи Номского Империума были странными, жестокими, вызывая отторжение. При том еще и двуличными. «Что позволено Юлиусу, не позволено быку». Глаур все никак не мог разобраться в этих странностях. Единственное, на что он уповал - что принц окажется не таким мерзавцем. Хотя... кажется, Рамиро он нравился? Впрочем, ни в чем нельзя быть уверенным.
Мысли перескочили снова на заворочавшегося и беспокойно вздыхающего Рамиро. Что имел ввиду мальчишка, так и не закончивший фразу? Что вообще кроется за этим его страхом чужих прикосновений?
- Расскажешь мне однажды, ящерка? - прошептал Глаур. Рамиро потянулся на его голос, снова прижался, инстинктивно ища защиты у того, кто был сильнее и показал, что не желает зла. Горячее дыхание юноши касалось груди Глаура в разрезе туники, заставляя вставать дыбом волоски. И не только их. И чертова ящерица опять сунула ему колено между ног. Варвар взвыл, правда, только внутри, пытаясь дышать ровно и отрешиться ото всего. В конце концов, мужчина он или безвольная тряпка?
«Тряпка», - решило тело, пытаясь облапить Рамиро. Мальчишка тихо застонал, а Глауру пришлось крепко, до крови прикусить губу, когда ощутил, как его касается горячая юная плоть, через тонко выделанную кожу штанов - вздыбившегося естества варвара. Будто горячими углями сыпанули. «Ну за что все это-о-о?», - панически проскулил про себя варвар, сдирая с себя эти чертовы штаны. Боги над ним явно посмеяться решили, за все его «подвиги» прежние, когда ни о чем, кроме собственного удовольствия, не помышлял, послали такую каверзу! И почему эту ящерку просто нельзя заласкать так, чтоб он обо всем и думать забыл, извиваясь в руках Глаура? Вместо этого приходится лежать рядом и играть свадьбу с собственной рукой. Да еще и втихомолку. Да глядя на то, как ерзает во сне мальчишка, потираясь о простыни.
Через несколько минут Глаур ненавидел весь империум разом. Ну, кроме одного имперца, который явно сквозь сон наслаждался тем, что отдельными частями тела попал в умелые руки. От него-то молчать никто не требовал. Рамиро даже не стонал, а курлыкал, этот звук мягким перышком проходился по нервам, и Глаур сейчас предпочел бы плеть, чем это. Наконец, мальчишка взмурлыкнул особенно сладко, вздрагивая в удовольствии. Глаур все-таки не выдержал, принялся целовать его, словно пытаясь погасить бушующий внутри себя пожар. Только через пару минут понял, что Рамиро трепыхается уже не от удовольствия. И не во сне. Поднял голову от его груди и наткнулся на совершенно черный, застывший в ужасе и безысходности взгляд.
- Ящерка? Это я, Глаур.
Мальчишка вздрогнул и снова дернулся, отталкивая его изо всех сил, остававшихся в его теле после отравы. Молча и оттого еще страшнее. Не понять было, в себе он, или перед его глазами стоят картины чего-то из прошлого? Глаур сел, снова позвал его:
- Рамиро. Очнись.
Тот смотрел ему прямо в лицо, губы были сжаты в нитку, белые, как мука. И на них так ярко алела снова выступившая из ранки кровь. А судя по тому, как напряглись желваки на нижней челюсти, Рамиро был просто не в состоянии разжать стиснутые зубы, чтобы хотя бы закричать, сбрасывая с себя кошмар, спровоцированный Глауром. Варвар закатил ему легкую пощечину, приводя в чувство. Голова мальчишки мотнулась, он заморгал... и заплакал, горько, навзрыд, сворачиваясь тугим клубком, топорщащимся локтями и коленями. Глаур обнял его.
- Стало легче? Что с тобой случилось, ящерка?
- Ничего... все хорошо, я справлюсь.
Голос был хриплый, тихий, но уже твердый. Мальчишка явно очнулся и пытался взять себя в руки. Интересно, сколько раз в своей жизни ему приходилось это делать?
- Расскажи, - Глаур гладил его по спине.
- Нет. Это не то, чем я могу поделиться. Где мы?
- В борделе.
- Что случилось? Я помню, что уехал от сенатора, мне очень хотелось спать...
- Тебя опоили чем-то и отвезли к Маркосу Инфарно в спальню. Я успел вовремя, чтобы выкрасть.
Рамиро передернулся.
- Он не оставит меня в покое. Проклятье...
- Расскажи обо всем принцу, он сумеет уберечь тебя.
Рамиро сел на постели, прикрываясь одеялом, посмотрел на Глаура. В его глазах плескалась горькая безнадега.
- Ва-а-арвар, - протянул как-то даже ласково. - Ты ничего не понимаешь в политике, да? Смотри, вот к нему придет мальчишка не самого богатого и влиятельного рода, и обвинит одного из знатнейших граждан в том, что тот хочет сделать его своим любовником. Притом, что это обычное дело. Очень часто юноши из незнатных семей ищут себе покровителя среди знати. И расплачиваются за это своим телом. Как ты думаешь, что подумает принц?
- Как все у вас сложно с этим. У нас конунг бы вызвал обоих на суд. И боги указали б виноватого...
- Наши боги... они смотрят на жертвенник, и считают количество золота в подношениях. Даже Марис отвернулась от меня... Наверное, сочла, что я предал свою чистоту, отдав тебе свой первый поцелуй. Ну, что ты так смотришь? - Рамиро усмехнулся. - Ты был прав.
- Но чем ты мог предать свою чистоту? - удивился Глаур.
- Ты не поймешь, это... особенности нашей веры, наверное. И это все не важно.
- Поедем со мной на острова? Там все намного проще.
- Нет. Я хочу, чтобы ты уехал. Я не могу и не должен втягивать тебя в свои проблемы, - голос и взгляд юноши были тверды, как камни мостовых Нома.
- Я в них уже втянулся, - пожал плечами Глаур. - И, как видишь, пользы от меня все-таки больше.
- Глаур, уезжай. Если на моей совести будет еще и твоя смерть, мне проще будет удавиться на смоковнице над морем, чем жить дальше.
- Я уеду только вместе с тобой.
- Упрямый варвар!
- Ты не представляешь, насколько, - сокрушенно согласился Глаур.
- Уже представляю. А если я прикажу напоить тебя пи-и-ивом и погрузить на ваш торговый корабль?
- Ящерка, столько пива ты не наберешь во всем Номе.
- Тогда крепким вином. Боги, из чего создавали вас, эутрериев? Из камня и ослиного упрямства?
- Что-то в этом духе, - варвар потянулся. - Из камня и верности.
- И верность чему ты доказываешь, отказываясь от здравого смысла и суясь голой рукой в гадючью нору? - фыркнул совсем уже пришедший в себя Рамиро.
- Не чему, а кому. Тебе, ящерка.
- Я начинаю убеждаться, что ты сошел с ума. Почему мне? Что особенного во мне?
- Я не знаю, как у вас в империуме это называют, у нас это зовется таким чуждым вам словом как «любовь».
Рамиро отвернулся, перебрал пальцами бахрому покрывала.
- Отчего ж чуждым? Любовь - она и в карацинских пустынях любовь. Но ты знаешь меня три дня, и утверждаешь, что влюблен?
- Иногда такое бывает. Как удар молнии.
Юноша опустил голову, сплел пальцы, как всегда, когда колебался, принимая решения. Он анализировал свои чувства к варвару, пытаясь понять, когда перестал бояться его. Глаур молча гладил его по спине.
- Ты поможешь мне? - Рамиро принял решение, вскинул голову, улыбаясь чуть побледневшими губами.
- Разумеется. Я же сказал.
- Нет, не в этом, - юноша протянул руку и дотронулся до заросшей темной щетиной щеки варвара.
- А в чем? - Глаур не шевелился, не желая спугнуть его.
- Научи меня любить. Так, как это правильно, по-твоему.
Варвар улыбнулся:
- Я постараюсь. Не уверен, что из меня хороший учитель... Но я буду стараться, ящерка.
- Не надо стараться быть хорошим. Просто будь собой. Поцелуй меня.
Прозвучало это приказом, которого невозможно ослушаться. Глаур сразу же потянулся его целовать. С утра опыта у Рамиро не прибавилось. Он смешно тыкался носом, медленно и неуверенно раскрывал губы, позволяя языку варвара ласкать и вылизывать слегка саднящую нижнюю. Глаур восторгался, целуя его.
- Ящерка. Такое чудо.
Рамиро краснел, его сердце частило, дыхание срывалось. Он вцепился в плечи варвару тонкими пальцами и впивался ему в кожу даже через тунику острыми ноготками.
- Не бойся, малыш, дыши ровно.
- Я не... м-м-м... - Рамиро и в самом деле был чувственным, словно созданным для любви и ласки. И под руками варвара выгибался, постанывал в его жадный рот. И такой - слегка еще зажатый, но старающийся отпустить себя, он был еще прекраснее. Глаур оглаживал его ладонями, прижимал к себе. Но едва его ладони легли ниже тонкой талии Рамиро, тот замер, словно пойманный птенец в руках птицелова.
- Я просто положил руки, ничего больше, - шепнул ему Глаур.
Мальчишка прерывисто вздохнул.
- Прости... это... я... - как объяснить то, что дальше продолжать он не в силах, он не знал.
Глаур убрал руки, переместив их на спину Рамиро.
- Расскажи мне. Тебе станет легче, вот увидишь.
Рамиро уткнулся лбом в его плечо, снова сжав пальцы до боли.
- Не станет. А ты, возможно, отвернешься от меня.
- Не отвернусь. Расскажи.
Наверное, мальчишка просто устал носить все это в себе, да и последние дни добавили боли и страха. Нарыв в душе грозил лопнуть и отравить его кровь, если не вскрыть его, позволив выпустить все, что гнетет, наружу. Когда он заговорил, у Глаура зашевелились волосы на загривке.
- Мне было семь зим, когда отец вернулся из дальнего похода в карацинские земли. Я почти не помнил его, когда он ушел, мне едва сравнялось четыре. Но я так радовался. А отец... он вернулся оттуда таким... странным. Когда матушки не было рядом, он брал меня на руки и тискал, как щенка. И все время бормотал что-то про согласие. Сейчас я понимаю, что он имел ввиду возраст согласия. У нас это одиннадцать лет...
- И что случилось, когда исполнилось одиннадцать?
- Матушка уехала к тетке на виллу, навестить. На две декады. Мы с отцом остались вдвоем. То есть, со слугами, конечно, но он отпустил Мимара и Софию, а Коллене позволил приходить только утром и уходить в полдень. Однажды вечером он пришел в мою комнату, позвал с собой, сказав, что научит обращаться со взрослым клинком. Я последовал за ним, думая, что отец решил дать мне потренироваться свою шпагу. Только это была вовсе не шпага. Он сдернул с меня тунику, и снова принялся тискать. Он был, как безумный... - Рамиро снова замолчал, должно быть, переживая страшные воспоминания детства. Глаур поглаживал его по спине, согревая.
- Я не помню всего. Только то, что мне в один момент стало очень больно. Я закричал, а он зажал мне рот ладонью. Я пытался вырваться, колотил руками по постели. Знаешь, он после похода всегда держал под подушкой нож... Я схватился за него, не видя, что попалось мне в руки. И ударил его. На меня полилось что-то алое и пахнущее железом и солью. И я сомлел. А когда очнулся - он уже не двигался...
Глаур обнял его:
- А что твоя матушка?
- Коллена, которая нашла меня утром в кладовке, отмыла от крови и успокоила, ничего никому не сказала. Все сочли, что в дом забрались воры и убили отца. Пару матушкиных драгоценностей пришлось выкинуть в море, чтоб все поверили, что нас ограбили.
Варвар продолжил гладить его по спине. Рамиро молчал, прижавшись к нему. Туника варвара на груди стала влажной, прилипла к коже.
- Я попробую стереть эти воспоминания.
Юноша поднял на него взгляд, в котором страх мешался с надеждой, и тихо сказал:
- Я тебе доверяю.
- Я ничего не сделаю из того, что могло бы причинить тебе боль.
- Ты другой, не такой, как все.
- Рад это слышать.
- И я боюсь... боюсь, что ты вмешаешься в эту грязь слишком глубоко... Даже таких сильных, как ты, легко подловить на чем-то, ты ведь уже попался однажды. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. В порту стоят два корабля с Эутрей. Ты должен уехать.
- Нет, ящерка, я никуда не уеду.
- Упрямый варвар, - вздохнул Рамиро. Его снова поцеловали, нежно и продолжительно. Юноша отпустил, наконец, плечи Глаура, обхватил его тонкими теплыми ладошками за щеки.
- Колючий. Как еж. У тебя твердые губы. И сам ты твердый, как из камня вырезанный.
- Ты не представляешь, каким твердым я становлюсь временами при виде тебя.
Рамиро фыркнул.
- Почему же не представляю? Я чувствую. Ты мне в бедро... упираешься.
- О, извини, я нечаянно, правда-правда.
- Не верю. Слишком уж у тебя... глаза блестят, - Рамиро усмехнулся, невесело и немного опасливо. - Разденься.
Глаур повиновался.
- Ну, ты прекрасен. И соблазнителен. А я всего лишь бедный неотесанный варвар, мы падки на красоту.
- И потому то, что творят ваши камнерезчики и ювелиры, такие же неотесанные варвары, в империуме ценится выше, чем свое, - покивал Рамиро, снова алея, как маков цвет, пытаясь отвести взгляд от его тела и проигрывая эту битву с самим собой. - Постой спокойно, хорошо? Только не трогай меня.
- Хорошо, - Глаур убрал руки за спину.
- И глаза закрой.
Варвар послушно зажмурился. Только тогда юноша отбросил одеяло и встал, приближаясь к нему. Глаур слышал шорох его босых ног по вытертому ковру, его дыхание, то замирающее, когда Рамиро пытался с ним совладать, то быстрое и неглубокое, когда тот забывал о нем. Чувствовал, как медленно мальчишка приближается, обходя его. И не шевелился, не желая его напугать. Пускай привыкает. Его спины коснулась ладонь, пальцы провели по шраму.
- Ты воин, это сразу видно.
- Да, мне пришлось сражаться.
- Тебя ударили в спину. Это было предательство? - Рамиро отвел руку, но ее словно магнитом снова притянуло к загорелой коже, и больше он не убирал пальцы, исследуя ими линии мышц, переводя ладонь от спины к плечу, по руке до локтя, а оттуда - на бок и ребра Глаура.
- Он просто полоснул меня ножом и столкнул со скалы, вот и все.
- Он - это кто? - Рамиро стоял так близко, что варвар чувствовал его дыхание легким ветерком по коже. Теперь уже обе ладони юноши лежали на его груди, чуть ниже сосков, и он словно решал, куда двинуться, вверх или вниз.
- Ну, в империуме это называется рабством, у нас - военной добычей. Я взял его с одного из кораблей. Он умудрился влюбиться в одну из девушек, доставшихся мне при разделе добычи. И пытался меня убить, думал, что они сумеют сбежать после моей смерти.
- Сбежали? - мальчишка решил, и ладони сдвинулись чуть вверх, накрывая соски.
- Нет, у меня слишком хорошая мускулатура, нож не прорезал ее достаточно глубоко, а упал я между скал. Выплыл, добрался до берега и перехватил эту парочку.
Что варвар с ними сделал, Рамиро предпочел не знать. Глаур почувствовал, как он подошел на полшажка ближе. Его кожи коснулся спутанный шелк кудрей, а потом - словно ударом молнии - чуть шершавые губы, там, куда Рамиро доставал, между замерших ладоней, в середине груди. Варвар прерывисто вздохнул. Что ж, маленькая ящерка приручалась. Это радовало. Хотя глаза открыть он все равно не рисковал.
- Думаю, вы с Валерианом подружитесь.
Ладони соскользнули вниз, касаясь так, словно Рамиро оглаживал своего любимца Лиро, успокаивающе и ласково. Вот только Глаура эти поглаживания не успокаивали вовсе. Насколько хватит еще его терпения, он не мог бы сказать при всем желании. Кровь глухо колотилась в висках.
- Ящерка... - он надеялся, что этого хватит для предупреждения.
Рамиро молчал, замер неподвижно, и варвар никак не мог угадать, что он сделает в следующее мгновение: отпрянет или нет? Не отпрянул. И рук не убрал, то ли не уразумев предупреждения, то ли решившись идти до конца. Тонкие пальцы соскользнули еще ниже, обвели впадинку пупка. И тронули узкую стрелку темной поросли, уходящую от нее вниз.
Глаур прерывисто выдохнул.
- О боги, ящерка... Я же не каменный во всех смыслах этого слова.
- Пожалуйста, - шепот Рамиро был еле слышен, - потерпи еще немножко.
- Хорошо... Постараюсь.
Маленький мучитель перебирал пальцами, вцепившись в бедро Глаура второй рукой, и тот бы не удивился, если бы там остались кровавые лунки от его ногтей. Это позволяло удержаться. Но недолго. Рамиро издал что-то похожее на всхлип, обхватывая его вздыбившуюся, едва не касаясь живота, плоть. Глаур негромко зарычал, все еще пытаясь хранить самообладание.
- Боги... он же огромный... - потрясенно выдохнул мальчишка. И провел по всей длине, мазнул основанием ладони по головке.
- Р-р-рад, что тебе нр-р-равится...
Пальцы двинулись назад, сдвигая кожу. И это было последней каплей. Чаша самообладания Глаура не просто переполнилась - разлетелась мелкими осколками. Он сгреб имперца за плечи, целуя, сам себе напоминая в этот момент тяжелые волны, набегающие на узкую кромку песчаного берега и смывающие с него все следы.
Рамиро просто потерялся под этим напором, покорно приоткрыл рот, обмирая от страха и восторга, неожиданно вспыхнувшего внутри. Глаур был мощью, которой не было сил сопротивляться, и даже желания, даже мысли о сопротивлении не возникло. Можно было только сдаться на милость варвара, как сдаются на милость стихии потерпевшие кораблекрушение. Он был нежен, удивительно сочетая ласку с напористостью. И явно не желал напугать свою ящерку, целовал, не двигаясь с места, больше поддерживая, чем удерживая.
- Только... не делай... больно... - умудрился прошептать Рамиро, когда губы варвара давали ему краткую передышку. И прильнул, всем горячим тонким телом, сметая последнее расстояние и то, что Глаура еще удерживало на месте.
Варвар согласен был скорее еще раз прыгнуть со скал вниз головой, чем причинить боль своей ящерке. И пытался приучить к тому, что чужие ласки могут дарить удовольствие. Рамиро тихо постанывал, льнул, гнулся в его руках, вздергивался и снова откидывался на подушки, неведомо когда оказавшись распластанным по постели. Кусал губу, чтобы не было слышно за стенами, снова раскровянив ее. И все равно вскрикивал, обозначая для варвара те места, что были в его теле очагами особенного удовольствия. Глаур не мог поверить, что все это наяву, что сон практически сбылся. И его имперская ящерка стонет и извивается от страсти под ласками варвара.
Оставалось только придумать, как не разорвать его, не причинить боли, взяв окончательно и бесповоротно, делая своим. Было просто счастьем, что они были в борделе, тем более, в том, где Глаур уже побывал. Только бы вспомнить, где все нужное, дотянуться так, чтобы не выпустить свое чудо из рук. Это даже получилось с третьей попытки.
- Ты ведь не будешь бояться, ящерка?
Рамиро смотрел на него мутными, пьяными глазами, с трудом понимая, что варвар от него хочет. Помотал головой, снова ловя его волосы в кулаки и притягивая к себе. Глаур был аккуратен. Все происходящее ему напоминало попытку провести драккар по Чаячьим Отмелям. Мальчишка уже открыто стонал, не пытаясь утишить голос, выгибал шею, беспомощно и доверчиво, комкал в кулаках простыни, словно пытался удержаться на краю. И не смог - взвыл прерывисто и тонко, забился под варваром, выплескиваясь. Глаур последовал за ним почти мгновенно, сил уже не было удерживаться. Он растянулся рядом с Рамиро, привлек его к себе на грудь.
- Все хорошо, ящерка?
Тот не ответил, даже не шевельнулся, спал, уморенный всем произошедшим за этот день, такой долгий и бурный. Глаур обтер его куском влажной ткани, снова укутал в покрывало. И задремал рядом. Занавесь на двери слегка отодвинулась, за ней мелькнул лекарь, оглядел взрытую постель и спящих, хмыкнул и удалился.

