воскресенье, 12 января 2014
Авторы:
Таэ Серая Птица и
Тай ВэрденЖанр: фэнтези
Тип: слэш
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: гаремная история! Насилие и кровища!!
Предупреждение 2: выкладывается по мере написания и правки текста.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ 3: ВСЕМ ЖЕЛАЮЩИМ ПОЗЛОБСТВОВАТЬ!
Ваши комментарии будут стираться немедленно. Не нравится - не читайте. Вас сюда не звали и общаться с вами не будут. На сторонние обсуждения авторам плевать. От авторов: Как всегда большая и настоятельная просьба - уважаемые наши ПЧ! Пожалуйста, комментируйте, обсуждайте, нам важно ваше мнение, оно помогает работать над текстом! Все найденные ляпы, ошибки и нестыковки несите нам, мы поправим! И, конечно же, заранее спасибо вам!Глава втораяУтром дворец гудел потревоженным ульем: на рассвете сменяющаяся стража нашла остывшее уже тело слуги, пробиравшегося со свидания в свою комнату. Горло его было перегрызено, а крови было так мало, словно ее выпило то, что убило человека. Еще и ойми пропал. Повелитель был мрачней тучи, никому ни слова не сказал, закрылся в своих покоях. Вскоре оттуда рванулись черные тени во все стороны.
Дворец словно вымер: люди опасались даже дышать полной грудью; лишь удвоенная стража застыла на постах. Тени, принимавшие облик то ловчих соколов, то гончих, то змей, обшарили каждый закоулок дворца, сада, ринулись за стены, и белый день был им не помехой. Повелитель сидел в кресле у стола, смотрел в стену напротив, глазницы заполняла непроглядная тьма. Тени нашли след, ринулись по нему черной стрелой, клубящимися щупальцами. Ойми, успевшего выйти за стены Верхнего города и укрывшегося переждать день в какой-то заброшенной лачуге на краю самого бедного квартала, они отыскали быстро. Безжалостно спеленали, рванули за собой, проволокли через весь город, к счастью, не по земле. И доставили в спальню к Повелителю. Мальчишка шипел и вырывался. Он был одет в одну лишь набедренную повязку, волосы крепко сплел в тугую косу, перехватив каким-то шнурком. И он снова был готов драться за свободу, поманившую и обманувшую.
- Останешься в клетке, завтра тебя казнят на рассвете, - Повелитель поднялся, собирая тени обратно. - Жаль. Ты был восхитителен.
Ойми не удостоил его ответом, сразу же кинулся, едва только тени его освободили. И, судя по выражению глаз, сожалел он только об одном: что ночью предпочел кровь безродного слуги крови Государя. Ударил повелитель его наотмашь тыльной стороной руки, отшвыривая к стене.
- Скажите палачу, пускай готовится. Завтра преступника повесят.
Обеспамятевшего от удара о стену ойми заковали теперь уже в тяжкие тюремные кандалы, а не в золоченые гаремные браслеты. И отволокли в яму, бросили в ней, похожей на каменный колодец, ничем не прикрытый от палящего полуденного солнца.
Повелитель на рынок рабов отправился лично, Майсар успел покинуть дворец и отправиться к семье, а его помощнику Государь никак не мог доверить такое дело, как выбор раба себе в постель. Были там волоокие красавцы из Бактума, были светловолосые и синеглазые мальчики из Урсуса, были и местные воспитанники школ наслаждения. Кто-то старался понравиться Государю, кто-то испуганно жался к стенам палаток. Но все они казались Темному пресными и лишенными очарования. Словно один сероглазый ойми зачаровал его, могущественного мага. Вернулся во дворец он один, раздраженный донельзя. Ничего, завтра преступника казнят... очарование выветрится.
Он попытался заняться делами, но ни единой мысли не шло на ум. Он вышел на тренировочную площадку, взялся за оружие, но тело лишь механически повторяло воинский канон, а рассудок не участвовал в этом.
- Приволоките мне его, - наконец, Повелитель решил, что потакать своим прихотям изредка полезно.
Ойми доставили - одуревшего от жары и жажды. Золотистая кожа покраснела от солнца, он никак не мог разлепить ресницы, склеившиеся слезами от яркого солнца. Ночной зверь, опасный и хищный. Кандалы слетели, тени снова оплели его, не позволяя двинуться. В этот раз Повелитель даже не пытался проявить участие, он хотел ойми и брал его, насыщаясь. Потом отшвырнул жертву в угол. Мальчишка застыл изломанной куклой, хрипло дыша, потом попытался подняться на подламывающихся руках. Упрямый. Тени сдвинулись, образуя клетку, отгородившую угол. Палачу сообщили, чтобы спал спокойно, никого казнить не будут, Повелитель сам разберется.
