Авторы:
Таэ Серая Птица и
Тай ВэрденРейтинг: NC-17
Жанры: Романтика, Фэнтези, Повседневность, Первый раз
Предупреждения: пока нет
Размер: Макси
Статус: в процессе
Краткое описание: Альбин не верит в любовь. Ему всего семнадцать, но он практичный юноша, который готов сделать все, чтобы построить в грозящем ему браке отношения, основанные хотя бы на уважении.
Легард любил и потерял любимую, оставившую ему кроху-сына, был боевым магом - но стал героем войны и калекой, не способным полноценно магичить. Он не готов к новым отношениям и не желает искать мачеху для сына.
Добрые боги или насмешница-судьба свели их на балу дебютантов.
15. КаникулыВремя до конца учебного года пролетело для Альбина как-то очень быстро, он не успел и оглянуться — а уже нужно было сдавать экзамены. Самым главным экзаменом он считал завершившийся на промежуточной стадии эксперимент с зельем здоровья. Родерик, принимавший эликсир ежедневно, за восемь дидеций* с момента начала эксперимента при посильном участии Альбина перестал выглядеть, словно замученный в темнице цветок.
— Отлично, — кивнул старший магистр Алор.
— В самом деле, сэр? — изумленно глянул на него Альбин.
— Не имею привычки завышать оценки незаслуженно, — рыкнул магистр.
Альбин предпочел не вступать в полемику и только поблагодарил.
Тогда же, перед экзаменами, он все же поймал Лану-Айдору, чтобы поговорить. Если девушка выйдет замуж за его величество, они станут одной семьей. А в семье не должно быть недомолвок и проблем.
— Говори быстрее, — она лихорадочно листала конспекты.
— Ты… Вы простите меня?
Девушка нехотя взглянула на него.
— Да. Однажды.
— Неужели я сделал ошибку? — Альбин не отводил глаз. — Неужели поддержка герцога Зарберга вам была не нужна?
— Не лезть не в свои дела бывает полезно, младший герцог Зарберг. Побеседовать с… высокопоставленной особой монаршей крови я могла и без вас. Он менталист, знаете ли.
— А как бы вы поступили на моем месте? — разозлился Альбин. — Когда не знаешь, то ли перед тобой шпионка, зачем-то втершаяся в доверие, то ли нет? Что ж, леди Дарай, я более не потревожу вас, какое бы решение вы не приняли. В самом деле, разве могут младшего герцога касаться дела старших.
Она кивнула и снова погрузилась в чтение конспектов.
Альбин до конца дня проходил мрачный и злой, а компанию выпускников-стихийников, решившую, что его можно безнаказанно зажать в темном углу, изрядно придушил, прежде чем отпустить.
— Господа, снимите шоры с глаз.
Стихийники расползлись кто куда, болезненно шипя.
Альбину хотелось кого-нибудь убить. Не сдерживать свою проклятую силу, выплеснуть ее одним широким потоком, как иногда Легард выпускает свой огонь. Он прислонился к стене в оконной нише, стараясь дышать ровно, загоняя клубящуюся тьму поглубже.
— Альбин? Что с вами? — ровный шелестящий голос и нотка участия на мысленном плане.
— Магистр Алор… Ничего. Проблемы с общением.
— Идемте, — магистр протянул ему руку. — Пообщаемся.
И тихий смешок в мыслях.
Альбин двинулся за ним следом.
— Не буду вас компрометировать, поэтому предлагаю прогуляться по университетскому парку. Расскажите, что вас гнетет, Альбин.
— Не уверен, что смогу это передать полностью.
— Просто говорите, Альбин. Иногда это помогает.
— Просто я кое-что сделал. Из лучших побуждений. И считаю, что прав. Только вот один человек так не считает.
— Только один? А остальные люди? Ведь они есть, верно? — тонкопалая ладонь осторожно сжала плечо, почти незаметно, но от этого жеста Альбину стало теплее и спокойнее.
— Не знаю. Из тех, кого это касается… Их всего четверо. Мой супруг поддержит меня.
— Тогда… — пауза в речи магистра была наполнена целой бездной смыслов и чувств, Альбин даже не все сумел уловить. — Тогда все хорошо. На остальных просто не обращайте внимания. Если ваш супруг будет рядом и за вас — весь мир может быть против, это неважно.
— Да, так оно и есть.
Альбин покусал губу и внезапно решился. Раз уж они с магистром говорят на столь… деликатные темы, возможно, он может спросить… Или не стоит, вдруг получится, как с Ланой?
— Спрашивайте, Альбин, я же вижу, что вас просто разрывает, — мысленный голос Верлинна звучал смешливо и почти ласково.
— Каково это — быть равным?
Верлинн мысленно хмыкнул, держа паузу. Хотел ли он рассказывать что-то? С Альбином было на удивление легко общаться, гораздо легче, чем с Кассандром. Мальчик был темным менталистом, что весьма облегчало задачу. Светлые в разум Верлинна пробиться не могли, а вот Альбин как-то сумел подстроиться, не вламываясь, не одурманивая, а словно бы входя в резонанс.
— Когда мне было семнадцать, один весьма самоуверенный молодой аристократ решил, что влюбился в меня. Ничем, кроме потакания собственному «хочу» это не было, но благодаря алчности моего старшего брата едва не сломало мне жизнь. Добрым богам и одному алхимику благодаря я сумел отстоять свои права и заключить равный брак, отказавшись стать младшим перед алтарем. А быть равным — это тяжело, Альбин. Это в самом деле каждодневное противостояние двух воль. И только от вас будет зависеть, станет ли оно союзом или так и останется вооруженным перемирием.
— Я надеюсь все-таки на союз…
— Это добрая надежда. И вы, мой юный друг, достаточно сильны духом, чтобы стать для супруга равным союзником. Не отчаивайтесь, все образуется.
Альбин кивнул. Ни с кем, кроме сестры, он раньше не мог поговорить и ощутить такую поддержку и надежду. Да и с Илоной было не так. Разговоры с Легардом не стоило и сравнивать — они были совершенно иного плана и эмоциональной окраски. Он пока еще не мог сказать, какой именно. Или не желал себе признаваться. Или боялся признать? Боялся, скорее, того, что признание поставит могильный камень на его надеждах стать равным.
— Никаких проблем с учебой нет? — уточнил магистр.
— Боюсь экзаменов, — в приступе искренности признался Альбин.
— Их все боятся. Даже мы.
— Вы? — изумился Альбин. — Но почему?
— Талантливые юные умы от волнения могут на практической части натворить такое…
Юноша сдавленно хихикнул, пытаясь удержать смех. Хотя с точки зрения магистра ничего смешного наверняка не было.
