Авторы: Таэ Серая Птица и Тай Вэрден
Рейтинг: NC-17
Жанры: Фэнтези, Hurt/comfort, Мифические существа, Первый раз
Предупреждения:
Насилие, Смерть второстепенного персонажа, Полиамория, Групповой сексРазмер: таки Макси
Статус: в процессе
Краткое описание: Таких, как он, нерожденных, называют "детьми Госпожи" и "поцелованными Смертью". Таких, как он, считают чудовищами, способными уничтожить тысячи людей силой одного лишь желания. Его воспитателем был скелет, и до шести лет он не имел имени и знал только четыре слова. В шестнадцать он должен был умереть на алтаре некроманта.
Читать и комментировать можно так же на Книге ФанфиковЧасть III. «Яд». Глава седьмаяЛюди — Арис каждого знал по имени, знал все о них, — ждали в небольшом уютном зале, сидя на подушках и стоя у стен. При виде входящих лордов все вскочили, замерли, внимательно глядя на них. Приказ собраться здесь их напугал, это Арис тоже чувствовал.
— Не бойтесь, — мягко сказал он. — Мы просто хотим кое-что сказать.
Люди склонили головы, ожидая. Женщины, мужчины. Его люди. Арис собрал все свое красноречие в кулак, он не готовил речь, но придется постараться.
— Вы все верно служите роду Леанн. Вы должны знать, кем является младший лорд, — заговорил все же Эанор, слова сухо и остро резали воздух.
— Таких, как я, в древности называли Прекраснейшими, — негромко сказал Арис. — Я верховный жрец Младшей из Сестер, Госпожи Душ.
— Так мы поняли уже, — хихикнула сестра Кары. — Страшновато было, но потом притерпелись.
Арис слегка растерялся.
— Поняли? И… давно?
— Да как увидели, почитайте. Внешность у вас приметная. А старики помнят, как по трущобам лекарь красноволосый таился. Чудотворцем был, совсем доходяг на ноги ставил, смертельно-больные при нем мучиться переставали, уходили без страданий. Что ж тут не понять, милорд? Ворона еще помнят люди. Что в самом деле творил, а не те сказочки страшные, что после придумали.
Арис молчал довольно долго, потом все же спросил:
— В Трианнском поместье знают все?
— Нет, только доноры лорда Леанна.
— Что ж… — Эанор незримо для людей, но явственно для Ариса расслабился. — Если вы знаете, проблем быть не должно. Естественно, это подлежит сохранению в строжайшей тайне. Через два дня мы переместимся в местный Храм.
— Да, лорд, — отозвались все.
— Если что-то необходимо — вы все знаете, где нас найти. Все свободны.
Арис приподнял руку, люди замерли.
— Спасибо, — говорить было трудно, ком в горле мешался. — И за Ворона, и за Вайрина Герена.
Люди кланялись и расходились. А из Ариса будто все кости вынули, облегчение было таким сильным, что он буквально рухнул на подушки, стоило уйти последнему из слуг.
— Все-таки приятно ошибаться в людях, — Эанор сел рядом.
— Да, — Арис привалился к его плечу головой. — Я почти счастлив.
Эанор поцеловал его в макушку.
— Я тоже.
Два дня пролетели быстро. Арис больше не пускал обучение детей на самотек, и Сэйрис, кажется, немного обиделся или счел, что теперь ему не доверяют. Пришлось с ним на эту тему обстоятельно побеседовать. Арису вроде бы удалось убедить змеехвостого, что никто ему в доверии не отказывал, просто Прекраснейший осознал свою ошибку и пытается ее по мере возможности исправить.
Эанор же с глазу на глаз переговорил с каждым из своих доноров и убедился, что они его супруга и впрямь не боятся. Люди доказывали свою верность клятвам, и хотя бы в этом можно было оставаться спокойным.
— Милорд, да разве ж можно? — они почти возмущались теперь тем, что такого славного молодого человека, как младший лорд Леанн, можно бояться. — Мы же от него только добро видели!
— Но Прекраснейших боятся…
— Только дураки, — довольно резко высказалась Нита, сестра Кары. — Сами подумайте, милорд, люди и без того смертны, нам, женщинам, легче это понять. Можно в родах помереть, можно на тяжелой работе надорваться. Да хучь и в темном переулке грабителя встретить. Смерть так и так тебя примет, а коль дитя Смерти попросить — так и без мук уйти можно.
— Хотелось бы, чтоб все были такими мудрыми, как вы, — вздохнул Эанор.
Нита развела руками.
У телохранителей мысли были примерно того же направления: Прекраснейшему лучше служить верно, он и исцелить сумеет, если что, и отпустит без боли смертельно раненого.
— Что ж, по крайней мере, удара в спину можно не ждать, — высказался Эанор.
Арис в эти два дня выглядел умиротворенным и почти окрыленным. Вера простых людей ему очень помогла, а их доверие придавало сил. Несбывшийся кошмар рассеялся, как туман.
— Ты и без крыльев летаешь, мой цветок, — потешался Эанор.
Арис одаривал его жаркими поцелуями и снова улетал творить добро: к нему все так же приползали наги, приносили и приводили тех, кто нуждался в исцелении. Неизлечимых среди них, к счастью, не было. Арис чувствовал себя действительно нужным, он был на своем месте и мог оттачивать грани мастерства. Каждый раз, взывая к исцеляющей тьме, окутывая кого-то тенями, что изменяли неправильное в чужом теле на единственно верное, он вместо опустошения чувствовал необычайный прилив сил и радость. Одаренные же его вниманием и лаской, наги отдаривались в ответ искренними улыбками и благодарностью. Ну и золотом — кто мог.
