Авторы:
Таэ Серая Птица и
Тай Вэрден Жанр: Ангст, Фэнтези, Экшн,
PWP, Hurt/comfort, AU, Мифические существа
Тип: Слэш
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика, Групповой секс, Кинк, Секс с использованием посторонних предметов, Смерть второстепенного персонажа, Кровища! Вторая история из серии "Затерянные миры". Первая история: "Волчья песнь"
Глава пятая— Сален? Ты жив! — в лагере их встречали радостно.
— А ты разочарован, я смотрю, — хмыкнул Сален, обвивая хвостом шею Михаса и сдавливая, чтобы не дергался и не мешал обнимать Лаира.
— Дурак ты, — сделал вид, что обиделся, друг. — Мы уж думали, не увидим ни тебя, ни деция, когда начался пожар.
— Но теперь все в порядке, лес сгорел и… — Сален тяжело вздохнул. — И я не знаю, что дальше. Я надеялся, что хоть что-нибудь случится, когда алтарь будет разрушен. В итоге, все просто сгорело. Какая-то чушь все эти пророчества.
— Да и не все ли равно? Главное, что ты жив, деций жив, и даже ангельскую сволочь, которая тебя утащила, ты живым приволок.
— Ага, точно, надо еще разобраться с ним, — Сален поволок ангела в палатку.
— Ну что, белоперая скотина, убедился, что все ваши пророчества — просто дурацкие шутки? Ты чуть меня не прикончил ради какого-то старого камня и высохших деревьев!
— Врата сгорели, — прохрипел Михас, пытаясь улыбнуться ему запекшимися губами. — И алтарь. Больше не будет чужих богов.
— Да их и не было, идиот! Это были просто сухие сросшиеся деревья! Которые Таурион мог бы сжечь и просто так… И вот что теперь с тобой делать? Я хотел показать тебе Империю, все ее весенние уголки. А сейчас мне хочется просто отдать тебя деции.
— Делай, что хочешь, — ангел, которого отпустили, наконец, сполз на землю, обнял его колени. — И можешь думать, что захочешь, а я уверен, что зло можно было изгнать из мира только так, когда огонь рождается из истекающего кровью любящего сердца.
— Таурион тебя теперь ненавидит, — Сален за косу отстранил ангела от себя. — На заставе снова отправишься в кандалы. И никакой больше свободы.
— Ты тоже ненавидишь? — тихо и все еще хрипло спросил ангел.
— Разве что себя за то, что доверился тебе.
— Так было нужно. Я не хотел причинять тебе вреда или боли, но было нужно, чтобы деций поверил в то, что ты убит… Я не мог сказать тебе! Или ему! Никому не мог. Месяцы ушли на то, чтобы с моего разума сошла пелена чужой воли, вспомни наш разговор о ненависти.
Михас не знал, зачем он пытается объяснить что-то этому демону, уже все для себя решившему. Для него, наверняка, есть лишь один бог — их Владыка. И поверить в чужих, злобных и жаждущих мести за свой уничтоженный народ, Сален вряд ли смог бы. Но если цена тому, что мир очищен, — доверие одного демона к одному ангелу, то это справедливая цена. Он был готов ее уплатить. Готов и на большее.
— Стой… Что значит «поверил», ты меня пытался убить на самом деле!
Михас помотал головой:
— Отвар звездоцвета убирает боль, а то снотворное снадобье, что я влил в тебя, кроме всего прочего помогает остановить кровь. Во сне ваши раны заживают быстрее, я это давно понял. Крови вытекло достаточно, чтобы не насторожить твоего патрона, но недостаточно, чтобы убить тебя. И бил я так, чтобы не задеть ни сердце, ни легкие, нож был узким и коротким, лезвие — чистым.
— Что? Так ты, сумасшедший фанатик, просто устроил представление, чтобы спровоцировать Тауриона на сожжение леса?
— Я не фанатик, — ангел устало свесил голову. — Ты не веришь, а я когда-то пытался сжечь одну сухую ветку белого ясеня из этого леса. Ничего не вышло.
— Угу, — Сален устроился на постели, снова принялся задумчиво грызть хвост.
Значит, Михас все-таки не хотел его убивать, но решил пожертвовать собой, не зная, как отреагирует клятва?