— Ох, простите, сэр. Особенно, должно быть, опасаются экзаменов стихийники.
— И целители. Был у моего супруга один студент. Так волновался — пришил руки не на те места.
— Боги, куда же их можно было пришить?!
— Местами поменял.
Альбин, стараниями магистра Алора знавший, что и как располагается в теле человека, только покачал головой: это как же надо было переживать, чтоб умудриться мышцы соединить неправильно?
— Пожалуй, теперь я не стану так сильно бояться, вспоминая ваши слова, сэр.
— И это хорошо. Ах да, звали того студента Легард.
Альбин осекся и захлопал глазами, переваривая сказанное. А потом просто прислонился спиной к ближайшему дереву, чтобы не упасть от хохота, да так и сполз на траву, поминутно вытирая слезы ладонями.
— Так что не бойтесь экзаменов.
Альбин знал, что алхимик вряд ли ощутит прикосновение, но все равно поймал его ладони, сжимая в жесте благодарности.
— Спасибо, сэр. Вы делаете для меня так много, я не знаю, чем смогу отплатить вам за ваше участие!
— Просто хорошо учитесь.
— О, я обещаю быть самым усердным студентом университета! — с горячностью воскликнул Альбин.
Экзамены прошли… буднично. Альбин только через пару дней осознал, что не нужно спешить на занятия, глотать книги, тренироваться до десятого пота в плетениях. За прошедшие месяцы он настолько влился в сумасшедший ритм жизни студента, что сейчас ощущал себя, словно в озере теплого киселя: суеты нет, за окнами горячо полыхает лето, Легард смотрит с понимающей насмешкой в глазах.
— Добрые боги, неужели я закончил?
— Первый курс, мой драгоценный мыш, только первый курс.
Альбин душераздирающе застонал. Легард потрепал его по волосам.
Альбин не вникал во все дворцовые дела — ему попросту не хватало времени во время учебы. Только знал — Легард рассказал — что граф Моро поднял данные по курсанту Дарай, выясняя, что происходило на границе с Плентом после того, как Легард был ранен. Король оказывал Лане Дарай недвусмысленные знаки внимания, так что интерес был вполне объясним. Биография мастера-алхимика, едва-едва получившего свою серебряную цепь с медальоном, была кристально-чиста. Героиня войны, извольте видеть. В деле курсанта-алхимика не было никаких упоминаний о плене, только о ранении и частичной потере памяти вследствие оного. После жестокой двухсуточной атаки, когда убитых было больше, чем раненых, да еще и плентийские сволочи то и дело мешали целителям собирать тела и тех, кто еще цеплялся за жизнь, контуженную магическим взрывом девушку обнаружили совершенно случайно и лишь потому, что она пришла в сознание и выбралась из небольшого оврага. Повезло — на нее почти тотчас наткнулся отряд эллорцев с целителем. Первые несколько суток она вообще могла только мычать, менталист, осмотревший ее, констатировал серьезные повреждения памяти — некоторые ее части были словно вырваны, некоторые — размыты. Обычное дело при контузии. Ее отправили в столичный госпиталь, где она и выздоравливала еще несколько месяцев. После чего была восстановлена в Высшей академии и продолжила обучение на мастера-алхимика.
Альбин не мог не признать, что подмена была проделана просто ювелирно. Должно быть, готовилась Айдора к подобному трюку долго и тщательно. С Альбином, когда случалось пересечься на каком-нибудь приеме, леди Дарай не разговаривала. Юноша тоже делал вид, что не знаком с ней, хотя ему было обидно до слез. Наконец, было объявлено о скорой свадьбе короля и Ланы Дарай. Маркиз Дарай с радостью дал согласие на этот брак. Еще бы он не дал — породниться с самим королем! Альбин, в принципе, и не сомневался в исходе ухаживаний.
— А что говорит разведка? Или плентийский монарх списал дочь со счетов?
— Он все еще ее разыскивает.
— Но прошло полтора года. Неужели она так замечательно замела следы?
— Видимо, так.
Разговор этот происходил в дворцовом парке, где Эрвил с воплями гонял разноцветных длиннохвостых кау, ленивых и вальяжных. Поэтому, когда над их головами прозвучало:
— Не совсем, — в говорившего полетел огненный шар размером с яблоко и ловчая сеть, сплетенная из магии никтеро.
Ястреб только чудом увернулся от одного и второго, свалившись с дерева и сразу поднимая руки:
— Не убивайте меня, милорды!
— Кажется, у нашей семьи это вошло в привычку… — проворчал Легард.
— Опять ты! — раздраженно зашипел никтеро, с трудом обуздывая свою магию — Ястреб прямо чувствовал, как тянутся к нему жгуты темной силы, готовые оплести горло и выдавить жизнь.
— Могу позабавить новостями из жизни плентийского двора, — шпион вжался спиной в дерево.
— Давай, — кивнул Легард.
Ястреб покосился на успокоенного прикосновением мужа Альбина, жестом предложил дойти до скамьи под раскидистым кленом и в один прыжок угнездился в развилке дерева.
— Наша разведка донесла, что принцесса Айдора вернулась под отчий кров после полутора лет обучения в какой-то из высших школ алхимии в Эрани.
— Эрани нейтральна, — пояснил Легард.
— Кое-кто утверждает, что это вовсе не принцесса Айдора. Мол, выправка у нее военная, манеры не те.
— И что это нам дает? — уточнил Легард.
— Ну, насчет вас — не знаю, а вот леди Дарай может спать спокойно, — шпион подмигнул ему.
— И как ты узнал?
— Должен же я оправдывать свое призвание. Кстати, ее светлость были не очень довольны тем, что вы скрыли такую информацию. Его величество тоже не сказал ни слова.
— Но все ведь хорошо, не так ли?
— И только поэтому герцогиня не вызвала вас к себе на ковер, — фыркнул шпион. — Кстати, я вам этого не говорил, — он снова подмигнул, — но наш венценосный жених высказал желание, чтоб невеста нашла общий язык с его семьей.
— Боюсь представить, как она выполнит это желание.
— Ну, я предупредил. Я прощен? — Ястреб спрыгнул с дерева, вытянулся перед ними, лукаво поблескивая глазами.
— Прощен, — кивнул Легард.
— Прощен… на этот раз, — буркнул Альбин, терпеть не могущий привычку Ястреба появляться внезапно, когда его вообще рядом быть не должно.
Ястреб мгновенно исчез неслышной тенью.
— Помиришься?
Альбин пожал плечами.
