Авторы:
Таэ Серая Птица и
Тай ВэрденЖанр: фэнтези
Тип: слэш, гет, чен!!
Рейтинг: NC-17.
Предупреждение: это не историческая вещь, а фентези! Реалии приближены к доримскому периоду на Британских островах, в смеси с викингами и прочей "романтикой". В общем, полный ахтунг!
Предупреждение 2:
Последняя глава была дополнена, плюс - дописан Эпилог. За сим роман считаем завершенным. От авторов:
Как всегда большая просьба - комментируйте, обсуждайте, нам важно ваше мнение, оно помогает работать над текстом! Все найденные ляпы, ошибки и нестыковки несите нам, мы поправим! И, конечно же, заранее спасибо вам!Глава шестая- Ну, и чего так торопишься, шурин? - конунг недоумевал. Но обмороченным Гевин не выглядел, скорее, непривычно-счастливым и каким-то умиротворенным.
- Детей она носит.
- Откуда знаешь, что твоих? - вытаращился Хирвег. И огреб по зубам так, что парочки недосчитался.
- Верю-верю, - потряс гудящей головой конунг. И снова вытаращился, глядя на показавшееся из-под рукава рубахи обручье. - Мать твою, откуда ты его взял?
- Элеона надела. Говорит, озером принесло.
- Ну, я меж вами не встану, и никто не встает, раз на тебе Хельгово обручье. Да и свадьба вам уже без надобности, только чтоб людям языки позавязывать, разве что.
- Да что она такое в озере-то нашла?
- А то ты легенду о Хельге и Валенте не слыхал, - хохотнул конунг, утирая рот, с сожалением потрогал языком качающийся зуб.
- Да быть того не может, - ахнул ведун.
- Не мне о промыслах богов судить. Только я рад теперь, что девку Морскому Старцу не отдали. И за тебя рад, шурин.
- Я тоже рад, - Гевин вздохнул.
- А что ж так тяжко вздыхаешь?
- Да... Кошка дикая приворот в меня влила, по дому носилась, верещала от счастья, что не действует. Это она так на любовь проверяла.
- Все бабы в тягости - дуры, - философски пожал плечами конунг. - А ты что же, не сказал ей, что любишь?
- Слов не нашел. А она... так и не сказала ничего.
- И мужики, видать, тоже бывают... - Хирвег ухмыльнулся. - Сходи в сад-то, цветов хоть нарви. На колени встань, скажи: «Люблю», увидишь, что будет. Только розы имперские не рви.
- А что? - опасливо поинтересовался Гевин. - Отходит?
- Может и отходить по роже, а может и нет.
Ведун набрал охапку цветов и отправился следовать совету.
Элеона летала по дому, готовила обед для почти-мужа. Волчата путались под ногами, тявкали, хватали зубами за подол платья.
- Я тебя люблю, - выпалил Гевин, входя в дом и протягивая ей цветы. У нее из рук выпала миска, разбилась на мелкие черепки.
- Н-на счастье... - пролепетала ведьма, перевела на него взгляд, отчаянно вглядываясь в глаза.
- Ага, - Гевин сделал шаг ближе.
Она подошла, зарылась лицом в золотистые и алые тяжелые соцветия осенних георгин, вдохнула горьковатый запах и расплакалась.
- Ну, ты чего? - ведун бросился обнимать, утешать, гладить по волосам и спине.
- Пра-а-авда... - всхлипывала Элеона, - лю-у-убишь...
- Люблю, белка, люблю.
Ей было так больно и так хорошо, что одно от другого отделить не получалось, и слезы текли сами собой, впитывались, мочили его рубаху, остановить их не было никаких сил. Гевин гладил ее по волосам, успокаивал. Волчата из солидарности с матерью подвывали. Почему-то вспомнилось, как эту фразу сказал ей бывший муж. Равнодушно, будто о погоде говорил. Гевин, конечно, тоже не фонтаном чувств блистал, но у него это прозвучало искренне.
- У нас каша горит, кажется, - усмехнулся ведун.
- Ой, мамочки! - слезы мгновенно высохли, Элеона бросилась спасать обед, чуть не схватилась за раскаленную дужку котла голыми руками. Он успел первым, бестрепетно взялся за металл, отставил на камни у очага.
- Обжегся? - ведьма ухватила его за руку. - Дай гляну.
Гевин фыркнул, но кулак разжал, открывая лишь чуть покрасневшую полосу на ладони.
- Бельчонок, я воин, у меня руки к веслу и мечу привыкли чуть не с младенчества, какие ожоги?
- Ой, бедный, как же ты раскаленными веслами-то греб? - пропела Элеона, чмокнула его в ладонь и следа от металла не оставила.
Гевин смотрел на нее, а в глазах плавился серый лед, исходил на туман. Взгляд варвара был каким-то таким... беспомощным, что ли? Будто признавшись в своих чувствах, он лишился привычной брони, и теперь чувствовал себя перед ней голым больше, чем без одежды. Элеона приподнялась на цыпочки, поцеловала его.
- И чего ж смурной такой, ведун?
Он помотал головой, подхватил ее на руки, забыв о еде и всем прочем, увлек на кровать. И зацеловал, как статую Венис в Номском храме целовали паломники, надеющиеся на благословение своей любви.
- Вот же... медведь, - Элеона улыбалась, гладила его по волосам. - Чудо ты мое любимое.
Он замер на мгновение, а потом просто утопил ее в ласках, заставляя забыть обо всем на свете. В конце концов, утомленная ведьма уснула, прижимаясь к нему горячим телом.
Слух о том, что Элеона беременна, Рамиро услышал перед самой свадьбой ведьмочки и Гевина. И никак не мог понять, что он по этому поводу чувствует. Наверное, зависти было куда больше, чем остальных чувств. А еще тревоги, потому что в глазах Глаура, на самом дне, поселилась тоска, которую упрямый варвар замечать категорически не желал. Рамиро часто уходил в глубину сада после окончания занятий с детьми и думал, что же он сделает, когда Глаур эту тоску осознает. Вернее, чего не сделает. Топиться не пойдет точно. И вешаться тоже. А вот к Гевину, наверное, сходит, чтоб дал ему чего-нибудь от сердечной боли, чтоб не слечь на то время, которое Глаур будет проводить в чужой постели. Потому что запретить ему обзавестись детьми он не сможет, да и не должен.
- Ящерка, ты чего опять под кустами норы роешь? - весело окликнул его варвар.
- На зиму в спячку впадать собираюсь, как ящерицам и положено, - отшутился юноша.
- И я рядом тогда залягу, как медведь, - Глаур потянулся его целовать.
Рамиро рассмеялся, потыкал его пальцем в каменной твердости живот и покачал головой:
- Нет, любовь моя, быть тебе шатуном: на всю зимнюю спячку жирка не хватит.
- Ну, на свадебном пиру отъемся.
Имперец прижался к нему, обнимая. Он уже давно не был мальчишкой, которого Глаур обучал премудростям любви, и, если бы эутрерий имел возможность посмотреть на любимого непредвзято, то увидел бы, насколько Рамиро вырос, возмужал, какие крепкие мускулы перекатываются под смуглой кожей - он ведь не только детишек и взрослых учил, он и с воинами тренировался, и любимая шпага его без дела на стене не пылилась.
- Ящерка моя драгоценная, - Глаур обнимал его все так же пылко.
- Ты уже к ярмарке все сготовил? Меня с собой возьмешь? - любопытно склонил голову к плечу Рамиро.
- Все сготовил, - кивнул Глаур. - И тебя возьму, посмотришь на это празднество.
Большая ярмарка на Эутарах проводилась раз в три года, но в прошлую Рамиро слег с простудой и провалялся целую декаду, от слабости не в силах даже сидеть, не то, что куда-то ехать. В этот раз он твердо вознамерился облазить, потрогать и посмотреть все, прицениться ко всему и поглазеть на все представления, которые будут устраивать во время ярмарки. Глаур сказал, что там будут не только эутрерии, но и даны, саваги, роведы, которым до Эутар плыть две декады.
- Идем в замок, - Глаур потянул его за руку. Рамиро рассмеялся, последовал за ним.
По пути им попалась Марина, шмыгнула мимо, не поднимая глаз. Она все еще побаивалась всех, когда не помогала Коллене, сидела у себя в комнате, лишь иногда выходя на прогулку. Имперец пообещал ей, что озаботится поиском ее родителей, но почему-то ему казалось, что это бесполезно. Не было никакого корабля, откуда девчонка могла бы упасть.
- Давай возьмем ее с собой на ярмарку? - предложил Глаур. - А то совсем тут зачахнет в одиночестве.
- Она же всего боится, представь, как отреагирует на шумный торг? Хотя... Марина! - окликнул девушку Рамиро.