- Эй, - разбудил Рамиро тихий шепот. - Эй, имперец... Да проснись же ты.
Он застонал, перекатил вусмерть всклокоченную голову по подушке. Тело ныло, словно он долго плавал в бурном море. Или с кем-то хорошо подрался.
- Глаур? Что такое?
- Да тихо ты, он спит. Ну же, проснись...
Голос звучал от окна. Рамиро наплевал на жалобы тела и соскользнул с постели, пригибаясь и сжимая кулаки. Рассмотреть неожиданного гостя мешал свет полной луны, оставлявший от него только силуэт, словно вырезанный из черной ткани.
- Ну наконец-то ты проснулся. Я понимаю, почему Глаур дрыхнет как бревно...
Гость оказался светлокожим сероглазым пареньком лет двадцати на вид, улыбчивым и вертлявым.
- Ты кто? - Рамиро выпрямился, сдавленно ругнулся, когда поясницу прострелило болью, но прикрыться и не подумал.
- Меня зовут Валериан. Решил познакомиться с тобой... Ну, посмотреть, кто ты вообще такой.
Рамиро окинул его взглядом, усмехнулся:
- Это ты, что ли, военная добыча? Постой, а что ты тут делаешь?
- Говорю же, решил посмотреть на тебя раньше, чем вокруг тебя сомкнется вся твоя охрана. Я, конечно, могу тебя украсть у них из-под носа, но думаю... ай, Глаур просыпается.
- Стой! - Рамиро дернулся к окну, но парня и след простыл. - Какая охрана? Куда украсть? Ничего не понимаю...
- Ящерка, с кем ты разговариваешь?
- С твоим Валерианом, - дернул плечом Рамиро. - Только я ничего из его слов не понял.
- Он, что, уже здесь? - Глаур сел. - Как ты себя чувствуешь?
- Как будто по мне потопталось стадо слонов. Или один варвар, - Рамиро фыркнул. - Так, а теперь объясни мне все.
- Я по тебе не топтался, ящерка. Объяснить что? Я попросил помощи у отца. Видимо, он счел, что одного Валериана хватит... Или этот пройдоха снова решил первым увидеть все.
- Скорее второе. Он что-то бормотал про охрану. Мне непонятно другое, - Рамиро подошел к постели и снова плюхнулся под бок варвару, зарываясь в одеяла, - даже если ты попросил помощи два дня назад, успеть с островов она не могла. Значит, те корабли, что я видел в порту, это корабли твоего отца. А на мачтах у них - золотые вымпелы. Ты - сын конунга?
- Младший. Позор семьи и рода, - Глаур смеялся. - Не по-настоящему, конечно.
- Я понимаю, почему, - мальчишка ткнул ему в ребра пальцем. - Головотяпство это всегда позор. Два сандалия пара. Но я чувствую себя бὁльшим дураком.
- Отчего? - удивился Глаур.
- Потому что не мог даже предположить, что твой род сравним по высоте положения с кем-то вроде нашего принца. Конунгу следовало воспитывать тебя розгами в детстве, чтобы вбить немного ума, - глаза у мальчишки искрились смехом.
- О, ума у меня точно нет, - Глаур легкомысленно фыркнул, - иначе я не отправил бы Валериана тогда пинками к его невесте, а переломал бы обоим шеи.
Рамиро прижался грудью к его бедру.
- Это хорошо, что не переломал. Все поправимо, кроме смерти.
Глаур потрепал его по волосам:
- Так как твое самочувствие, ящерка?
- О, на высоте. Я чувствую даже то в себе, чего, по идее, никогда раньше не чувствовал. Каждый мускул. И о некоторых я даже не подозревал до сего дня.
Глаур подтащил его поближе, уложив на себя.
- Теперь ты веришь, что я смогу все уладить?
- Верю, - Рамиро вздохнул, зарылся лицом в его шею, тронул ее губами.
- И ты согласишься отправиться со мной на острова?
Рамиро молчал довольно долго. Потом снова вздохнул:
- Я не могу оставить матушку. Она болеет, и кто будет ухаживать за ней, если она снова сляжет?
- На островах прекрасный климат, а наши травники смогут вернуть ей здоровье. К тому же, она может познакомиться с кем-нибудь из наших соседей... Они будут очарованы суровостью твоей матушки.
- Хорошо. Когда она вернется - предложишь ей этот заманчивый вариант сам, - фыркнул ему в шею юноша. Потом прикусил крепкими острыми зубами кожу под ухом, сам опешив от своей наглости. Глаур довольно заворчал как большой медведь. Рамиро ерзал на нем, изучая его тело снова, только сегодня - на вкус, а не на ощупь. И кусался, как дикий лисенок, ему неожиданно понравилось оставлять метки на загорелой коже варвара. Глаур смеялся, не препятствуя. Смех оборвался, когда мальчишка съехал ему на живот, наткнувшись крепкими ягодицами на восставшее в полную боевую готовность естество.
- Ох, ящерка...
- О, вот это я хочу рассмотреть подробнее, - Рамиро завозился и уселся ему на колени, низко склонив голову к паху, закрывая спутанными волосами обзор.
Рассматривать предстояло довольно много - боги не поскупились, одаривая Глаура. Как он вообще поместился ночью в Рамиро, было загадочным делом. Юноша и сам задавался этим вопросом, ощупывая его и прослеживая пальцами венки и складочки кожи. Но как-то поместился, и даже не разорвал, как можно было подумать. Рамиро не помнил боли, только охватившую его эйфорию, и странное, но от этого не менее приятное чувство целостности и наполненности.
- Красивый. Такой... соразмерный тебе, - пробормотал он, рассматривая выступившую на устьице каплю смазки. Наклонился и слизнул ее. Глаур издал протяжный ворчащий звук.
- Это приятно? - спросил Рамиро, и, вместо того, чтобы дождаться ответа, снова лизнул, поцеловал, скользнув губами по влажной плоти, попробовал обхватить ее.
- Очень, ящерка. Ты не представляешь даже, насколько.
- Не представляю, - сознался имперец. И опять взялся облизывать, нежить прикосновениями мягких губ, язычка, пальцев. Вчера он добрался только до самого члена, зато сейчас ощупал все прилежащее. Глаур только гортанно постанывал, позволяя Рамиро творить все, что тому заблагорассудится. Мальчишке нравились эти звуки. Он увлекся процессом их извлечения, даже забыв, что опасался за сохранность собственного зада, которому вчера и так досталось приключений, и было неясно, выдержит ли он их еще. Итог его усилий был вполне закономерен. Рамиро, несколько не ожидавший этого, подавился, закашлялся, и только потом рассмеялся, облизывая губы и стирая брызги с лица.
- У тебя вкус меда. Дикого.
- А у тебя - моря. Прохладного и чистого.
- Ох, море... - Рамиро опустил голову. - Марис проклянет меня, ее ладони не будут держать меня в волнах.
- Почему, ящерка?
- Ты спрашивал, что значит - предать чистоту. Я тебе расскажу. Когда Коллена пришла в дом, чтобы приготовить завтрак, и нашла меня, я был безумен. Выл, как зверь, бился головой о стены. Она отнесла меня к морю. И молила Марис, богиню Бездны, смыть с меня кровь отца и скверну безумия. Я потерял сознание, а очнулся в воде, далеко от берега. До того момента я плохо плавал, у меня быстро сводило икры. После - ты видел. Марис не требует особого поклонения, лишь чистоты. Помыслов, тела, души.
- Почему ты думаешь, что она отвернулась от тебя? - удивился Глаур.
- Потому что я первым отвернулся от нее, - Рамиро лег с ним рядом, прижался. - Если передо мной будет стоять выбор, море или ты, я выберу тебя. Раньше я, даже не задумываясь, выбрал бы море.
- Я думаю, что она поймет, ящерка, - Глаур обнял его. - Ну что, ты готов познакомиться с моей семьей?
- Надеюсь, среди них есть разумные люди? - ядовито и насмешливо осведомился юноша. - А еще надеюсь, что, прежде, чем знакомиться, ты позволишь мне принять ванну и хотя бы в простыню замотаться, раз уж я не вижу здесь моей одежды.
- На тебе ее и не было там, откуда я тебя притащил. Но простыня... Без нее ты гораздо лучше.
- Варвар, одно слово!
- Твоя красота совершенна, зачем прятать ее под обертками?
- И что же, оденешь меня в ремни там, на островах? - фыркнул юноша, краснея от бесстыдства представленной картинки.
- Думаю, что совсем без ничего ты будешь смотреться куда лучше.
- Ты смеешься надо мной? Или специально дразнишь? - Рамиро прижал ладони к горящим щекам.
- А ты так мило смущаешься, - Глаур принялся целовать его.