— Я не ссорился с ней. Но первым не подойду. Мне хватило одного раза, чтоб запомнить, что младшим не следует совать свой нос в чужие дела.
— Злопамятный мыш.
— Я не злой, отомщу и забуду.
Легард посмеялся.
— Идем, мыш.
— Если ты оторвешь сына от отрывания хвоста очередному кау — конечно, — фыркнул Альбин, морщась от немелодичного ора несчастной птицы.
— Эрвил! Не мучай птичку!
— Я только хотел пер-р-рышко! — звук, над которым Эрвил бился так долго, он теперь выговаривал раскатисто и удлиненно, хвастаясь тем, что может.
— Перышко можно было взять у смотрителя сада. Птицам больно, Эрвил.
— Больно?
Альбин подошел к ним, присел рядом с сыном.
— Если тебя дернуть за волосы так, чтобы выдернулось несколько волосинок, тебе будет больно?
Мальчик настороженно кивнул.
— Их перышки — это их волосинки.
— Я должен извиниться перед птичкой.
— Думаю, тебе следует просто отпустить ее. Извиняться стоит перед тем, кто может понять тебя и принять извинения.
Птица унеслась, возмущенно клекоча, Эрвилу оставалось утешаться красивым пером. Золотистое, с зеленым и красноватым отливом — смотря как повернуть — оно было очень красивым.
— Сделаем тебе для него зачарованный наконечник, и будешь учиться им писать.
— Хор-рошо. Оно такое яр-ркое.
Альбин подхватил сына на руки, улыбаясь:
— Яркое. Идемте, время к обеду.
На обеде герцогиня бросала на сына многозначительные взгляды, но помалкивала. Король Фиоран явно веселился — Альбин чуял отголоски его эмоций, хотя по лицу мужчины нельзя было прочесть ничего. Антоний, как и прежде, витал в облаках, вернее, в своей мысленной библиотеке, отстраняясь от дворцовой суеты.
— Легард, задержись после обеда, будь так добр.
— Да, матушка, — герцог не испытал прилива энтузиазма от предстоящего разговора, но перечить матери не мог.
Герцогиня пригласила сына пройти в свой кабинет, жестом указала на привычное уже ему кресло у камина. Легард устроился в нем с ощущением, что сейчас будет разнос. И впервые в жизни ошибся.
— Знаешь, зачем ты здесь, сын?
Он кивнул, внимательно вглядываясь в лицо матери. Сквозь прекрасную маску цветущей зрелости просматривалась застарелая усталость — в глазах, в движениях рук. В самом деле, она ведь уже не так молода, как хотелось бы, и власть в руках Фиорана, но она продолжает нести бремя государственных забот наравне с ним, поддерживает, советует, подсказывает. Как же она, должно быть, устала, его бедная матушка! Легард ощутил укол сочувствия. Столько потерь, вечный траур по мужу и детям, висящая замершим заклятьем над головой постоянная угроза войны с Плентом… И они с Антонием, бессовестно отстраняющиеся от государственных дел… Стыдно.
— Почему ты ничего мне не сказал?
— Матушка… Я поклялся молчать о личности леди Дарай, — Легард наклонил голову. — Но я сказал кузену!
— Она точно не опасна?
— Это лучше спросить у него, я-то не менталист.
Герцогиня вздохнула. Влюбленный менталист. Дурак дураком, отметающий даже то, что его избранница сейчас не похожа сама на себя — душа же главное! Добрые боги, уберегите…
— Как твой супруг?
— Прекрасно. Сдал экзамены и выдыхает, — усмехнулся Легард. — Поверить не может, что один учебный год позади. И что впереди еще шесть таких же.
— Бедный мальчик. Ничего, втянется.
— А как ваша воспитанница, матушка? Им все так же нельзя пока видеться?
— Пока что нет. Ты знаешь, до первого бала.
— Значит, еще полгода… Как ее успехи? Вы уже выбрали для нее супруга?
— Успехи прекрасны. Супруг… Пока я повременю с этим. Подожду предложений после бала.
— Вас завалят ими, — рассмеялся герцог. — Такая жемчужина — воспитанница самой герцогини Зарберг!
— Буду тщательно рассматривать. Советуясь с Илоной.
— Даже так? Дадите ей шанс выбирать?
— Конечно. Супруга-никтеро… Возможная никтеро… мало кому под силу.
— Думаете, она тоже?
— Сын мой, не только твой супруг вытряс из архивариуса Лара книги о темных аспектах, — снисходительно усмехнулась герцогиня. — Все дети кровосмесков несут в себе проклятие темной магии, если вообще рождаются. Магия защищает саму себя — большинство кровосмесков не могут иметь детей вовсе, именно поэтому никтеро так редки.
— И раз его братья смогли зачать детей…
— Они просто люди, без магических способностей. Но вот дети их детей… Им вполне может передаться как темный, так и светлый аспект. Здесь невозможно угадать. Дети Илоны, скорее всего, магами не будут, а вот их дети будут никтеро без вариантов. Пульсирующий дар.
— О… Спасибо, матушка.
— Если вдруг ты когда-нибудь позволишь своему супругу бастардов, они также станут родителями никтеро, — отправила в сердце Легарда последний укол герцогиня. — Ступай, сын мой. И готовьтесь с супругом к летним балам, вы прекрасная пара, и я жажду видеть вас.
— Мама! — возопил Легард.
Она со смешком прогнала его прочь взмахом веера. Пришлось подчиниться.
— Как прошел разговор? — встретил его Альбин.
— Нам приказано появляться на всех балах сезона, — прорычал Легард.
— Это всего шесть вечеров, — Альбин обнял его, успокаивая так же, как его самого успокаивало прикосновение к мужу.
— Целых шесть. И зачем?
— Ты сам говорил, что это наш долг — поддержать его величество.
Легард тяжело вздохнул, зарываясь носом в легкие локоны младшего.
— Ты прав, мыш, как всегда.
Эрвил потребовал к себе внимания, и пришлось разорвать объятия, заняться сыном.
Альбин не роптал на то, что на себя у них остается довольно мало времени, почти весь день занимает возня с мальчиком, его занятия, игры, прогулки. Ему нравилось такое времяпрепровождение, тем более что с ними рядом всегда был и Легард, наверстывающий первые два года жизни Эрвила и своего отсутствия в них.
Эри рос ребенком веселым и беспроблемным, послушно занимался магией, играл со своей «птичкой» Оливкой, хвастался успехами родителям. Он так легко принял Альбина, что Легард сперва даже удивлялся. Потом перестал: разве можно было не принять? Альбин, при всей своей юности, был достаточно умен, чтобы находить подход к самым разным людям. Правда, не ко всем. Тем, кто имел глупость и наглость счесть младшего герцога недостойным нормального общения, Альбин второго шанса не давал.