Ойми все же свалился и затих, не подавая признаков жизни до вечера. И лишь когда солнце коснулось краем выгоревшей добела степи на западе, завозился, привстал, совсем по-детски потер глаза кулаками. Тени снова выдернули его в центр комнаты, распяли там. Он забился, раскрывая пересохший рот в тихом шипении. Повелитель в этот раз даже раздеваться не стал, просто штаны расстегнул. Никакого удовольствия ему это не принесло, все равно, что с собственной рукой утешаться. Не хватало чего-то, что ускользало от понимания Темного. Он раздраженно заходил по комнате, не понимая, что теперь-то? Вот уже здесь его наваждение, так что не так-то?
- Ничего не понимаю... Какой Бездны...
А ойми, следивший за ним из-под ресниц, уже не стараясь вырваться, вдруг тихо засмеялся.
- Плохо тебье, Тьемный?
- Если не заткнешься, плохо будет тебе, - огрызнулся тот.
- Пло-о-охо, - протянул ойми, - нье хватайет чьего-то, да?
И снова рассмеялся, глядя на взбешенного повелителя откровенно насмешливо.
- Отлично, раз такой умный... Чего мне не хватает?
- Зачьем мнье говорить?
- Можешь не говорить, - отмахнулся Темный, тени, повинуясь, отшвырнули ойми в угол, снова встали клеткой. Мальчишка привстал, опираясь на них, как на прутья, любопытно смотрел на мучающегося повелителя.
- Могу. Скоро ты сойдьешь с ума.
- Почему? - Повелитель раздевался, готовясь отойти ко сну.
- Будьешь искать то, чьего ньет. А в тройелунийе свихньешься совсьем.
- Какая печальная перспектива. И что же меня может избавить от этого?
Ойми рассмеялся:
- Ньет, нье скажу. Так нье интерьесно.
- Тогда заткнись, - Темный улегся в постель.
Ойми затих, свернувшись на голом каменном полу. Он хотел пить, но эту жажду можно было терпеть. Повелителю, он знал, было куда хуже. И будет еще хуже с каждым часом. Ойми глянул в окно, где были видны наливающиеся светом луны. Еще пять ночей, и Государя не спасет от сумасшествия ни один лекарь и ни один маг. Со стороны кровати доносились тихие вздохи, спалось Повелителю явно беспокойно. Потом он проснулся, ушел к окну, раскрыл его настежь. В углу, сквозь теневую клетку сверкали синие огни глаз ойми. Он не спал, наблюдая за мужчиной.
Ветер немного освежил, Государь вернулся в постель. Но ему так и не удалось больше уснуть до утра. С утра он двинулся в библиотеку, искать хоть что-то, что могло б ему помочь. Огромное хранилище мудрости прошлых веков было тихим и прохладным, ему даже стало полегче здесь, не так колко тлел сжигающий его изнутри непонятный жар. Но ни один свиток не смог раскрыть ему тайну его недуга. Хотя упоминания о сошедших с ума в троелуние он нашел. Но и там не было сказано, как от этого можно было бы избавиться.
Вечером он явился к клетке, долго разглядывал ойми. Мальчишка в ответ разглядывал его, облизывал сухим языком запекшиеся губы и улыбался.
- Знаешь, я женюсь.
Ойми фыркнул:
- Нье поможьет. Но поздравляю.
- Поможет. Потому что мы разделим на двоих все мои ощущения. И даже моя смерть тебя не спасет, потому что я позабочусь, чтобы ты не мог умереть. Твоя агония будет вечной. Или можешь сообщить, как избавиться от безумия. Выбирай.
Сероглазое исчадье Бездны хрипло захохотало:
- Угрожайешь? Нье страшно.
- Предупреждаю. Пугать тебя мне смысла нет, - Повелитель отвернулся. - Пока выбери для себя цвет свадебного наряда, это я тебе как будущему своему мужу позволяю.
Ойми распахнул глаза во всю ширь, посмотрел на него, потом рассмеялся еще громче.
- Удивил менья, ха-ха-ха-ха!
- Значит, любой, - равнодушно кивнул Повелитель. - Хорошо. Пусть будет белый.
- Ньет! Сьеребряный, - оборвал смех ойми, посмотрел серьезно, уже без следа насмешки.
- Хорошо, серебряный. Что-то еще?