Она повернулась, робко улыбнулась:
- Да, сеорр?
- Поедешь с нами на ярмарку через три дня?
- На ярмарку? - она пугливо вздрогнула. - Но... Что я там буду делать?
- Развлекаться, - фыркнул юноша. - Присмотришь себе нарядов, поглазеешь на уличных плясунов и скальдов.
- Но у меня есть два платья.
- Будет еще больше, - Глаур хмыкнул.
Марина покраснела, совсем смутившись.
- В замке почти никого не останется на это время, тебе будет скучно. Поехали, развеешься. Нельзя сиднем сидеть все время.
- Хорошо, сеорр, - она повернулась и унеслась.
- Странная девушка.
- Влюбленные всегда странные, - Элеона прошла мимо, как всегда, со своими волчатами.
- Чего? - Рамиро поймал ее за руку: - Стой! А на кого Марина запала? Может, подсказать ему? Еще одну свадьбу сыграем.
Зеленые глаза только блеснули:
- Красивые дети у твоего варвара будут, на тебя похожие, вы с ней на одно лицо. Только девочка хрупкая, ты уж поаккуратнее с ней, Глаур. А тебя, мальчишка, в бордель бы сводить, чтоб слез не лил и кой-чему полезному там научился, да тут веселых домов нет.
Рамиро остолбенел, разжал руку, отпуская ее. И только воздух хватал, а он в горло не пропихивался, как сухая краюшка. Элеона вздохнула, сгребла волосы в кулак и вытянула ими Рамиро как плетью.
- Вот же кукла себялюбивая! Тебе я объяснять должна, как вам общего ребенка зачать?
Он кивнул.
- Думаешь, я знаю об этом хоть что-то? - спросил тихо, отводя глаза. - Ты права, я эгоист.
- Гевин! - жалобно позвала Элеона. - Ну... Ну, поговори ты с ними. Объясни им, как вдвоем с одной женщиной...
Рамиро вспыхнул ярким алым румянцем и сорвался с места, убегая куда-то в сад, если не на берег. Глаур остался стоять, до него с трудом доходило сказанное ведьмой.
- Ну, что стоишь? Иди, догоняй.
- Кого? - Глаур хмуро зыркнул на нее. - Вот что ж ты нам вечно невовремя попадаешься на пути?
Элеона вспыхнула, развернулась и метнулась прочь.
- Да хоть тройню твоя девка рожать станет - не приду помогать!
Глаур подавил желание побиться головой о стены: какая тройня? какая девка? Гевин со снисходительной усмешкой понаблюдал, отвесил несильный подзатыльник:
- Элеона дело говорит, Глаур. Даже мне видно - Марина в Рамиро влюблена, но боится тебя.
- Этого мне еще не хватало, - проворчал Глаур и отправился разыскивать своего ящерку.
Обнаружил его он на тренировочной площадке. Рамиро яростно полосовал воздух шпагой, кроша в мелкую труху соломенную куклу, на которой отрабатывал удары. Варвар терпеливо подождал, пока Рамиро немного выдохнется.
- Ящерка...
Юноша вогнал оружие в ножны, повернулся, поправляя мокрые от пота волосы.
- Да, любимый.
- Почему ты убежал?
Рамиро поднял на него глаза, пожал плечами:
- Не было желания выслушивать ведьму.
- Гевин сказал, что Марина влюбилась в тебя.
- Что? - челюсть у Рамиро отвисла. - Что за чушь?
- Я вижу, как она на тебя смотрит.
- Хм... - Рамиро пожал плечами. - И что же теперь?
- Не знаю, - Глаур растерялся, как-то беспомощно посмотрел.
- Тебе она нравится? - Рамиро положил ему руку на плечо, успокаиваясь сам и успокаивая любимого.
- Я и не присматривался толком.
Рамиро усмехнулся, чуть свободнее:
- Откуда ж тогда знаешь, как она на меня смотрит?
- А то я взгляды такие не различаю? - проворчал варвар. - А тебе-то она нравится?
Рамиро задумался. Определить, как он сам относится к Марине, за все прошедшее время он так и не смог.
- Марис подарила ее мне, но, будь моя воля, я отказался бы от подобного подарка. Коллена сказала, Марина скромна и трудолюбива, помогает ей с радостью. В замке о ней никто пока не отозвался худо. А мне... безразлично. Было. До сегодня. Ты же знаешь, я готов принять только твою любовь.
Глаур поцеловал его. Рамиро ответил, потом вздохнул и отстранился.
- А о чем вообще Элеона говорила? Разве может быть ребенок от двоих отцов? Это что, колдовство какое-то?
- Наверное. Кто ее, ведьму, знает.
- Гевин, - рассмеялся юноша. - Ну, так берем Марину с собой на ярмарку? И куда мы шли?
- Давай, возьмем, а... А куда мы шли?
Рамиро фыркнул, потянул его в спальню, улыбаясь. Хотя на душе снова было тяжело. Ну, почему он не девушка? Сам бы родил Глауру детей, и никто третий рядом бы не крутился. Глаур взялся отвлекать его от тяжких мыслей горячими ласками.
На ярмарку, проводившуюся на острове Белых Птиц, отправились почти в полном составе: Альруна осталась дома, под присмотром Гевина и Элеоны. Марину пришлось на драккар вносить на руках - девушка панически боялась кораблей.
- Да не случится ничего, - увещевал ее Глаур.
Она только молча вцеплялась тонкими пальцами в руку Рамиро, которому доверяла, и смотрела на варвара широко раскрытыми глазами в ужасе. Глаур обнял Рамиро за плечи, подумал, переместился так, чтобы обнимать обоих. Рамиро не показал ни взглядом, ни жестом, что его в этом раскладе что-то не устраивает. Марина, кажется, еще шире распахнула глаза, переводя взгляд с одного на второго.
- Успокойся, все хорошо, - имперец говорил с ней всегда строго, даже резко, но девушка не протестовала, принимая это, как должное.
Глаур разглядывал их, удивляясь тому, насколько они похожи, как брат и сестра. Наверное, если бы он увидел Марину первой, она могла бы покорить его сердце. Но сейчас места в нем хватало лишь для одного человека, и изменять данному ящерке слову Глаур не собирался.
- Идем, отведу тебя в шатер. Если хочешь - ляг и поспи, так будет легче для тебя перенести плавание, - Рамиро потянул девушку за собой. Хорошо, пусть это их шанс родить собственных детей. Но почему сейчас? Ему только удалось восстановить свое душевное равновесие, и вот оно снова колеблется. За пять лет, когда ему не нужно было держать лицо и скрывать чувства, умение это никуда не делось, и показывать, как ему неприятно, когда Глаур касается Марины, Рамиро не собирался. Нужно было взять себя в руки и принять это.
Марина безропотно шла за ним, все так же, не поднимая глаз.
- Ложись, - юноша кивнул на приготовленную для нее постель. - Если станет плохо - в кувшине подкисленная вода. Если не поможет - позовешь меня. Все понятно? - он постарался смягчить интонации на последней фразе.
- Да, - тихо ответила девушка. - Спасибо, сеорр.
- Меня зовут Рамиро.
- Я знаю, сеорр Фонларо.
- Вот и называй по имени. Я уже отвык от подобного именования, - имперец фыркнул, неожиданно развеселившись.
- Я постараюсь... Рамиро, - Марина осмелилась поднять на него глаза и даже робко улыбнуться.
Юноша улыбнулся в ответ, кивнул и вышел из шатра, направившись на нос драккара, где у борта стоял его возлюбленный варвар. Глаур встретил его улыбкой и объятиями:
- Решил уже, что на ярмарке хочешь приценить?
- Да, - Рамиро прижался к нему, усмехаясь. - Но больше хочу просто потолкаться среди народа. Внезапно понял, что соскучился по Ному.
- Хочешь, отправимся туда весной? - Глаур отстранил его на вытянутых руках, посмотрел, умиленно всхлипнул: - Малыш мой... Крокодильчик.
Рамиро негодующе фыркнул:
- Почему это я крокодил теперь?
- Потому что большая ящерка. Красивая, сильная. И мужественная.
- Льстишь? Что ты натворил? - любопытно-настороженно склонил голову Рамиро.
- Я не льщу. Я тобой любуюсь. Вспоминаю ту маленькую ящерку, которую волок на себе от Маркоса. А она лягалась и ругалась, требуя перестать раскачивать мостовую. И такое чудо выросло.
Рамиро рассмеялся, свободно и счастливо. Он не помнил, как варвар его волок в тот вечер, когда имперец получил в дар раба. Но в исполнении Глаура прозвучало весело. Потом, отсмеявшись, задумчиво спросил, накручивая на пальцы прядь волос любимого:
- А за что на тебя гейс наложили?