— А я научился сегодня зажигать камин, — похвастался Эрвил.
— Сам? — Альбин встревоженно глянул на сына. Когда, помилуйте, добрые боги, только успел?
— Мне было холодно, я хотел, чтобы было пламя.
— Где была твоя бонна, мой хороший? — в глазах никтеро зажглись лиловые искры.
— Пыталась найти огниво, папа.
— Она оставила тебя одного?
— Что ты, папочка, — учуявший гнев родителя мальчик мигом взобрался ему на колени, обнимая. — Она была р-р-рядом.
Альбин выдохнул, обнимая его крепче.
— Она просто не ожидала, что я смогу р-разжечь камин. Это плохо?
— Милый мой, пообещай, что магией будешь пользоваться пока только в присутствии наставника, моем или папы. Твоя бонна — не маг, и если случится так, что огонь выйдет из-под контроля, не сумеет помочь.
— Но вас долго нет… А огонь — это весело.
— Эри, это очень серьезно. Пообещай, — Альбин взял его за плечики, отстраняя от себя и требуя смотреть в глаза. — Ты у нас один-единственный сын. Других не будет. Ни я, ни папа не сможем простить себе, если с тобой что-то случится.
— Но со мной ничего не случится, со мной ведь Оливка.
— Упрямством ты весь в папу, — вздохнул Альбин, глядя на Легарда, пытающегося скрыть смешок. — Лорд муж мой, что вы молчите и хихикаете!
— С ним ничего не случится, скорее уж, весь дворец сгорит. Эрвил, не играй с огнем дома, хорошо? Играй в саду.
— О, прекрасно, сад не жаль? — фыркнул Альбин. — Гард, я пытаюсь объяснить ребенку, что без контроля взрослого мага с огнем вообще нельзя играть! По крайней мере, пока он не подрастет и не пойдет учиться.
Огненный маг вздохнул. Стоило бы объяснить мужу, что маленьких детей-магов, особенно стихийных, защищает сама магия, и с ними ничего не случится. Но раз уж не объяснил — придется принимать заслуженные упреки.
— Просто пора искать ему мага-наставника.
— Вот и займись этим.
Легард возвел очи горе. Он уже думал над этим, просто не ожидал, что сын так быстро овладеет своим внутренним огнем.
— Мой друг станет его наставником.
— Иногда ты невозможен, — покачал головой Альбин. — Эри, повторим счет?
— А можно мне посмотреть потом на то, как вы с папой сла… ср-р-ражаетесь? — Эрвил умильно приподнял бровки домиком.
— Можно, если будешь сидеть в уголке тихо-тихо.
Мальчик закивал так сильно, что растрепал волосы, став похожим на одуванчик.
С этого вечера подобное времяпрепровождение стало их маленьким семейным ритуалом: Эрвил подробно рассказывал, как прошли его занятия, играл с Альбином, уча буквы и слоги, счет или слушая, как тот читает ему какую-нибудь книгу, и это не всегда были сказки, зачастую юноша брал одно из землеописаний или жизнеописаний магов. Затем они шли в тренировочный зал, где Эрвил, конечно же, совсем не сидел тихо-тихо, а возбужденно прыгал и верещал, подбадривая то одного отца, то второго.
— Эри, а мы о чем договаривались?
— Папочка, я буду молчать!
И все повторялось. Гнать ребенка из зала не разрешал Альбин, говорил, что лучше пусть верещит здесь, чем тишком балуется с огнем в детской.
— Ничего. Скоро и его будем учить…
Альбин учился двуручному бою. А все из-за брата Антония. Научив его метать ножи, внимательно посмотрев на то, что младшенький уже не выглядит хрупкой тростинкой, Антоний предложил ему попробовать взять во вторую руку дагу. Легард взвыл: его тренировки стали еще насыщеннее. Но отступить и сдаться? Да и рука чувствовала себя намного лучше. Вернулась былая координация движений, гибкость и ловкость. Он перестал путать выпады. В конце концов, он даже научился писать левой рукой! Альбин ободряюще улыбался и целовал в знак поощрения после тренировок так, что ноги подкашивались уже не от усталости.
В общем, Легард был своей жизнью весьма доволен. Был бы доволен еще больше, если бы видел, что Альбин полностью счастлив и его не грызет неопределенность в отношениях с будущей супругой короля. Но тут оставалось только ждать начала сезона балов — и предполагаемого объяснения с Ланой-Айдорой.
Кроме всего прочего, Легард начала сезона ждал как каторги. Балы! Он боевой офицер, а не паркетный танцор! Но… как оставить кузена, который просил не бросать его во время бальных сезонов? К тому же, он просто обязан выводить супруга в свет. Он третье лицо государства, и не может, не имеет права стать затворником и заточить в своих покоях еще и Альбина. Иначе какой пример он подаст остальным? Как единственный член королевской семьи, заключивший брак с младшим супругом, он обязан был стать эталоном отношений подобного рода. Особенно в свете тех неприятных тенденций, что наметились среди аристократии.
Придется все-таки звать портного…
________________
*Дидеция - 12 дней16. Королевская свадьбаДве недели перед венчанием Лана Элиза Дарай провела почти в полном одиночестве, не считая тех часов, когда к ней приходили фрейлины герцогини, в «Единорожьих» покоях дворца. Этого времени ей хватило, чтобы подумать над всеми вопросами и проблемами, решение коих она откладывала весь последний год. Две недели, в которые ей оставалось лишь думать да читать молитвенник. И вроде все было хорошо, но мучил ее червячок сомнения и неуверенности в себе. Словно крохотный камешек, попавший в туфлю. Или ненадежно пришитый к платью розан из драгоценной золотой тафты, грозящий отвалиться в самый неподходящий момент. Но дело было вовсе не в том, что она опасалась за красоту церемонии, что готовил ее будущий супруг и его тетка, герцогиня Кларисса Флорис. Просто предстать перед всем двором в роли невесты Фиорана, не имея более отношения к королевской династии Плента, было не так-то легко. С другой стороны, еще неизвестно, как бы отреагировали люди на дочь кровного врага рядом с королем. А Лана Элиза была кровь от крови и плоть от плоти Эллора.
И, конечно же, дело было не в том, что она стала невестой короля. Если бы только она добилась этого статуса сама, сохранив свою тайну, как Лана Элиза Дарай, было бы куда проще и легче. Но этот мелкий проныра! И как только она могла пропустить мимо ушей слова наставника, что никтеро часто сочетают обе грани дара — и ментал, и мастерство тел! И он забыл еще сказать, что они обожают лезть не в свои дела.