Утро застало их все еще в постели, за неспешными уже ласками. Глаур решил показать имперцу, как именно хорошо ему было, когда тот ласкал его губами. Правда, ласки самого варвара робкими назвать бы уж точно никто не смог. А выдержки Рамиро хватило на еще меньшее время, чем у его любовника. Когда же он отдышался, в косяк кто-то постучал, судя по звуку - рукоятью ножа.
- Эй, там, ненасытные, войти можно?
- Кого там боги принесли? - Глаур укутал Рамиро простыней.
- А у тебя заложило уши? - занавесь откинулась, сметенная в сторону могучей рукой, и в проеме возникла более старшая и еще более мощная копия Глаура.
- Талис, - Глаур поднялся.
Дальше примерно минуты три варвары пытались переломить друг другу хребет. Рамиро пялился на них с испугом и любопытством, сверкая глазами из-под простыни.
- Эта туша - мой брат Талис. А эта ящерка - Рамиро, - Глаур умудрился смутиться и покраснеть. - Мой возлюбленный. Талис, веди себя прилично, как сын конунга, а не какой-нибудь... варвар с островов.
Рамиро соскользнул с постели, умудрившись все же завернуться в простыню. Выпрямился, мгновенно приобретая вид благородного сеорра, даже несмотря на воронье гнездо на голове и следы страсти по всему телу, не прикрытому тканью.
- Рамиро Фонларо, сеорр Талис, к вашим услугам, - он поклонился.
- Талис Хирвегсон, - варвар тоже умудрился поклониться по имперским обычаям.
Глаур одевался, не сводя глаз с брата, сторожа каждое его движение. Талис отодвинулся к двери:
- Что случилось? Отец отрядил твоего воришку на поиски, но этот мерзавец вернулся, хихикая, и мешал мне спать все утро, лягаясь и неуемно гогоча.
- Случилось, - проворчал Глаур. - Я расскажу, когда мы будем на борту драккара. Ненавижу повторять дважды одно и то же. Кто еще с тобой?
Рамиро переводил взгляд с одного на другого и помалкивал, предоставляя младшему брату говорить со старшим.
- Здесь только я. И, наверное, твой паскудный воришка. А на борту тебя поджидают любящие материнские объятия.
- Лучше смерть, - Глаур содрогнулся.
Имперец хрюкнул, согнулся, зажимая рот ладонью, но смех все равно прорвался, как он ни пытался его задавить.
- Что такое, ящерка?
- Я просто... ха-ха-ха... подумал... ох... что наши матери должны быть похожи... раз ты так боишься показаться своей матушке на глаза после всех своих «приключений», - выдавил Рамиро и снова расхохотался.
- Н-ну, немного похожи, - признал Глаур, взваливая Рамиро на плечо.
- Ай! Пусти! Неотесанный варвар! - юноша забарахтался, но тут же замер, почувствовав, как сползает простыня. - Ведешь себя так, будто я - твоя военная добыча!
Глаур поправил на нем простыню и поволок дальше, бережно придерживая.
- Нет, парень, был бы ты его военной добычей, он бы себя вел совсем иначе, - хохотнул Талис. - Сплавил бы кому-то из нас.
- Ни за что! - прорычал Глаур. - Обойдетесь. Талис, а объятия матушки сильно... любящие?
- Ты напился и попал в рабство. Если она не удавит тебя своим вышиванием - это будет чудом.
- Чудо - это как раз то, что мне нужно, - тяжко вздохнул младший. - Хотя... одно у меня уже есть, зачем мне еще?
- Ой... - придушенно пискнул Рамиро. - Мне тоже не помешает чудо, когда сеорра Фонларо вернется. Побудешь им?
- Конечно. Когда она возвращается?
- К августовским календам, скорее всего. Тетку Рослин долго не выдерживает даже она, а пропустить выезд принца она не захочет. Так что, через декаду, самое позднее.
- Нам хватит времени, - Глаур кивнул.
Валериан выпрыгнул буквально из воздуха:
- А вот и вы.
- Шалопай! - проворчал варвар. - Найди приличную одежду для ящерки. Живо!
- Слушаюсь, хозяин, - пропел Валериан и стрелой унесся куда-то.
- Глаур, - Рамиро снова обеспокоенно задергался, - а Лиро? Ты видел моего коня?
- Я отвязал эту скотину. Если ему хватит мозгов, он удерет домой.
- Тогда нужно послать кого-нибудь в поместье, иначе Мимар поднимет панику... уже поднял, наверное... И декады у нас нет. Ой, мама... матушка явится немедленно, как только до нее долетит почтовый голубь!
- Я отправлю Валериана.
- Он поймает голубя на лету голыми руками, ага...
Меж тем, район лупанаров остался позади, редкие в этот час прохожие изумленно оборачивались вослед колоритной троице, и Рамиро предпочел не задирать голову, прикрыв лицо волосами. Не хватало еще, чтоб его узнали.
- Этот вполне может. Он вообще все делает идеально после одного случая.
- Расскажешь? - тут же любопытно спросил Рамиро, обхватывая его руками под мышками, чтобы не раскачиваться, вися вниз головой.
- Я уже рассказывал, - хохотнул Глаур.
- А, ясно, - фыркнул юноша. Затих, слыша по неумолчному шуму и специфическому запаху рыбного базара, что они уже близко к порту.
- Готовься познакомиться с моей матушкой, - грустно фыркнул Глаур.
- Позорище, - печально вздохнул Рамиро. - Натуральное. Неприкрытое, я б даже сказал...