Наконец, Сэйрис принес весть, что Храм готов принять своего жреца. Ланор открыл портал для слуг, Сэйриса и детей. Арису и Эанору предстояло добираться в сопровождении проводников пешком. Арис сам этого захотел. Ему было немного совестно из-за того, что Эанор оказывается постоянно обделенным в этом смысле. Здесь, в горах, открывать лунный портал без тщательнейших расчетов было чревато, и Ланор отказался брать на себя такую ответственность.
— Ничего, зато жреца успокою и подготовлю к великому зрелищу, — хмыкнул вампир. — И с мужем наедине побуду…
Проводника из нагов можно было проигнорировать — он отлично маскировался под местность, а может, в самом деле уползал куда подальше, когда двум безумно влюбленным друг в друга существам приходило на ум начать целоваться прямо на узенькой тропке над пропастью.
— Полетаем? — засмеялся Эанор.
— Да! — предложение Арису понравилось. — Только будь осторожен.
Вампир ухватил его на руки и рухнул в пропасть спиной вперед, рассмеявшись. Проводник только головой покачал, глядя, как с мощным хлопком раскрываются широкие крылья, гася падение, превращая его в полет. До него доносился негромкий смех Прекраснейшего, еще такого юного. Оберегать бы его, не отпуская из Нагорья никуда, да ведь не выйдет. Одно Дитя Смерти на весь мир — как только справится?
— Понравилось? — Эанор взмыл вверх, смеясь.
— Очень! Еще!
Вампир снова рухнул в полет, крепко прижимая к себе супруга.
Налетавшись до голодного ворчания в желудках, оба угомонились. Эанору, чтобы восполнить силы, пришлось пить кровь Ариса и после, где только было возможно, нести его на руках, хотя тот и протестовал, утверждая, что сам вполне способен идти.
— Не хочу ловить тебя при полете в пропасть.
Арису вспоминалась дорога к замку Дракона, и он замолкал, улыбаясь и крепче сжимая руки, обнимающие шею мужа.
До Храма они добрались быстрее, чем Эанор рассчитывал. Что его слегка огорчило. Впрочем, впереди еще много времени, никто не сможет запретить им уходить из храма и гулять только вдвоем.
— Храм Госпожи Душ, — проводник взобрался на скалу, чтобы открыть им путь и жестом указал вперед.
Стоило сделать пару шагов по тропе, перед ними открылась долина, похожая на налитую вином чашу: наступило время цветения маков. Храм у озера в центре долины казался расписной лаковой игрушкой.
— Как красиво, — оценил вампир. — Наги постарались. Выглядит так… достойно.
— Храм оставался в запустении долгие-долгие столетия. Сешш Крассис сообщил нам, что появился Первожрец Госпожи, сразу, как только увидел и узнал его, — проводник растянул губы в радостной улыбке. — Народ Нагорья немедленно приступил к реставрации Храма. Мы знали, что рано или поздно возлюбленный сын Госпожи приедет сюда.
— Полетели, мой цветок?
Арис кивнул, обнял его. И Эанор понесся к Храму во все крылья. Наг проводил их взглядом и развернулся — он выполнил свою работу, можно вернуться в поместье сешш Крассиса и сообщить, что жрец и его Стражи и прочие на месте. Наверное, им дадут некоторое время, чтобы обосноваться, и только потом наги начнут приползать к Храму, как сотни лет назад, чтобы отыскать здесь исцеление души или тела, или же упокоение без мук в ласковых руках сына Смерти.
Эанор приземлился у входа, поставил Ариса наземь и с восторгом воззрился на Храм. Может быть, основные постройки и главное здание оставались теми самыми, изначальными, но отделывали Храм явно заново, он сверкал полированным камнем, так что изначально даже не было понятно, что этот камень — черный. Да и присмотревшись, можно было только ахнуть: в черноте то тут, то там сверкали синие и зеленые звезды, серебристо переливались искорки слюды, складываясь то и в созвездия, то ли в хвосты падающих звезд, то ли в туманности.
— Арис, как он прекрасен! Как сама ночь, если подняться высоко!
— Ты еще не был внутри, — улыбнулся жрец, беря его за руку. — Идем, я хочу провести тебя в святилище Храма первым, как и полагается первому Стражу.
Эанор сделал самое аристократичное выражение лица. Арис прыснул, даже не стараясь придать себе вид торжественный и отрешенный. Хотя и стоило, но… ему просто не хотелось. Почему в святилище Младшей из Сестер обязательно нужно входить, словно в склеп? Это же не так.
Здесь, в этом храме, не было массивных дверей, только легкие раздвижные ширмы, скользящие по каменным желобкам в полах и потолках. Раздвигались они почти бесшумно, повинуясь легкому движению руки жреца. Одна, вторая… И в лицо Эанору ударил неяркий теплый свет, льющийся сквозь разноцветные витражные стекла. Внутри святилище нагского Храма мало отличалось от Трианнского.
— И что теперь? — Эанор огляделся.
— Я хочу, чтобы ты запомнил, как выглядит сердце Храма, — Арис прошел по кругу вдоль витражей, касаясь переплетов. — Здесь нет и не может быть окон, ламп и иных светильников. Пока Первожрец ничем не преступил закона Госпожи и не пошел против Ее воли, здесь всегда будет свет.