Лана встряхнула головой, прикидывая, как лучше собрать волосы. Впрочем, о прическе и наряде можно было не беспокоиться: о них позаботятся слуги. Отдаваясь в их умелые руки, Айдора прикрыла глаза, вспоминая начало года. Зачем она вообще полезла помогать этому мальчишке? Ностальгия замучила? Она привыкла к тому, что никтеро несчастны, она умела их приручать, втираясь в доверие, особенно, к совсем юным, едва покинувшим фермы. Только вот упустила из виду то, что здесь не Плент, где производство магов этого извращенного направления поставлено на поток, и собственностью государства они не являются. А еще то, что кто-то может относиться к младшим супругам серьезно.
— Все готово, леди Дарай.
Лана открыла глаза, посмотрела на себя в зеркало. Отлично. Упрекнуть здешним гадюкам ее будет не в чем.
Решение покинуть Плент не было ни спонтанным, ни жестом отчаяния. Она начала готовиться к побегу с момента, когда увидела еще совсем молодого короля, едва-едва принявшего власть и корону. Тогда еще отношения между двумя странами были более-менее добрососедскими, и на коронацию Фиорана король Плента был приглашен официально. А она выпросила взять ее с собой. Должно быть, это вписывалось в планы отца, потому как в противном случае никакие ужимки не помогли бы увидеть этот город и восемнадцатилетнего юношу, с достоинством принимающего на чело сверкающий венец. Ей же тогда было чуть больше тринадцати, и она влюбилась в Фиорана всем сердцем. Четырнадцать лет она хранила эту любовь, как самую большую свою тайну, ради нее научилась кое-каким ментальным уловкам, чтобы спрятать часть воспоминаний. Все, что касалось Рана. Четырнадцать лет – немалый срок, чтобы проверить свое чувство, не так ли? Без единого намека на возможность быть с предметом своей любви, ловя каждую крупицу информации, подслушивая и подсматривая за теми, кто был облечен властью и мог выезжать за границу, в надежде услышать о нем хоть слово. И когда Айдора узнала о взаимности своего чувства, весь Плент не смог бы помешать ей.
Загвоздка была в том, что покинуть Плент самой собой она не могла — это повлекло бы за собой новый виток и без того кровопролитной войны. Учитель предложил выход:
— Если он любит тебя, и он — один из сильнейших менталистов своей страны, то внешность для него будет неважна.
Уже здесь, в Кардисе, выйдя из госпиталя, который дал ей время привыкнуть, вжиться, вплестись в новую реальность, она струсила. Банально струсила. Нужно было присмотреться. Принюхаться. Выяснить, так ли сильно влияла ее прежняя внешность на чувства Фиорана. К тому же, требовалось завершить обучение алхимика. Дома она уже его завершила, но ведь она была старше Ланы Элизы. Легенда требовала своего, и Айдора решила не упускать шанс прошерстить самую крупную магическую библиотеку сопредельных стран. Там было много всего интересного. Лана, всегда обожавшая учиться и узнавать новое, даже на какое-то время забыла о цели побега. Пожалуй, это были самые счастливые месяцы в ее жизни. Безусловно, самые счастливые. А потом... потому этот проклятый злыми богами мальчишка-никтеро спустил ее с неба на землю одним рывком, как воздушного змея на нити!
Что ж, по крайней мере, объяснение с Фиораном вышло бурным. И продолжение имело пылкое, чему свидетельствовали обрывки королевской рубашки. Сопротивляться не обученному как следует никтеро было просто. Сопротивляться магистру ментальной магии было невозможно. Перед Фиораном раскрытой книгой перелисталась вся ее жизнь, все тридцать лет. Еще бы она после такого не буйствовала!
Лана только надеялась, что наследника в ней еще нет. Трудно будет объяснить потом, в каких условиях зачали. Можно было бы обратиться к целителям, но... нет, просто нет. Она хотела ребенка от Фиорана, но как полагается, зачатого после свадебной ночи и принесенных клятв.
Лана еще раз осмотрела себя. Сейчас придет герцогиня... Лана опасалась этой женщины. Фиоран считал ее практически матерью, во всем... хорошо, почти во всем был послушен ее воле. Айдоре придется забыть о честолюбивых планах стать соправительницей Эллора, пока герцогиня жива. Впрочем, ее мудрость доказана долгими годами правления в качестве регента, а затем и советника. Пусть живет долго и помогает Рану в меру сил.
— Добрый день, леди Дарай, — герцогиня оказалась легка на помине.
Лана, как полагалось почтительной невесте, опустилась на колени. Почти против воли вспоминая, что, оставайся она принцессой Плента, ничего подобного этому бы не происходило. И их с Фиораном брак был бы равным.
— Поднимитесь, — кивнула герцогиня, окинув взглядом тусклые стены без единого огонька.
Лана встала, разгладила юбку и коснулась ее руки, затянутой в черный шелк. Герцогиня много лет носит полный траур. Но черные одежды на удивление ничуть не старят ее, если не смотреть в ее глаза. Несмотря на сродство их магии, Лане-Айдоре все время казалось, что на самом деле миледи герцогиня не обделена даром ментальной магии, хотя этого быть не могло. Она не рисковала поднимать глаза выше губ Клариссы. Это вполне могло сойти за выражение робкой почтительности.
— Вы очаровательны, дорогая Лана, — сухо проговорила герцогиня.
— Благодарю вас, миледи, вы очень добры, — нежно улыбнулась та.
«А еще я знаю, что Лана Элиза Дарай — не самая красивая девушка в мире, слишком уж у нее неженственная фигура, да и личико подкачало... Но куаферы и фрейлины столько трудились, чтобы превратить дурнушку в очаровашку, что им это даже почти удалось».
— Фиоран светится, глядя на вас.
Айдора вспомнила, как узнала о взаимности своих чувств. Это было за два года до войны, когда отец еще не свихнулся окончательно, жаждя облагодетельствовать не только Плент, но и сопредельные страны рецептом «правильного управления». Один из привычных балов летнего сезона, совпавший с визитом короля Фиорана. Айдора, ради того, чтобы почтить высокого гостя, вплела в волосы алую ленту. Стоя с бокалом виноградного сока у окна, она в очередной раз отказала в танце очередному придворному лизоблюду, не желая упускать ни мгновения возможности любоваться своим кумиром.
«Ненавижу. Ненавижу вас всех! Как вы мне надоели, злые боги вас покарай!»