— Хор-р-рошая сказка, — рыкнул деций, входя в палатку. — Думаешь, я поверю? Или опять пытаешься обвести доверчивого мальчишку вокруг пальца?
Михас не шелохнулся, так и остался стоять на коленях, опустив голову.
— Ваше право, деций…
— А если это правда? — Сален посмотрел на своего патрона. — Я ведь достаточно быстро пришел в себя.
Таурион вздохнул.
— Я даже не знаю, что тебе сказать, колючка ты моя любимая.
— Можешь просто молча погрызть мне рога. А потом расскажи, что мы будем делать дальше.
— Я лучше укушу тебя за ухо, — деций обошел ангела, сдержав желание пнуть его, сел рядом с Саленом и обнял его, исполняя свое обещание — аккуратно кусая за дернувшееся и поджавшееся к голове ухо.
Сален прижался к нему.
— И что теперь? Центурион будет недоволен — он надеялся на пророчество, а в итоге ничего не произошло, остров придется завоевывать дальше.
— Знаешь, мне, честно говоря, плевать на недовольство Архарга. Ну, пройдемся, прогуляемся по острову, проверим каждую нору, чтоб нигде ни одного белоперого не осталось без ошейника и кандалов. Доберемся до гор, мне теперь интересно, остались ли там хоть какие-то развалины.
— А потом вернемся в Империю? Я хочу винограда, прямо умираю, он мне даже снится. Такой упругий, зеленый, брызжущий соком…
— Вернемся, и будет тебе виноград. И зеленый, и черный, и белый — какой сам пожелаешь, — пообещал деций, снова кусая его за ухо и облизывая шею.
— Весь пожелаю, — зевнул Сален. — Я так устал. Я весь в пепле и хочу спать.
— Ручей рядом, и он достаточно холодный, чтобы отмыть пепел. Идем. Ах, да… твою игрушку, пожалуй, тоже надо отмыть. Не хочу, чтобы он испачкал пеплом палатку.
Михас молча последовал за ними, без единого слова забрался в ручей и принялся отмываться до прежней белизны. Салена пробудить ото сна не могла даже холодная вода, так что отмывали его в четыре руки, деций и подобравшийся ангел.
Обсушив своего провидца полотном и уложив его в постель, деций вытащил из своего походного багажа несколько крепких веревок и без лишних слов связал ангела, чтоб не смел даже дернуться без дозволения. Никакой одежды ему тоже не дал, только бросил на землю лошадиную попону. Михас лежал молча, не шевелясь, пытаясь сохранить для себя немного тепла. Даже с учетом того, что наступало лето, земля была все равно холодной, от нее тянуло сыростью, несмотря на близость еще багровеющего в утреннем тумане пожарища. Посреди ночи ангела пробил кашель, который он никак не мог сдержать. Сален, не проснувшись толком, сгреб его с пола себе под бок, по привычке. Михас сразу же замолк, согревшись.
Утром Таурион обнаружил рядом клубок из рук, ног и хвоста — Салену часть веревок помешала, поэтому Михаса он от них избавил почти сразу же. При этом на самого деция были возложены части тел, о которых в приличном обществе не упоминают. Злости в себе он почему-то не обнаружил, может, потому, что злиться на подопечного… хорошо, на любимого провидца не мог вовсе, а на ангела злость угасла, как угасли угли пожара? Второе было занятно еще и тем, что Таурион отличался злопамятностью и мстительностью, и остыть так скоро по своей воле мог вряд ли. Впору усмотреть во всем руку Владыки.
Почуяв, что деций проснулся, клубок накатился на него, вернее, Михаса зажали между децием и Саленом, видимо, провидец решил, что так игрушка будет в большей сохранности. Хвост Салена при этом полез щекотать кисточкой обоих партнеров, куда только дотягивался, несчастный и покусанный. Первым на это отозвался почему-то Михас. Невозможность уйти от прикосновений, осознание собственной полной зависимости от обоих, вместо ярости или гнева вызвало всплеск желания, но все, что он мог — это кусать губы и слегка выгибать спину, и без того выгнутую тем, что руки были связаны сзади и веревка от них крепилась к ошейнику. Щекотка заставляла его еще и ерзать ягодицами по паху деция, пытаясь избавиться от неугомонного хвоста, который жил своей жизнью. Таурион пока делал вид, что ничего не чувствует, только щурил глаза, приподнявшись на локте, и наблюдал за владельцем шаловливой конечности. А ангел очень хорошо чувствовал своим задом грядущие на него неприятности.