- На кузнецов и ведунов всегда накладывают. Плата богам.
- При рождении? Откуда те, кто накладывал, знали, кем ты станешь?
- Они все знают, - несколько удивился Глаур. - Они всеведущи.
- Боги?
Глаур кивнул.
- А откуда люди о назначенных гейсах узнают?
- Родители говорят, когда подрастешь.
Рамиро улыбнулся:
- И что ты подумал, когда тебе рассказали о твоем?
- Что я вообще жениться не собираюсь, и глупо это все как-то звучит. А потом тебя встретил...
Рамиро притянул его к себе для поцелуя.
- Я бы ждал, сколько угодно, если бы знал об ограничении. Но я думал, ты просто не желаешь связывать себя со мной.
- Да я тебя готов был волочь на эутрейский корабль прямо из дома Маркоса... - Глаур подарил его долгим поцелуем. Рамиро улыбнулся, чувствуя себя почти совершенно счастливым.
- Что тебя так тревожит, милый?
Рамиро покачал головой:
- Я не тревожусь, все хорошо. Просто ярмарку предвкушаю.
- Тогда ладно, - Глаур успокоился, пригреб его в объятия. - Ты так вырос.
- А ты только заметил? - юноша фыркнул. - С тобой я, конечно, не сравняюсь никогда, но я и в самом деле вырос. Матушка не узнала бы...
Рамиро замолчал, почему-то воспоминание о матери резануло по сердцу, да и вообще, он, действительно, соскучился по шумному и многолюдному Ному, с его узкими улочками и широкими площадями, с многоголосым и многорасовым столпотворением. Глаур поцеловал его в макушку:
- Поедем в Ном после ярмарки?
- Ты ведь хотел весной?
- Перезимуем в Номе, меня тут ничего не держит, только наша свадьба, ну так после ярмарки снег и упадет, отпразднуем, обручимся, - Глаур его еще раз поцеловал. - И в Ном.
Рамиро благодарно улыбнулся. Глаур, с первого взгляда, не производил впечатления проницательного и умного человека, с точки зрения жителя Империума. Но Рамиро жил с ним уже пять лет и прекрасно знал, что младший сын конунга весьма разумен, землями управляет мудро, хотя и совершает порой необдуманные поступки.
- А кто будет присматривать за твоими островами, любовь моя?
- Отец присмотрит, опять же, ведун останется, советы мудрые раздаст кому надобно.
- А у меня там нет больше земель, только сейчас сообразил - не будет никакой бумажной рутины, - фыркнул имперец.
- Вот и отлично. Опять же, осень богатая, распродать меха надо, а в Империуме их хватают, только показать успевай.
Рамиро рассмеялся:
- В южной стране таких меховых зверей не водится, как здесь, конечно, меха ценятся на вес золота. Когда ты мне плащ подарил, я чуть не сдох от зависти к самому себе.
Глаур только засмеялся. Теперь Рамиро ходил не в абы каком мехе, не в тонком плаще, а в богатейшей медвежьей шкуре. Хотя от имперских одежек так и не отказался. Даже сейчас на нем были привычные широченные штаны из тонкой шерсти и полотняная туника, правда, с рукавами - на море было куда холоднее, чем на островах. А Глаур ходил, как привык, прикрыл все самое ценное меховыми набедренниками – и доволен.
- Расскажи о ярмарке? - Рамиро прижался к нему, норовя прикрыть полой своего плаща, как будто Глаур мог замерзнуть.
- Она огромна. А еще там очень шумно и красиво. И чего только не продают, на эту ярмарку столько всего привозят, что глаза разбегаются. По вечерам обычно устраивают представления, чтобы развлечь всех. А еще там сговариваются о свадьбах.
- А есть какой-нибудь знак, чтоб не приставали, видели сразу, что ты уже занят? - с забавным беспокойством спросил имперец.
- Есть, - Глаур улыбнулся. - Женщины вплетают в косы серебряную монету, мужчины носят ее же на шее, - варвар снял шнурок с серебряным кругляшом, надел на Рамиро.
- Ну, нет, так не честно, теперь будут вешаться на тебя, а я не настолько внушителен, чтобы отбивать тебя одним взглядом, - возмутился Рамиро. - Да и вряд ли на меня кто-то там станет покушаться.
- Да кто на меня вешаться станет, кому я нужен? - хохотнул Глаур. - Ни на одной ярмарке не позарились. А ты у меня красавец такой. Да и монета у меня еще есть.
- Вот надень и не снимай, - ревниво блеснул глазами имперец. - Знаю я, на прошлых не зарились, а на этой слетятся, как пчелы на нектар!
Глаур снова поцеловал своего ревнивца, увлек в шатер, доказывать, что к своему нектару подпускает только одну пчелу. А в шатре была Марина - спала, тихонько свернувшись калачиком. Рамиро разочарованно застонал, правда, только про себя. Глауру море было по колено, целовал, ласкал, не отпуская. Рамиро прикусил пальцы, отчаявшись воззвать к разуму варвара, только гнулся в его руках, стараясь не проронить ни звука. Все ощущения стали такими острыми, будто с него содрали кожу, и ласкает Глаур его оголенные нервы.
Варвар уложил его на постель, осыпая горячими ласками, не собираясь прекращать их.
- Глаур! - шепотом возмутился Рамиро. - Ну что... м-м-м!! - снова зажал себе рот, заметив, как заворочалась девушка на соседней постели. Удовольствие стало почти болезненным, выкручивало и горело все внутри, тело жаждало своего законного удовлетворения. Глаур подмигнул ему, входя, задвигался, словно испытывая на прочность выдержку любимого. Рамиро выгнулся, оплетая его ногами и вцепляясь в плечи пальцами до синяков. Закусил губу, сдерживая рвущиеся из горла стоны, все еще пытаясь быть тихим. Глаур запечатал его губы долгим поцелуем.
Марину разбудила возня рядом, но открыть глаза и посмотреть, почему-то, было страшно. Она лежала, слушая странные, непривычные звуки, и любопытство, в конце концов, победило страх. Девушка сонно вздохнула и развернулась, слегка приоткрыв глаза. И тут же поскорей зажмурилась.
Глаур не отрывался от любимого, целуя бесконечно долго, впитывая его стоны. И подводя к вершине страсти. Рамиро вскидывал бедра, подаваясь навстречу каждому его движению. И уже не мог сдерживать себя, слишком привык к тому, что никто не осудит их связь.
- Лю-би-мы-ы-ый! А-а-а-да!! - выгнулся, запрокидывая голову, разметывая волосы по постели. Глаур взрыкнул как медведь, заворчал, растягиваясь рядом, пригреб к себе Рамиро.
- Сумасшедший, варвар! - прерывистым шепотом выговаривал ему юноша, поглаживая алые следы от ногтей на плечах и руках. - А если бы мы ее разбудили?
- Ну не разбудили же, - Глаур нежил его в объятиях, целовал в плечо.
Рамиро только фыркнул негодующе, но на этом и все. Прильнул к любовнику, целуя куда-то в шею.
- Я посплю, родной, хорошо?
- Поспи, ящерка, - шепотом согласился Глаур. - Я пойду, твоего неугомонного пса успокою.
- Он просто возмущен тем, что ему приказали спать на палубе, - усмехнулся Рамиро, зарываясь под плащ и меховое покрывало.
- Вымахал уже для того, чтоб спать в постели, - Глаур вышел.
Рамиро подождал, пока его шаги не отдалились и открыл глаза.
- Прости, мы не хотели тебя разбудить, - голос его звучал ровно, но слегка напряженно.
- Н-ничего, - Марина теребила покрывало.
Рамиро повернул голову, посмотрел на нее, усмехаясь. Но ничего больше не сказал, ожидая, что скажет или сделает сама девушка.
- А это... приятно?
- А по мне не видно было?
Марина вся зарделась.
- Н-ну...
- Да, с таким любовником, как Глаур, это очень приятно. Мы любим друг друга, и от этого приятнее вдвойне.
Девушка кивнула, укрылась с головой покрывалом, тихо всхлипывая. Рамиро поднялся, обтерся влажной тканью, натянул штаны и присел на край ее постели.
- Не плачь.
- Я не плачу, - прохлюпала Марина.
Юноша погладил ее по спине, успокаивая.
- Ты красивая, умная девушка. В Империуме, встреться мы с тобой раньше, я бы обязательно влюбился в тебя. Но мое сердце отдано одному человеку, и Марис благословила нас. Правда, и тебя она нам послала, а я не могу понять ее волю, сколько ни пытаюсь.
- Мне ведьма ваша рыжая гадала. Сказала, что меня подарком отправили. Мол, что хотели, то и получили.