В этот момент Фиоран повернулся к ней. Айдора мило улыбалась, про себя кроя поклонников нелестными эпитетами. Она так засмотрелась на своего тайного возлюбленного, что подошедшего, чтобы пригласить ее на танец, мужчину в военной форме облила соком из бокала. Отчасти намеренно — он заслонял ей обзор. «Следующего каблуком ткну, — решила она. — Или сразу стилетом!», — дополнила, поняв, что потеряла предмет своих наблюдений и грез из виду.
— Вам их не жаль? — вкрадчиво поинтересовался уже знакомый, казалось бы, до малейших обертонов голос из-за ее плеча.
— Кого? — Айдора невольно вздрогнула: как тихо он подкрался! – и обернулась, прикрыв веером смущенную улыбку.
— Тех, кого вы так жаждете разогнать из бального зала прочь, — он улыбался ей. Ей! Не кому-то другому! Наверное, поэтому она не сразу поняла, что он слышал ее мысли.
— Что, простите? — «Он меня слышит?! Ой, мамочки…».
— Вы побледнели, принцесса. Хотите выйти на воздух? — он предложил ей руку, не говоря ни «да», ни «нет» на ее перепуганный мысленный вопль.
Айдора оперлась на его локоть.
— Вы правы, милорд, мне стало душно в зале.
Прогуливаясь по парковым аллеям, где до них вряд ли дотянулись бы ментальные щупы стражи, Фиоран извинился за то, что напугал ее.
— Я не ожидала, что вы владеете магией, ваше величество.
— Я менталист. Так кого же вы так сильно ненавидите, что мечтаете оттоптать ему каблуками ноги и всадить стилет в сердце? — улыбнулся он.
— Всех поклонников.
— О... Вероятно, и меня тоже? — печально спросил он.
— Вас нет. Вы... – у нее пересохло горло и задрожали колени, словно у перепуганной портовым сбродом юной монашки, а ведь тогда ей уже было двадцать семь лет!
«Вас… вас я люблю…».
Она почти прошептала это мысленно, надеясь, что он услышит, и боясь этого. Фиоран наклонился к ней, отвечая вслух, но так же тихо:
— Это взаимно, принцесса Айдора.
Ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. Он молчал, поддерживая ее под руку, и правильно: она сама вряд ли могла бы стоять. Когда же ноги прекратили расползаться, сердце – гулко бухать в виски, а вот мозг пока еще не отошел от эйфории, она задала самый глупый, самый детский вопрос из тех, что можно было бы задать:
— И мы поженимся?
Фиоран не стал над ней смеяться. Его глаза были совершенно серьезны, когда он отвечал:
— Это будет зависеть от вашего отца.
Отец разрушил все ее мечты, напав на Эллор два года спустя. Он же заставил ее собраться и окончательно продумать план своего спасения и побега. Она была уверена: несмотря на войну, Фиоран примет ее, укроет от гнева отца. Ведь она ни в чем не виновна.
— Очнитесь, моя дорогая. Пора.
Оказывается, за воспоминаниями она и не заметила, как подошли к парадным дверям дворца. Дальше следовало пройти по улицам Кардиса. Народ должен был видеть ту, что сядет на трон рядом с их «добрым королем». Лана вздохнула поглубже и улыбнулась. Это все напоминало ей традиции родной страны. Она слегка поежилась: было непривычно то, что у венчального платья отсутствовал правый рукав: люди должны были видеть, что невеста короля ни с кем прежде не состояла в браке, ее запястье чисто, как и она сама. Следовало пересечь почти весь город: собор находился на востоке, на символической границе ремесленных, купеческих и знатных кварталов. Для этого ей сшили удобные алые туфельки из прочной кожи. После венчания назад они поедут в открытом экипаже, а после она сменит наряд на бальное платье. Столь же роскошное, но уже с закрытыми до косточек рукавами.
Она сделал первый шаг, второй. И зашагала, гордая, почти красивая. За нею по выметенным, вымытым специально для этого дня мостовым стелился тончайший кисейный шлейф: алый с золотом. Народ за цепью гвардейцев-магов, отгораживающих толпу воздушными щитами, выкрикивал что-то невнятное — у Айдоры слишком громко отдавался в ушах собственный пульс, чтобы она сумела расслышать. Потихоньку она даже начала улыбаться людям. То, что среди них не было недовольных лиц, успокаивало. Хотя странного в этом она не видела: Лана Элиза была героиней войны, дочерью второго по значимости семейства Эллоры.
До храма они дошла быстро, как ей показалось. Словно магия сократила пространство. Прошедший так же, как и она, пешком по улицам, Фиоран уже стоял там, у алтаря, перед что-то негромко вещавшим ему священником. А Айдора впервые испугалась: сработает ли обрядовая магия, если она — не Лана Элиза? И кто она ныне? Усилием воли она заставила себя успокоиться: брак свидетельствуется богами, так чего она волнуется? Боги знают, кто кого любит и кому приносит клятвы.
Она подошла к жениху, улыбаясь. Когда его рука коснулась ее руки, все остальное стало неважным. Она любила его долгие, долгие годы, не надеясь на взаимность. Потом — не менее долгие, мучаясь от ненависти к человеку, чья злая воля сделала их брак невозможным. Но она все равно любила. И заученные за две недели слова клятвы она проговорила твердо, полностью вверяя свою судьбу супругу. А он... поцеловал ее руку, дав надежду однажды стать равной ему. Для Ланы не существовало мира. Только Фиоран.
«Люблю тебя, люблю». — «И я тебя люблю, Айди».
Мягко, нежно, словно прикосновение пушистого перышка к разуму. Щиты на нем только для него были не прочнее кисейной занавески, довольно отвести рукой, чтоб пройти.
«Скорей бы наступила наша ночь». — «Теперь я понимаю кузена... Придется потерпеть, любимая».
Долго пребывать в блаженстве разговора без слов все равно бы не получилось — герцогиня строго следила за исполнением всех полагающихся мелочей, и уж за регламентом королевской свадьбы, первой за последние тридцать семь лет, тем более. Пришлось повернуться, улыбнуться всем присутствующим.
Идя к открытому экипажу, украшенному цветами, лентами и гербами, Фиоран уже вслух обратился к ней, как к жене:
— Моя драгоценная супруга, я могу высказать маленькую просьбу?
— Конечно, супруг мой.
— Для меня нет никого дороже моей семьи. Альбин входит в нее так же, как и ты. Вы должны помириться.
Она кивнула.
— Хорошо.