- Воды, - просто и бесхитростно попросил ойми, снова облизывая лопнувшие от сухости губы. Воду он получил, чистую, прохладную, родниковую. Жадно напился, пролив немного на грудь, испятнанную синяками - повелитель не церемонился, его тени иногда сжимали тело ойми едва не до хруста костей.
- Ты злишься, что я убил? - мальчишка лег на пол, оперся головой на руку и снова принялся следить глазами за нервно прохаживающимся по комнате Государем.
- Да. Я обещал подданным безопасность, а теперь в моем дворце убивают слугу.
Ойми помолчал, задумчиво прикрыв глаза опахалами ресниц, потом огорченно вздохнул:
- Я нье знал. Надо было убить тьебя.
- Лучше б ты пытался на меня напасть, - Темный подошел к шкафу, стал перебирать там что-то.
- Ньет. Что значат попытки? Мнье нужна кровь, это жизнь. Твоя - вкусньее другой, сильньее.
- Мог бы сказать об этом, получил бы кровь. А теперь ты убийца, преступник. Выплатишь семье убитого плату.
Ойми рассмеялся:
- Чьем?
- Собой, - равнодушно отозвался Повелитель. - Займешь место слуги на месяц, а жалование отдашь его семье.
Ойми, вскинувшийся при первом слове, после лишь пожал точеными плечами:
- Хорошо.
Темный вытащил из шкафа серебряный шарф, идущий полосами разных оттенков.
- Какой именно цвет ты предпочитаешь?
- Ты нье знайешь? - брови ойми удивленно встали "домиком", он даже сел, разглядывая повелителя еще более внимательно. - Ньет, нье знайешь. Сньега под свьетом Оннэль.
- Отлично, так портному и передам. Пускай сам думает. Сошьет не то, казню.
- И ты нье будьешь сам убийцей? - фыркнул ойми.
- Нет. Он получит наказание за то, что не сделал так, как нужно было моему будущему супругу. Который мог бы пальцем ткнуть в оттенок, вместо того, чтобы болтать.
- Тяжьело ткнуть куда-то, когда сидишь с кльетке, - пожал плечами ойми. Повелитель передал ему шарф. Мальчишка расправил его на полу, закрыл глаза и медленно повел рукой вдоль полос. Тонкая ладонь остановилась над одной, мерцающей голубоватым светом, в самом деле, как снег под светом голубой луны.
- Хорошо, его и возьмем.
Ойми снова лег, сворачиваясь в клубок, укутываясь в свои волосы. Ему нужно было подумать о том, что сказал Повелитель. И о том, будет ли все в этот раз, как всегда, и он проживет несколько лет, или десятков лет рядом с постепенно сходящим с ума супругом, пока его путь не вернет его вновь в горную обитель ойми, как вечное их проклятье. И история повторится: предательство, плен, насилие, надежда и ее крах. На то, что в этот раз будущий супруг сделает все иначе, он давно не надеялся.
Тени разомкнулись.
- Иди сюда.
Ойми нехотя выбрался из клетки, поднялся, с трудом разгибая ноющие от боли ноги и спину. Чуть поморщился, но приблизился к Государю, стараясь идти прямо. Его взяли на руки, снова отнесли в купальню.
- Ты так морщишься при касании живота. Болит?
- Ньет. Нье люблю, когда трогают.
- Понятно.
Его искупали, вытерли. И Государь взялся за расчесывание его волос, бережно разбирая их. Мальчишка сидел прямо, не дергался, расслабившиеся ушки спокойно лежали, а глаза он закрыл. Просто воплощение спокойствия и покорности. И только тонкие пальчики перебирали по коленям, словно не находя места, сжимались и разжимались, то втягивая, то выпуская острые коготки. Ушки тут же поочередно вылизали. Ойми вздрогнул и расцарапал себе бедра когтями, пытаясь сдержать стон. Он не ожидал такого.
- Обожаю эти уши. И твою реакцию на ласку.
Мальчишка прогнулся, пытаясь уйти от будоражащих прикосновений, на тонкой, жилистой спине обозначились острые лопатки, а по коже явственно пробежала дрожь. Поцеловали его и меж лопаток.
- А-а-ах... зачьем ты это делайешь? - в тихом стоне было явно написано возмущение.
- Потому что мне нравится, когда ты так изгибаешься, пытаясь скрывать удовольствие.
Ойми возмущенно задергал ушками, зашипел, но, вопреки ожиданиям повелителя, не кинулся на него, только отодвинулся, перебирая руками по полированной скамье.