Сален спал, не думая пробуждаться, только хвост обвился вокруг хвоста деция и сердито дергал его, призывая немедленно предаться разврату с владельцем. Кирис поймал этот хвост и принялся поглаживать, постепенно забираясь пальцами выше и выше, до его основания. Сален застонал и наконец-то проснулся, посмотрел все еще полными сна глазами на обоих и потянулся лизнуть Кириса в губы, вжимая Михаса в него еще сильнее. Полупридушенный ошейником ангел не сдержал тихий хрип, и Кирис, наконец, разрезал когтями веревку от браслетов к ошейнику, оставив связанными только руки. Язык деция ласково сплетался с языком его любовника, его рука ласкала поясницу и хвост, а член вжимался в зад ангела.
— Хочешь поиграть с моей любимой белой игрушкой? — Сален сощурился, облизнувшись.
— А ты позволишь?
— Конечно, с удовольствием полюбуюсь на это прекрасное зрелище.
Вместо настоянного на травах ароматного масла пришлось воспользоваться обычным — для светильника, и слишком долго готовить и растягивать раба Кирис не стал, хотя и врываться в него с размаху — тоже, это было чревато травмами для обоих. Он перевернул Михаса на живот, заставил подняться на колени и раздвинуть ноги как можно шире.
Сален валялся и любовался чудесной картиной, открывавшейся ему спереди, лениво поглаживая хвостом член ангела. Тот стоял, как каменный, несмотря на то, что по лицу ангела, впервые в его жизни, катились слезы от боли, а рот беспомощно открывался, пытаясь протолкнуть в пережатое ошейником горло хоть глоток воздуха. Таурион, войдя в него наполовину, поманил Салена ближе и отпустил ошейник, отчего ангел ткнулся лицом в его бедро.
— Отвык уже, бедный, — пожалел игрушку провидец. — Надо чаще трахать, видимо.
Михас без напоминания со стороны деция сдвинул голову так, чтобы обхватить губами полувозбужденный член Салена. Одобрительный шлепок по ягодице заставил его подавиться стоном, принимая быстро твердеющий член глубже. Вспоминать, каково это — когда трахают сразу во все доступные отверстия, пришлось быстро, хоть и через толику боли. Вопреки ситуации, вопреки надеждам на то, что после уничтожения алтаря и прочего кончится и болезненная зависимость от хозяев, и привычка тела возбуждаться до безумия от шурующей в заднице огромной дубины, в голове ангела все плыло от желания кончить немедленно, и не один раз. Но бдительный Таурион не позволил, его хвост крепко охватывал кольцом член и яйца ангела, заставляя его сходить с ума и пытаться насадиться еще сильнее на оба члена. Семя Салена пришлось проглотить до последней капли. От вкуса уже не воротило, как-то Таурион обмолвился, что у моря примерно такой же. Да он и не ощутил его толком, приняв все глубоко в горло, умудрившись не захлебнуться. Потом его подняли, придерживая под грудь и живот, и Таурион задвигался быстрыми, размашистыми толчками.
Сален вспомнил, что секс при наблюдателе Михаса заводит еще сильнее, ухмыльнулся. Правда, было непонятно, видит ли его ангел, или нет, глаза у него были полуприкрыты, но стонал он так, что обе деции должны были проклясть его скопом.
— По…жа… Пожалуйста… Прошу…
Кончить ему позволили, но лишь после того, как это сделал Таурион, прикусив во время оргазма ангелу плечо.
— А ведь у меня все нужное с собой, — задумчиво рассматривая растраханную задницу ангела, произнес деций. — И коль скоро мы сошлись на том, что никакой лишней свободы твоей игрушке не полагается, думаю, выходить из палатки ей тоже ни к чему?
— Разумеется, — кивнул Сален.
Со дна походного сундучка был извлечен тот самый каменный член, торжественно передан владельцу игрушки.