@темы: слэш, фэнтези, визуализация, закончено, Затерянные миры

@темы: закончено, сказка, джен

@темы: слэш, фэнтези, Пламя, закончено

@темы: слэш, фэнтези, Пламя, закончено

@темы: слэш, фэнтези, Пламя, закончено

Авторы:  Таэ Серая Птица и  Тай Вэрден
Жанр: фэнтези
Тип: слэш
Рейтинг: R
Предупреждение: пока нет

От авторов: Что такое Свет и Тьма? Кто придумал делить создания мира на Темных и Светлых? Чем отличается наследный принц Темного Императора от наследного принца Императора Света? И что делать, если - ничем?

Как всегда большая просьба - комментируйте, обсуждайте, нам важно ваше мнение, оно помогает работать над текстом! Все найденные ляпы, ошибки и нестыковки несите нам, мы поправим! И, конечно же, заранее спасибо вам!

Визуализация: Кариан

Часть четвертаяКариан спал тревожно, что называется, вполглаза, в непривычной обстановке, чувствуя угрозу со всех сторон и ниоткуда конкретно. Исмаэль чуял эту тревогу, обнимал крепче, пряча брата в объятиях. Крепко уснул горгон только перед рассветом, а поднялся с первыми лучами солнца.
- Дела-дела, а сегодня еще необычного гостя жди, - усмехался сонно тершему лицо Исмаэлю, расчесывая свои волосы, заплетая их в толстую косу. - На повестке дня - подготовка к погребению и коронации, и церемония заключения мирного договора... Никогда не понимал, зачем оно надо, мы ведь уже договорились?
- Людям нужна церемония. Зрелищность. Это дает им уверенность.
- Ну, вот и научишь меня проводить такие зрелища. Вставай, брат, нам уже заварили зелье бодрости. Пил его когда-нибудь? Куфар зовется. Горечь несусветная, но с молоком и медом вполне приемлемо.
- Ну... Попробую, - решил Исмаэль.
Орк-оруженосец принес им изящный медный кувшинчик с куфаром, кувшин с молоком, меда и свежих лепешек.
- Люблю начинать свой день вот так, - Кариан усмехнулся, наливая в маленькие чашечки, выточенные из огненного агата, напиток и разбавляя его молоком. - Как будто дома.
Исмаэль улыбнулся в ответ, умываясь.
У напитка оказался необычно-пряный вкус и приятный запах. А с медовыми лепешками - было вообще замечательно, особенно, для утра, когда не слишком хотелось есть что-то более сытное.
- Чудесно. Никогда подобного не пробовал. И бодрит на диво.
- Только много нельзя, а то привыкнешь. И на ночь не следует пить, бессонница замучает, - предупредил Кариан, допивая свою чашку.
- Хорошо, учту.
В дверь вошел слуга:
- Все готово, ваше выс... Величество.
Темный принц вздохнул: пожалуй, это будет потяжелее военной кампании, все эти протоколы и традиции людей. Остро захотелось домой, но он запретил себе думать о том, что его там ждут.
- Это ненадолго, правда, - Исмаэль погладил его по плечу.
- Тогда приступим, - кивнул Кариан.
И они приступили. Пока Исмаэль занимался похоронами отца, Темный, которому как-то неприлично было присутствовать на них, как убийце, метался по городу, разбираясь с мародерами. Тому, что это не его солдаты, он даже не удивился. Разборки были короткими - веревок хватало, фонарей в городе тоже было достаточно, а кому не хватило - тот украсил собой вывеску ограбленной лавки.
Похороны императора прошли быстро в отсутствие чуть ли не всех рыцарей Храма. Огонь объял тело, пепел ссыпали в алмазную шкатулку и замуровали в стену императорской гробницы.
Между дворцом и ставкой Темного сновали орки-вестовые, разыскивая Кариана, который по привычке наводил порядок в городе. Потом явился к себе, пришел посмотреть на пленных рыцарей Света.
- И что же с вами сделать? - задумчиво спросил в пространство, оглядывая помятые и злые лица. Рыцари сверлили его ненавидящими взглядами, все, кроме одного. Мальчишку явно посвятили недавно, он смотрел вокруг круглыми глазами и пытался не двигаться лишний раз.
- Эй, ты! Да-да, ты, ребенок. Иди сюда, - позвал его принц. Мальчишка робко шагнул к нему.
- Как тебя зовут?
- Вилнер.
- Что у тебя со спиной? - Кариан смотрел холодно, говорил тихо, не позволяя чувствам пробиться сквозь маску безразличия.
- Она болит, ваше высочество.
Кто-то из рыцарей дернулся к парню, Вилнер зажмурился. Принц поднял на него рыцаря глаза, чувствуя, как по коже проходит легкая щекотка от появляющейся чешуи и приподнимающих головы змей. Только и успел - прикрыть глаза веками.
- С-с-стой где с-с-стоиш-шь, рыцс-с-сарь. Вилнер, иди з-с-са мной.
Мальчик поспешил следом за Карианом. Его, видимо, боялся меньше.
- Ярмин! - пока дошли до палатки, Кариан вполне успокоился. - Посмотри мальчика. И не так, как Исмаэля в прошлый раз, а нормально. Шрамов не оставлять, а то сам тебе парочку нарисую.
Старый целитель со скрипом взялся за парня, велел тому вылезти из доспехов, прочистил воспаленные гноящиеся следы плети на спине, отчего Вилнер сразу задышал свободнее, даже начал улыбаться; и наложил чары исцеления, восстановив мышцы и кожу.
- Сколько времени прошло с Посвящения? - спросил принц, наблюдая за мальчишкой. - И сколько тебе лет?
- Мне шестнадцать, я посвящен месяц назад.
Кариан кивнул, подавив желание постучаться лбом о столб палатки. Ну кто, кто в здравом уме проводит посвящение для ребенка? Который, по сути, еще не слишком-то и отличает добро от зла? А уж бить плетью его - это нужно быть зверем, а не рыцарем Света. Вилнер смотрел с опаской:
- А что со мной теперь будет?
- А чего ты сам хочешь? Продолжать служить Свету, или вернуться домой?
- У меня нет дома, только Свет.
- Значит, отведу тебя к Исмаэлю, будешь у него оруженосцем, если поклянешься служить верой и правдой.
Вилнер закивал, соглашаясь, что служить будет.
- Вот и славно. Сейчас ляг и отдохни, а вечером я за тобой приду, - принц развернулся и вышел - его присутствие требовалось казначеям, которые все еще отправляли по домам остатки славного воинства Исмаэля.
Сам Исмаэль в это время бродил по пустым залам дворца, рассматривая его, удивляясь красоте и величию, которые были загублены кричащей позолотой.
- К коронации все готово? - Кариан возник неслышно, как тень, рядом с ним, с тяжелым вздохом сполз на пол по колонне.
- Да, ожидаем только тебя. Ты в порядке? - Исмаэль усадил его в кресло.
- Отвык от суеты и беспорядка, - усмехнулся горгон. - На марше все упорядоченно и строго, а бой и есть бой, там не до любования строем. А когда начинается мирная жизнь - начинается хаос. Ну, вот я появился, можно начинать церемонию.
- Хорошо. Идем.
- Идем, - Кариан поднялся, - мне нужно переодеться, или сойдет и так?
Одет он был в молочно-белую тунику, светло-коричневую бархатную котту и темно-коричневые замшевые бриджи, а плащ после вчерашнего инцидента был все еще не зашит. - В траур одеваться не буду, так и знай. Меня и без того люди называют Вороном.
- Сойдет. Ты очень красивый, брат, - Исмаэль повел его на церемонию коронации.
- Постой, - почти перед дверями парадного зала Кариан замедлил шаг и потянул его в сторону. - Один штрих, надеюсь, ты не станешь ругаться. Но так будет лучше, честное слово.
- А что ты собираешься сделать? - заинтересованно взглянул на него Исмаэль.
- Увидишь. Закрой глаза, - Кариан усмехнулся, становясь похожим на проказливого мальчишку в эту минуту. Светлый зажмурился. Горгон сложил ладони лодочкой, наполняя их серебристым сиянием своей магии, и поднял над головой будущего короля, раскрывая. Свет омыл Исмаэля, стекая, как вода, и вместе с ним на плечи Светлому заструились рыжевато-золотистые пряди, отрастая, не слишком длинные - всего лишь до лопаток, но это было куда лучше, чем неприлично-короткий ежик.
Исмаэль ахнул, ощупывая волосы, засмеялся:
- Что, корона лучше смотреться будет?
- А то! Так еще красивее. Вот теперь идем, - взял брата за руку горгон и повел в распахнувшиеся двери.
Коронация не была торжественной, смотрели все кисло. А потом дверь распахнулась снова, и вошел Дамиан Серебряный, во всем блеске славы Посвященного воина Света.
- Ух ты, воистину - сиятельный мастер, - шепотом восхитился Кариан.
- А то ж... Наставник прекрасен, - Исмаэль явно им гордился.
Придворные несколько оживились - ну, если уж прославленный Столп Света явился, значит, коронация угодна самой жизнедающей Силе. Корону старичок возлагал лично, хотя помочь пришлось - руки не слушались. Кариан помог, прецедент был просто ошеломительный: Светлый и Темный в четыре руки коронуют сына Императора Света.
- Вот, так оно лучше будет, - решил Дамиан. - Красавец. Береги теперь королевство. И короля береги.
- Я? - изумился горгон. - Хм-м-м... я постараюсь, сиятельный мастер.
- Да нет, чешуястик, я не тебе, - загадочно отозвался мастер Света. И сгинул, как и не бывало.
- Вот о чем он говорил? Любят же старики загадками выражаться! - тихо прошипел себе под нос Кариан, теперь уже в одиночку возлагая на плечи побратима золотую мантию, подбитую белыми горностаями и тяжелую, как судьба бедняка, цепь с регалиями. Исмаэль улыбнулся ему, повернулся к подданным, приветствуя наклоном головы.
- Да здравствует король!
За окнами зала громыхнули приветственно мечами о щиты центаврионы, издали длинный улюлюкающий вопль орки, дварринги гремели боевыми топорами друг о друга.
- Идем, брат, нужно показаться народу.
Кариан пошел за ним, на шаг позади, но на балконе встал рядом, переплел с Исмаэлем пальцы и поднял соединенные руки вверх. Горожане радовались перемирию больше придворных, вверх летели цветы и ленты. А потом было принятие присяги, на котором изо всех рыцарей Света присутствовал только юный Вилнер, главы гильдий и цехов, капитаны городской стражи и те командиры, что остались живы после разгромной кампании. За ними последовали фуршет и бал, хотя Кариан искренне не понимал, какой в них прок? Уж лучше бы отпустили падающих от усталости короля и его побратима спать.
- Все, - наконец, пробормотал Исмаэль. - Спать. С ног валюсь.
- И я тоже, - Кариан держался уже только на остатках гордости, глаза были остекленевшие и неживые. Исмаэль увел его в спальню, кое-как разделся и забрался в постель.
- Все, благословенный отдых.
Горгон не нашел сил даже на то, чтобы причесаться, и последней мыслью, мелькнувшей в его голове, было: "Что-то неправильно... почему я так хочу спать, я же..." Додумать ее он не успел, провалившись в черную бездну без сновидений. Исмаэль просто спал, обнимая брата. О том, что что-то неправильно, он не думал - естественно, что он устал за день, а уж каково Кариану? Он не учитывал того, что горгон априори выносливее человека, и тренированный воин настолько устать от всего лишь дня забот, чтобы упасть и уснуть каменным сном, не должен. Но даже когда с едва слышным вздохом открылась потайная дверь в стене за камином, и в нее вошли две тени, горгон не проснулся, лишь перекатился на спину, сжимая в кулаке простынь. Исмаэль только руку переложил поудобнее, чтобы обнимать, не мешая дышать.
Тени встали у постели, отодвигая полог. Блеснули лунные лучи на полированной стали в поднявшихся руках. И одновременно опустились руки.
Найэли вскрикнул, прижал ладони к груди, скорчился на кресле, скованный внезапной и жестокой болью. Принцесса Шайнара уронила книгу и подскочила к нему:
- Что такое, Най?
- Больно... Жжется... больно...
- Где болит? Най, миленький, покажи? - девушка отвела его руки, раздернула шнуровку рубашки и пораженно замерла, глядя на багровые пятна, похожие на следы от ножевых ран, на его груди.
- Больно... Болит...
А в своем стойле тревожно заржал Лаури, будя округу, выскочил из стойла, понесся во дворец, отчаянным ржанием сзывая всех. Бесился запертый в отдельном деннике Гром, в щепу разбивая загородку, вырвался, обдирая бока об обломки досок, и полетел следом, крича, словно человек. Орки-стражи у дверей спальни переглянулись, толкнули тяжелые створки, сняли со стены фонарь, стараясь не разбудить спящих. И через миг взвыл тревожно рог одного из них.