Семья... Что это такое, Айдора не слишком-то и понимала. Законы и уложения семейного кодекса Эллора были не намного отличны от таковых в Пленте, но кроме сухих букв она ничего более не знала. Отец смотрел на нее с досадой: девчонка, бесполезная дрянь, которую еще поди пристрой. Матери Айдора толком и не помнила: та умерла, когда ей едва-едва исполнилось четыре года. Умерла, так и не разродившись наследником. Дитя тоже погибло. Отчего отец не выбрал себе новую жену, Айдора не знала. Если верить книгам, семья — это хорошо. Жаль, что книги — романтика о несуществующем. «Но ведь у тебя теперь есть муж, а потом, возможно, будет ребенок... дети? Это ведь и есть семья?» — спросила она саму себя. Да, наверное, так оно и есть. Но никакого родства с остальными Зарбергами она не ощущала. Мириться с мелким никтеро? Пф-ф-ф! Но ведь попросил Фиоран... Надо будет с ним побеседовать до бала. Нельзя недооценивать полезность никтеро. Он не скован привычной ей клятвой, запрещающей даже дурно помыслить о власти предержащих, однако вынужден подчиняться своей брачной клятве. И он младший, что просто отлично. Если она сумеет приручить его, вернуть доверие и прикормить... Никтеро весьма полезны в хозяйстве.
— Перед балом я побеседую с Альбином.
— Спасибо, сердце мое, — Фиоран благодарно улыбнулся.
— Для тебя — все, что угодно.
Собственно, после этого разговора им практически не удалось перемолвиться ни словом: во дворце уже заканчивались приготовления к грандиозному балу, бракосочетание короля будут отмечать еще три дня, ведь это очень редкий праздник. Айдору ждало очередное переодевание. Так полагалось — трижды за первый день свадебных торжеств сменить платье. Ну, и последнее переодевание предстояло вечером – в белоснежную ночную сорочку, которая должна будет обагриться ее кровью. Вот это и смешило – добрые боги, ей уже тридцать, и она давно не девица! – и злило, потому как наставник, меняя ее тело, привел его в полное соответствие с телом Ланы Элизы. А та была именно что девицей. Видимо, берегла честь для супруга. И этой второй девственности Айдора лишилась с Раном в вечер их первого разговора и примирения! Что ж, придется выкручиваться. Шпильки у нее острые, проколоть палец и размазать пару капелек крови по подолу труда не составит.
Поговорить с никтеро до бала не получилось — ее ни на мгновение не оставляли одну, да и Альбин не отходил от супруга ни на шаг. На самом балу Лане требовалось блистать, сиять улыбкой и одаривать благосклонными кивками придворных. Это все было так... привычно, так знакомо, как дома: сотни завистливых, злых, откровенно недоумевающих взглядов и очень мало тех, кто в самом деле рад за новобрачных. Лана остро чувствовала недоверие к себе. Все это было понятно, но неприятно. И порождало злость на без спросу влезшего не в свое дело никтеро еще большую, чем прежде. Альбин, поежившись под ее взглядом, изменил своей привычке стоять слева от мужа и спрятался за ним.
К концу первой части бала Лане хотелось только двух вещей: воды и скинуть туфли. Ее увели переодеваться к обеду. После которого, — она едва сумела подавить страдальческий стон, — снова будет бал, затем фейерверки, и только потом они с Фиораном получат право уединиться.
— Мне нужны новые туфли. На низком каблуке.
— Да, миледи, — поклонилась молоденькая фрейлина и куда-то убежала, оставляя вторую фрейлину заниматься усталыми ногами королевы, мыть их, вытирать, наносить охлаждающую мазь и втирать ее легким массажем в кожу.
Новые туфли порадовали, легкие и устойчивые. А вот наличие молоденьких и весьма симпатичных девиц в непосредственной близости от мужа... Это ведь были ее фрейлины, миледи герцогиня об этом говорила. А еще о том, что эти девицы — ее ближний круг на долгие годы, ее будущая опора, глаза и уши при дворе, а иногда и руки-ноги. Айдора видела, как сама герцогиня общается со своими дамами. Понимала, что это наилучший возможный вариант не остаться одной в этом огромном дворце. Понимала, что ревновать Фиорана глупо, он взрослый мужчина в полном расцвете сил, и наверняка не раз и не два пользовался услугами этих или иных девиц. Что ревность для королевы вообще чувство глупое. И вообще, нужно с ними подружиться. Лана перевела дыхание. Успокоиться. Словно в ответ на ее усилия перестала суетиться и ронять флакончики с мазями и девушка. Ее движения стали размереннее и аккуратнее.
— Вам лучше, миледи?
— Да, Илле, благодарю.
Покрасневшие щеки выдали смущение девушки. О, конечно — миледи запомнила ее имя! Вообще-то, Айдора прекрасно помнила имена всех десяти фрейлин, что были выбраны для нее герцогиней. Две из них умели укладывать волосы, четверо занимались ее гардеробом, обязанностью еще одной было заваривание травяных настоев и обеспечение ее величества пирожными или другими закусками в любое время дня. Илле вот, оказывается, знала толк в исцеляющих мазях и массаже. Айдора одарила ее улыбкой и поднялась. Да, ногам стало определенно гораздо легче. Девушки немного ослабили шнуры корсета, вынули часть шпилек из прически. После обеда и еще одного переодевания над ее волосами поколдует в очередной раз куафер, правда, над чем там колдовать, она не знала. Как и у всех курсантов, волосы у нее были коротко обрезаны. После войны немного отросли, и лишь это давало возможность состряпать из них хоть какую-то прическу.
— Вы такая милая, миледи.
— Вы такая очаровательная.
Ей оставалось только улыбаться — улыбка красила угловатое лицо Ланы Элизы.
Фрейлины сопроводили ее на обед. Она решила, что не покажет своей усталости и слабости никому. Ну, возможно, только мужу. Поэтому всех собравшихся одарила ослепительно счастливой улыбкой. День ее торжества обещал быть безумно долгим и утомительным. Но она пообещала себе запомнить его навсегда.
— Выглядит неопасной, — вполголоса сказал Легард. — Улыбается постоянно. Интуиция твердит, что подобные создания намного страшнее шипастых и агрессивных.
Альбин согласно фыркнул. Он, лучше всех остальных понимавший чувства новоиспеченной королевы, молчал и старался не смотреть на нее. Хватило нескольких обрывков чужих мыслей, чтобы больше не хотелось лезть в ее разум никогда. Он гадал, видел ли это Фиоран, и если видел — как относится к этому? Считает так же: что лучше держать при себе и прикормленным никтеро, помогать ему в обучении, чем опасаться его? Впрочем, Альбин бы не удивился, будь это так. Король обязан заботиться о безопасности. Себя, семьи, страны. Было только очень интересно, если столкнутся интересы Легарда и коронный – чью сторону выберет король?