- Больше Элеону слушай, - фыркнул Рамиро. - Она на меня зла - Глаура приворожить пыталась, не вышло. Чуть к Морскому Старцу не отправилась, хвала богам, Гевин жениться на ней вздумал.
- То есть... Ей не верить?
- Ну, в том, что тебя Марис послала - она не солгала. Но жизнь свою ты выбираешь сама. Встретишь какого-нибудь эутрерия, выйдешь замуж... Или родишь нам с Глауром детей, если хочешь, но женой тебя ни он, ни я не назовем.
Марина кивнула:
- Мне женой и не надо. Если хочешь - рожу тебе дитя.
- Хочу, - Рамиро искренне улыбнулся. - Я люблю детей.
- Тогда... Ну... Элеона письмо передала, велела отдать, если согласишься.
- Вот же ведьма! Давай, - кивнул имперец.
«Если ты, кукла себялюбивая, девчонку обидишь - нестоячку наведу до конца дней. На обоих. Да нежен будь, нецелованная она. И медведю своему лапищи распускать не давай.
А что дитя касается, так семя она должна принять от вас обоих. Как уж вы то сделаете - не моя печаль. Хоть по очереди, хоть на двоих насаживайте.
Коль голове жарко, в море окунись, враз полегчает»
Рамиро выругался, мешая имперские бранные слова с островными диалектами.
- И почему я ее не удавил своими руками, змеищу ядовитую? - и губу закусил. Голове и в самом деле было жарко, как в угли лицом сунули. Ведьма называла его куклой себялюбивой, а за собой того же не замечала. Обидно было - хоть плачь, ведь он же наоборот старался, чтоб любимому варвару было хорошо. Разве это грех - хотеть любви единственного близкого и любимого человека только для себя?
Марина сжалась в углу постели, испуганно глядя. Рамиро спрятал письмо и сел на свою постель, глубоко задумавшись. Он не умел ухаживать за девушками. Не знал, как подступиться к Марине. Не знал, как это воспримет Глаур. Он в принципе не понимал, как себя вести.
- Ящерка... Марина, проснулась уже.
Рамиро встал, потянул Глаура за собой, на палубу. И там уже протянул ему письмо.
- Читай.
Варвар пробежал глазами, хмыкнул:
- Ничего не понял.
- Ну, что тут понимать-то? Чтобы Марина родила для нас ребенка, она должна быть с нами обоими. Это если верить Элеоне.
- Она ж... Хрупкая такая, куда ей с двумя разом?
- То есть, ты не против? - уточнил основной животрепещущий вопрос Рамиро.
- Если ты не против.
- Я тебе уже говорил, - хмыкнул юноша. - Для тебя, ради твоего спокойствия и душевного равновесия я готов на все.
- Да у меня все с душевным равновесием в порядке. И со спокойствием тоже.
Рамиро промолчал. Спорить с варваром? Проще переспорить жреца.
- Ну что... Будем дитя тут зачинать или на ярмарке?
- Нет. Дома, в покое. Если сейчас - это будет не более, чем насилием. Не думаю, что Марина сумеет расслабиться, зная, что ее, если что, услышит весь корабль, - жестко ответил Рамиро.
Глаур покладисто кивнул:
- Хорошо, ящерка, как скажешь.
Рамиро забрал у него кусок тонкого пергамента с письмом Элеоны, разорвал на мелкие клочки, выявляя недюжинную силу в тонких на вид пальцах. Обрывки полетели в воду за борт.
- Все будет хорошо, родной. Я уверен. А когда убедимся, что Марина беременна, можно будет оставить ее на попечение Ванира.
Глаур кивнул, поцеловал его в шею.
- А весной вернемся из Империума, и уже никуда не получится отлучиться, пока не родит.
- К середине лета как раз и рожать срок придет.
- Не будем делить шкуру неубитого медведя, - фыркнул Рамиро. Долго нам еще плыть?
- Завтра к вечеру доплывем.
- Тогда идем спать. Завтра, наверное, допоздна придется на ногах быть. Пока драккар разгрузим, пока шатры установим.
- Пойдем. Ночь теплая, давай, к гору под бок подкатимся?
Рамиро понимающе улыбнулся и кивнул.
Когда имперец с варваром вышли из шатра, Марина снова свернулась в комочек на постели и крепко прикусила губу, стараясь не заплакать. Она и не хотела становиться ничьей женой, хватило бы и простого осознания того, что она родит любимому ребенка. И его супругу тоже. Но еще примешивалось и чувство тоски по таким же сильным рукам, что могут обнимать и защищать ото всего на свете. Девушка вздохнула, укуталась потеплее, закрыла глаза. Ничего, все образуется. Если Рамиро согласится и уговорит своего любимого - ей перепадет немножечко счастья. И они даже согласятся поспать с ней, может быть. И не будет больше такого холода.
Но время шло, а они не возвращались. В шатре стало совсем темно, но она не знала, есть ли здесь светильник, а искать впотьмах было отчего-то страшно. А еще обидно: ну, почему они не вернулись спать в шатер? Неужели, она такая... что с ней рядом даже лечь противно? Марина снова заплакала, тихо и беззвучно, как ей казалось. Сколько слез она уже выплакала с того момента, как оказалась здесь, на Эутарах? Больше, чем наглоталась тогда соленой воды в море.
- Тс-с-с, не плачь, - ее обняли. От неожиданности Марина едва не закричала, хотя и узнала голос Рамиро. - Не надо плакать. Что ты?
- С-страшно... - пробормотала она. - Темно. И холодно.
- Ага, - с другой стороны кровать прогнулась под весом Глаура. - Ночи что-то прохладные стали.
Варвар в темноте видел, как кошка, не иначе, умудрился обнять обоих разом. Марина затихла между ними, как мышка. Они оба были не просто теплыми - горячими, ее ладошки упирались в обнаженную грудь Рамиро, а к ее спине прижималась широченная грудь варвара. Мгновенно согрелась, даже жарко стало. Лица касалось теплое дыхание юноши, она немного подняла голову, стараясь разглядеть его в темноте. А потом на ее щеку легла ладонь, а приоткрывшиеся губы, на которых замер, не родившись, вопрос, накрыли чужие жесткие губы.
Глаур гладил по спине своего ящерку, целующего Марину, ухмылялся. А Рамиро изумлялся самому себе: что он творит? Зачем? Почему сейчас? Ведь сам же говорил, что лучше будет дома... Но, когда уже улеглись спать под боком у Мусто, оба одновременно услышали тихий плач. И, не сговариваясь, встали.
Марина прижималась к ним обоим, счастливая от того, что они рядом, что любимый целует ее. Отвечать она не умела - тут Элеона не солгала, Марину в самом прямом смысле можно было называть нецелованной. Рамиро вспоминал свои первые поцелуи и учил ее, стараясь не спешить. На поцелуях бы все в эту ночь и закончилось, но тут рука Глаура медленно скользнула по его боку и мягко обхватила сложенной в лодочку ладонью аккуратную, маленькую грудь Марины. Девушка всхлипнула сладко, принялась отвечать уверенней, прижиматься сильнее. Ее тонкая сорочка особенно ничего не скрывала, Рамиро обхватил ее вторую грудь, сталкиваясь пальцами с Глауром, тот тепло фыркнул, поощрительно и ласково, приподнялся на локте, целуя Марину в шею, в плечо, с которого сползла ткань. Сорочку с Марины он все-таки стянул, чтобы ткань не мешала ласкам. И невольно восхитился тому, какой она была - тонкая смуглая кожа, гладкая, шелковая, горячая, гибкое тело, несхожее очертаниями с мальчишечьим телом Рамиро - широкобедрое, с узкой талией и точеными плечами. Но целовал ее Глаур, пусть и нежно, но не без любви, без того огня, которым дарил своего ящерку.
Рамиро тоже ласкал ее неуверенно, то и дело поглядывая на любимого. Марина этого не видела - с первым же поцелуем глаза закрыла и так и не открывала, тихо, тонко постанывая в руках мужчин, доверившись им без оглядки. На очередном взгляде Глаур не выдержал, подарил любимого таким поцелуем, что корабль чудом не занялся пламенем. И вернулся к Марине. Рамиро низко застонал, все вышло как-то само собой, он толкнулся вперед, в нежное и горячее, словно желал прильнуть к Глауру, девушка вскрикнула, откидывая голову на плечо варвару. Глаур поцеловал ее, завлек в ласки. Как-то так вышло, что Марина оказалась лежащей на нем, распластавшись, раскинула руки, цепляясь за длинный мех покрывал тонкими пальцами. Рамиро целовал ее, склонялся ниже, встречаясь губами с Глауром, с силой толкался вперед, заставляя ее вскрикивать и выгибаться. И это казалось ей так восхитительно, казалось, что она умрет от счастья и наслаждения.