— Все вернулось на круги своя, — фыркнул провидец.
— Я боюсь даже представить, что ждет нас по возвращении домой, там ведь твоя вторая игрушка.
— М-м-м, а что там может быть? Ну не подерутся же они… Впрочем, если и поцапаются, пусть выживет сильнейший. Кстати, ты мне еще пару обещал, когда мы пойдем их искать? Я хочу торжественно вручить папе внуков, чтобы его перекосило.
— Полукровок? — хмыкнул деций. — Почему бы не вернуться домой и не выбрать симпатичную и послушную демониссу?
— Хочешь вступить в поединок со всеми претендентками на провидца? Ты уверен? Там и центурионы будут с рогами побольше, чем у тебя.
— Все будет зависеть от тебя, вернее, мое поражение или победа будут зависеть от тебя.
— Я не жажду, чтобы меня изнасиловала какая-нибудь командующая Алмазной центурией, а потом скинула мне ребенка и велела сидеть и с ним нянчиться, — возмутился Сален. — Меня вообще пугают женщины, которые в два раза меня крупнее.
— Ладно, пусть будут полукровки от ангелиссы. Это будет, кстати, интересно, посмотреть, что они возьмут от крови отца и матери.
Михас, хоть и помнил, что его статус снова скатился от уровня любимого наложника до уровня бессловесной игрушки, не мог промолчать:
— Вы будто животных спариваете! Это ведь будут твои дети, Сален!
— Я и не отказываюсь от того, что это будут мои дети. Они получат права свободных граждан, имена и наследство. Что не так? А спаривать я буду тебя, с какой-нибудь нагиссой. Посмотрим, будут ли крылатые змеи на выходе. А будешь сильно брыкаться и отказываться спариваться, вообще симпатичную черную кентавриссу куплю.
— А я еще и кентавра подарю, для комплекта, — ухмыльнулся деций. — Чтоб красиво было — рыжего.
— Эй, мою любимую игрушку трахать могу только я, — возмутился Сален, мигом пригребая к себе Михаса. — Ну, еще ты.
— Думаю, ты просто опасаешься, что после встречи с кентавром твой ангелок не сможет в должной мере получить удовольствие даже от нас двоих.
— И это тоже. Кентавр его сразу пополам порвет. А я все-таки эту белую тварь люблю, ей дорожу. Это же твой первый подарок мне.
— Я тронут, моя колючка, — Кирис улыбнулся провидцу и легко поднялся с постели. — Вставай, надо позавтракать и проверить, что там сталось с бывшим лесом.
Сален закрепил ремешки каменного фаллоса, переложил ангела на кровать, развязав тому руки.
— Еще раз выкинешь что-нибудь — точно отдам центурии, — предупредил он.
Михас молча помотал головой, пытаясь приноровиться к уже подзабытому ощущению. Больше ничего подобного он вытворять не собирался. И без того придется немало постараться, чтобы вернуть былое расположение Салена.
— Но готовить он точно не будет, — добавил Сален, выходя из палатки. — А… Хм.
Вместо Белого леса было сплошное пепельное поле, ровное, как столешница. Холм с бывшими Вратами возвышался на нем как прыщ. Причем, еще и просел, словно корни деревьев-Врат составляли большую его часть, а во время пожара выгорели в пустоты.
— Занятно, правда? Неужели там в самом деле было что-то такое…
— Теперь мы этого никогда не узнаем, — Сален потер грудь.
— Пурпурная центурия приближается, — от тропы, по которой отряд приехал сюда, скакал Лаир, видно, как самый младший, высланный на разведку. — Пока я видел только наши штандарты.
— Отлично! — обрадовался невесть чему Сален.
— Золотого орла за твои мысли, мой ядовитый, — привычно пошутил деций.
— Не знаю, просто обрадовался. Теперь наша центурия тут. И мы сожгли этот лес. Не знаю, — растерялся Сален. — Я вообще не представляю, что там впереди, но вроде бы главное мы сделали.
— Впереди — жизнь, правда, сначала, наверное, все же еще немножечко войны, — подумав, сказал Таурион и пронзительно засвистел, собирая децию.