— Здесь так спокойно и тихо…
— Здесь любой может найти покой и утешение. Сердце Храма открыто для всех, как и Ее сердце.
Арис остановился напротив мужа, прижал ладони к его груди, порождая внутри ту волну двойственных ощущений, к которой Эанор никак не мог привыкнуть с первой встречи с Госпожой. Вампир глубоко вздохнул. Тишина в Храме звенела как серебряные колокольчики.
— Я, Арис, Первожрец Храма, клянусь исполнять свой долг отныне и пока живу.
В перезвон призрачных колокольцев вплелся шепот ветра в высоких травах, воздух наполнили запахи ладана и опиума.
— Я, Эанор, Страж Храма, клянусь исполнять свой долг до последнего вдоха.
Сила, которой было всегда так много в Арисе — Эанору казалось иногда, что ее слишком много для одного Первожреца, — взметнулась вокруг них, легла на плечи невесомыми плащами — белоснежным у Ариса и белым с кроваво-алым подбоем у Стража.
— Честь нам порукой в клятве и жизни, — завершил обряд Прекраснейший. — Эно, приведи Сэйриса. Ему тоже пора получить свое истинное посвящение.
Наг в Храм вползал с трепетом всего хвоста, поминутно оглядывался. Эанор, как уже посвященный, остался у входа, чувствуя некую глубинную причастность к обряду, волнение за нага, который стал ему кровным братом. Он сейчас даже переживал за него так, как переживал бы за родного брата. Арис подошел к Сэю, улыбаясь ему светло и ласково. Узкие ладони легли на грудь, туда, где расцвечивала тело змеехвостого ритуальная татуировка.
— Храм Госпожи Душ — средоточие милосердия.
— Милосердие — высший дар Смерти, — голос Сэйриса прозвучал ровно, хотя сам он вздрогнул от прикосновения. — Я, Сэйрис, Страж Храма, клянусь исполнять свой долг до последнего вдоха.
Его плащ был белоснежным с подбоем цвета запекшейся крови.
— Принято и засвидетельствовано, — прошелестело в святилище, с тихим гулом раздвинулись каменные стены напротив алтаря, открывая статую богини. Единственным ее отличием от столичной было то, что руки Госпожи не были пусты. В левой она держала букет из маков, в правой же поблескивал полированным каменным лезвием обоюдоострый узкий клинок.
— Цветы — это символ сна, как исцеления, — прошептал Арис. — И кинжал, как последнее милосердие.
Потом он прошел к алтарю, достав из приалтарного ларчика несколько свечей, установил их в выбитые в камне гнезда и опустился на колени. Стражи почтительно отошли ко входу, сложив руки на груди в молитвенном жесте, замерли статуями. Тихий голос жреца наполнил святилище, словно теплая вода или солнечный свет:
— Славься, Младшая из Сестер, Дарительница покоя, да пребудет власть и сила с Тобой вовек, Госпожа Перехода. Да освятит она Храм, приют для всех, кто придет, алкая помощи и исцеления. Даруй детям своим сил, Прекраснейшая.
По Храму прошла еще одна волна силы. И все стихло. Свечи, которые никто не зажигал, теперь горели ровными яркими язычками пламени. Арис поднялся с колен, чувствуя в себе удивительное умиротворение.
— Что ж… Храм готов принять страждущих? — Эанор осмотрелся.
— Теперь — да. Идемте, посмотрим другие помещения? — за дверью святилища Арис растерял свой ореол власти и могущества, улыбнулся яркой мальчишеской улыбкой.
— Посмотрим. Интересно же, что тут столько времени ремонтировали.
Следовало признать, что наги знали толк в красоте. Пусть она и была несколько странной на взгляд вампира — все эти тонкие деревянные колонны, обшитые узорчатым деревом стены в жилых комнатах, «красота в малом», «красота в простоте», как лейтмотив всего внутреннего убранства. Светлая трапезная с низкими столиками и застеленными ткаными ковриками помостами, на которых тут было принято сидеть, огромная приемная с такими же помостами вдоль стен, выложенных мозаикой из драгоценных и полудрагоценных камней, изображающих бескрайнее поле, заросшее маками и погребальными лилиями, ирисами и бессмертником. Эту мозаику все трое рассматривали очень долго, не в силах оторваться: несмотря на то, что четко была видна золотая окантовка каждого кусочка, картина в целом выглядела почти пугающе живой и настоящей. Того и гляди, среди цветов возникнет тонкая фигурка в белом облачении, в маковом венке поверх кроваво-алых кудрей и с серебряным серпом на поясе. Насмотревшись, приемную покинули в полном молчании.
Жилые комнаты были невелики, куда как поменьше привычных вампиру, но вместе с тем уютны. Все то же дерево, узорный паркет на полу, тонкие резные карнизы по верху стен, узкие высокие окна, застекленные толстыми пластинами хрусталя в бронзовых переплетах, минимум мебели.
— Это как шкатулка для драгоценностей. Красиво. И просто.
— Мы и есть драгоценности, — хохотнул Сэйрис. — Привыкай.
— Да уж… Так, а жить мы где будем в этой долине?
Сэйрис посмотрел на него, как на головой стукнутого:
— Тебе не нравится в Храме? Риад и Элисанна уже выбрали себе и детям комнаты, слуги тоже, даже Ланор и я уже обжились за день. А для Прекраснейшего и его семьи — самые роскошные покои.