Рамиро отстранился, глядя в глаза любимому удивительно трезвым взглядом, хоть улыбка на губах была шалая, сумасшедшая. Обхватил его плоть ладонью, направляя, пока не опомнились ни один, ни вторая. Марина только застонала гортанно, чувствуя, как ее заполняет всю целиком. Глаур взрыкнул, сгреб Рамиро за рассыпавшиеся по плечам волосы, пригибая к себе. Юноша медленно двинулся, его потряхивало, словно растекались в теле молнии от того, как терлись друг о друга они, крепко сжатые лоном девушки.
Марина не знала, к кому первому прижиматься. Да и вообще куда деваться от того жара, что рождался внутри нее, сводя с ума. Зашептала хрипло, неразборчиво, прерывисто вскрикивая, о чем-то кого-то умоляя. Рамиро поцелуем накрыл ее губы, заставляя умолкнуть. Глаур наслаждался, обнимал обоих, целовал Марину в плечо. У него в руках извивались сразу две имперские ящерки, такие похожие друг на друга - и абсолютно разные. Вот тонко заскулила Марина, не выдерживая скручивающего нутро наслаждения, сжалась, вздрагивая всем телом. Резко выдохнул Рамиро, впиваясь пальцами в плечи Глаура, как стальными зубцами капкана. Варвар стиснуть предпочел покрывало.
Освободить сомлевшую девушку не торопились ни один, ни второй. Рамиро замер над ней, удерживаясь на напряженно вытянутых руках, свесив голову, и только через несколько минут смог скатиться на постель, разбросав руки и ноги, разом лишившись всех сил. Глаур Марину аккуратно переложил с себя, пригреб обоих в крепкие объятия. Оценивать свои чувства он не мог и не хотел. Будет день - будут и размышления, а пока... пока что можно укрыть всех троих, снова обнять и провалиться в сон.
Утром первым проснулся Мусто, пошел в шатер будить всех негодующим пыхтением. А когда это не помогло - принялся вылизывать, вкладывая в сей процесс всю душу, язык и слюни. Не досталось только Марине, до которой пес не дотянулся. Рамиро вскочил, возмущенно отплевываясь:
- А-а-а! Мусто! Что за привычка?!
Пес обрадованно боднул его головой. Юноша удержался, только ухватившись за его уши.
- Ладно-ладно, я понял. Идем умываться и готовить этим соням завтрак, - ласково глянул на Глаура, под боком которого свернулась комочком Марина.
Варвар потягивался, просыпаясь. Марина крепко спала, даже не шелохнувшись - слишком уж много сил у нее отняла любовь сразу с двумя.
- Вот и новое утро...
С палубы уже пахло горячим мясом, там, на специально устроенном крохотном очажке грелся большущий казан - на всех. Рамиро, судя по голосам эутрериев и веселому смеху имперца, приставили раздающим. Глаур поспешил за своей порцией завтрака. Его погнали сначала умываться, забраковав работу Мусто.
- Он старался же! - вопил варвар.
Его макнули в бочку с водой, взяв под руки, двое гребцов, под дружный хохот остальных.
- Вот нечисть лесная! - возмутился Глаур, отжимая волосы.
Эутрерии снова грохнули смехом, на младшего Хирвегсона выплеснули ведро стылой воды, утром взявшейся ледком. Глаур ни одного бранного слова не произнес, но заслушались все. Рамиро хохотал:
- Надо записать это, сердце мое!
- Запишешь еще, - Глаур подошел, приобнял, поцеловал.
- Как спалось? - Рамиро улыбнулся ласково, но в глубине глаз притаилась вина.
- Сладко, - Глаур улыбался ему. - Со всех сторон грели.
Юноша потянулся к нему всем телом, прижался.
- Ты не... не сердишься на меня?
- На что я должен сердиться, любимый?
Рамиро вздохнул, подбирая слова.
- Просто, мне кажется, я делаю что-то не то и не так. То, что вчера было... оно... замечательно, но не должно повториться. Я будто изменил тебе.
- Ты мне не изменил, я ведь тоже принимал посильное участие во все этом.
- А мне не хватало тебя... во мне, - еле слышно, привстав на цыпочки, поведал Глауру имперец.
- Сегодня вечером, - облизнулся Глаур.
- Обязательно, - Рамиро рассмеялся, с сердца у него свалился тяжелый камень.
Пестрые флаги ярмарочного острова виднелись еще издали. Эутрерии вешали на шею монетки. Те, у кого на руках блестели обручья, подшучивали, что монетку можно и потерять, нечаянно. Рамиро наивно поинтересовался, а что, если монета будет не серебряная, а золотая?
- Вдовец, - пояснил Глаур. - И нового мужа не ищешь.
- Так, одолжите мне еще монетку, а? Надо Маринку заплести, а то уведут, только коса мелькнет.
Монетку ему вручили сразу же. Рамиро набрал в кувшин воды, пошел будить Марину, помогать ей умываться и заплетаться. Глаура тотчас окружили, осыпали перчеными и солеными шуточками и вопросами. Вот тут младший Хирвегсон и показал нрав, так на всех зыркнул, словно молотом сверху оглушил.
- Вот же песий сын, а? Обоих имперских себе пригреб, - хмыкнул кто-то.
- На островах еще ведьма имперская осталась, попробуй? подкати.
- Ага, к ней подкатишь - без мудей останешься, что у бабы когти, как у рыси, что у Гевина кулак - конунг уже на зуб попробовал, - хохот заглушил конец реплики незадачливого ухажера.
- Сам в Империум сплавай, поймай там себе ящерку, - издевался Глаур.
- Только гляди, а то там на крокодила нарваться - раз плюнуть, - звонко дополнил его голос Рамиро.
- Да ему и крокодил муж, и коза жена, - хохотнул варвар.
- Все кости нам перемыли? - Рамиро обвел собравшихся на палубе эутрериев острым, как бритва, взглядом. - Кому-то еще что-то непонятно? Заняться нечем? Ну, так я быстро сейчас пергамента найду, а то особо ушлые имя свое написать не могут без ошибок.
Эутрерии мигом растаяли в пространстве корабля. Имперец аж сплюнул с досады:
- Да что ж, я такой учитель плохой?
- Отличный ты учитель, - Глаур обнял его за плечи. - Вон, несутся со своим пергаментом.
Рамиро поморгал, рассмеялся и уселся на брошенные на палубу шкуры. Откуда-то добыли кусок белой извести, которым он и выводил буквицу на потемневшем от морской воды борту драккара, окунувшись в привычное спокойствие урока. Глаур в уроке участия не принимал, он был грамотен, так что стоял, подставив плечо Марине, вышедшей посмотреть на ярмарку, становившуюся все ближе. Рамиро заплел ее тяжелые черные кудри в толстую хитрую косу, которую завязал кожаным шнурком с монетой. Наряд у нее был эутрейский, хотя на уроженку Эутар Марина не походила вовсе.
- Ой, какая огромная... Как целый город! - восторженно шептала девушка, вцеплялась в руку Глаура, уже не боясь его.
- Она побольше иного города будет, - соглашался Глаур.
- А мы там не заблудимся?
- Нет, у каждого народа будут свои флаги. На них обычно и выходят.
- А имперцев там не будет? - спросила Марина, хотя теперь ей было уже все равно - узнает ли она о судьбе родителей, или нет. Вернуться домой уже не хотелось. Там ее ничего хорошего не ждало.
- Нет, они не приплывают на варварские праздники.
- Почему вы называете себя варварами? Это ведь уничижительное именование всех народов, не входящих в границы Империума.
- Да сами себя мы так не называем, это я объясняю, чтоб тебе понятно было.
- Мне будет понятно. Я немного уже понимаю эутрейский, - потупилась Марина.
- Это хорошо. Ну, все, мы на месте. Урок окончен.
Рамиро кивнул, собрал клочки пергамента:
- На обратном пути проверю.
Драккар спустил парус, гребцы сели на весла, подводя корабль к длинному, выдающемуся в море, как слоновый бивень, причалу. Рядом к нему уже швартовались драккары Ванира, Талиса, Хельга, Кьялли, самого конунга.
- Сейчас шатры поставим, а завтра с утра уже пойдем по самой ярмарке, - Глаур улыбался.
К вечеру, когда туман скрыл море, на отведенном для эутрериев месте уже возвышались шесты с бело-красными штандартами рода Хирвега. Марину отправили в шатер к Альде - Глаур не намеревался терпеть девушку дольше положенного. Она и плыла-то с ними лишь потому, что ни на чей другой драккар взойти не смогла - боялась. Но сейчас девушка понимала, что лучше ей быть с женщинами, чем мешаться под руками любимому и его будущему супругу. Да и не хотелось.