Он и Пеларг договорились не распространяться о попытке убийства Салена и геройствах Кириса. Решено было, что Белый лес был просто сухостоем, который вспыхнул от факелов любопытной молодежи, сунувшейся поглядеть поближе. И бес с этими пророчествами дикарей. Лес спалили, алтарь раскрошили, провидец жив.
Дальнейшее шествие по острову победоносного легиона было практически молниеносным. За Валом оставалось не так уж и много земель, а на них — хилые поселения. Мужчин, пригодных к продаже на рабских торгах Империи, было мало. И, что самое удивительное, ангелы прекратили всяческое сопротивление. Они словно очнулись от долгой спячки, не понимая, что на их земле делает чужая армия. Но и сражаться тоже почему-то отказывались.
— Ангелы изначально были мирным народом, никогда не проливавшим кровь наделенных разумом существ, — пояснил Михас, по обыкновению прикусив язык уже лишь после того, как встрял в разговор.
— То есть, мы можем просто уйти, поселенцев больше никто не станет трогать? — уточнил Сален.
— Разве это мне решать или советовать? — ангел опустил голову. — Кроме разумных, бывают еще природные опасности, те же звери.
— Со зверями они справляться научились давно… — Сален прервался на полуслове, падая в пелену, почему-то золотую, а не белую, как обычно.
Здесь было тепло, уютно, хотелось закрыть глаза, погрузиться в это тепло и никогда больше не возвращаться из этого свечения. А еще в нем не было ставшей уже привычной связи и поддержки патрона.
— Таурион?
— Его здесь нет, — прозвучал бархатный голос, шедший из ниоткуда, обволакивающий теплой пеленой. — Я позвал только тебя, маленький демоненок. Ты знаешь, кто я?
— Владыка? — чувствуя, как голос от волнения «дает петуха», посмел предположить Сален.
— Да, можешь и так называть меня, если тебе хочется. Или Сияющий, если тебе это нравится больше.
— Это как… как говорил Михас? — опешил юноша. — Разве такое может быть? Чтобы у ангелов и демонов был один бог?
Теплая золотая пелена дрогнула от смеха.
— Возвращайтесь обратно в Империю, вы и так уже достаточно истребили крылатый народ. А вот вам троим я благодарен за помощь… Вы прогнали чужаков с моей земли, за это получите награду.
— Благодарю, Владыка, — Сален попытался поклониться, но здесь у него не было тела, и вся его благодарность, все благоговение, вероятно, читались лишь в его душе, обнаженной и открытой перед высшим существом.
— А теперь иди. Твои возлюбленные с ума сходят от беспокойства.
— Возлюбленные? Но у меня только один…
— Мне виднее, малыш, — золото снова дрогнуло смехом и погасло.
И словно сдернули с головы плотную пелену, он услышал голоса патрона и ангела, зовущие его по имени.
— У-у-у, — простонал Сален. — Заткнитесь оба.
В губы ему ткнулся край чаши с укрепляющим настоем, разведенным в вине.
— Что это было, Сал?
— Со мной разговаривал Владыка, велел всем убираться отсюда в Империю.
— Всем — это.?
— Всем легионерам, разумеется. Без переселенцев остров одичает. И еще… — Сален не знал, как вообще выразить то, что узнал, и не прослыть безумцем. — Владыка демонов и Сияющий ангелов — это один бог.
— Что?
— Чего?
На него уставились во все глаза.
— У меня что, проблемы с произношением? — ядовито поинтересовался Сален, отталкивая их руки. — Вы слышали, что!
— Но это как-то в голове не укладывается…
— А еще он пообещал награду за помощь, — Сален поднялся.
— За помощь? В чем? — удивился деций, и свое удивление он скрывать не собирался.
— В том, что прогнали чужих богов.
Михас внезапно вскрикнул, спину пронзило болью, потом демонов раскидало по сторонам бестолковыми ударами громадных золотых крыльев.
— Лови мою игрушку, — первым опомнился Сален. — Опять крылья отрезать, ну что за морока!
Таурион умудрился поймать ангела и сложить, крепко прижимая к его спине, крылья, не сломав их и не очень помяв.
— Не жаль тебе отрезать такую красоту? Это ведь не те бесполезные махалки, что у твоего драного кошака. Да и цвет, хм, неплох.