- Ты же мой будущий супруг. Почему не хочешь просто насладиться происходящим?
Ойми повернулся к нему, вперил в лицо Государя сумрачный, горящий дикими синими огоньками взгляд.
- Это ньеважно. Развье ты нье можьешь просто взять меня, и нье играть в эти игры?
- Могу, если ты предпочитаешь именно это.
Передернулись острые плечи:
- Я нье знаю другого.
- Я могу показать.
- Ты ужье показал, - ойми оскалился в неприятной улыбке. - Я с пьервого раза всье запоминаю.
- Я могу быть и нежным.
- Можьешь, но зачьем? Ненужный супруг-убийца, постьельная грьелка, не болье.
Повелитель провел кончиками пальцев по его шее.
- Кто-то больший...
Как хотелось поверить, как же ему хотелось поверить в красивые слова и нежность рук! Отдаться, раскрыться целиком, рассказать все тайны, что сопровождали его в прошлом и настоящем, ласкать самому... Ойми бесслезно всхлипнул, невольно подаваясь под руку повелителя. Может быть, сейчас? Может, жестокие боги сжалились над ним? Его шею обласкали губы. Он опустил голову, подставляя под поцелуй затылок, на спине четче обозначились позвонки, как у выгнувшегося кота. Ойми задышал быстрее, резче втягивая воздух раздувающимися ноздрями, как зверь. Повелитель его целовал нежно, страстно, пытаясь довести будущего мужа до возбуждения, заставить открыться. Ойми тихо заурчал, плавно изгибаясь под его руками, словно вообще не имел костей. Хрипло вздохнул, как после долгих рыданий, и вдруг оказался сидящим на коленях Государя, с вызовом и затаенной насмешкой глядя в его глаза:
- Нье страшно? - и тут же опустил голову ему на плечо, касаясь длинным, горячим и влажным язычком шеи.
- Будоражит, - со смешком признался тот, отклоняя голову.
Кожи коснулись острия белых клыков, укололи, но не ранили, между ними метался язычок, пробуя, вылизывая, чуть шершавый. Темный блаженно вздыхал на каждое прикосновение. Это было даже приятнее, чем соитие, и сравнимо лишь со взаимной лаской их возбужденной плоти, с тем, как терлись друг о друга тела. Как будто мелькали меж ними крохотные молнии. Государь наслаждался никогда ранее не изведанными ощущениями, неровно и хрипло дыша и глядя на ойми затуманенным взором.
Никто из его наложников никогда прежде не ласкал его так - сочетая мягкость и резкость, боль от укусов и сводящую с ума нежность поцелуев и прикосновений язычка, царапины от коготков и невесомую ласку прохладных волос. Хотя он никому из них и не доверил бы ласкать себя безгранично, не следя за действиями, просто наслаждаясь.
К его груди и животу ойми прикасался сперва очень осторожно и медленно, будто не верил, что это разрешено. Затем, уверившись, что на него не станут шипеть, принялся исследовать их, соскользнув на колени меж ног повелителя, увлекаясь тем, что творит, прислушиваясь к отклику чужого тела. Повелитель что-то ему шептал, неразборчиво и тихо, на одном из языков, которыми написаны теперь лишь старинные скучные книги. Ойми мог бы ответить ему на том же языке, но он был слишком занят, обуздывая желание впиться в беззащитную шею и пить кровь, вместо этого отвлекался ласками, пробуя на вкус соски мужчины, исследуя языком пупок и жесткую поросль черных, как смоль, волос, ровно и аккуратно подстриженных, опускаясь все ниже. Темному никогда еще не было так хорошо, он рискнул снять малую часть щитов, делясь с ойми ощущениями. Мальчишка застонал, неожиданно низко и сладко, облизнул губы и впустил в жаркий, влажный рот напряженную плоть Государя, проходя по нежной коже остриями клыков в изысканной и опасной ласке. Это вырвало из груди Темного тихий протяжный полустон-полувздох.
Ойми явно знал, что делал, и как это надо делать, чтобы доставить любовнику безграничное удовольствие. Его рассыпавшиеся волосы то закрывали повелителю обзор, делая ощущения острее, то отлетали в стороны, позволяя видеть, как охватывают его плоть припухшие губки, пунцовые и влажные, как трепещут прикрывающие глаза мохнатые ресницы, как раскрываются и вздрагивают перламутровыми крылышками ушки. Кончил Темный с коротким, даже музыкальным, стоном. Яростной вспышки в глазах ойми, выпившего его семя до капли, он не увидел за плотно сомкнувшимися ресницами.