Единорог проскакал прямо в спальню, застонал, тычась мордой в грудь Исмаэлю. Тот спал каменным сном, не чувствуя пропитывающей постель крови горгона, только обнимал его.
Ярмина выдернули из постели, притащили во дворец.
- Лечи.
Маг едва не перепутал все заклятия, но раны затянул, попутно вытягивая сонную отраву из обоих. И заворочался, просыпаясь, Исмаэль. А Кариан еле слышно застонал. Исмаэль окутал его Светом, еще не понимая, что творится, попытался открыть глаза, но не смог.
- Да проснись же ты, - щеку ему обожгло пощечиной. Рыцарь все-таки разлепил ресницы.
Бронзовая кожа Кариана была серой, сам он напоминал тень тени, почти холодный, едва дышащий. В луже кажущейся черной крови, уже даже не впитывающейся в перину. Исмаэль ахнул, наложил ладони, потянул брата за собой в мир живых по тонкой ниточке смешавшейся крови. У горгона дрогнули ресницы, приоткрыли мутные глаза.
- Больно...
- Тш-ш, - Исмаэль накладывал чары запирания крови. – Тш-ш, все хорошо, сейчас не будет больно.
Кариан посмотрел чуть более осмысленно, узнал его. Попытался улыбнуться сухими почерневшими губами и снова впал в беспамятство. Исмаэль оглаживал его тело Светом, вливая силы, восстанавливая кровь. Лаури тихо сопел за спиной, рог светился все ярче, пока не рассыпался в пыль - в одиночку Исмаэль не смог бы оттащить брата от края смерти. Гром вздохнул и положил на спину единорогу голову, утешая его и успокаиваясь сам.
- Все уже, достаточно, - проскрипел Ярмин, следивший за состоянием принца.
Лаури Грома отпихнул и ускакал так, словно ему под хвост сыпанули пригоршню ос.
- Что... Случилось... - Исмаэль сел, поднял ладони, испачканные кровью, к самому лицу.
- Прискакали Гром и однорогий, заполошили всех. Мы заглянули, учуяли кровь - Змей умирает, притащили шамана.
- Я маг! - возмутился Ярмин.
- Никто не слышали, не видели, - с акцентом отрапортовал орк.
- Понятно. Тайным ходом ушли, сволочи. Вон, в стене... Трясите рыцарей, они должны знать, кто заказчик.
- Варгов надо. Варги след возьмут, ашанги, и мы их схватим.
Исмаэль кивнул, запоздало потянулся за штанами. Никого его и принца нагота не смущала, орки ушли, маг-лекарь тоже вышел, давая Исмаэлю одеться. Кариан не то спал, не то пребывал в беспамятстве. Исмаэль взял его на руки, велел Грому:
- Простыни стащи.
Конь содрал с постели окровавленные простыни и верхнюю перину, сбросил на пол. Тихо фыркая, потянулся к хозяину усатой мордой. Исмаэль подхватил одной рукой свой плащ, расстелил, положил Кариана на него.
- Он поправится.
В спальню влетел поджарый крупный пес, рыже-бурый. Только присмотревшись, Исмаэль понял, что это не пес, а волк - варг, прирученная орками тварь.
- Дверь там. Ищи.
За варгом промчались орки-разведчики, канули во тьму потайного хода. Снова явился Ярмин, принес дымящееся питье в кубке.
- Это тебе, а ему - когда проснется, вот это в рот, и следи, чтоб не выплюнул, - сунул в ладонь королю какой-то тряпичный сверточек.
Исмаэль выпил принесенное, взял тряпицу. В ней были какие-то круглые комочки, больше всего похожие на мелкий козий горох. Но пахли травами, и от одного только запаха рот наполнялся горечью.
- Что это вообще?
- Лекарство, - неприязненно проскрипел лекарь. - Ты его душу от края оттянул, а это ее обратно к телу привяжет покрепче. Он сейчас еще не совсем жив, но, как глаза откроет, значит, можно.
- Ладно, - рыцарь сел на краю кровати, посмотрел на Грома. - Иди, утешай Лаури. Только не пугайся, он сейчас очень разозлен и обижен.
Грозовой жеребец фыркнул, кивнул и прыгнул прямо в окно, за которым сверкнуло и грохотнуло. Комолого единорога он нашел даже не в стойле - тот умчался за стену, ворота в которой все равно теперь не запирались, и, судя по пене, носился по полю до упаду. При виде Грома он сразу же зафыркал и рванул подальше. Жеребец прыгнул, распластавшись в воздухе, наперерез, ударил его грудью в бок, останавливая, ухватил за гриву. Лаури сразу же саданул его копытом, потом укусил, потом еще и зарычал, отворачиваясь. Гром плясал вокруг него, уворачиваясь от копыт и зубов, нежно фыркая, норовя поддеть бархатным храпом или положить голову на холку. Наконец, Лаури выдохся, грохнулся наземь и сунул голову в траву, пряча. Гром встал над ним, принялся перебирать губами челку, пофыркивая в ухо, вылизывать морду единорога. Лаури тоскливо вздыхал, намекая, что он теперь урод и калека. Гром только нежно кусал его за холку, намекая, что для него Лаури ни капельки не изменился.
Наконец, единорог поднялся, ткнулся лбом в лоб Грома. Золотистый и черный - вместе смотрелись просто ожившей сказкой. Гром потерся бархатной щекой о его щеку, прошелся зубами от гривы до хвоста, ласкаясь. Лаури нежно ржанул, потянулся, принимая ласку. И сорвался с места, приглашая просто побегать, пока хозяева заняты. Или не просто. Гром устремился за ним, подсвечивая поле синеватыми разрядами молний.
Исмаэль посмотрел на далекие отсветы молний и солнечного света и вздохнул - ну хоть кому-то хорошо.
Кариан очнулся к утру, тихо застонал, пытаясь повернуть голову или поднять руку. Исмаэль сразу сунул ему в рот тряпицу.
- Подержи ее, брат.
Горгона заколотило в мелкой дрожи, по бледным щекам потекли слезы, он попытался выплюнуть непередаваемую горечь и мерзость, казалось, ему в глотку влили расплавленное серебро, от которого под веками заплясали огненные искры, в внутри загорелся огонь. Исмаэль целовал его в лоб, в щеки, в шею.
- Потерпи, потерпи немножко. Подумай о Найэли, он тебя ждет, ты должен вернуться живым и здоровым.
Кариан распахнул очистившиеся от смертной мути глаза, но челюсти разжать уже просто не мог - их свело судорогой, и лекарство продолжало впитываться. И только когда его в тряпице уже не осталось, а привкус сменился с перечно-огненного на прохладно-мятный, горгон сумел открыть рот. И крепко выругался, срываясь на шипение:
- Какая с-с-сволочь меня убить пыталас-с-с-сь?
- Выясняют. Лежи, - Исмаэль обнял его. - Ты меня напугал.
- Исмаэль, брат мой, ты меня от самого края бездны оттащил, я знаю, - принц пошевелил руками, слабо сжал пальцы на запястьях Светлого.
- Ну, не я один, Лаури помогал, сжег рог, теперь страдает и кусает Грома.
- А назад отрастит? - обеспокоился горгон. Единорога было жалко.
- Может быть. Он еще молодой. А чем они моложе, тем больше шансов вернуть рог.
Кариан улыбнулся ему, закрывая глаза:
- Я благодарен Свету и богам, что послали мне тебя, брат.
Исмаэль положил его голову себе на грудь.
- Отдыхай, набирайся сил.
А через пару часов все снова завертелось каруселью в Ленлиане: орки-разведчики выследили заговорщиков-убийц. И прибыл порталом сам Император Рокаир, в сопровождении дочери, Найэли и отряда отборной гвардии - скальных химер.
- Я все объясню, - только и брякнул Исмаэль, открыв глаза и обнаружив, что на нем вольготно разлегся Кариан, а в комнате наличествуют стрекозка, Найэли и еще какой-то мужчина, фамильное сходство с Карианом у которого прослеживалось явно. Хуже всего было то, что Шайни и мужчина, похоже, прекрасно знали привычку горгона спать голышом и при этом греться об того, кто в постели попадется, то Найэли, кажется, не знал, и его золотистые, с изумрудными прожилками, глаза наполнялись обидой и слезами.
- Ну, не рыдай, - взмолился Исмаэль. - Он же змей, вот и спит на теплом. Ложись вместо меня?
Юноша сморгнул слезы, молча юркнул в кровать, так и не застеленную нормальной постелью.
- Что с ним произошло? - подал голос мужчина, и показалось, что прогремел отдаленный камнепад или прогудела лавина. И это при том, что говорил тот шепотом.
Исмаэль переложил Кариана к Найэли под бок, встал, оделся.
- Покушение.
- Эх, солнышко, говорил я тебе - короля береги, - прошелестел старческий голос, и Рокаир рывком обернулся к возникшему из ниоткуда Светлому-мастеру.
- Дамиан? О, Свет, это ты? - обхватил за плечи руками, горестно и сердито принялся выговаривать: - Я тебе тоже говорил - приезжай, как стареть начнешь, укушу!
Дамиан выпрямился, скинув лет пятьдесят.
- А ну не трожь старенького рыцаря! - проскрипел он старческим голосом. – Ишь, что удумал, дедушку кусать.
- Укушу, "дедушка", укушу, - рассмеялся старший горгон, оскалился. - Я тебя, гуляку беспутного, сколько лет не видел? Уже жениться успел, дети повыросли, а тебя все где-то носит!
- У меня своих детей полон храм. Вон, внучок старший сейчас в обморок упасть готовится.
- Шайни, займись женихом, - махнул рукой император, обнимая друга-побратима и явно не желая его отпускать.
- Идемте, принцесса, - Исмаэль предложил ей руку. - Удалимся в ближайший сад.
- А ты по-человечески разговаривать умеешь, как тогда, или все, корону надел - и разучился? - пробурчала девушка, как только они покинули комнату.
- Умею, стрекозка.
- Тогда идем не в сад, а в допросную. С братца сейчас никакого толка, с отца, похоже, тоже. Ты в курсе, что Дамиан его... - горгона посмотрела на вытягивающееся лицо рыцаря и прикусила язык.
- Его кто? - прохрипел Исмаэль.
- Э-эм-м... любовник, вообще-то... Тебе плохо, Исмаэль? Исмаэль!
Рыцарь пребывал в глубоком обмороке.
- И кто меня тянул за язык? - опечалилась Шайни, осторожно опуская мужчину на пол и садясь рядом на корточки. Подумала, вздохнула и взяла его руку, закатывая манжету сорочки и обнажая запястье. - Ладно, все равно я это рано или поздно бы сделала, так почему б и не сейчас?
В ее верхней челюсть что-то влажно хрустнуло, выщелкнулись ядовитые клыки, безболезненно вошли в вену человека, впрыскивая яд. Им можно было убить, и Кариан это прекрасно продемонстрировал на императоре Светлых. И только для того, кого горгона избирала своей парой, он становился не ядом, а эликсиром долголетия и молодости.
Исмаэль слабо застонал, открывая глаза. Шайнара облизала губы, улыбнулась:
- Тебе лучше?
- Д-да, что со мной было?
- Наверное, шок. Ты побледнел и чуть не упал. Надо приказать, чтоб принесли завтрак. Но после того, как допросим схваченных заговорщиков.
- Да. Наверное... Все навалилось так... коронация, покушение… Ой, прости, стрекозка, мне лучше еще поспать. Я влил слишком много сил в брата.
Девушка понимающе улыбнулась: конечно, ему лучше поспать. Сейчас яд начнет действовать, и лучше, чтоб человек не бодрствовал в это время, так все пройдет куда легче.
- Идем-идем, я тебя отведу, только скажи, куда.
- Не знаю. Найди любую спальню, которая не занята.
Незанятыми оказались практически все комнаты этого крыла. Шайнара сгрузила жениха на ближайшую постель, укрыла покрывалом и села рядом, держа его запястье в своих тоненьких пальчиках. Считала пульс. Вот он начал замедляться, еще, почти прервался, тишина - и снова забилось сердце, застучало, разгоняя по телу новую кровь, чистую и омолаживающую. Исмаэль спал, улыбался во сне и шептал чье-то имя, признаваясь в любви. Шайни прислушалась, склонившись к его лицу.
- Стрекозка... Шайни...
Горгона довольно улыбнулась: мир в который раз послушно исполнил ее пожелание, и это замечательно. Ее пригребли одним махом к себе, уложили под бок. И сонно пробурчали:
- Кариан, к постели привяжу. Перестань прыгать.
Шайни тихо расхихикалась: к брату все привыкали очень легко, она и сама с ним спала лет до двадцати, пока у того не появился Найэли.
Исмаэль спал, сграбастав ее одной рукой, вторую положил себе на грудь. Шайнара вздохнула и затихла. Теперь Исмаэлю придется на ней жениться - репутация требует.
Рыцарь перевернулся набок, зарылся лицом в ее волосы.
- Ты пахнешь осенью…
- Спи, мой свет, спи, - его обвили тонкие, но крепкие ручки.