— Чтобы он упорхал? Как ты себе это представляешь, я буду его за ногу привязывать к себе, чтобы он реял надо мной как стяг над палаткой?
— Не надо отрезать, — подал голос Михас. — Пожалуйста, я все равно никуда от вас не денусь…
— Точно? — Сален подобрался поближе, принялся ощупывать крылья. — Они такие теплые и мягкие на вид. Таурион, а у тебя ничего золотого не прорезалось?
— Не хотелось бы мне лишних членов тела, да еще и золотых, — проворчал демон.
И, словно в ответ на его слова — или в поистине божественную насмешку, золотом сверкнули, удлиняясь и обретая еще большую остроту его рога.
— Теперь осталось привязать к ним веревку, будут отличные качели, — заявил Сален с самым серьезным видом, на какой был способен.
— Ладно-ладно, сейчас проинспектируем, что золотого появилось у тебя, мой дорогой провидец, — с самой зверской миной пообещал Таурион.
Сален завертелся на месте, оглядывая себя.
— Ничего, — грустно пробормотал он. — Я хочу себе золотой хвост! — Сален оглядел упомянутое, потом почесал рога, даже заглянул себе под тунику. — И какая мне награда?
— Зачем тебе внешнее, у тебя внутри золота больше, чем в сокровищнице вашего Императора, — усевшись на плаху для колки дров, Михас подпер голову рукой и задумчиво смотрел на обоих демонов.
— О чем ты? — Сален перестал вертеться.
— Да так, — ангел грустно улыбнулся. — Ты все равно не поверишь или посмеешься.
— Нет, рассказывай, — Сален вернулся к его крыльям, расправил одно и принялся проверять теплоту пуха.
— Это еще одна древняя легенда нашего народа. Я знаю ее только потому, что моя бабка любила рассказывать детям старые сказки. О золотом сердце страшного великана.
Сален гневно фыркнул, и ангел поспешил пояснить:
— Ну, это же сказка, так что главный герой обязательно должен был отличаться от остальных.
— А что не так с этим самым сердцем?
— С сердцем? Все с ним было так. Просто остальные великаны были жестокими и злыми, а герой сказки — нет.
— Ага, по-твоему, я добрый?
— Мы об этом уже говорили, — Михас отвел глаза, с некоторой тоской поглядывая в небо.
— Вот именно, я злой и жестокий. Да что ты там высматриваешь?
— Ничего. Просто… там облака…
— Просто он хочет летать, — пожав плечами, рыкнул деций. — За полтора года уже, должно быть, забыл, как махалками своими шевелить.
— А точно вернешься? — с подозрением спросил Сален.
— Вернусь. Мне некуда больше лететь, кроме как сюда.
— Тогда можешь полетать, а я пока попробую всех убедить отсюда убраться.
— Нужно идти сначала к Архаргу, а потом уже, убедив его — к генералу Крассису.
— Тогда идем, не будем медлить, — загорелся Сален. — Я хочу к винограду.
Неизвестно, вправду ли подарком Владыки провидцу Салену стало золотое сердце, как утверждал Михас, или «золотой язык», как посмеивался после деций Таурион Кирис, но на убеждение центуриона и генерала им не понадобилось много времени. В конце концов, «маленькая победоносная война», требовавшаяся Империи, закончилась, и солдаты легиона рвались на родину, отдохнуть от промозглых туманов Белого острова, от его вечных дождей, вволю покутить, просаживая полученные за поход деньги.
— Увижу своего драного кошака! — радовался Сален. — Может, он все-таки не успел нырнуть за борт во время путешествия. Посмотрим на бои птиц в грязи.
Кирис подарил ему, как и обещал, двух тихих ангелисс, изящных и нежных, как лилии. Девушки старались не попадаться на глаза хозяину или его патрону лишний раз, однажды став свидетельницами того, как два мощных демона одновременно берут золотокрылого ангела, издававшего в их объятиях такие стоны, словно умирал в странной агонии. Сален девушками тоже интересовался мало, разве что гонял других демонов от своих игрушек. Размножаться он особенно не спешил, решив посмотреть сперва, что вообще получится у Михаса с какой-нибудь демониссой. Ну, или у Талеса, если Дарий озаботился тем, чтобы не только довезти и привести в порядок пленного друида, но и найти, с кем его спарить.