"Кровь и семя, мой будущий супруг. И твоя жизнь, твоя сила - в моих когтях, и все твои тени теперь не станут мне помехой".
- Так хорошо?
- Ты не представляешь, - повелитель еще немного сдвинул щиты, выпуская на волю ощущение пьянящего блаженства.
- Ньет, нье прьедставляю, - усмехнулся ойми.
- Когда-нибудь я покажу тебе это, - улыбался Темный мечтательно.
Ойми лишь опустил голову, пряча скептическую ухмылку, исказившую припухшие губы. Он не верил обещаниям, уже давно. Они все обещали это. До конца не дошел ни один.
- А теперь, может быть, ты скажешь, как тебя зовут?
- Альерао, - пропел ойми.
- Альерао? Красивое имя. А меня - Скандис.
- Скандис, - повторил ойми, в его устах имя прозвучало звонко-шипяще. - Пока нье вижу, чтобы оно было твойе.
- Я очень редко пользуюсь им, - ойми уложили рядом, принялись целовать.
Повелитель не знал того языка, на котором однажды очень давно его любовника, наложника и будущего супруга нарекли именем Альерао. И значения его тоже не знал, и ойми не стал ему говорить. Он прислушивался к себе, запрещая своему телу отталкивать Государя. Покорно раскрывал рот, впуская в него чужой язык, и думал, что совсем недавно ему было сказано, что целоваться с ним не станут.
- Тебе не нравится?
- Я нье знаю... - Альерао в самом деле не мог понять, нравится ли ему то, что происходит. Его целовали в первый раз.
- Тогда прислушайся, попробуй понять, - поцелуи возобновились, умелые и аккуратные.
Ойми усмехнулся, закрывая глаза: так было и проще и сложнее одновременно. Целовать его было приятно до безумия, Темный ощутил, как снова вспыхивает возбуждение. Шершавый язычок несмело толкнулся навстречу, прошелся по языку повелителя, пробуя. Ойми задержал дыхание. Повелитель застонал ему в рот. Альерао ощутил его чувства, поднял руку и мягко провел по спине мужчины, одновременно скользнув языком по его губам и дальше, перехватывая инициативу в поцелуе и изучая его рот. Темный охотно отдавался на милость изучающего, позволяя ойми творить все, что тому хочется. Впервые за долгое время. И ему не хотелось осадить наложника и вернуть себе власть. Надо отдать должное ойми, тот не злоупотреблял доверием и не переходил границ, не кусался и не царапался. Его касания были невесомы и мягки, как прикосновения перышка.
- Ты - самое драгоценное, что у меня когда-либо было.
- Почьему?
Ойми вывернулся из-под него и сам склонился, проводя по лицу повелителя кончиками пальцев, словно слепец.
- Я пока не могу объяснить. Просто раньше так никогда не было.
- Тш-ш-шс-с, - палец ойми лег на губы Государя, запрещая говорить, провел по ним от уголка до уголка, соскользнул на подбородок, на горло. Альерао усилием воли заставил когти втянуться и наклонился ниже, губами прослеживая тот же путь.
- Если ты хочешь крови, ты можешь взять.
- Я запомню твои слова, - пообещал ойми, усмехаясь, но не тронул. Сейчас это было бы не ко времени.
Повелитель огладил его плечи, улыбнулся:
- Можно еще раз облизать уши?
- Тьебье они так нравятся? - фыркнул Альерао, расправив перепонки и пошевелив ими. - Хорошо.
- Не представляешь, как, - Темный взялся их облизывать, целовать. Ойми приглушенно застонал, ерзая и выгибаясь, потом все же не выдержал, прижался всем телом.
- Мой самый желанный... ты меня околдовал, несносное создание?
- М-м-м... - мальчишка перекинул ногу через его бедра, оседлал, потерся, выгнув спину и опустив голову. Чуть подался назад, словно пробуя, справится ли сам. Повелитель придерживал его за бедра, помогая приноровиться к происходящему. Тело Альерао приняло его без боли, охватывая шелковым огненным пленом. Ойми помедлил, быстро и неглубоко дыша, медленно начал обратное движение, сопровождая его низким стоном. Темный стонал точно так же, быстро и беспорядочно гладил его бедра. На лице ойми светилось чистое удивление. И еще желание продолжать, каждое последующее движение получалось у него быстрее и легче.