- Всех пристроил? - Дамиан усмехался, шествуя за императором в темницы. - И сына, и дочку.
- Себя осталось пристроить...
- Мне жаль твою императрицу, - вздохнул рыцарь. - Сколько вы с ней прожили?
- Двадцать лет. Да... Она была хорошим другом и верной женой. Жаль, что такое слабое здоровье.
- А снова жениться ты не хочешь? Найди себе хорошую девушку, - рыцарь говорил ровно, даже улыбался, хотя в душе где-то стыла тоска.
- Зачем? Двое детей. Скоро внуки пойдут.
- Да... - Дамиан сейчас остро чувствовал каждый прожитый год своей жизни, они давили ему на плечи, заставляя сгибать спину, они застилали тьмой его глаза, хотя он так хотел увидеть Рокаира еще хоть раз. Насколько тот изменился? И изменился ли?
- Опять же, вон, возлюбленный на глазах чахнет. Иди сюда.
- Кай... - как давно он не называл его этим коротким именем, придуманным специально для него. Зарылся узловатыми старческими пальцами в густые волны волос, представляя себе их черно-медный блеск. Он не раз видел, как они становятся змеями - тонкими, гибкими, опасными. Он помнил, как Рокаир завязывал себе глаза плотным шарфом и склонялся над ним, и эти живые косы-змеи ласкали его тонкими язычками...
Император не пожалел ни своих клыков, ни шеи Дамиана. Впился, прижал к себе любимого так, что кости чудом не захрустели.
- Ай, что... перестань, Кай! Ка-а-ай... - Дамиан задышал хрипло, тяжело - яд Рокаира был в разы сильнее яда Шайнары, и действовал быстрее и мощнее, тем более, на изношенное тело человека. Император держал его в объятиях, жадно всматривался в любимого, ожидая, когда же яд подействует. Замерло на долгие секунды сердце рыцаря - и снова забилось, а по телу словно пробежала волна света, разглаживая морщины, превращая сухую, как пергамент, кожу в молодую и упругую, седину в темно-каштановые волны, расплескавшиеся по плечам. Дамиан открыл глаза - яркие, серо-голубые, без мути и бельм.
- Ну, совсем не изменился, Кай, - и голос зазвучал так, как помнил Рокаир.
- Ты тоже... - рыцаря сразу же зацеловали. Он ответил, сжимая горгона в крепких, как сталь, объятиях. Так необычно было снова чувствовать себя молодым.
- Ну что, идем в темницу?
- Да, пожалуй. Разберемся с этим сами, пока молодежь спит. А то они еще такие горячие головы...
Император согласно вздохнул и повлек рыцаря в допросную комнату.
- Что-то мне все это напоминает... - бурчал Дамиан, не к месту вспоминая, как пробирались семь десятков лет назад вдвоем с Рокаиром вот так же в темницы, чтоб ни с кем не встретиться. А потом по замку Ленлиана ходили слухи о призраках, стенающих в подземельях.
- Ой, не то оно тебе напоминает, - шипел старший горгон, тиская рыцаря в таких местах, что Исмаэль бы не преминул стечь в очередной обморок.
- Судя по твоему виду, - рыцарь и сам нахально притиснул горгона к стене, прикусил кожу на его шее над самым воротом блузы, - наши воспоминания сходятся.
- А как же - допросить покушавшихся? - неубедительно возмутился император.
- Всенепременно допросим, Кай. Через десять минут - пойдем и допросим. Стой, чешуйчастый мой, - и опустился на колени, жадно облизываясь.
Рокаир только шипяще стонал, заставляя слуг перешептываться о том, что призраки замка снова рыдают. От счастья, видимо. Дамиан в жизни бы не сказал, что способен будет вспомнить в девяносто лет то, что делал в двадцать. А вот надо же - помнил, до мельчайших подробностей помнил, как губы сжать, как провести языком и куда прижать пальцы, чтобы его Кай задохнулся, вздрагивая, зашарил руками по волглой стене, пытаясь отыскать хоть какую-то опору. А уж как "фамильный призрак" стонал... судя по счастливым воплям, царствовать новому королю предстояло долго и плодотворно.
- Ну-ну, тише, змейка моя, - Дамиан облизал губы, усмехаясь совсем не так, как полагалось бы рыцарю Света, тем более, сиятельному мастеру. - Успокоился? Идем, как раз страху на пленников нагнали - самое время допрос устраивать.
- Идем, - сейчас Рокаир готов был допрашивать такими способами, о которых и палачи людей не знали.
В тесной, промозгло-сырой и холодной камере сидели четверо - двое пойманных исполнителей, члены местной гильдии наемников, и двое заказчиков, которых наемники сдали сразу же, стоило оркам намекнуть, что приказать варгу кое-что откусить - очень просто.
- Так-так, - Рокаир осмотрел их. - Местное дворянство и местный сброд... Главное, не перепутать.
- А вы кто такие? - взвился один из пленников, вскакивая на ноги и звеня кандалами. - Я требую...
- Замолчи, Тармин, - тяжело обронил Дамиан. - Ты потерял право требовать хоть что-то, когда нанимал убийц для принца Кариана.
- Для этой Темной твари, околдовавшей нашего принца?
- Выбирай выражения. Исмаэля никто не околдовывал. И он уже не принц, а король. В Кариане нет Тьмы, а вот в тебе она проросла и пустила корни уже прочно, - печально покачал головой Дамиан.
- Что за ерунду ты несешь, слепец?
- Я и слепым видел поболе твоего. А теперь зряч, и мне больно зреть, как отвернулся от Света Посвященный ему.
- Нас всех посвящали... Но принц предал наш народ, он остался в живых, попав в плен.
- А должен был умереть?
- Он должен был сделать все, чтоб не попасть в лапы Тьмы!
- Повторяю тебе еще раз - в принце Кариане Тьмы нет. И твоего короля никто не околдовал. Он заключил мир с Хаомоном, теперь страна будет восстановлена.
Тармин только коротко и бессильно выругался - его явно не убедили.
- А ты, Еннифей? Мотивы Тармина мне ясны, а что тебя толкнуло на путь преступления? - повернулся ко второму рыцарю Храма Дамиан.
- Я...
- Молчи, - Тармин посмотрел на Дамиана. - Он просто поддерживал меня.
- Нет уж, пусть говорит, - обронил Рокаир, внимательно вглядываясь в иззелена-бледного молодого человека. - Пусть облегчит душу, ему недолго осталось.
Еннифей молчал, только прижимался к Тармину.
- Забавно, Кариан просто так змеями не разбрасывается. Если он решил таким образом наказать кого-то, значит, как минимум, за предательство и измену, - задумчиво констатировал Император.
- Еннифей никого не предавал, - тут же взвился Тармин.
- Помолчите, молодой человек. Я не с вами общаюсь, - холодно посмотрел на него Рокаир. - Ну так что?
Еннифей помотал головой, Тармин ожег императора ненавидящим взглядом, позволяя отравленному стечь головой на свои колени.
- Ну, что ж... Вас будут судить, а вот этих двоих, скорее всего, попросту повесят, - Дамиан тяжело вздохнул. - Если кто-то из вас желает покаяния, я приму его.
- Мне не в чем каяться, - отрезал Еннифей. Тармин изумленно посмотрел на него.
Мастер только кивнул.
- Я услышал все, Рокаир.
- Идем. Здесь делать больше нечего.
Они вышли, и Дамиан снова тяжко вздохнул:
- Как жаль мальчика... Любовь бывает зла, Кай.
- О ком из них ты?
- Об Еннифее. Влюбился в принцессу Тиаль - и вот результат.
- Да уж... - вздохнул Рокаир. - Но он получит то, чего заслуживает.
- А он точно отравлен? - рыцарь посмотрел на горгона. - И откуда ты это знаешь?
- Это яд горгон, мне он знаком, поверь. Кариан использует его в качестве наказания.
- Опасные вы создания, все-таки, - в голосе Дамиана прозвучало восхищение. - Яд, окаменяющий взгляд, сила... И притом - великолепный интеллект и твердые принципы... Самые опасные существа мира, как я погляжу. Даже драконы не столь опасны.
- Спасибо за комплимент, мой рыцарь. Идем, навестим детей.