— О… Куча подушек? — оживился вампир.
— А как же. Все в нагской традиции, — усмехнулся змеехвостый. — Располагайтесь. Мирт выбрал себе комнату рядом с вашей и наотрез отказался перебираться в детскую.
Эанор застонал, сообразив, что супружеская жизнь обречена на тишину. Сэйрис позволил себе пару минут полюбоваться на его перекошенное лицо, и только потом утешающе похлопал по плечу:
— Не переживай, брат, Лан уже позаботился о нужных заклятьях.
— Правда? — это вампира слегка утешило.
— А то я не знаю, что вам нужно будет, — усмехнулся наг. — Все продумано.
— Я вас почти люблю, — расчувствовался Эанор. — Но шкуру твою все равно сниму.
— За что это?
— Цвет нравится, а ты все равно линяешь.
— Ты не носишь белое!
— А ты на мой плащ посмотри!
Арис прислонился к стене и хохотал, слушая их перепалку. Но не встревал, прекрасно зная, что даже если Стражи решат подраться, вреда друг другу причинить они не смогут. Да и не такие у этих братьев были отношения, чтоб всерьез ругаться.
— Идем искать нашу спальню, мой цветок. Раз уж меня без шкуры оставили.
— Папа! Отец! — Мирт вынырнул откуда-то из коридора, с разбегу кинулся к ним обоим.
— Ну, что такое? — Арис, подхватив мальчишку, охнул: Мирт уже не был пушинкой, чтоб вот так виснуть с разбегу на нем.
— Вы наконец-то прилетели! Я так соскучился!
— Малыш, нас не было всего каких-то полдня, — рассмеялся вампир, перехватывая сына у Ариса и высоко подкидывая его.
Мирт взвизгнул и засмеялся.
— Папа, а ты со мной полетаешь?
— Я не умею летать, — улыбнулся Арис.
— Ну… папа Эно? — уточнил ребенок.
— Полетаю, мышонок. Посмотрим на долину из поднебесья.
Мирт раскинул руки и радостно завопил. Арису подумалось, что этот Храм уже давно не слышал таких радостных криков и смеха. И это хорошо, что служение Прекраснейшего в этих стенах начинается именно с них, а не со стонов боли или скорбного плача.Глава восьмаяМирт, казалось, смирился с тем, что крыльев у него нет и не будет, но дня через три после того, как устроились в Храме, и Эанор в самом деле поднял его в небо, показав долину с высоты орлиного полета, на очередном уроке внезапно заявил, что «женится на вампире».
— Зачем тебе вампир? Мы спим днем… Пьем кровь. Скучные и злые.
— Но, отец, ты же не спишь ночью? — удивился Мирт. — Это же потому, что с тобой папа Арис?
— Потому что Госпожа меня благословила. Я Страж.
— Значит, я тоже найду себе Стража и попрошу маму благословить его.
— Хорошо. Думаю, она согласится.
С его стороны, конечно, было несколько опрометчиво — раздавать авансы за саму Госпожу Душ, но он был почти уверен: для сына Она сделает все. И если Мирт в самом деле выберет себе в супруги какого-нибудь вампира, Госпожа благословит и его даром не бояться солнца.
Несколько дней спустя к Храму потянулись наги, и не с пустыми руками: возвращали спрятанные с момента падения Храма книги и ценности, наполняли сокровищницу и кладовые. Арису некогда было не то, что присесть — перекусывать приходилось на бегу. Эанор занимался книгами, расставлял их, подписывал. Когда выдавалась свободная минутка — обычно, перед самым отходом ко сну, — Арис садился за чтение. Зачастую и засыпал за книгой, уткнувшись носом в древние страницы.
Долготерпения вампира хватило на самом деле до того момента, когда вымотавшийся супруг после очередного болящего недоуменно приложил руку к лицу, а потом посмотрел на испачканные кровью пальцы.
— Так, все. Ты ложишься отдыхать. Спишь сутки.
Арис подумал и осторожно кивнул: передышка была необходима. Страж Сэйрис свернул хвост поперек врат Храма и закрыл их, скрестив длинные клинки перед грудью. Страждущие понятливо расползлись кто куда — в отдалении, на другом конце долины, стоял небольшой шатровый городок для тех, кто прибыл издалека.
— Столько времени жили без лекаря. За сутки не помрут.
Арис соглашался ровно до кровати, очутившись же в ней, уснул мгновенно, словно упал в обморок. Впрочем, это было недалеко от истины. Позже, проснувшись на следующий день ближе к вечеру, он пояснил, отчего так тяжело давалась ему работа:
— Когда они пришли все вместе тогда, у поместья сешш Крассис, я просто благословлял. Мной руководила сама Госпожа, она же решала, кому жить, а кого отпускать. Сейчас я все делаю сам, да еще и днем. Мне гораздо легче в Ее время.
— Пусть приходят ночью? — уточнил Эанор.
Арис серьезно подумал и кивнул, вспомнив возмутительно короткие хроники местного Храма:
— Да, как изначально было.
— Сэй, распорядись.
Наг кивнул и уполз.
С этого момента жить стало легче. Днем Арис отсыпался, учился, играл и занимался с детьми, иногда оставляя их на попечении Сэя и Ланора, и уделял все свое время супругу. Установившийся порядок нравился всем, и жизнь, вошедшая в колею, теперь казалась неспешной и размеренной. Эанор часто летал над Долиной, радуясь солнцу. Носил мужа на руках.
— Люблю нашу тихую жизнь.