- Да-а-а, малыш, еще…
На "малыша" ойми только оскалился, но не прекратил двигаться, только еще ускорил темп и прогнулся, занавешивая мир волосами. Темный взялся ласкать его, пытаясь добиться одновременного оргазма. Альерао вскрикнул, взметнул волосами, откидывая голову назад. Насадился с силой, словно стремясь уйти от рук повелителя, и снова толкнулся в его ладонь.
Это было жарко, словно шелковое пламя охватывало все тело. И восхитительно как глоток морозного ветра. Тело ойми сжалось, поймав его, как в капкан, в безумно чудесный плен.
- А-а-а-а-ан-н-н... - мальчишка прикусил свою ладонь, изломавшись в судороге крайнего наслаждения. Темный только зашипел, тихо, пронзительно. Альерао упал на его грудь, волосы рассыпались, прилипли к влажной коже, холодя. Ойми хрипло дышал, словно его снова душил ошейник, вздрагивал и постанывал, отходя от пережитого. Повелитель обнимал его, мелко целовал в лоб, в глаза. Безумие и наваждение. Вопрос с чарами остался открытым, и Темный уже почти не сомневался, что это так, мальчишка с бездонными серыми глазами приворожил его. Удивительно было иное: ему вовсе не хотелось снимать этот приворот.
- Скоро рассвет. Ты ляжешь спать?
Ойми что-то промурлыкал, не пошевелившись: он и так уже спал, усталый и непривычно счастливый. Повелитель принес влажную ткань, обтер его, вытерся сам и улегся спать, обнимая будущего мужа.
Гулко возгласил утренний час огромный бронзовый гонг на башне Маннуза, и тут же отозвался ему сильным, глубоким голосом своим колокол в храме Иштис, и вторили ему отлитые из чистейшего серебра оннин, переливами звука наполняя воздух с высоких башен трех храмов Воды, что у врат Кайтон, врат Данназ и у гавани на берегу великого озера Уммият. Значило это, что проснулись небо и земля, и реки-сестры, наполняющие Уммият своими водами, и пора подниматься людям, начиная труды нового дня. И зазвучали голоса торговцев на рынках, заскрипели колесами большие арбы, везущие товары из предместий.
Проснулся и Государь, привычно открывая глаза в полумрак спальни. Потянулся всем телом и выругался, не ощутив наложника рядом. Тени сразу же ринулись разыскивать его. Ойми отыскался в саду, и они не тронули его, лишь сообщили Государю. А мальчишка, вместо чинного созерцания цветущих клумб и фонтанов, волчком вертелся, исполняя какой-то странный, не воинский канон. Словно боролся с невидимой змеей. Повелитель с интересом понаблюдал через тени пару минут и отправился умываться. На сегодня советники заботливо подготовили аж четырнадцать прошений, каждое из которых следовало внимательно изучить.
За порогом купальни обнаружился бледный и трясущийся Майсар, то ли срочно вызванный своим помощником назад, то ли вернувшийся и получивший от оного же доклад обо всем, что тут творилось.
- Госуда-а-арь, - почти простонал он, падая в ноги повелителю.
- Что случилось? - Темный уставился на него. - Что-то с твоей семьей?
- Да что с ней может статься? Это вы мне скажите, что случилось! - почти сердито выговорил распорядитель, не поднимая, впрочем, головы.
- Я женюсь. Больше ничего не случилось.
Майсар озадаченно сел на пятки и принялся жевать губу, рассматривая явно сошедшего с ума повелителя.
- О.
- А что тебе сказали, что ты примчался сюда вихрем?
Распорядитель сделал вид, как бы говоривший, что он просто не верит, что Государь и сам не знает, что ему сказали. Что Темный Государь едва ли не отдал своего теперь уже единственного наложника палачу, потом нарычал на несчастного палача, чтобы не беспокоился, затем из покоев Государя долго доносились всяческие непотребные звуки. А с утра еще наложника видят в совершенно неподобающем виде, и не в саду Ночного Дворца, а за его решеткой!
- Позови портного, нужно снять мерки для свадебного наряда.
- Что за спешка? Будто горит и свербит в одном месте, - бурчал удаляющийся после поклона Майсар, прекрасно зная, что его слышат.
Государь только усмехнулся. Да уж, когда горит и свербит разум, поневоле прикажешь быстрей играть свадьбу и проводить обряд. А было так, и было взаправду, иначе отчего бы он шел из купальни не в кабинет, а в сад?
- Доброе утро, Альерао. Как спалось?
Ойми гибко развернулся, выставив когти и оскалившись, но почти тотчас скупо улыбнулся:
- И тьебе добройе утро. Ньеудобно спалось, слишком мягкойе ложе.