— Я одного не понимаю… — задумчиво пробормотал Сален, активно щекоча хвостом Михаса. — Почему Владыка сказал, что у меня двое возлюбленных?
— Потому что для всех вокруг ответ на этот вопрос очевиден, — усмехнулся собирающий последние вещи и откладывающий то, что можно не волочь с собой, а оставить на заставе Пурпурной центурии на Валу, Кирис. — Попробуй сам себе ответить. Думаю, Владыка не одобрил бы подсказки от меня или кого-то еще.
— Неужели ты страдаешь раздвоением разума?
— Я? Вроде бы нет. Ты думай, думай, любовь моя, — деций запечатал последний отчет, поднялся, лизнул провидца в лоб и вышел, чтобы отнести свитки центуриону.
— Не хочу думать, хочу трахаться, — Михаса беспощадно покусали в плечо.
— А есть меня при этом зачем? — возмутился тот, но попытки отодвинуться не сделал, уже давно привык к укусам.
— Ты такой сладкий на вкус, — демон облизал ему шею. — Моя любимая игрушка.
— Я тоже тебя люблю, — обычно, Михас молчал о своих чувствах, особенно, после Белого леса и алтаря. Но сейчас не сдержался.
— Ага, ты мне на алтаре сказал, — поддел его Сален.
— И я сказал правду, — Михас потянулся к нему, осторожно берясь за крутые дуги рогов, приближая свое лицо к его лицу. — Я могу тебя поцеловать?
— Э-э-э… Что сделать?
— Поцеловать. У вас нет такой ласки, я знаю. Просто позволь мне показать.
— Ладно, покажи, — демон заинтересовался.
Это оказалось не так-то просто — поцеловать демона и не пораниться об острые лезвия рогов или клыки. Впрочем, Михас не обращал внимания на боль в раненых губах, а Салену привкус крови ангела пришелся по нраву.
— В этом что-то есть, — решил он. — Возбуждает.
— У нас поцелуи служили выражением любви и близости в паре, — периодически облизывая губу, пояснил ангел.
— А у нас выражением любви и близости служит сплетение хвостов.
Иногда намеки разума Салена вообще не достигали.
— У меня нет хвоста, — Михас вздохнул. — Мне нечем показать, что я тебя люблю, так, как ты привык.
— Я думал, ты это вроде того, что я твой любимый хозяин…
— Сален, ты мой любимый. А что хозяин… Я мог бы улететь, когда Сияющий вернул мне крылья, но предпочел остаться.
Демон отблагодарил за признание по-своему, как привык — сексом. Подумать о сказанном ангелом он решил на досуге, может быть, в пути через море. Тогда-то точно нечего будет делать, пока корабли бороздят холодные воды пролива Таллиниса.
— И все равно ты мой, — Сален обнял его хвостом и руками. — Моя белая птица.
— Твой. Если я не могу быть с тобой свободным, значит, буду рабом, — Михас распустил крылья и обнял ими демона в ответ.
— В Империи Таурион от нас сбежит… Он всего лишь деций, дом у него, не сказать, что большой. Там ему одного драного кошака хватит, чтобы в окно посреди ночи выскочить.
— Не сбежит, — уверенно заявил ангел. — Он любит тебя, так что некуда ему деваться, лишь терпеть все твои капризы, провидец.
— Как будто у меня их так много, — фыркнул Сален. — А еще ты познакомишься с моим отцом…
— Расскажи о нем? Ты похож на него?
— Да, мы с ним внешне очень похожи, только разные по характеру. Он с самого рождения знал, что у него шелковые пеленки, ему положено не меньше десяти личных рабов, что он богат и поэтому волен делать все, что ему вздумается. Ему бы в голову не пришло влюбиться в нищего деция, максимум — купил бы его тело на пару ночей ради развлечения. И сын-провидец — это позор семьи, высоченный, неуклюжий, как назло, похож на стражника, а не на изящную статуэтку. Такого даже предлагать стыдно воинам высокого рода. Если провидец своего патрона способен на плече утащить, это недопустимо. Он с радостью сдал меня Тауриону, помесить грязь, пострадать в походах без винограда, услужливых рабов, свежей постели и чеканных золотых кубков. Опять же, я должен был понять, что какой-то деций мне совсем не пара, груб, невоспитан, неотесан.