В чем-то он был безусловно прав: жизнь была тихой, спокойной, и это ужасно нравилось обоим. Никакого официоза, никакого статуса послов — они и в Энрате, и в Нагорье считались гостями, так что были вольны в своем времяпрепровождении. Для всех там, дома, они занимались поправкой здоровья Ариса, уж больно бледным он выглядел в глазах досужих сплетников. А то, что никакой загар на его белой шкурке не держался, в расчет не принималось: тонкокостный, хрупкий, каждая жилочка просвечивает — заморен старшим супругом, и точка!
— Негодяй! — патетично восклицал Эанор. — Как я посмел!
Арис давился смехом и благодарил моду за возможность скрывать тело от шеи до пят под многослойными одеяниями, изменяющими силуэт как угодно. Хотя вот чулки, обтягивавшие крепкие икры жреца, должны были навести людей на мысли… Но не наводили.
— Сожрать тебя, что ли, — вслух размышлял Эанор.
Арис провокационно-медленно распускал шнуровку ворота простенькой полотняной сорочки безо всяких кружев, обнажая крепкую стройную шею, вызывавшую в памяти строки древних поэтов: «как столп триумфальный, и под тысячами щитов поверженных врагов не согнется он, беломраморно изваянный». Эанор облизывался и кружил рядом. «Сожрать» мог и сам Арис, и он был в не меньшем восторге, когда такое случалось, с гордостью нося потом метки от крепких клычков юного супруга.
— Попался, — вампир сгреб мужа в объятия.
Тот лишь улыбался и подставлял шею, откидывая голову к плечу, провокатор. Эанор с удовольствием впился в подставленное. Почти с неприличной жадностью, почти теряя голову от вкуса этой крови. Это крохотное «почти» держало крепче посеребренных цепей — клятва, любовь, нежность.
— Люблю тебя, мой цветок миндаля.
Арис отвечал протяжным стоном, в котором смешивались его чувства, его желание и страсть. И обхватывал длинными ногами бедра. Эанор чувствовал, что еще мгновение — и распадется в пепел. А потом возродится. И так — миллионы раз, потому что он, видно, взял лучшее от символа своего рода.
После всего вампир растянулся на кровати и сделал вид, что он дождевой червь, выползший в преддверии грозы. Арис хохотал от его сравнений каждый раз. А потом печалился: дождевые черви, к сожалению, погибают в лужах после гроз.
— Так что, давай, сделаем вид, что ты выползший погреться на камни ужик. Мне это больше нравится.
— Ужики — это к Сэйрису, он тебе и погреться выползет и брачный танец станцует. А я маленький, но гордый червяк в яблоке.
— Я буду беречь это яблоко, чтоб никто не покусился.
— А не то случится самое страшное…
Арис затыкал его поцелуем. Он не желал слушать о страшном. Эанор прижимал его к себе покрепче.
***
Лето в горах не такое длинное, как хотелось бы, но ослепительно-красивое. Как и осень, и зима, и весна — они насладились сполна каждым временем года, что прошествовало мимо. Подрастали дети, на вольном воздухе окрепшие и загоревшие, и так не хотелось даже думать о возвращении — ни сейчас, ни через год. Нагорье принимало их, как своих, да и могло ли быть иначе?
— Может быть, совсем не возвращаться? — вздыхал Эанор.
— Я бы с радостью…
Но все прекрасно понимали, что вампир связан присягой не только Прекраснейшему, но и королеве, как один из Стражей Границ. Он не испрашивал у нее разрешения от обета, храня тайну возрождения жречества Госпожи, хотя должен был. Но Госпожа не потребовала.
— Нужно узнать новости из приграничья. Может быть, Полисс решит утихнуть.
Арис не был в этом уверен, скорее, наоборот — он чувствовал собирающиеся на горизонте грозы, и вовсе не в смысле природного явления. Эанор засел за письма в столицу, прося передать последние известия как можно быстрее. Прежде чем он получил ответы, в сон Ариса пришла Госпожа, и лик ее был печален.
— Двадцать спокойных лет я обещала Стражу твоему, мой любимый сын. Но даже богини не ведают всего. Судьбу свою все разумные мира вершат сами, и это — единственная причина, по которой они отвечают предо мной за свои поступки. Я не в силах изменить ход времени и событий.
Арис ластился к ней и отчаянно не хотел слышать продолжения.
— Ты уже взрослый и достаточно силен, чтобы полностью раскрыть свой дар. Как бы мне ни хотелось, тебе придется это сделать. Прости, сын.
Сон развеялся, оставляя Ариса опустошенным и полным дурных предчувствий одновременно.
— Цветок мой, что-то случилось? — поинтересовался по пробуждении Эанор. — Ты настолько мрачен…
— Ты еще не получил писем? — Арис прильнул к нему, поцеловал и отстранился, садясь на постели. Ему не хотелось омрачать день, удивительно ясный и теплый для начала лета в Нагорье.
— Нет, пока что они идут. Вряд ли что-то серьезное, иначе магия призвала бы меня.
— Скоро, — кивнул Арис. — И когда это случится, станет не до планирования ни мне, ни тебе. Поэтому я хочу обсудить, что мы будем делать.
— Ты останешься здесь.
Арис вцепился в его запястья до синяков, закусив губу. Покачал головой:
— Я не смогу остаться. Мой долг призовет меня так же, как тебя — клятва.
— Значит, отправимся вместе. Дети будут тут.