Альда Торрия с первого же взгляда все поняла. И не сказала ни слова, просто увела Марину в шатер, напоила молоком с каким-то зельем и медом. Девушку от него сморило мигом, а жена конунга раздела ее и принялась осматривать, опасаясь за ее здоровье. Марина была в полном порядке, прошедшая ночь не оставила на ней никаких следов. Марис благоволила своей дочери, дав ей возможность лишиться девственности и испытать восторг телесной любви одновременно и без боли. Оставалось лишь выяснить, удалось ли им зачать дитя.
«Посмотрим», - решила Альда, укутывая девушку в теплое покрывало. Она понимала Рамиро, видела неосознанную тоску в глазах сына, но Марину ей было жаль. Впрочем, никто не мешает лет через пять выдать ее замуж, когда любовь к чернокосому имперцу угаснет сама собой. А в том, что так будет, женщина не сомневалась.
- Что-нибудь особенное на этой ярмарке хочешь? - Глаур своего ящерку из рук не выпускал.
- Я ведь даже не знаю, что тут будет, а ты про "особенное", - посмеялся Рамиро. - Пройдемся неспешно, посмотрим, что за товары привезли нынче. Ты говорил, там не бывает торговцев из Империума, но вдруг какие залетные попадутся? Да и вообще, любопытно просто, на людей посмотреть, тебя послушать.
- А что меня слушать, я и говорить-то не особенно мастак.
- Однако же мне нравится, как ты рассказываешь, и не спорь, сердце мое.
Спорить с ящеркой Глаур не стал.
Утром разворачивались еще шатры, расставлялись столы, на которые ложились товары: выделанные кожи и шкуры, одежда и обувь из оных, ткани, пряжа, наряды, вышитые полотенца, обережные платы, бисерные и драгоценные очелья, кольца, гривны, браслеты, подвески. Разбегались глаза! Из Империума гости тоже были, привезли вина в запечатанных амфорах. Рамиро долго беседовал с ними, хотя внутренне и кривился: слишком уж маслянные взгляды кидали торговцы на него. Только то, что рядом был Глаур, да и находились они на чужой земле, останавливало имперцев от попытки украсть симпатичного парнишку. Рамиро постановил себе обязательно предупредить Альду Торрию и Марину, чтоб не ходили в эту часть ярмарки.
- Хочешь вина? - спросил Глаур, когда они отошли. - Куплю тебе пару кувшинов, чтобы по родине не тосковал.
- Ты знаешь, я привык к тому, что пьется здесь, на Эутарах. Мне нравится яблочный сидр и вишневое вино. Впрочем... давай, возьмем амфору - откроем на свадьбе.
- Хорошо. Идем, глянем, что северные соседи привезли.
Те при виде Глаура и Рамиро оживились, разулыбались, сразу же принялись показывать лучшие плащи из пушистейшего меха, их дом был дальше, звери там отращивали мех много гуще. Мимо такого богатства Рамиро спокойно пройти просто не мог, остановился, принялся гладить роскошные меха, запускать пальцы в жаркие шубы.
- Ох, зачем ты меня сюда привел, любимый мой? - только и простонал: хотелось всего и сразу.
- Выбирай, что тебе хочется?
Торговец оценивающе посмотрел на Рамиро, потом полез куда-то в свои мешки и протянул ему легкое меховое одеяло из полос черного и белого меха, заботливо постриженого, чтобы не лез. Без покупки оттуда не ушли - одеяло Рамиро, подумав, отложил, и два плаща, почти одинаковых, из искристого меха чернобурых лис. Один - себе, второй, поразмыслив - Марине.
Повел Глаур его смотреть и украшения, которые чеканили соседи с юга. Изделия из серебра получались на удивление легкими и звонкими, даже тронуть было страшно, вдруг рассыплются. Рамиро выбрал ожерелье, а сам Глаур - серьги к нему, украшенные темными голубыми камнями под цвет глаз Марины. Не сговаривались, просто понимали друг друга.
- Что-то я самого главного не вижу. Видимо, еще не явились торговцы тканями, сладостями и всякими женскими штучками. Они тут и такое привозят.
- Так еще только первый день, - усмехнулся Рамиро.
Он бы еще побродил, но от обилия всего, и шума, и впечатлений, от чего он незаметно отвык, разболелась голова, так что пришлось вернуться к выставленным торговым шатрам и помогать Глауру выкладывать его товар на столы. Тут же подошли покупатели, все те же северяне сперва, молчаливые и серьезные, осмотрели, одобрительно покивали и принялись торговаться, так же степенно и неспешно. Рамиро испытывал нечто невероятное, что можно было бы назвать гордостью за то, что у него такой вот будущий супруг, что скованное им оружие, гарпуны, наконечники для стрел, ножи и еще очень, очень многое покупают, выменивают влет. Это было странно - гордиться не своими достижениями, а чужими.
Потом прибыли южные соседи, более открытые и чуть более болтливые, они предпочитали натуральный обмен, их Глаур отправил сразу к конунгу, договариваться.
- Это за каждый нож бегать и смотреть, что они предложат...
Торг продолжался несколько дней, по вечерам они ходили посмотреть представления танцоров, кукольников, дрессировщиков, которые умели не просто приручить дикого зверя, но и научить его каким-то совершенно невероятным штукам, вроде ходьбы на задних лапах или игры на бубне.
- Тебе здесь нравится? А что сегодня интересного было? - спрашивал Глаур каждый вечер у своего ящерки.
Рамиро рассказывал, сияя от восторга, делился с ним своими впечатлениями, рассказывал, что увидел. Кроме всего прочего, он даже умудрился немного заработать на ярмарке, когда кто-то из северян услышал о его грамотности. Написал несколько писем, прочел с десяток соглашений вслух, записал еще больше. Эутрерии щедро платили за этот несложный для Рамиро труд, кто монетами, а кто и натурой. Он обзавелся еще парой меховых одеял, внушительным горшком меда, связкой вяленой рыбы, от одного запаха которой текли слюнки, так что связку быстро ополовинили, четырьмя браслетами и тяжелой чернильницей, вырезанной из хрусталя и украшенной дивной тонкой резьбой. Не то, чтобы все это было ему необходимо, но... он впервые получил зримое подтверждение тому, что труд его и умения востребованы и ценны.
- Неплохо заработал, ящерка? - посмеивался Глаур.
- Еще как, сердце мое, еще как!
Но все заканчивается, закончилась и ярмарка, эутрерии собрали свои шатры, выменянные и купленные товары, погрузились на драккары и отплыли домой. Рамиро и Глаура ждала подготовка к свадебным торжествам, да и не только их - зима была свадебной порой для всех.
***
- Ну что, ящерка, ты готов? - Глаур сам нервничал как беременная волчица, готовый покусать любого, кого увидит.
Рамиро одарил его безмятежным взглядом, похожим на море Империума в штиль.
- Давно готов, любимый.
Варвар покосился за окно:
- Ну... идем...
Юноша сделал шаг, остановился, толкнул его к стене, прижимаясь всем телом, поцеловал, заставляя забыть о собравшихся на широком замковом дворе гостях, братьях с женами и детьми, родичах с других островов.
- Вот теперь - идем. Спокойнее, сердце мое.
Глаур глубоко вздохнул и сделал шаг вперед, за двери, навстречу собравшимся. Их встретила тишина, только хрустел под ногами свежий снег - не первый в этом году, но первый, не растаявший, упавший на скованную заморозками землю. Рамиро чувствовал кожей некоторые недоуменные взгляды - кое-кто из гостей знать не знал, кого в супруги берет Глаур Беспутный.
Глаур вел его сквозь ряды собравшихся, к невысокому помосту. Юноша шел, расправив плечи, гордо подняв голову. На помосте их ждал конунг и престарелый жрец Бригг, богини, по верованиям эутрериев, заведующей браком, любовью и семейными отношениями. Сам же Рамиро читал про себя канон Соль, богини солнца, и Венис, богини любви Империума.
Глаур поднялся вместе со своим обрученным, встал напротив жреца. Тот посмотрел на них, вглядываясь в лица пронзительно-черными, как у ворона, глазами. Ничего не спросил и не сказал, только связал зеленой лентой их протянутые руки и провел по лбу одному и второму кончиками пальцев, смоченными ароматным хвойным маслом. Затем взял поданную конунгом шкатулку, вынул из нее обручья, поднял над головой, показывая всем собравшимся. Рамиро знал - раньше на Эутарах существовал обычай: когда вступали в брак мужчины, один из них становился старшим супругом, а второй - младшим. И обручье младшего было серебряным. Жрец показывал всем, что этот брак - равный, хотя обычай уже давно не соблюдался.