— Похоже, он сильно просчитался, и никакая грязь и лишение винограда не помешали вам стать друг другу близкими настолько, чтобы эта связь стала очевидна и неразрывна, — Михас говорил, пытаясь подобрать правильные слова на родном языке Салена, и это звучало одновременно убийственно серьезно и забавно. — И что он сделает теперь, когда ты вернешься? Вот этот знак у тебя на шее, он ведь означает твою принадлежность Тауриону?
— Да, это метка провидца, обретшего патрона, — Сален вздохнул. — А что он сделает? Снова прочитает мне долгую нотацию о том, что мне следовало раньше вернуться домой, что я неосмотрителен, что мне нельзя было доверять выбор, но он так и знал, что я совершу глупость.
— Но разлучить вас он ведь не сможет? — искренне обеспокоился за своего демона ангел.
— Он и не станет. У него один сын и четыре дочери, просто выдаст мне пятую часть всего наследства и скажет, что дальше меня будет содержать мой деций.
— Хм, а что есть у твоего деция?
— У деция есть маленькое поместье на побережье, пара акров виноградников, которые еще нужно обрабатывать, чтоб приносили доход, и старая бабка-нагисса, приглядывающая за домом и рабами. Вот и все, что есть у вашего деция, кроме брони, меча и боевого кнута, — гаркнул Таурион, входя в комнату. — Вставайте, пора выдвигаться.
— В общем-то, все, что нужно для жизни, — хмыкнул Сален, поднимаясь.
— Ты знал, на что соглашался, выбирая меня патроном, — вернул ему маленький укол злопамятный Кирис.
— Знал бы ты, по какому признаку я тебя выбирал.
— Неужели по длине хвоста? — делано удивился деций.
— Нет, конечно, по длине кое-чего другого.
— Право, я теряюсь… По длине рогов? Клыков? Третьего пальца на ноге?
— По длине языка, толщине члена и количеству яичек.
— И как тебе весь комплект? — сощурился демон, подхватывая сундук и вынося его из казармы.
За ним следовал Михас, таща пару баулов, и Сален, прихвативший свой личный сундучок.
— Очень даже устраивает. Птички мои, а ну бегом за мной.
Ангелиссы сразу же пристроились по бокам от хозяина.
Пурпурная центурия уходила с Вала, который укрепляли и насыпали своими — и рабскими, конечно, — руками, из фортов, которые вскоре станут основаниями для новых городов и деревень. Корабли ждали их в море, готовые вернуть усталых воинов домой.
— Не боишься навернуться в бездну? — дразнил Михаса Сален.
— У меня есть крылья, какая бездна? — смеялся тот. — Если понадобится, у нас на пятерых три пары крыльев, как-нибудь выгребем.
Ангелиссам Сален крылья отрезать запретил, ему нравилось сочетание белых узких перьев и длинных волос, их изящные тонкие фигуры и высокие груди. Хотя в деции втихомолку посмеивались, что он понятия не имеет, что надо вообще делать с девушками. Сален огрызался на эти шутки, но в них была изрядная доля правды: с девушками до сего дня он дела не имел, хотя самоуверенно полагал, что разберется, дурное дело нехитрое, что и куда совать, за что держаться. Но пока как-то у него все не хватало времени на то, чтобы попробовать свои новые игрушки. Ангелиссы тоже в его постель лезть не спешили, боясь, что хозяин решит поделиться ими со своим патроном.
Деций на мелкие белоперые недоразумения внимания не обращал абсолютно, ему больше по нраву были габаритные нагиссы или демониссы. Ну, или такие милахи, как его провидец. Михас шел пикантным дополнением и без Салена тоже не воспринимался. И вообще, игрушки Салена — это игрушки Салена, пускай он там с ними спит, играется, спаривает их, разводит. Лишь бы приходил каждую ночь, забивался под бок и обнимал хвостом. А еще был жив.Код для Обзоров
@темы:
слэш,
фэнтези,
закончено,
Затерянные миры