— Под присмотром Сэя и Ланора. Элисанна со своими тоже останется. Риада, скорее всего, обяжут вернуться — маги на войне ценятся на вес золота.
— Надеюсь, что войны не будет. Нынешний правитель Полисса вроде бы умен.
Арис не стал говорить, что именно из-за этого ума король Фенет и развяжет войну: чтобы сплотить раздирающих страну на части аристократов, нет ничего лучше, чем внешний враг.
— А пока у нас есть время. Иди ко мне.
Времени оставалось слишком мало. Они оба это понимали. И стремились провести вместе как можно больше драгоценных минут. Еще немного, час, два, день… Сколько получится.
***
Если назвать что-то запретным во всеуслышание, можно добиться прямо противоположного эффекта. Эту нехитрую истину наследник лорда Кинеша усвоил с самого детства. Как и то, что люди ли, вампиры ли обязательно постараются добраться до запретного, чтобы утолить свое любопытство. Наги его изумляли — когда он принялся расспрашивать о долине, даже любопытная молодь только пожимала плечами, говоря, что Храм — священное место, и если туда нельзя, значит, туда нельзя. Все, что Янмару Кинеши удалось узнать — это то, что долина была не так уж и далеко от пещер, где он поправлял свое здоровье после неудачной дуэли. Раны уже зажили и не беспокоили, но он не торопился уезжать из Нагорья, пользуясь статусом гостя и возможностью насладиться горными красотами чуть подольше. К пешим прогулкам, могущим затянуться на два-три дня, которые совершал человек, наги уже привыкли, поэтому никто из змеехвостых не обратил внимания, когда тот в очередной раз собрался «побродить по горам».
Кинеши же не просто бродил — он слушал, разговоры, обмолвки, поглядывал в сторону долины. Паломничество нагов он сперва принял за такой же интерес к запретному, посмеявшись про себя и обозвав их двуличными змеями. Но один случай заставил его усомниться в собственных выводах относительно этого. Для того, кто достаточно долго живет среди нагов, они перестают казаться на одно лицо. Этого нага он не раз встречал на пещерном источнике — тот страдал достаточно редким для этой расы заболеванием — хрупкостью костей, ползал чрезвычайно осторожно и медленно. Как он вообще выжил там, где ценилось телесное здоровье и крепость, было неясно, но выжил, должно быть, был умнее здоровых соплеменников.
Янмар увидел его совершенно случайно и был рад тому, что сам наг, уделявший все свое внимание тропе, не увидел его — слишком близко к запретной долине оказались оба. Кинеши затаился и мысленно похихикал: змеехвостый, очевидно, решил помолиться на развалинах храма о выздоровлении, отчаявшись и разочаровавшись в достижениях местных лекарей. Однако скорость нага заставила его сильно удивиться — полз змей весьма активно, а уж когда он ударом хвоста откинул какой-то камень, помешавший ему на пути, Кинеши ощутил, как брови приподнимаются чуть ли не к основанию волос. Он был уверен, что не ошибся: это тот самый наг, который обползал даже самые мелкие препятствия на пути, опасаясь задеть их и повредить реберный каркас хвоста! Хотя змеехвостый больше не выглядел бессильным и хрупким, его чешуя обрела переливчатую гладкость и блеск, и он явно наслаждался здоровьем, хотя по старой памяти иногда осторожничал.
Но что могло с ним произойти такое? Любопытно… Очевидно же, что это «что-то» случилось в запретной долине. Янмар проверил припасы и решил, что до долины и обратно ему хватит — наг полз налегке. Осталось придумать, как попасть в долину.
«Там увижу», — решил он. Если вдруг там стоит какой-то барьер, проницаемый лишь для змеехвостых… Или для отчаявшихся… Или… Он решил посмотреть на месте. Тем более что, спустившись к тому месту, где прополз наг, заметил подобие тропы. В запретное место ведет целая дорога по нажьим меркам?! Да что с этой самой долиной не так? Выходило, что запретной она была лишь для человека. Не специально ли для него это было сказано? Любопытство гнало непременно узнать, что там. Вот только как туда проникнуть незамеченным? До сих пор ему везло, он не наткнулся ни на одного стража. Не может быть, чтобы их не было вовсе.
Стражей не было. Он шел по тропе с полудня и не встретил никого. Наги настолько доверчивы? Глупы? Надеются, что никто не сможет пробраться в долину? Ну, у них были все основания для последнего: не будь у Янмара опыта последних нескольких месяцев, он вряд ли дошел бы. Для человека путь был головоломным и сложным. Нажья «дорога» предусматривала наличие «лишних» рук и мощного гибкого хвоста, ему же приходилось полагаться лишь на четыре конечности и уповать на то, что усталость не сыграет с ним дурную шутку, а дрогнувшая рука или ненадежно держащийся камень не отправят в пропасть.
Наконец долина открылась перед ним. Как и прекрасный Храм, вовсе не являющийся развалинами. И слишком хорошо знакомый крылатый силуэт в небе, заставивший молодого человека протереть глаза и пощипать себя за запястье. Он возблагодарил свою осторожность, заставившую прятаться за камнями и двигаться чрезвычайно медленно. Дневной вампир, кем бы он ни был, не оставил бы в живых свидетеля своего существования.
Неподалеку послышались голоса. Кинеши затаился, перестав дышать. Говорили на нагатэе, но он прекрасно понимал этот язык, выучил за время пребывания в Нагорье.