Глаур чуть сжал пальцы Рамиро, напитываясь от него силой - всякие ритуальные обряды его почему-то пугали. Имперец скосил на него глаза, улыбнулся самыми уголками губ, ободряя. Кроме замшевых штанов и полотняных туник-безрукавок, вышитых оберегами, на них не было ничего, но Рамиро было совершенно не холодно. А вот когда его запястья коснулось холодное золото, он вздрогнул. Глаур защелкнул браслет, подставил ему свою руку. Оба браслета были украшены одинаковой чеканкой в виде дубовых веток. Рамиро защелкнул свой на запястье Глаура. И услышал одновременно два голоса: надтреснутый старческий - жреца, объявляющий их супругами, и шелестящий, огромный, как море, голос своей богини, благословляющей этот брак. И поцеловал его Глаур, впервые как своего мужа, с истинным наслаждением.
В первых рядах гостей тихо ахнула Марина - в ее чреве толкнулся ребенок. А потом все звуки заглушили многоголосые здравицы.
Эпилог
- Ящерка, ты не знаешь случаем, что такое с Мариной случилось? Ходит, все время думает о чем-то, вчера со мной столкнулась, хотя я посреди двора стоял... - Глаур посмотрел на супруга.
Сын сидел верхом на Мусто и дергал его за уши с поистине детским восторгом. Пес шумно вздыхал, но терпел - трехлетнего Айно он любил всей своей душой, катал его по двору, позволял теребить уши и трогать нос. Айно отвечал ему такой же пылкой привязанностью, впрочем, открытый и веселый ребенок любил всех, от Тиады и Корвара, детей Элеоны и Гевина, до деда-конунга. Супруг же расположился рядом с ними за удобным столиком, в тени раскидистой яблони, и не обращал внимания на окружающее его безобразие.
- Ящерка-а!
- А? - погруженный в проверку работ своих учеников, Рамиро оторвался от своего занятия и поднял голову. - Что ты говорил о Марине, любимый? Прости, я прослушал.
- Говорю, что с ней что-то неладное, она вся в себе, ничего вокруг не видит. Ты не в курсе, что с ней такое?
Рамиро пожал плечами. Марина в принципе была тихой, незаметной, воспитывала их сына, недавно, ну, то есть, уже с полгода как отняв его от груди. Хотя было очень заметно, что мальчик не относился к ней так, как та же Тарья к своей матери, Альруне, или дети Элеоны к своей. Впрочем, и она, родив его и выкормив, не ощущала той всепоглощающей материнской любви, которая должна была бы проснуться к Айно. Нет, малыш был ей дорог, ведь она его выносила и любила одного из его отцов. Но и любовь к Рамиро постепенно таяла, переходя во что-то сродни братско-сестринским узам. Недаром они были так похожи друг на друга.
- Что она опять себе в голову вбила, - проворчал Глаур. - Надеюсь, не хочет рожать второго.
- Папа, у Мусто такие теплые уши!
Глаур сразу отвлекся на сына и спасение бедного пса от его всепоглощающей любви.
- Я выясню, что с ней, - кивнул Рамиро.
Он тоже надеялся, что Марина не пожелает родить им еще и дочь. Хватит девчонок этому острову!
- Я отнесу Айно поспать, а то он уже весь иззевался, а ты поговори с Мариной, ладно?
- Хорошо, любимый, прямо сейчас и поговорю, - Рамиро прижал берестяные листки с буквицей искристым, обкатанным морем голышом и поспешно поднялся, расправляя подол туники. - Заодно и глаза отдохнут.
Поцеловал уютно устроившегося на руках Глаура Айно, удостоился и от него ласкового и звонкого "чмока" в щеку, рассмеялся и пожелал сыну добрых снов.
Марина бродила по берегу моря, как и всегда в последнее время, улыбалась чему-то и со стороны производила впечатление помешанной.
- Привет, сестренка, - Рамиро подошел так, чтобы она видела его, не желая напугать, но, видно, девушка была настолько погружена в свои мысли, что все равно вздрогнула от звука его голоса.
- Рамиро?
- Я, я. Прости, напугал тебя?
- Нет-нет, я просто задумалась. Что ты хотел?
- Что с тобой происходит, Марина? Ты сама не своя, и меня, видишь ли, пугают твои прогулки по берегу, уж не собралась ли ты к Марис?
Она покачала головой и устермила взгляд на волны.
- Я просто думаю... об одном мужчине.
Рамиро едва не подпрыгнул, как в детстве, и с трудом сдержал радостный вскрик:
- Сестренка, ты влюбилась?
- Он такой... Такой... Но на меня совсем не смотрит. Я кажусь ему глупой, наверное.
- А кто он? Мы с Глауром попытаем его...
- Что-что вы сделаете?! Рамиро!
- Поспрашиваем, конечно же, Марина, просто порасспрашиваем.
Она покачала головой и зашла в воду по щиколотку.
- Он на меня никогда и не смотрит, все время уходит, если я рядом.
- Я все равно узнаю, лучше скажи его имя, чтобы я не терял времени.
- Тьерн, - нехотя пробормотала она.
- Скагирдсон? - Тьерна Рамиро знал только одного, просто уточнял.
Марина закивала.
- Он такой сильный и мужественный. А еще красивый.
Рамиро не брался судить о красоте именно этого эутрерия, признавая, что все жители Эутар прекрасны по-своему, но кивнул: пусть выговорится, а он сможет получше понять, насколько чувства Марины глубоки и истинны.
- И я... Я хочу, чтобы он мне хотя б улыбнулся.
- И все? Тебе хватит одной лишь улыбки? - тихо спросил Рамиро.
Она смутилась донельзя.
- Нет. Я... Я хочу его в мужья.
Рамиро рассмеялся.
- Вот так бы сразу и сказала. Давно ты по нему сохнешь, глупая?
- Полгода... - она снова засмущалась.
Он кивнул. Что-то такое они с Глауром и представляли себе еще до рождения сына. Марина, перестав кормить Айно грудью, освободилась от чувств, что вложила в ее душу Марис, посылая своему возлюбленному сыну. И, конечно же, взглянув вокруг осмысленно, увидела человека, что вызвал в ней настоящие чувства.
- Вы с ним поговорите, правда?
- Поговорим, милая, обязательно, - пообещал ей Рамиро. - Не броди по воде долго, простудишься.
Марина засмеялась и побежала в сторону дома. Вот казалось бы: возраст у них с Мариной примерно одинаков, но она словно бы задержалась в детстве, и материнство, не оставив приктически никаких видимых следов на ее теле, не оставило их и в ее разуме. Чистота, словно и не было этих без малого четырех лет. Надо бы еще и Глауру рассказать, в чем там все дело.
Он не слишком торопился домой, сбросил сандалии, подтянул штанины и вошел в воду до колен, закрывая глаза. Привычная и родная стихия обняла, снимая усталость и даруя силы. Он вполголоса запел дневной канон Марис и Соль, разворачиваясь лицом к солнцу. Море ласково качнуло волной, солнце приласкало лучом лицо. Он никогда не забывал тех, кому посвящен, своих прекраснейших богинь, покровительствующих ему и на Эутарах. Пусть были у него в жизни и боль, и страх, и ненависть, сейчас он был счастлив. А значит...
- Милосердная и милостивая, помоги мне дать Марине достойного ее мужа.
Море тихо плеснуло, словно говоря, что поможет, солнце тоже словно улыбнулось в ответ. Он поклонился, омыл руки и лицо в морской воде. Потом-то, конечно, придется умыться в купальне нормальной, а не соленой, но сейчас это было, как благословение Марис. Назад, домой, он шел с намного лучшим настроением. В голове потихонечку выстраивались мысли об испытании, которое должен пройти претендент на то, чтобы надеть Марине свадебное обручье.
Из кузницы доносились удары молота - Глаур ковал что-то, еще и напевал себе под нос, вернее, мычал как простуженная морская корова. Рамиро тихо посмеялся, но отвлекать не стал - у него еще непроверенные работы лежали, а ведь утром придут ученики спрашивать, как справились.
Встретились супруги уже вечером, когда проголодавшийся Глаур шагал на ужин.
- Так что там с Мариной? - спросил он, едва завидев Рамиро.
- Девочка влюбилась, - не стал тот томить мужа. - В Тьерна Скагирдсона.
- Осталось спросить самого Тьерна, стало быть.
- Да. А то что это он на мою сестренку и глазом не ведет? Не хороша, что ли?
- Но сперва ужин, - постановил Глаур, который намахался молотом вдосталь.
- Нет уж, сначала купальня, - развернул его, куда следовало, Рамиро. - Иди-иди, за полчаса купания с голоду не помрешь, зато есть будешь чистым.