Его акцент с каждым днем сглаживался.
- Если ты закончил, идем, нужно еще кое-что сделать перед свадьбой. Например, снять с тебя мерки для свадебного наряда.
Альерао фыркнул, вздернув голову с плотно заплетенной косой, кивнул и перегнулся через чашу фонтана, окунаясь до пояса.
- И надо выбрать кольцо, два кольца. Фамильных обручальных вещей у меня нет.
Ойми выбрался из фонтана, встряхиваясь, как кот, принялся сгонять с тела воду медленными ласкающими движениями. Повелителю казалось, что его кровь попросту сейчас закипит в жилах, если это издевательство продлится еще сколько-нибудь: и без того полупрозрачные шальвары наложника от воды вообще прилипли к его телу, не оставляя простора фантазии.
- Почьему? - ойми подергал ушками, складывая и разворачивая их, полупрозрачные, в утреннем свете - золотистые, как опавшие листики клена. - Почьему кольца и почьему ньет?
- Потому что в правящей семье традиционно не носят свадебные браслеты, кольца проще зачаровывать. А фамильного нет, потому как вместе с ним похоронили матушку, снимать его не стали.
Ойми кивнул, принимая к сведению информацию. И, помедлив, сказал:
- У нас нье носят кольец, а на свадьбу дарят сьерьги. А ньеверному супругу отрубают уши.
- Серьги? В такие прекрасные уши вдевать серьги?
Альерао посмотрел на него непонятным, не то сожалеющим, не то осуждающим взглядом.
- Традиция.
- Хорошо. Но учитывая, что мы тут все-таки в моих землях с нашими традициями, я еще подумаю. Впрочем, просто подарить серьги я могу. Но кольцо носить тебе все-таки придется.
- Я нье отказываюсь, - пожал плечами ойми. У него на ключице ярко цвела целая россыпь синяков, оставленных повелителем ночью в пылу страсти, и такая же россыпь виднелась на бедрах, ярко выделяясь на золотистой коже.
- Хрупкий, - Повелитель коснулся их кончиками пальцев. - Ничего, они сойдут.
Ойми рассмеялся, даже не отшатнувшись:
- Хрупкий? О! Смотри на себья!
- Идем. Потом нужно будет заняться делами. Ты умеешь читать и писать на всеобщем?
- Ньет. Тот язык, что я знаю, ньеправильный, - пожал плечами ойми, но уточнять, что он просто устаревший, не стал. Можно сделать вид, что научился читать и писать заново.
- Жаль. Впрочем, за тот месяц, что ты будешь отрабатывать смерть слуги, подучишься чтению и письму.
Портной ждал их в гостиной, уже с рулонами шелка соответствующего цвета, тени принесли ему шарф, ткнули в нужный оттенок и удалились.
- Добрый день, Государь мой. Что я должен сшить для вас?
- Для него, - Государь указал на наложника, и не думавшего кутаться в покрывало. - Свадебный наряд. Традиционный, - уточнил он, давя в себе некстати разыгравшуюся ревность, вспыхнувшую лишь оттого, что заметил профессиональный взгляд портного на тело ойми. Это было подозрительно, весьма. Какая ревность, откуда? Впрочем, приворот все объясняет. Странное чувство, когда внешне проявляются все признаки пылкой влюбленности, а сердце и душа молчат, как прежде.
- Надеюсь, что ты от этого будешь счастлив, - пробормотал Повелитель так, что это коснулось лишь слуха ойми, и отошел, предоставляя портному право снимать мерки.
Ойми же ничего не ответил, да и что он мог сказать? Лишь то, что не в добрый час отправился аштэ Майсар выбирать нового наложника своему Государю, и не его воля привела Альерао на берега Уммията, под сень белых стен славного города Маннузавара, "Небесного Зерцала".
Повелитель прихватил пару особо важных бумаг, скоротать время, пока с Альерао снимают мерки. С этим портной закончил быстро, как и обсуждение деталей традиционного костюма. Ойми не протестовал, хотя и недоумевал, для чего из него делать укутанную в сотню слоев ткани куклу?
- Спасибо, - Повелитель кивнул, отпуская портного, размашисто расписался под прошением, одобряя его. - Идем, посмотрим тебе серьги.
- Ньет.
- Почему нет?
Альерао вздохнул, как-то почти зримо поник, хоть и не опустились гордо расправленные плечи и высоко поднятая голова на точеной шее.
- Ньет, потому что ньет.