Исмаэль и Шайнара спали. Девушка пригрелась рядом с королем, тот ее трогательно обнимал, сопя в волосы, и просыпаться ни один, ни вторая даже не думали. Им было слишком уж хорошо. Кариан и Найэли уже бодрствовали, хотя горгон периодически закрывал глаза, замирал в объятиях возлюбленного, отдыхая. Найэли вскинул голову, вопросительно глядя на вошедших в комнату мужчин. Император покачал головой:
- Все хорошо, просто проверил, как вы.
- Он так слаб, государь... И отказывается принять мои силы, - наябедничал юноша, ласково поглаживая черные кудри принца.
- Ну, тебе они еще понадобятся. Дамиан, поможешь?
- Конечно, - рыцарь кивнул, присел на край постели, возлагая ладони на грудь принца. Его не обнимало золотое сияние - мастер Дамиан умел не тратить Силу попусту, на внешние эффекты. Только от его ладоней в тело горгона заструилось тепло, восполняя утраченную кровь, залечивая все, что еще не было исцелено. Бледная кожа Кариана на глазах возвращала природную смуглость, пропадали черные тени вокруг глаз.
- Спасибо, - поблагодарил его Рокаир. - А это что за шум?
В спальню Исмаэля, где находилась вся четверка, ворвался слуга, запыхавшийся и бледный:
- Ваше величество! Ваше...
Кариан вскинулся, очнувшись и садясь на постели:
- Исмаэль? А где брат?
- Спит, - успокоил его Рокаир и взглянул на слугу. - Что случилось?
- Юный рыцарь... Он... Пропал... только сапфир остался.
- Так! - Кариан поднялся, положил руку на плечо Найэли: - Отдыхай, свет мой, я сейчас разберусь с проблемой, и вернусь. - И повернулся к слуге: - Веди.
Слуга повел его туда, где оставался спать Вилнер. На постели лежал огромный искрящийся морской сапфир стоимостью во все королевство, пожалуй.
- Как интересно... похоже, один морской принц забрал одного рыцаря Света. Вопрос в том - зачем он это сделал?
Слуги в один голос твердили, что криков о помощи не слышали. И следов сопротивления тоже не обнаружилось.
- Неужели мальчик пошел с чужим человеком по доброй воле? Или... так, Сиреан... он же поет... Сирена, Тьма меня возьми! - Кариан запустил руку в волосы и сжал пряди. - Околдовал и увел.
- Никого я не околдовывал, - глубоко обиделся Сиреан от входа в шатер.
- Тогда где мальчик, и как это понимать? - доверять чужаку, которого видит второй раз в жизни, принц Кариан не собирался.
- Сестренке сказки рассказывает.
- А сапфир в качестве выкупа? - хмыкнул горгон.
- Ну, да. А чем не нравится? Красивый, дорогой. Вы же такое цените.
- Люди ценят, - пожал плечами принц. - А для Исмаэля и для меня важно, чтобы с мальчиком все было хорошо.
- Ему у нас нравится. С сестренкой подружился.
- За один день и одну ночь? Я даже не знаю, чем заставить тебя клясться, морской принц, что твои слова правдивы, - Кариан покусал губу и махнул рукой: - Идем, поговоришь с королем.
- Пойдем со мной, сам увидишь.
Кариан заколебался. С одной стороны, пойти хотелось просто ужасно, но с другой стороны... Если его потеряют так же, как Вилнера, хорошо от этого не станет никому.
- Пойдем. Это ненадолго.
- Веди, - решился горгон. Сиреан тронул его руку, вокруг воздвиглись высокие прозрачные стены, за которыми разливалось море. Рыбы смотрели с интересом, шныряли туда-сюда яркими всполохами. Потом медленно проплыла гигантская тень кита.
- Идем, ваш рыцарь в комнате за коридором.
Голос Вилнера слышался даже здесь, звонкий, спокойный, читающий какую-то сказку. Кариан прошел туда, откуда доносился голос, отдернул переливчатую занавесь, показавшуюся похожей на тонкую пленку воды, и встал на пороге.
Вилнер читал книгу, его внимательно слушала тоненькая бледная девочка с рыбьим хвостом, бессильно лежавшим на кровати.
- Приветствую, принцесса, - склонил голову Кариан и перевел взгляд на рыцаря: - Н-да, юноша, я ожидал от вас большей ответственности.
Вилнер вскочил, посмотрел на него с ужасом.
- Что вы так перепугались, будто призрак увидели?
- П-простите...
- Что именно простить, юноша?
- Мне сказали, что я срочно нужен... Что моя помощь нужна принцессе. А помогать - это мой долг, как рыцаря.
- Похвальное рвение, но... Вы не умеете писать? Или боитесь орков? Сообщить, где вы, и зачем ушли - было первым, о чем вы должны были подумать. Вас искали всем дворцом, - холодно выговорил Кариан.
- Это моя вина, - объяснил Сиреан. - Я очень обрадовался, что рыцарь умеет читать.
- Хорошо, я сам все объясню Исмаэлю, когда он проснется. А вам, Сиреан, было бы полезнее пригласить к сестре сиятельного мастера Дамиана. Глядишь, и хвостик ей бы вылечил.
- Он стар, и мне неловко беспокоить почтенного мастера.
- Ну... - Кариан фыркнул, извинился, но губы неудержимо расползались в улыбке, - Думаю, почтенный старец будет только рад, если вы его побеспокоите. Главное, не обознайтесь.
- Постараюсь. Но я приводил много целителей с суши, никто не сумел помочь.
- Целители - это одно... - Кариан не стал продолжать, просто дал додумать мысль морскому принцу. - Что ж, когда вы начитаетесь и наобщаетесь, я надеюсь, Сиреан вернет вас во дворец. А мне пора. Было приятно увидеть вас, - он поклонился принцессе, принцу и пропал, словно и не было.