Глаур повиновался. Отмывался до скрипа, боясь, что муж завернет с порога за недостаточную чистоту. Рамиро, конечно, любил его, как и прежде, и, пожалуй, даже крепче, надев обручье. Но изменился довольно сильно. Подо всей его мягкостью теперь Глаур ясно различал гибкую сталь клинка. И прекрасно помнил, что, стоит ему оступиться, расплата будет жестока. Это... пожалуй, это дисциплинировало, и даже конунг хвалил Глаура за то, что тот стал более ответственным, серьезным.
- Теперь я чистый, но все еще голодный, - заявил он.
- Вот теперь идем, я буду тебя кормить, - улыбнулся Рамиро, зная, что Коллена уже наготовила целую кучу вкусностей.
Они с Дьером доругались до свадебных обручий. В принципе, мало кто сомневался, что так и станется.
После того, как Глаур смел сытный ужин и подобрел, было решено навестить Тьерна и потребовать ответа. Тьерн был охотником, одним из тех, о которых на Эутарах говорили "родился с луком в руках и тетивой вместо пуповины". Удачливый, но не зазнавшийся, немного нелюдимый, но это и понятно - поживи-ка большую часть жизни в лесу, в одиночестве. У него даже гора не было. Однако разыскать его удалось быстро, он как раз принес какие-то шкурки в дом Глаура.
- Вот, добыл для Айно.
Припереть к стенке удалось силами Глаура, Рамиро следил, чтоб охотник не сбежал через окно.
- А скажи-ка, Тьерн, отчего в свои тридцать пять ты не женат? - издалека начал имперец.
- Так... Лес... - растерялся он. - Кто туда пойдет. И еще не встречал никого...
- Так-таки и никого? И никто-то тебе не приглянулся в замке, что чуть не каждый третий день я тебя вижу? - ласково промурлыкал Рамиро, подходя ближе.
У Глаура от такого его голоса, честно признать, мурашки случились.
- Так... Марина, - не стал отпираться Тьерн.
- Нравится тебе моя названная сестренка? - мурлыканье в голосе стало еще слышнее.
Глауру вспомнились знаменитые пантеры Империума.
- Нравится. Красивая она. Нежная.
- Докажешь, что достоин Марины, этой же зимой обручья взденете, - так же вкрадчиво продолжил Рамиро.
Тьерн растерялся. Эутрерии отродясь ничего никому не доказывали, разве что делами да славой. Так о нем все знали, что он славный охотник.
- Марине ты нравишься, да только боится она, что тебе не по нраву, - пояснил Рамиро. - Докажи, что не просто так глаза продавать ходишь. Не все имперские девушки, видишь ли, смелы, как Элеона.
Тьерн просиял:
- Знаю. Я принесу ей шкуру белого волка.
Глаур поперхнулся воздухом, и пока он силился откашляться, Тьерн сбежал, видать, за тем самым волком. Рамиро, отбив всю ладонь о спину мужа, потер лоб и спросил:
- Что-то я такое о белых волках слышал, да никак не вспомню, сердце мое.
- Появляется эта тварь только в самом сердце острова, раздирает на части любого охотника, сильна и свирепа.
Рамиро охнул и покачал головой.
- Надеюсь, Соль не оставит его своей милостью...
- Надеюсь, нет, только ты уж, ящерка, помни, что ты муж сына конунга. И слова твои мало не приказы.
Рамиро залился краской и опустил глаза. Упрек был справедлив, он, в силу своей скромности, помнить не помнил, что с той минуты, как золотое обручье заняло место на его руке, получил и номинальную власть. Рад был своей работе учителем, счастлив успехами учеников и сына, доволен мужней лаской, а о большем и не думал.
- Пойду с ним, - сказал Глаур. - Нельзя из-за девки хорошего охотника погубить. А вдвоем, может, и совладаем.
- Будьте осторожнее, Глаур. Себя-то не погуби, и это точно приказ.
Глаур кивнул и ушел следом за Тьерном, прихватив с собой верную секиру.
На следующий день Рамиро не находил себе места. И, как всегда в последние три года, кинулся к дядьке Гевину. А больше того - к змеище Элеоне. Она, хоть и кусала пребольно и ядовито, да только советы ее были по-женски мудры. Когда родились ее близнецы, Элеона очень сильно изменилась, в первую очередь, стала выдержаннее и спокойнее.
- Что случилось, Рамиро, неужто опять из похода очередную ведьму привезли? - посмеялась она. - Так не бойся, я бы силу почуяла.
- Глаур и Тьерн на белого волка пошли. Моя вина, - повинился сразу, - не подумав, ляпнул, что Тьерну, чтоб Марину в жены получить, нужно свою любовь к ней доказать.
Элеона ничего не сказала, только вышла во двор и звонко свистнула, на зов примчались два ее волка, крупных, поджарых, злых, выслушали мать и понеслись в лес. У Рамиро чуть отлегло от сердца - следом за волками и Мунин с ветки сорвался. Если что-то случится, ворон сразу сообщит. Откуда-то вернулся Гевин, выслушал изрядно приправленный ядом рассказ о случившемся от жены, хмыкнул и схватился за свой охотничий нож да лук.
- Сиди! - рявкнула Элеона. - Еще ты свою башку седую там не складывал... Без тебя справятся.
- Гевин, она права. Тьерн и Глаур - молодые, быстрые и сильные, они справятся.
- А я, по-вашему, старый, дряхлый и беспомощный?! - рыкнул ведун, развернув плечи и выпрямившись. - Цыц оба!
- Иди лучше за дочерью пригляди, пока она у тебя все травы не переворошила, да за сыном присмотри, чтобы его коза не боднула. А ты домой к сыну ступай.
Была все же у ведьмы какая-то странная власть над мужчинами, потому что оба послушались. Глаур занялся своими детьми, а Рамиро поспешил в замок, к Айно. И не зря, через час вернулись Глаур с Тьерном, усталые, исцарапанные ветками. И с белоснежной шкурой, кое-где запачканной кровью. Рамиро отобрал у них трофей и отправил обоих отмокать в купальню.
- Еду вам прямо туда принесу. И раны промойте как следует, - это его острый глаз заметил наспех забинтованную грудь Тьерна. Видно, белый волк со своей шкурой расставаться совсем не желал, попортив и охотнику шкуру.
Прибежала Марина, почуявшая что-то неладное, посмотрела на шкуру, потом на брата.
- Охотник твой тебе подарок принес. В знак своей пламенной любви. Возьми-ка шкатулку с лекарствами, чистого полотна и шелковых нитей. Пойдешь со мной, шкуру потрепанную жениху заштопаешь, - приказал Рамиро, поднимая нагруженную снедью доску.
Марина вскрикнула, метнулась за нитями и лекарствами, забыв про шкуру.
Несколькими днями позже конунг, узнав обо всей этой истории, покачал головой и во всеуслышанье порадовался, что названная сестра у Рамиро только одна, а то бы волков белых да охотников безголовых не напаслись. Шкура сушилась на распялках и радовала взгляд Марины, которая уже прикидывала, как красиво будет смотреться шкура на полу.
В кузнице в два молота громыхало - Глаур, то и дело поминая молот Грозового бога, учил горе-охотника, как свадебные обручья ковать. А Рамиро... Рамиро счастливо улыбался, играя с сыном в саду, и с нетерпением ждал зимы. Наконец-то все станет так, как должно, когда Марина получит свое, выстраданное, заслуженное счастье. Счастье, обещанное тем, в ком течет кровь Марис.
Конец
Полностью читать и комментировать можно ЗДЕСЬ: (Книга Фанфиков)Код для Обзоров - 1Код для Обзоров - 2
Вопрос: Сказать Кошачьим "Спасибо"?
| 1. Да! И поощрить их множеством комментов и колбаской! |
|
205 |
(100%) |
|
|
|
| Всего: |
205 |
@темы:
слэш,
фэнтези,
закончено,
гет,
Затерянные миры
-
-
10.11.2013 в 11:46-
-
06.05.2014 в 13:10-
-
24.06.2016 в 16:47-
-
24.06.2016 в 17:16-
-
24.06.2016 в 19:16-
-
24.06.2016 в 20:30-
-
25.06.2016 в 14:48-
-
25.06.2016 в 18:38-
-
26.06.2016 в 11:13-
-
27.06.2016 в 09:39-
-
27.06.2016 в 17:44-
-
29.06.2016 в 12:53Взялась читать на фикбуке, приняв сначала за новую работу, и никак не могла отделаться от мысли: "Где я это уже видела?". Только, зайдя к вам сюда, поняла, в чем дело. )))
-
-
02.07.2016 в 14:17-
-
22.12.2017 в 21:03-
-
22.12.2017 в 21:11