— И Прекраснейший исцелил его…
Прекраснейший? Кинеши затаил дыхание еще сильнее. Значит, здесь есть Сын Госпожи… Сразу два чуда подлунного мира? Это невероятно! Должно быть, тот вампир и есть Прекраснейший. О, он просто обязан подобраться так близко, как только сможет, чтобы понаблюдать за ним. И потом… потом он вернется домой. И расскажет ее величеству о чудотворце. Королева больна, это знают все. Никакие лекарства и лекари не в силах ей помочь, хотя назначена чудовищно огромная награда за это. И если Прекраснейший сможет вылечить королеву, это будет великолепно.
Как и любой аристократ-человек чистой крови, он ненавидел и боялся прихода к власти вампиров. Несмотря на законность наследования принцем Никелеоном трона. Несмотря на то, что лишь сила вампирской гвардии удерживала соседей от беспрерывных попыток урвать у Энрата кус плодородных земель, шахтишку, лесок.
Он перебрался за соседний камень, оказавшись еще чуть ближе к вампиру, который как раз пошел на снижение. Солнце весьма удачно светило со спины, пряча наблюдателя в густой тени скал и высвечивая парящего кровососа очень четко. И его ношу. Янмар узнал обоих, вытаращил глаза, рассматривая скользящего в воздушных потоках вампира, крепко прижимающего к себе супруга и занятого лишь им и поцелуем. Впрочем, поцелуй не помешал ему грациозно развернуться и направиться снова к храму на другой стороне озера. Вот оно, значит, как. Не так уж и свиреп был лорд Леанн. И он оказался дневным… Следовало поскорее рассказать все королеве.
«Спешка хороша при ловле блох», — говаривал отец Янмара, и тот совершенно с ним соглашался, поэтому, как бы сильно ему ни хотелось спешить, он действовал неторопливо и аккуратно. Что на обратном пути, что по возвращению в лекарский городок у пещер. Дождался очередного приема у лечащего его травмы нага и перестал притворяться больным, выдумывая жалобы.
— Мне полегчало, — признался он. — Немного побаливает временами, но все зажило, думаю.
Наг внимательно осмотрел его, ощупал и едва не попробовал на зуб, но счел возможным признать выздоровевшим. Задерживаться же в Нагорье тем, кто исцелился, следовательно, почти утратил статус гостя, не рекомендовалось. Кинеши поспешил откланяться.
Еще никогда он не торопился в столицу и, соответственно, под крыло и родительскую власть так, как в этот раз.
***
Письма и приказы пришли магической почтой через неделю. Эанор вскрыл их и выругался. Ругался он долго, витиевато, не повторяясь. Ему, как Стражу Границ, предписывалось вернуться в столицу. Также вызывали Риада — была объявлена полная мобилизация, а лорд эр-Леанн все еще состоял в гильдии магов. Одновременно с этим управляющий писал о том, что Иллотиан, небольшой город на границе с львиногривами, закрыт кордонами: пришло известие о вспышке зеленой чумы у соседей и замечены больные уже по эту сторону.
— Арис, собирай вещи. Нам пора… Кажется, война.
Он категорически не желал говорить супругу о болезни. А зря, мог бы и догадаться, что Прекраснейший все равно узнает.
— В Иллотиане болезнь. Я должен быть там.
— Нет, я не пу… — договорить не позволила клятва Стража. Арис лишь осторожно коснулся его лица кончиками пальцев.
— Ты знаешь, что я должен. И знаешь, что не можешь отправиться со мной.
— С тобой отправится Сэйрис.
Возражений не последовало, хотя Арис очень не хотел оставлять детей и Ланора с Элисанной без защиты. Впрочем, его совесть утешил тот факт, что, стоило вести об отбытии Прекраснейшего облететь окрестные горы, у Храма собралась изрядная толпа нагов, высказавшая желание защищать его семью. Среди змеехвостых были и те, кто ранее высказывал желание стать Стражами Храма, и кого он отправил ко двору князя испрашивать позволения на этот шаг. Князь разрешил это младшим сыновьям родов и вдовцам с выжившими взрослыми детьми.
Той ночью они выползли вперед — двенадцать нагов в полном расцвете сил. Все они срезали свои косы, отрекаясь от своих родовых имен и служения князю. У Ариса защемило сердце от осознания того, что история нагорского Храма снова повторяется.
— Что ж, они будут охранять Мирта и других. А мы постараемся вернуться поскорее, — Эанор касался его плеча, и это придавало сил.
— Эанор, Сэйрис. Свидетельствуйте им, — сказал Прекраснейший и зашагал к святилищу, легкими взмахами рук раздвигая ширмы на своем пути.
Вампир и старший из Стражей-нагов слаженно склонили головы.
— Храм Госпожи Душ — средоточие милосердия.
— Милосердие — высший дар Смерти, — двенадцать голосов пропели-прошипели ответ, и двенадцать тел склонились, вытягивая руки к облаченному в белоснежный наряд Прекраснейшему.
— Я, Арис, Первожрец Храма, спрашиваю вас: клянетесь ли вы в безоговорочной верности Госпоже Душ и тем, кто несет волю Ее в мир?
— Клянемся, — прошелестело в ответ.
Арис вытянулся струной, запрокинул голову, впуская в себя безграничную силу Смерти и отдавая Ей власть над своим телом в этот миг. Двенадцать раз его руки коснулись рук нагов, заставляя их экстатически свивать хвосты, принимая ритуальные татуировки, спиралями закручивающиеся напротив сердца.