Как было объяснить этому человеку то, что он видел? Что чувствовал? Как рассказать ему о долгом, несравнимым с проступком, наказании, которое он нес?
- Тогда пойдем выбирать кольца. Мне все равно, какие они будут, не для возлюбленного выбираю, так что ткни пальцем в любые парные.
Ойми тоже не стал бы выбирать кольцо для возлюбленного так, как выбирал эти, почти не глядя, лишь бы размер подошел, и они не были слишком массивными.
- Отлично, - Повелитель бросил их в шкатулку. - Свадьба завтра.
Альерао кивнул, развернулся и направился по уже знакомому переходу в Ночной Дворец. Стоило отоспаться, чтобы не клонило в сон потом на церемонии. И поохотиться, но это ночью. Или воспользоваться любезным разрешением повелителя? О, ну, нет, а если он не удержится и выпьет его досуха? Уж лучше поймать какого-нибудь бродягу или преступника.
Государь занялся, наконец-то, делами. Уведомил совет о завтрашней свадьбе, сообщил, что она ритуальная, а не по любви и чувствам. И затребовал все отчеты за прошедший месяц. К полудню ему стало остро не хватать чего-то. Сначала Государь списал это на чувство голода, но и обед не утолил его. И прогулка под деревьями не принесла покоя. Глаза сами находили Ночной Дворец, окна тех покоев, где обитал ойми. Пришлось взять бумаги и переместиться в покои, где спал Альерао. Любви и дружелюбия это Повелителю не прибавило. Но ойми спал, свернувшись в клубок, словно дикий звереныш, и было глупо злиться на него сейчас. Торчал под кожей острый хребет, и выпирали лопатки, отмеченные следами бурной ночи. Повелитель вздохнул, погладил их.
- Глупый. Зачем ты приворожил именно меня?
Мальчишка вздохнул, разворачиваясь из своего клубка, доверчиво прижался спиной к ладони, запрокинув голову и приоткрыв рот. В ярком свете дня стали заметны темные круги у его кошачьих глаз, и обметанные губы, не раз искусанные за прошедшие дни. И, если рассудить здраво, ойми не был так уж красив: слишком широкий рот, тонкие губы, узкое лицо, на котором и рот, и глаза казались чересчур большими.
Повелитель продолжил греть ему спину, осторожно очерчивать лицо кончиками пальцев. Злиться не получалось, мальчик не ведал, что творил, к тому же, его можно было понять. Кто еще сумеет защитить лучше, чем правитель страны? Ойми тихо, неслышно дышал, худая мальчишечья грудь ровно вздымалась. Ему ничего не снилось. Если бы ойми спросили, когда ему в последний раз снилось хоть что-то, он ответил бы лишь "очень давно".
Скандис аккуратно высвободил руку, помедлил немного. И перекинулся в один из излюбленных обликов. Черные чешуйчатые кольца могучего хвоста нага свились вокруг ойми. На оставшееся место Повелитель разложил бумаги. Альерао снова вздохнул во сне, потревоженный движением, перекинул руку через одно из колец и уснул крепче, прижимаясь к прохладному телу нага.
Бумаги закончились быстро, верные тени унесли их советникам. Скандис перегнулся, еще раз полюбваться на ойми. Раздвоенный язык скользнул по шее того. Альерао дернул ухом, словно отгонял настырную бабочку. Наг шипяще рассмеялся, скользнул языком уже по ушку. Раздалось сонное ворчание, перепонка сложилась, превращаясь в плотную ость, снова задергалась. Ойми потянулся, выпуская когти.
- С-с-спи, с-с-спи, - успокоил его Повелитель.
Альерао утих, так и не выпустив его хвост их кольца рук. Еще и голову на него сложил, словно это было удобнее подушек. Впрочем, если он предпочитал жесткое ложе, надо было признать, что хвост был куда тверже подушек. И прохладнее их. Даже толстые каменные стены дворца не спасали от льющегося с небес расплавленного золота солнца, тем более злого, чем ближе становилось троелуние. Повелитель понемногу впал в дремоту, лениво разлегшись на собственном же хвосте.
Вопрос: Нравится? А вот ответ будет только один, потому как если читаете, то нравится.
| 1. Да, спасибо, Кошачьи! |
|
283 |
(100%) |
|
|
|
| Всего: |
283 |
@темы:
слэш,
фэнтези,
закончено,
История тринадцатая,
Шестигранник
-
-
19.01.2014 в 10:54СПАСИБО!
-
-
19.01.2014 в 18:24ну и, как всегда, эти ребятки друг друга стоят)))