— И когда вы поговорите? Надо выкроить время, подойти.
— Вам не кажется, что все эти разговоры, все это будет абсолютно бессмысленной мишурой, и только потому, что его величество не желает склок внутри семьи? — чуть слышно ответил Альбин. — Я с ней не ссорился.
— Просто улыбнетесь друг другу, и все. Покажете Фиорану, что все хорошо.
— Как скажете, мой дорогой супруг, — покорно склонил голову Альбин, почувствовав на себе чужой взгляд.
Легард взял его за руку, погладил кисть.
— Уедем до конца лета в имение? — предложил он. — Честно говоря, я бы давно уже сбежал, но пообещал кузену быть на свадьбе.
Альбин оживился и радостно кивнул. Проводить время с супругом было приятней, чем скучать за книгами в столице. Поместью требовался строгий присмотр. Что там сейчас, после полугодового отсутствия хозяев? Закончили ли оранжерею? А ремонт в детской? Да и Эри нужен был простор и возможность безнаказанно рушить и поджигать что-нибудь. Во дворцовом парке такого предусмотрено не было, а на полигон же ребенку рано.
— А еще сегодня будут фейерверки. Полюбуемся.
Альбин улыбнулся. Он уже знал, что Легард фейерверки не любит, слишком уж это напоминает ему о войне и вспышках заклятий, взрывающихся в воздухе. И что тот терпит это увеселение лишь за то, что оно нравится Альбину.
— У тебя чудесная улыбка, белый мыш.
Наградой ему стал смущенный взгляд и чуть заметный румянец. Альбин все еще не утратил способности смущаться.
— Еще пара танцев на балу.
— Знаете, мой драгоценный супруг, я своей силе благодарен хотя бы уже за то, что могу танцевать с вами теперь столько, сколько нам захочется, — с чувством высказался Альбин.
— А нам хочется?
— Да. Грешно прятаться в темном углу, умея так великолепно двигаться, как вы, — Альбин усмехнулся одними глазами.
— Безжалостный мыш не щадит хромого змея?
— Скорее, прибедняющегося, и да, никакой пощады.
Обед завершился, и гости вернулись в бальную залу. Король еще раз вывел супругу на балкон, показаться народу, заслужив громогласные здравицы, от которых дрожали витражи в окнах.
«Я так счастлива».
Лана улыбалась, держа его за руку и не собираясь отнимать пальцев. Можно было отбросить все вопросы, хоть на короткое время, насладиться тем, что здесь и сейчас никто не думает о том, что девица с ее формами и личиком — не пара великолепному королю. Что никто не исходит завистью и ненавистью. Все они там, за витражной дверью и плотной портьерой. И проблемы тоже там.
— Я так тебя люблю, — решилась она сказать вслух.
— А я люблю тебя, — Фиоран приподнял ее голову за подбородок и нежно поцеловал.
Площадь взорвалась новой волной здравиц, слившихся в многоголосый вопль: «Мед! Мед! Мед!». Фиоран мысленно смеялся и продолжал нарушать все и всяческие приличия. Почему крестьянам на своих свадьбах целоваться можно, а королям на своих — нет? Теперь будет можно, он так решил. Лана краснела, но к мужу прижималась, соглашаясь заранее со всем.
Времени на разговор по душам с родичем у новобрачных так и не выдалось. А Альбин не рвался непременно на празднике расставить все тильды над рунами. В конце концов, король должен понимать, что с момента бракосочетания Альбин не опасен для его жены — она входит в понятие «свой», становится частью родственного круга Легарда.
— Сейчас фейерверк, — Легард взял его за руку.
Альбин крепче сжал пальцы, словно это должно было помочь его мужу выдержать расцветающие в небе вспышки. Легард наложил на себя щит тишины и закрыл глаза. Все равно вспышки пробивались и сквозь закрытые веки. Магия... Многогранная наука, позволяющая творить и разрушать, созидать и убивать с одинаковым размахом и мощью. Легард едва вытерпел этот блеск и треск. Пожалуй, не будь рядом Альбина, он бы давно уже скрылся в своей комнате, закрыв портьеры и сунув голову под подушку. Теперь же пара ночей кошмаров ему обеспечены. Лекари твердили, что вмешательство менталиста сможет приглушить воспоминания и лишит их такой остроты. Но Легард не позволил бы копаться в своей голове даже брату.
— Идем, — Альбин потянул его за собой.
Наверное, только ему бы Легард и сумел довериться. Но точно не сейчас, после первого года обучения. Вот получит Аль свою мастерскую цепь, закончив обучение, и тогда они посмотрят вместе, сколько хлама и тараканов расплодилось в голове Легарда.
@темы:
слэш,
фэнтези,
закончено,
гет,
Как в плохих балладах
-
-
17.02.2018 в 12:10-
-
17.02.2018 в 12:13Сколько всего! Интересно помириться или нет?? Я рада, что Альбин в курсе, пусть частично, мыслей Ланы! Когда есть знание, развитие будет интереснее)) Режим "ожидание" включен))
-
-
17.02.2018 в 13:45читать дальше
-
-
17.02.2018 в 16:12С таким отношением Ланы к Альбину ничего хорошего не выйдет.
-
-
17.02.2018 в 17:13Спасибо за долгожданное продолжение!
-
-
17.02.2018 в 17:27P.S.
-
-
17.02.2018 в 20:35-
-
17.02.2018 в 21:39-
-
17.02.2018 в 22:17-
-
17.02.2018 в 23:47Хорошо, что у мыша есть змей, а у змея - мышь. Вместе они со всем справятся.
Спасибо!
-
-
18.02.2018 в 04:07-
-
18.02.2018 в 16:07-
-
18.02.2018 в 20:17-
-
18.02.2018 в 22:21-
-
18.02.2018 в 23:44-
-
19.02.2018 в 09:14-
-
19.02.2018 в 10:37спасибо кошикам!
ну с Ланой все понятно.
воспитание, этим все сказано.
с чего бы ей, принцессе, воспитанной в определенных рамках, относится к никтеро другой страны как-то по другому?
не видя любви, но зная, что такое полезные знакомства, она и живет в соответствии с этими знаниями.
это не красит ее в моих глазах, не добавляет к ней любви.
но помогает мне ее понять.
может она станет более человечной.
Альбин молодец.
так держать, белый мыш.
-
-
19.02.2018 в 12:01-
-
20.02.2018 в 18:15-
-
20.02.2018 в 21:40-
-
20.02.2018 в 23:42