- Где пропадал? - Исмаэль встретил его свежим и отдохнувшим.
- Ты не поверишь, но, кажется, на дне моря, - усмехнулся горгон.
- Это как?
- Я расскажу, только сам пойму сначала.
- Хорошо. Идем, надо поесть.
О морском принце Кариан рассказал ему за ужином, попутно изумившись тому, что уже вечер.
- Слуги устроили переполох, я пошел искать мальчишку, Сиреан выловил меня и отвел в морской дворец... В общем, рыцаренок нашелся, он жив-здоров и, кажется, искренне рвался помочь девочке.
- Вилнер - хороший мальчик. Рад, что он нашел, куда применить свою любовь к чтению.
Кариан кивнул.
- Я так понимаю, завтра будет объявлено о разделе территории бывшей Империи Света. Кстати, как назовешь свое королевство?
- Дармир, - решил Исмаэль.
- Красиво и непривычно звучит, - улыбнулся горгон. - А я назову мое - Ойшан.
- Тоже красиво звучит.
- А знаешь, что значит? - лукаво усмехнулся Кариан.
- Думаю, ты меня просветишь.
Шайнара рассмеялась, прикрываясь салфеткой. Император Рокаир вздернул бровь, но тоже не удержал улыбку. Дамиан хохотал во все горло, даже не скрываясь.
- "Поделить по-братски" на орочьем.
- Вот... обожаю я тебя… иногда... - с чувством произнес Исмаэль.


ЭпилогКариан спустился по лестнице на задний двор и прошел до кособокой будки, от которой куда-то внутрь тянулась толстая цепь. Пнул зазвеневший металл. Собака выползла, верней, попыталась это сделать, из будки высунулась только морда, покрытая проплешинами.
- Ты умираешь, Тиаль, - голос горгона был сух и безэмоционален. - И Еннифей тоже, хоть и в человеческом обличье, но ему не намного лучше.
Раздался хрип, заскулить она уже не могла. Кариан подошел ближе, присел, глядя на нее.
- Ты хотела бы жить?
Тиаль снова издала невнятный хрип.
- Вот так, в обличье собаки? Зная, что его больше нет?
Тиаль все-таки смогла кивнуть. Кариана перекосило от отвращения.
- А я-то, наивный, надеялся... Увы тебе, противоядия от этого яда нет.
Псина ненавидяще смотрела на него.
- А если бы и было, я скорее дал бы его глупому юному идеалисту, влюбившемуся в тебя настолько, что смотрел тебе в рот, ловил каждое слово и даже взялся мстить в силу своих возможностей и мировосприятия. Ему хоть была надежда открыть глаза...
Еннифея как раз пытались вылечить, Свет ослепляющей звездой горел на все подземелье, заставляя стражников отворачиваться и на три коридора близко не подходить. Хотя мальчишка от помощи отказывался, пока мог говорить. Да и не помогала вся сила Тармина тому, кто добровольно отрекся от Света.
- Прощай. Мы не увидимся даже в посмертии, принцесса.
Тиаль бросилась бы, наверное, если б могла. Кариан поднялся и развернулся к ней спиной, не опасаясь, и от этого прОклятой принцессе стало так обидно, что хоть самой себе глотку рви. Хотя зарычать у нее все-таки получилось, наверное, от приступа злобы. Горгон не обернулся, так и ушел прочь, куда-то в подземелья.
"Ненавижу, - думала Тиаль. - Ненавижу... Что этому ублюдку Исмаэлю было не сдохнуть тогда?"
Брата она не любила, сколько себя помнила. Слишком правильный, слишком умный, слишком похожий на мать. Все - слишком. Любимец всего двора, пример для пажей, зазноба большей части маменькиных фрейлин, служанок и даже наперсниц самой Тиаль. Она только и слышала, что "принц Исмаэль спас котенка с дерева!", "принц Исмаэль замечательно ответил урок", "принц Исмаэль будет великолепным королем". А она... а что принцесса? Выдадут замуж куда-нибудь, и все.
Судьба, казалось, улыбнулась ей, когда в двадцать лет Исмаэль прошел Посвящение. Отец не одобрил его решение, а принц имел наглость возражать. И император обратил внимание на дочь. Но Исмаэль и тут умудрился все вывернуть в свою пользу. Любимец армии... Рыцарь… скотина и ублюдок, полный моральных принципов. Как он выговаривал ей за Лисвира! А за Гидеона? На третьем - кто там был? а, Жермон! - просто устало и неодобрительно покачал головой, а ей показалось - вывалял в грязи. И за всех остальных тоже воспитывал... Последнего, Еннифея, она уже скрывала. Он и сам был рад не попадаться на глаза Исмаэлю. И все равно брат как-то узнал. Пришел "поговорить" с любовником. Все пытался убедить того, что она - она! наследная принцесса! - рыцарю не пара! Хорошо, что Еннифей умел кивать и делать покаянный вид. И упросил Тармину не рассказывать, а то два рыцаря - это перебор с чтением моралей. Тот тоже... пытался учить жизни, моралист хренов. Арррр, как она их всех ненавидела! Ну почему, почему не капнула раненому Исмаэлю в питье той же дряни, что отправила в небо его шлюшку с нерожденным выблядком? Могла ведь, он ей доверял.
А теперь придется умирать... Так глупо. И от этого так обидно... превратить ее в собаку! А она даже куснуть никого не смогла! Тиаль взвыла, сколько хватало сил, заскребла лапами. Из пасти полилась, забивая глотку, какая-то мерзко воняющая жижа, скрутило все внутренности, словно их завязали в узел. А дальше она уже ничего не чувствовала.
Еннифей протянул дольше, но ненамного. Хотя перед смертью успел еле слышно прошептать брату, который пошел ради него на преступление, надеясь взять всю вину на себя:
- Прости... Тар... прости...
Тармин вложил всю душу в попытку оттащить брата от края, дернулся в отчаянной надежде успеть спасти. Не вышло - мальчишка только судорожно выгнулся, выблевывая расползшиеся гноем внутренности, вздрогнул и замер.
- Енни... нет, Енни! Нет, ну, пожалуйста! - Тармин укачивал его в объятиях, рыдая. - За что? За что?
Кариан неслышной тенью побрел прочь из подземелья. Если бы мог - он приказал бы тогда змейкам не трогать мальчишку. Но отменить сделанное уже нельзя. Впрочем, Тармин скоро встретится с братом. Исмаэль вряд ли простит рыцарю покушение на побратима. Да и оставлять в живых того, кто будет иметь зуб на обоих... нет, не вариант.
- Да будь проклят твой убийца. Пускай он тоже держит на руках тело того, кто был ему дороже всех на свете... Мертвым. МЕРТВЫМ!!! - оставшиеся силы Тармина ушли в проклятие, рыцарь соскользнул на пол бездыханным.
- Я уже держал его, - прошептал горгон. - Хуже, чем мертвым - окаменевшим. И не надеялся снова увидеть живым.
Кариан переплел пальцы отвращающим беду жестом, которому научили его орочьи шаманы. И отправился к Исмаэлю - обсуждать время его свадьбы с Шайни.
- Что-то случилось? - Исмаэль взглянул на него.
- Судить тебе некого, - коротко ответил горгон. - А меня прокляли.
- Что ж... Насчет проклятия не волнуйся, Тиаль получила по заслугам.
- Не она, а Тармин. Свет не отвернулся от него до конца, и я не уверен, что его проклятье не сбудется, - Кариан нервничал. Снова потерять Найэли он не мог.
- Но за что Тармину проклинать тебя?
Горгон объяснил, процитировал последние слова рыцаря. Исмаэль помрачнел:
- Вот как. Значит, ты убил невиновного... Что ж, в сердце Тармина всегда была лишь одна привязанность, понадеемся, что Свет смягчит проклятие.
- Я был зол. И не задумался, что творю, - Кариан виновато опустил голову. - Еннифей и в самом деле виновен был только в слабости характера.
Исмаэль молчал. Он не знал, что сказать. Тармин был вправе отнять у убийцы самое дорогое тому существо.
- Не отходи от Найэли. Будь с ним все время.
И без того сидевший, как на иголках, Кариан вскочил.
- Прости, брат, я... я попрошу отца обсудить с тобой все ритуалы...
- Да, конечно, - кивнул рыцарь.
Из Ленлиана Кариан исчез вместе с Найэли через час. Просто шагнул через пространство домой, обняв юношу, и намеревался не расставаться с ним ни на секунду. Ну, право слово, неужели он не заслужил немного отдыха? Война длилась два года, он устал. Найэли счастливо улыбался, обнимая его.
- Я люблю тебя.
- И я тебя люблю, сокровище мое. Ты мне дороже всего в мире, Най, все отдам за тебя...
Тот смеялся, целовался со своим принцем. Кариан измучил его ласками, и измучился сам, в глубине души ожидая страшного каждую минуту. И потому, когда Найэли уснул на руках у принца, тот заставлял себя бодрствовать, вскидываясь на каждый шорох. В полумраке комнаты возникло неяркое свечение, сложилось в фигуру Еннифея, смотревшего куда-то сквозь Кариана. И призрак пошагал к кровати.
- Нет, прошу тебя, не надо, не убивай... - горгон заслонил юношу собой, умоляюще глядя на призрака.
- А ты пожалел меня?
- Я сожалею сейчас! Со мной твори, что пожелаешь, но Найэли не тронь.
Призрак остановился, посмотрел:
- И впрямь раскаиваешься... Что ж... Меня и брата все равно не вернуть. Я снимаю проклятие Тармина. До следующей твоей ошибки. Еще одна невинная жизнь на твоей совести - и твой возлюбленный умрет в мучениях куда ужасней тех, в которых скончался я. А ты так же, как Тармин, будешь искать средство спасения. И не находить.
Мерцание растаяло.
- Кариан, с кем ты разговариваешь?
- Со своей судьбой, мое счастье. Спи, любимый. Спи, - Кариан обнял Найэли, прижал его к себе так крепко, как только мог, чтобы не причинить боли. И подумал, что придется стать самым справедливым монархом в мире. Потому что возлюбленный был ему и в самом деле дороже всего на свете.

@темы: слэш, фэнтези, закончено, гет, Справедливость