— Клянетесь ли вы исполнять свой долг до последнего вдоха, нести в мир лишь милосердие во имя Госпожи Душ?
— Клянемся!
Эанор с интересом наблюдал со стороны. По лицу Сэйриса нельзя было прочесть ничего.
— Подчиняться только Ее жрецам, и да не будет у вас более иных повелителей во веки веков?
— Клянемся!
— Стать братьями друг другу, и да не будет у вас иных родов и иной семьи?
— Клянемся!
Госпожа приняла их клятву — на плечи упали белоснежные плащи с алым подбоем, сотканные Ее силой. И Арис чуть покачнулся, отпущенный Ею, угасло заливавшее его глаза серебро.
— Добро пожаловать домой, Стражи.
Эанор поежился от внезапного порыва холодного ветра. Здесь неоткуда было взяться ему, похожему на тот холод, что касается кожи от просвистевшего в волоске от тела Ее серебряного серпа. Что-то назревало, недоброе, сулящее потери. Эанор надеялся лишь, что обойтись удастся малой кровью. Никогда он не был силен в предсказаниях, да и невозможно это — предугадать судьбу, свою ли, чью-то иную: ничей путь не записан на незыблемых скрижалях, любой поступок разумного изменяет реальность нынешнюю и будущую. Но отделаться от ощущения не мог. И от этого отпускать любимого Прекраснейшего куда-то далеко, докуда он никакими силами не сумеет дотянуться, чтобы встать рядом или впереди и прикрыть своими крыльями от беды, было безумно тяжело. Однако долг призывал его, Стража Границ. И присутствие Сэйриса рядом с Арисом немного успокаивало, внушая надежду.
После церемонии посвящения Стражей Храма поднялась слаженная суета, лишь казавшаяся бестолковой: наги мигом заселились в пристроенное к Храму казарменное крыло, а те, кто уходил из Нагорья, готовились в путь. Вернее, готовились Арис и Сэйрис, Риаду и Эанору не было нужды что-то собирать, они всего лишь возвращались в свои поместья в столице. Ланор обещал открыть два телепорта, поэтому засел за тщательные расчеты для вампирского. Сэйриса он отпускал легко — некроманту было все равно, жив или мертв супруг, после перерождения они все равно встретятся.
— Но ты все же постарайся не откинуть хвост, — прощаясь у портала, буркнул он едва слышно.
— Приволоку его в целости и сохранности, — пообещал Сэйрис.
Если бы не необходимость поспешить, наг затянул бы прощальный поцелуй надолго. Но пришлось оторваться и первым скользнуть в туманный овал портала.
— Я присмотрю за ним, — улыбнулся Арис, с трудом заставивший себя тоже разжать объятия и выпустить вампира, и шагнул следом.
Ланор проводил их долгим вздохом и повернулся к второму порталу.
— И ты тоже притащи задницу в сохранности.
— Как получится, — без улыбки кивнул вампир, делая шаг в зыбкое марево лунного портала. Следом за ним скользнул Риад, отсалютовав жене и детям.
@темы:
слэш,
фэнтези,
закончено,
История двадцать четвертая,
Шестигранник
-
-
02.12.2017 в 22:55-
-
03.12.2017 в 01:13-
-
05.12.2017 в 09:08мне кажется, что Арис должен восстановить равновесие между светом и тьмой.
не должно быть перекоса в одну сторону.
я прониклась торжественностью момента.
все так красиво прошло.
главное, чтобы для главных героев все хорошо закончилось.
-
-
10.12.2017 в 19:50-
-
10.12.2017 в 19:57-
-
10.12.2017 в 20:06-
-
10.12.2017 в 20:57-
-
10.12.2017 в 23:21-
-
11.12.2017 в 17:12-
-
11.12.2017 в 21:43-
-
12.12.2017 в 00:15-
-
12.12.2017 в 13:07-
-
12.12.2017 в 14:08-
-
13.12.2017 в 14:56Так что мыши плакали, кололись, но продолжали жрать кактус!
-
-
13.12.2017 в 15:04-
-
14.12.2017 в 00:30МАМОЧКА69, спасибо))
-
-
15.12.2017 в 10:03-
-
15.12.2017 в 18:49-
-
18.12.2017 в 15:51Разрывает от любопытства,какой же последний урок получил Арис от Смерти? Уничтожение души?
Слуги молодцы,если честно,то ожидала какую нибудь от них подлянку.
-
-
18.12.2017 в 21:14Ждите и дождетесь))
-
-
18.12.2017 в 22:05Спасибо за ваше творчество! С нетерпением жду продолжения!!!
-
-
19.12.2017 в 10:24-
-
19.12.2017 в 12:23-
-
21.12.2017 в 23:38С нетерпением жду продолжения
-
-
21.12.2017 в 23:45-
-
22.12.2017 в 20:27mitavi, для тех, кому нужен, он будет лекарством, для тех, кто оступится - ядом. Все будет, потерпи))
-
-
29.12.2017 в 21:18Небольшой недостаток - не удалось о жречестве Жизни и Смерти яснее рассказать в самом тексте, но хорошо. что есть отдельная глава об этом.
Мысль - не стало ли истребление жрецов Смерти началом падения авторитета и жрецов Жизни. Такое впечатление, что у них теперь очень мало функций, всеми сферами жизни занимаются маги.
Спасибо!
-
-
30.12.2017 в 14:02-
-
30.12.2017 в 16:09-
-
01.01.2018 в 17:31